«Философия постмодернизма» kitabından sitatlar
Анти-этно-фалло-фоно-логоцентризм В текстах Ж. Деррида этно-фалло-фоно-логоцентризм есть метафорическое выражение определенного состояния, системно-иерархических типов представления реальности. Прежде всего человеческой модели мира. Некий шифр ее (его) качеств, с которыми он ведет борьбу, но которые и которую нельзя понимать буквально. Их необходимо (если действительно хотеть что-то понять), теперь уже нам, «деконструировать» (деконструировать деконструкцию).
насилия. Хотя очевидно, что это тип развития и образ жизни,
В русской культуре отказ от субстанциалистской и утверждение структуралистской парадигмы происходили прежде всего в искусстве, в развитии так называемых формальных подходов и «футуристических» течений. «Долой слово-средство, да здравствует Самовитое самоценное Слово» провозгласил Велемир Хлебников. Литературное произведение, вторил ему Виктор Шкловский, «не вещь, не материал, а отношение материалов». «Морфология сказки» (1928 г.) В. Проппа положила начало структурному анализу текстов вообще. Позднее мировую известность приобрели работы М. М. Бахтина и Московско-Тартусской школы (Ю. Лотман). Для науки принципиально новую познавательную картину мира, «с организационной точки зрения», предложил А. Богданов. Его тектология как «общее учение о нормах и законах организации всяких элементов природы, общества и мышления» стала фундаментом системно-структурного движения на долгие годы, вплоть до появления оппонирующей ему сетевой методологии. Чувство справедливости заставляет сказать, что в самом языкознании пионерской в этом плане была раскритикованная И. В. Сталиным «яфетическая теория» Н. Я. Марра. В ней намечался такой же лингвистический поворот, который обычно маркируют вышеназванными именами и теорией языковых игр Л. Витгенштейна.
Глава 2. Деконструкция метафизической модели мира: основные приемы и понятия Если структурализм сознавал себя как продолжение и развитие (хотя и новый этап) европейской культуры, философии, создаваемой ими модели мира, то специфика постмодернизма в том, что в нем происходит радикальный разрыв с этой традицией. Отрицание всего, что наработано до сих пор, до структурно-лингво-семиотической = информационной революции. Ибо до сих пор была история предметного мира. А начинается история информационной реальности. Но постмодернизм не хочет быть отражением только нового искусственного мира, он развертывается как идеология всего человеческого мышления, стремясь поставить нам свое зрение на все, что существует и существовало когда-либо на Земле. Он хочет быть парадигмой, эпистемой, единым и единственным мировоззрением современности, включая в нее прошлое, делая его заложником настоящего. А настоящую, еще сохраняющуюся дочеловеческую естественную реальность, природу – заложником искусственной. Лишая даже названия: вместо «природа» говорят «unmade» – несделанное, неизготовленное. Вместо «реальность» предпочитают сказать «nonsense» – несмысловое, дознаниевое (одновременно – чепуха, абсурд!). Потом эта участь постигает и сделанное людьми, искусственное, если оно еще предметное, а не компьютеризованное, если человек телесный, а не «концептуальный персонаж». Все что не информация, что существует не на ее основе, и хотя бы в потенции не виртуальное, лишается права на существование.
