Kitabı oxu: «Вертолёт. Хроника Афганской войны. Книга вторая. Огненные Кара-Кумы (1982 год). Часть I»

Şrift:

* * *

Вступление

Автор Новиков В. С., в начале работы над книгой «Вертолёт. Хроника Афганской войны» в своём рабочем кабинете в 2008 г. Фото Бориса Захарова

В 1980 году при активной финансовой, политической и военной поддержке США и ряда западных держав в Афганистане активизировалась оппозиция, началась гражданская война. В условиях нарастания противостояния с афганской оппозицией власти демократического Афганистана обратились за помощью к Советскому Союзу. Решением политического руководства СССР 25 декабря 1979 года в страну введён ограниченный контингент советских войск. Спустя две недели по просьбе афганского правительства в ближайшем прикор-доне в Афганистан ввели несколько погранзастав и сводных боевых отрядов пограничных войск, что было обусловлено двумя причинами.

Развернулась полномасштабная военная и экономическая помощь внешней и внутренней контрреволюции Афганистана со стороны США, Пакистана, Ирана и ряда других стран. Действия мятежников в северных провинциях Афганистана значительно осложнили обстановку на советско-афганской границе протяжённостью 2350 километров, создали опасность для населения приграничных районов Таджикской, Туркменской и Узбекской ССР. В северных приграничных провинциях (вилаятах) афганские органы власти постепенно стали утрачивать контроль над районами и населёнными пунктами. К декабрю 1979 года вооружённые формирования оппозиции контролировали северо-восточные провинции Тахар, Кундуз и Бадахшан, что создавало реальную угрозу безопасности советской границы. Оппозиционеры захватывали местные органы власти, осуществляли попытки перекрыть основные коммуникации, имевшие выход к советской границе. Создалась угроза возможности получения ДРА экономической и военной помощи от Советского Союза.

В одном из своих интервью по поводу ввода пограничников в Афганистан начальник пограничных войск КГБ СССР генерал армии В. А. Матросов сказал:

«Реально мы стали появляться в Афганистане с 1980 года, а потом и афганцы вошли во вкус: что-то не получается – они нас просят: помогите! Мы откликнулись раз, два, три. Потом это стало системой. Хотя тут нужно выделить один важный момент: для пограничников интернациональная помощь была как бы вторичной. Главное, для чего они туда вводились, – обеспечить безопасность государственной границы СССР. И эту задачу знали все – от солдата до генерала».

Вклад советских пограничников и генерала армии Матросова лично в охрану и защиту южных границ СССР в восьмидесятые годы ещё до сих пор не оценён народами России по достоинству. Не оценены по заслугам и эффективная ликвидация Матросовым сорока крупных горных баз моджахедов на севере Афганистана, борьба с бандитизмом, терроризмом и наркотрафиком на границе. Мало кто знает о плотном закрытии 130 проходных ущелий и перевалов вдоль линии Дюранда для прохода караванов с оружием и отрядами новых боевиков из Пакистана в Афганистан и в СССР в северной зоне ответственности погранвойск. Хочу этот пробел ликвидировать или хотя бы начать об этом разговор. Проинформировать общественность о том самом секретном и плотном перекрытии государственной границы СССР и Афганистана с Пакистаном.

Пограничники действительно восприняли ввод их в северные провинции Афганистана с пониманием важности охраны и защиты южной границы СССР и проявили себя истинными интернационалистами и патриотами своей Родины. Это понимали не только в Правительстве СССР и в администрации демократического Афганистана, но и вынуждены были признать некоторые руководители на Западе. Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер в одном из своих выступлений, говоря о деятельности советских погранвойск в Афганистане, отметила: «…пограничники лояльно относятся к местному населению, оказывают им всяческую помощь, тем самым достигают успеха.»

А что говорят официальные цифры? Шестьсот двадцать тысяч советских солдат и офицеров прошли через Афганистан. Погибших из них – 15 051 человек. Семьдесят три стали Героями Советского Союза, причём 26 человек из них удостоены этого звания посмертно. Пропали без вести 417 военнослужащих, причём пограничников и чекистов среди них нет.

С декабря 1979 по февраль 1989 года в боевых действиях на территории Афганистана участвовало более 62 тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов погранвойск нашей страны. В среднем около 17 тысяч пограничников постоянно выполняли свой воинский долг на сопредельной стороне. За «речкой», за Пянджем. Их мужество, проявленное в боевых действиях, отмечено высокими государственными наградами. Восемь военнослужащих погранвойск награждены Золотыми Звёздами Героев, 19 – орденами Ленина, 298 – орденами Боевого Красного Знамени, несколько тысяч воинов в зелёных фуражках получили ордена Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых силах СССР», медали «За боевые заслуги», «За отвагу». На советнической работе в афганских пограничных бригадах и полках находились 386 офицеров погранвойск и КГБ СССР. Таковы факты.

Верные приказу и неписаному закону братства «Своих не бросать», пограничники все годы Афганской войны следовали непреложному правилу: сколько человек ушло на операцию, столько же должно вернуться. И даже неважно: мёртвые они или живые. Как позже вспоминал начальник погранвойск генерал армии В. А. Матросов:

«Меня не раз спрашивали: где ваши военнопленные, как будем их выручать? А я отвечал, что не только в плену, в руках чужих пограничники ни разу не побывали: ни живыми, ни ранеными, ни убитыми. И перебежчиков не было… И это тоже неоспоримый исторический факт».

Пограничники никогда не воевали против афганского народа. Наоборот, всегда помогали ужасающе бедным и пострадавшим горцам при многочисленных природных бедствиях и катаклизмах в горах Памира и в пустыне Кара-Кумы. Строили школы и больницы, дома и мечети, оросительные каналы и дороги. Существовал строжайший запрет Матросова на нанесение авиаударов по кишлакам и мирным жителям. И ни в коем случае нельзя путать такие понятия, как «афганский народ» и «моджахеды». Народ Афганистана – мудрый и трудолюбивый, с многовековой историей борьбы за свою независимость. Моджахеды же долгие десять лет стремились к свержению законной демократической власти. Это наёмники со всего мира, за деньги готовые мать родную продать. А вот почему мудрые горцы после ввода ограниченного контингента советских войск по неоднократным просьбам их же собственного афганского правительства поверили новоиспечённым баям, шейхам, главарям банд и пошли в эти банды – это отдельная тема. Сложный вопрос. Попытаюсь на него ответить, касаясь этой темы в каждой книге.

Первый по-настоящему боевой афганский восемьдесят второй год у автора, как и у сотен неслуживших лётчиков границы Средней Азии, впервые туда попавших, ассоциируется с раскалённой пустыней. Поэтому и назвал он эту свою вторую художественную афганскую книгу «Огненные Кара-Кумы». Магические горные и пустынные пейзажи, жгучее, раскалённое солнце и невыносимая жара – именно таковы были мои впечатления, когда я впервые летом попал в авиачасти погранвойск на границе с Афганистаном. Затем на смену постоянной жаре и жажде пришло ощущение буквально дышащей в спину опасности от афганских оазисов пустыни, кишлаков, гор, ущелий и перевалов.

Сопутствующей причиной для названия книги стало уникальное явление природы, однажды увиденное автором с вертолёта, а потом и с самолётов тоже, в центре пустыни Кара-Кумы – газовый кратер Дарваза. Огненная яма диаметром около 60 метров и глубиной 20 метров. Находится в 260 километрах севернее Ашхабада. Незатухающий пожар среди пустыни, по мнению многих людей, очень похожий на ворота в преисподнюю. Языки пламени, достигающие десятков метров в высоту, можно заметить за несколько десятков километров. Этот незатухающий пожар в центре пустыни Кара-Кумы для автора, впервые увидевшего его с вертолёта ещё в 1982 году, стал символом будущей девятилетней Афганской войны, не потушенной и в наше время.

Газовый кратер Дарваза в пустыне Кара-Кумы, в 260 километрах севернее Ашхабада – символ Афганской войны, не потушенные и в наше время

Оказалось, огненная яма в центре пустыни Кара-Кумы – результат бурения скважины и раскопок, которые были организованы в 1971 году советскими геологами. Обнаружившиеся скопления природного газа в подземной каверне едва не привели к гибели рабочей бригады. В образовавшуюся дыру провалилась буровая вышка, а также оборудование геологов, палатки и транспортные средства. Природный газ во избежание вредного воздействия на людей и скот решили поджечь. Огонь, который должен был потухнуть через несколько дней, горит до сих пор. Стала эта огнедышащая яма после Афганской войны чуть ли не главной достопримечательностью Туркмении, к которой ездили и ездят экстремалы и туристы со всего мира. А для автора это – символ необъявленной Афганской войны, огромного количества таких же огромных огненных пожарищ, природных катаклизмов, человеческих трагедий и взрывов бомб на древней и удивительно красивой афганской земле.

Книга вторая
Огненные Кара-Кумы
(1982 год)

Часть 1. Первые герои

1. Неожиданное поручение

Стокилометровая зона боевых действий Пограничных войск КГБ СССР на севере Афганистана в 1979–1989 гг.

18 января 1982 года. Начальник авиаотдела Главного управления погранвойск генерал-майор Рохлов сразу после нашего прилёта в Москву вызвал всех троих инспекторов к себе в кабинет. Наша инспекторская группа участвовала в перегоне четырёх новых боевых вертолётов Ми-24в с авиазавода города Арсеньева Приморского края в туркменский город Мары. Задача группы состояла не только в руководстве перелётом через весь Советский Союз, но и в сокращении времени на этот перелёт. Надо было успеть перегнать вертолёты с Дальнего Востока в пограничную авиачасть города Мары до начала нового, восемьдесят второго года. Вертолёты там были очень даже нужны. Экипажи для них уже давно ввели в штаты части, они прибывали к новому месту службы и оставались пока «безлошадными».

Но жизнь, как и улица, всегда полна неожиданностей. Из Москвы мы вылетели во Владивосток 16 декабря, сразу после телеграммы с завода о готовности к приёмке наших вертолётов. Получение авиатехники, приёмка её на авиазаводе «Прогресс» города Арсеньева заняли время. И наша группа вылетела из Арсеньева на новых вертолётах обратно только 22 декабря. Заночевали в Благовещенске и в Чите, а 25 декабря, к вечеру, добрались до Красноярска. Прилетели в туркменские Мары только 15 января. Из Мары в Москву прибыли гражданским рейсом 17 января нового, восемьдесят второго года.

Почти десять дней мы бездарно просидели в Красноярске-40 из-за резкого ухудшения погоды в Центральной Сибири. Подошедший с запада и с Урала мощный циклон принёс пургу и метели. Наползли низкие свинцовые облака с оледенением. Резко ограничилась видимость. Да ещё перестраховался отдел перелётов МГА. Они категорически не желали рисковать перед Новым годом. И запретили нам вылеты, несмотря на то что в нашей группе были первоклассные командиры вертолётов, с самыми высокими допусками по метеоминимуму погоды. Нашу авиагруппу посадили в Красноярске-40 и дальше по трассе на Новосибирск не выпустили. Начальник отдела перелётов, когда до него дозвонился старший нашей группы полковник Антипов, однозначно и твёрдо отрубил: «До четвёртого-пятого января даже никуда и не рыпайтесь. Всё равно добро на вылет не получите. И никакая Москва вам не поможет. Не тратьте попусту нервы мне, себе и людям. Устраивайтесь в гостиницу, пока есть места.

И готовьтесь к встрече Нового года», – и бросил при этом трубку, показывая, что его решение твёрдое и непоколебимое.

На совещании полковник Антипов коротко доложил генералу Рохлову о выполненном задании, возникших задержках и неувязках. Игорь Петрович подробно объяснил, почему мы застряли в Красноярске в новогодние дни, и даже неприятный разговор с начальником отдела перелётов продублировал.

– Я и сам пытался вам помочь, – посочувствовал генерал, – но не смог вытащить вас из Красноярска. По всей Сибири шли сплошные циклоны, снег и обледенение. Везде были очень плохие прогнозы и фактическая погода. Ну что тут поделаешь? Пришлось смириться перед стихией.

Полковник Антипов добавил:

– Когда мы окончательно поняли, что бесполезно дёргаться, что нечего ждать погоды и разрешения на вылет, – зачехлили вертолёты и сдали их под охрану аэропорта. Устроили экипажи в гостиницу и десять дней под Красноярском прокуковали. Хорошо, что мы питались по продаттестатам в лётной столовой местной авиачасти.

Генерал и сам служил на Камчатке, не раз перегонял вертолёты из Казани и Улан-Удэ на Дальний Восток. По этому же самому маршруту. И всё хорошо представлял. Да и мы звонили ему с аэродромов в каждую нашу ночёвку. А он следил за нашими передвижениями через весь Советский Союз из своего кабинета на Лубянке и помогал нам по своим каналам пробивать «добро» на вылет из сибирских военных аэродромов и гражданских аэропортов. Откуда нас долго не выпускали из-за плохой погоды и из-за нудного и долгого согласования с различными инстанциями.

Все три офицера были готовы к докладам и ответам на вопросы генерала по своим направлениям ответственности. Штурман-инспектор подполковник Сергей Лоскутов – по маршруту, навигации и всем другим штурманским делам. Старший инженер подполковник Александр Махов – по работе матчасти, отказам оборудования и проблемам с запуском двигателей новых вертолётов на тридцатиградусном сибирском морозе.

Однако пятиминутный доклад старшего группы перегона полковника Антипова оказался единственным. Как необходимая формальность. Звонки нескольких телефонов одновременно в кабинете начальника не дали нам поговорить. И генерал с сожалением или с неудовольствием махнул рукой, отпустил нас по своим кабинетам. Успел только напоследок сказать, что задачу мы выполнили успешно. Все мы, конечно, знали, что с восьми до десяти утра с ним выходят на связь начальники авиаотделов погранокругов и командиры авиачастей со всех концов нашей необъятной Родины и докладывают о делах за прошедшие сутки и планах на будущие, поэтому отнеслись к быстрому окончанию разговора с пониманием.

Через час по внутренней селекторной связи раздался резкий звонок телефона в кабинете штурманской службы. И генерал снова вызвал одного из этой троицы к себе в кабинет – инспектора-штурмана подполковника Лоскутова. Мысленно перебирая всевозможные причины внезапного вызова, Сергей на всякий случай взял с собой папку с картами, документами и отчётом за этот перелёт. Надел китель и бодро зашагал к кабинету начальника.

Он ещё не предполагал, насколько круто изменится в этот день и в этот час его военная судьба. И не знал, конечно, что из всех офицеров авиаотдела ГУПВ именно на него пал выбор начальства и именно ему придётся восемь лет непосредственно участвовать в важных пограничных и исторических событиях. В Афганской войне. В составе самого боевого подразделения Главного управления погранвойск КГБ СССР – оперативной группы ГУПВ.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Войдите.

– Подполковник Лоскутов по вашему приказанию прибыл.

– Садись, Сергей Петрович.

Садясь за стол напротив начальника, Сергей сразу понял: разговор будет долгий. Всегда было так: вошёл, задачу получил и сразу вышел. Или доложил о выполнении задания и быстро вышел. Генерал посмотрел на прибывшего офицера пристальным взглядом чуть прищуренных голубовато-серых глаз. Посмотрел так, будто впервые или давно его не видел. Хотя знал своего боевого штурмана уже более пяти лет. Летал с ним на самолётах и вертолётах во всех авиачастях и по всей государственной границе СССР.

Сорокапятилетний генерал – опытный и авторитетный лётчик, прошедший огонь, воду, горы, Арктику и медные трубы. Сдержанный в словах и эмоциях. Умудрённый жизненным и служебным опытом руководитель. Его плотная спортивная фигура гармонирует с простым деревянным креслом и как бы немного возвышается над столом. Его седая, почти белая голова с причёской «ёжик» наклонена вперёд, и взгляд получается сверху и как бы исподлобья. Словно изучает сидящего напротив офицера.

Любому подчинённому под таким пристальным взглядом становится неуютно. Он пронизывает насквозь и ничего хорошего не предвещает. Генерал обладает каким-то гипнотическим влиянием на собеседника. Не чувствуя за собой какой-либо вины, Лоскутов тоже прямо посмотрел на начальника. Глаза в глаза. Сергей нутром понял, что речь пойдёт о чём-то новом и для него неизвестном. Едва генерал открыл рот, чтобы сказать первые слова, как опять громко зазвонил телефон ВЧ-связи. Это был начальник войск Камчатского погранокру-га. Разговор шёл около пяти минут. Уточняли порядок и опыт полётов самолётов Петрозаводской и Воркутинской авиачастей на охрану двухсотмильной экономической зоны Баренцева и Карского морей. Из Мурманска и из Воркуты. С удалением от береговой черты до четырёхсот километров. Хорошо известная тема для Лоскутова и Рохлова, оба они там уже летали. Обсуждали, как применить этот опыт для охраны такой же двухсотмильной экономической зоны СССР в Беринговом и Охотском морях Тихоокеанского бассейна.

За время их разговора Лоскутов отметил, что повседневный генеральский китель безупречно отглажен и сидит на начальнике авиации как влитой. Его скуластое волевое лицо со смуглой, загорелой кожей в разгар зимы показывает, что он недавно вернулся из командировки в Среднюю Азию. А поскольку генерал Рохлов был одет в китель, Сергей понял, что начальник только что пришёл с совещания «в верхах». Ки-тель-то он надевает только тогда, когда ходит на совещания к начальнику погранвойск или на военный совет.

Положив трубку телефона, генерал повернулся к вызванному им офицеру и торопливо, как бы опасаясь, что опять его перебьют звонки телефонов, неожиданно повёл речь совсем не о прошедшей командировке:

– Сергей Петрович, пока вы месяц себе в удовольствие летали по Советскому Союзу и даже отдохнули десять дней в Красноярске, я в поте лица трудился. По плану начальника войск при подготовке очень важной афганской боевой операции. И даже успел в новом году слетать по вопросам подготовки к ней наших авиачастей – в Среднюю Азию, Казахстан и Афганистан. Вернулся три дня назад. И опять кручусь-вер-чусь как белка в колесе с подготовкой этой же самой операции. Такой режим работы выбивает меня из колеи. Разорваться между двумя кабинетами, или, можно сказать, между двумя стульями, как ты сам понимаешь, я не могу. Поэтому приказываю вам, товарищ Лоскутов, недельку-другую поработать вместо меня по плану начальника недавно сформированной оперативной группы ГУПВ генерал-лейтенанта Карпова.

– Есть, товарищ генерал. Когда приступать и что там делать?

– Приступать надо прямо сейчас. А что делать, конкретнее тебе расскажет заместитель начальника опергруппы полковник Кириллов. Он сейчас исполняет обязанности начальника опергруппы. Потому что его начальник генерал Карпов вместе с начальником погранвойск генералом армии Матросовым находятся в командировке в Среднеазиатском округе и проверяют готовность частей и десантных подразделений к началу этой самой операции. С ними два дня назад улетел туда и наш Евдокимов. – Генерал помолчал, немного подумал. Затем, будто вспомнив что-то важное, продолжил: – Кое-что мы с Карповым и Кирилловым по авиации в интересах опергруппы уже сделали. И даже наметили, что делать дальше. Тебе предстоит продолжить мою работу и ежедневно держать меня в курсе всех афганских событий. Посмотришь и изучишь наработанные мной документы в авиационной рабочей папке опергруппы. И будешь продолжать вести её дальше. Каждый отработанный документ, справку, доклады из авиачастей, свои и наши общие предложения в обязательном порядке будешь сохранять в этой папке. Перед уходом со службы – докладываешь мне все изменения и ход подготовки. А потом – и динамику ведения этой операции.

– Есть, товарищ генерал.

Обычно начальник авиаотдела ГУПВ, он же начальник авиации или командующий авиацией погранвойск, был немногословен. Но на этот раз он словно превзошёл самого себя. Рассказал много нюансов по подготовке и замыслу предстоящей операции «Долина-82», о которой Лоскутов даже и не подозревал, находясь в главке, рядом с офицерами этой опергруппы. А может, он отстал от жизни почти за месяц командировки по перегону вертолётов.

Несмотря на внезапность и подробный инструктаж, приказ начальника сначала не вызвал у Лоскутова удивления. Потому что в авиаотделе на этот момент было всего-то шесть офицеров. Вместе с начальником. Остальные были в командировках и в отпусках за прошлый год. Ну а работа по взаимодействию с разными отделами и управлениями пограничного главка была для него не впервой.

Прихватив рабочую кожаную папку, Сергей уверенно направился в указанный командующим авиацией 516-й кабинет на пятом этаже того самого исторического здания ВЧК – ОГПУ – НКВД – МВД – КГБ на Большой Лубянке, в доме два. Да и полковника Кириллова он уже знал, не раз с ним встречался за последние полгода, присутствуя на совещаниях и выполняя разовые поручения и приказания начальника авиаотдела, связанные с Афганистаном и с авиачастями афганского направления.

Лоскутов постучался в кабинет на пятом этаже и вошёл. За двойным рабочим столом, на котором лежала развёрнутая карта Северного Афганистана, сидел сухощавый, стройный и подтянутый полковник. С ещё не сошедшим с лица сильным южным загаром. Сергей уже знал, что этот умный, грамотный, спокойный и доброжелательный человек недавно прибыл в Москву из Кабула. И что он с середины 1979-го два года был советником начальника погранвойск Афганистана. Точнее, был начальником пограничного отдела представительства КГБ СССР в Кабуле, в штат которого входили советники при Управлении погранвойск ДРА, преподаватели-консультанты при академии царандоя (афганская военная милиция) и переводчики. Отдел этот имел обычно двадцать пять – тридцать офицеров-пограничников.

И от офицеров опергруппы немного позднее Лоскутов узнает, что при взятии ключевых объектов в Кабуле, в том числе и при штурме дворца Амина 27 декабря 1979 года, пограничные представители Андрей Власов и Владимир Кириллов принимали самое активное участие в захвате здания афганского Генштаба вместе со спецназом «Альфа», «Гром» и «Вымпел». Где ими и их подчинёнными и был штурмом взят Генштаб ДРА. При этом погиб начальник Генштаба М. Якуб, оказавший активное сопротивление при аресте. Им же, Власову и Кириллову, подчинялась созданная для охраны будущего президента Афганистана Бабрака Кармаля группа «Гвоздика», немногим более двадцати человек, состоявшая из пограничников, лейтенантов и прапорщиков.

– Товарищ полковник, по приказанию генерала Рохлова подполковник Лоскутов прибыл в ваше распоряжение.

Несмотря на свой почтенный пятидесятилетний возраст, полковник Кириллов молодцевато вышел из-за своего широкого двойного стола, специально предназначенного для работы с картами крупного масштаба и размера, подошёл к Сергею. Сурово и серьёзно на него посмотрел, энергично пожал, слегка потряс руку. И только потом, улыбаясь, шутливо, растягивая слова, проговорил:

– Здравствуйте, товарищ Лоскутов. Наконец-то к нам явился давно обещанный помощник по авиационным вопросам. Я уже знаю, что вы только что прилетели из командировки и помахали крылышками моему родному Благовещенскому погранотряду. За что лично вам от меня большое спасибо. Знаю и то, что вы перегнали очередную партию боевых вертолётов в 17-й Марыйский полк. Что тоже очень похвально.

Лоскутов сразу догадался, что полковник Кириллов когда-то был начальником погранотряда в Благовещенске и знает об усилении Марыйской авиачасти ещё четырьмя боевыми вертолётами Ми-24в.

– Присаживайтесь, Сергей Петрович, и слушайте внимательно, что в ближайшие две-три недели вам вместе со мной и офицерами опергруппы придётся делать.

И его хрипловатый, простуженный голос из мягкого и доброжелательного снова превратился в жёсткий и требовательный, командирский. Полковник Кириллов продолжил:

– Во-первых, товарищ Лоскутов, заведите себе совершенно секретную рабочую тетрадь и записывайте ежедневно дословно всё, что приказывают по авиационной линии различные начальники. Начиная от начальника погранвойск и кончая моими распоряжениями и приказаниями. Всё, что вам необходимо будет делать и к какому сроку. Повторяю: дословно всё записывать. Чтобы у нас с вами в будущем не было вопросов и разбирательств: какая задача была поставлена авиации в операции на первый день, на первый этап или на всю операцию. А также записывайте все поручения, которые вы лично получили по разработке документов, справок, докладов, предложений, и сроки их исполнения. От меня, от генерал-лейтенанта Карпова и от генерала армии Матросова. Других начальников с этого момента для вас не существует.

А дальше Владимир Александрович в течение десяти минут кратко, но подробно посвятил Лоскутова в суть предстоявшей операции:

– Операция «Долина-82» тщательно готовилась нами несколько месяцев, в том числе и по линии авиации. Сам прекрасно знаешь о формировании 17-го авиаполка в Мары и 23-й отдельной авиаэскадрильи в Душанбе. Об увеличении количества вертолётов и экипажей в этих частях до 54 единиц, в том числе и за счёт командированных экипажей из других погранокругов. О перевозках на самолётах Ил-76 девяти сводных боевых отрядов (СБО) и мотоманевренных групп (ММГ) со всех погранокругов Дальнего Востока, Северо-Запада и Закавказья в Среднюю Азию. Знаешь ты и о том, что эти спецподразделения уже расположены в исходных районах десантирования.

– Что-то знаю, а кое-что первый раз слышу.

– Но наверняка не знаешь, – уверенно продолжал полковник Кириллов, – что в Среднеазиатском округе, в шести отрядах афганского направления, уже два месяца находится заместитель Матросова генерал-лейтенант Вертелко с группой офицеров из всех управлений и отделов главка. Пятьдесят офицеров – только из Москвы. Они готовят мо-томангруппы и погранотряды до нужного уровня подготовки. Без передыха работают уже два месяца. Учёба организована очень жёстко. Стрельба из всех видов оружия, бросание гранат, марш-броски, рытьё окопов, многокилометровые кроссы в полной выкладке и марши на бронетехнике.

Кириллов хотел ещё что-то добавить, показать эти подразделения на лежащей перед ним на столе крупномасштабной карте. Но посмотрел на часы и передумал. Перешёл к главному:

– С 8 января эти семь мотомангрупп под руководством генерала Вертелко проводят доукомплектование и последние тренировки на макетах и местности. Всё это элементы подготовки предстоящей операции «Долина-82». Самый сложный и основной её этап начнётся через несколько дней. На её проведение уже улетели в Среднеазиатский погранокруг начальник войск генерал армии Матросов и начальник оперативной группы генерал-лейтенант Карпов с четырьмя офицерами нашей опергруппы. От авиации в этой группе – ты наверняка знаешь – улетел заместитель Рохлова полковник Евдокимов.

Кстати, поэтому свободных мест в наших шести кабинетах сейчас много. Выбирай любое и располагайся. Но лучше всего сразу устраивайся в комнате специалистов. Там есть стол и свободный сейф, получи у делопроизводителя-машинистки от него ключи и печать. Когда уходишь из кабинета и со службы, все твои секретные документы должны быть в этом опечатанном тобой сейфе. Да, кстати, и по открытому телефону слова «операция», «бандформирования», «Афганистан», наименования частей, фамилии и воинские звания генералов и офицеров называть категорически запрещено. Сразу попадёшь на ковёр к начальнику спецсвязи. А то, братец, и повыше. Наши офицеры по этому поводу с некоторым специфическим комитетским начальством уже познакомились.

Вот тебе авиационная папка, которую вёл до тебя генерал Рохлов. Читай, вникай, изучай, подправляй, наращивай. Она совершенно секретная. Распишись у нашего делопроизводителя-машинистки о получении этой папки. После чего ты за эту самую папку несёшь полную юридическую ответственность. И можешь хранить её в своём сейфе. Через два часа разведчики ознакомятся и принесут мне план проведения операции «Долина-82», и ты познакомишься с этим планом. В чём и распишешься на этом документе. И будешь ежедневно и ежечасно контролировать ход выполнения этого плана и все нюансы по авиационной линии.

– Есть, товарищ полковник, пошёл устраиваться и вникать в операцию.

…С полковником Владимиром Александровичем Кирилловым мы станем большими друзьями. Пять лет прослужим вместе в опергруппе ГУПВ. Вместе летали в самолётах и на вертолётах в десятках афганских боевых командировок и боевых операций ежегодно. Несмотря на разницу в возрасте более чем в пятнадцать лет и разные весовые категории, он – начальник, а я – подчиненный, мы всегда понимали друг друга и находили общий язык. В конце службы мы вместе служили и работали в Академии погранвойск, часто встречались и обсуждали прошедшие афганские дела и события. Многие боевые операции, случаи и факты, описанные мной в этой книге «Вертолёт», учитывают его мнение и искреннее поощрение моей работы в этом направлении. Последняя наша встреча произошла случайно, в храме Христа Спасителя в Москве, в 2008 году. Об этом будет написано в других книгах, в соответствии с хронологией событий.

Со слов немногословного полковника Владимира Александровича Кириллова в одной из двух десятков будущих совместных командировок в Среднюю Азию и на север Афганистана Сергей Лоскутов впервые и услышал эту новость, тайну за семью печатями, которую долгое время никто не мог подтвердить, как и опровергнуть. Что знаменитые спецоперации в Кабуле 27 декабря 1979 года – «Байкал-79» и «Шторм-333» – по захвату дворца Амина, предшествовавшие вводу автобро-неколонн ОКСВ из Термеза через весь Афганистан в Кабул, проходили по их планам и под личным и непосредственным руководством председателя КГБ СССР Юрия Андропова и начальника Первого главного управления КГБ Владимира Крючкова. Ну, помните, по Ленину, в ходе революционной ситуации в столице любого государства революционерам надо захватить штабы, дворцы, почту, связь – телеграф, мосты, вокзалы, склады, тюрьмы…

Так оно всё происходило и в Кабуле с 25 декабря 1979 года. Именно непосредственно Андропову и докладывали руководители спецподразделений ГРУ и КГБ «Альфа», «Зенит» и «Гром» о захвате военных объектов в Кабуле. В том числе и пограничные представители, генерал Власов и полковник Кириллов, 27 декабря 1979 года доложили о захвате здания афганского Генерального штаба, где погиб в собственном кабинете сопротивлявшийся пограничным десантникам начальник Генерального штаба Афганистана М. Якуб.