Kitabı oxu: «Ветер веял… Стихи»

Şrift:

ISBN 978-5-0064-0842-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ветер веял…

Далёкое-близкое

Лестница в облако

По шажочку, по ступеньке
Кто наверх идёт, кто – вниз.
Стоп!
Передохнём маленько
И опять ступаем
В жизнь.
Спуски, лестницы, подъёмы.
В гору тяжело идти.
Тянет нас к вершинам, кроме
Тех,
кто спит в своём пути
И не видит мир высокий,
Не стремится к небесам
И не ждёт чудес с Востока,
Всё сверяя по часам.

Восхожденья и паденья,
Год за годом новый шаг.
Падают, летят каменья,
И не дремлют бес и враг.

Виртуальные высоты:
Крылья ищут высоту,
Забываешь, где и кто ты,
И ныряешь в пору
Ту,
Где гладки крыльца ступени,
Стёрся в мамин дом порог,
Яблони цветут, сирени
В мае каждый
Божий год
Да с иконы Спас печальный
Цепко проникает в грудь,
Шепчет
Или это чайник
Провожает в дальний путь…

Вроде движешь по равнине.
Нет – по лестнице идёшь,
Несмотря на снег, лавины,
Ветер, солнце, грозы, дождь.

Мы взбегаем по ступеням,
Иногда прыжками.
Скок!
В синяках уже колени,
Бьётся сердце,
Колет бок.
Обопрёмся о перила,
Оглянуться нету сил…
Жизнь – что облако уплыло,
Смерть – как пропасть без перил.

Ветер веял…

Ветер встретил вечер.
Свечи
В хатах белых люди жгут.
Добрые витают речи,
Смех и радость
там и тут.
Ветер вдруг поверил
в вечер —
У народа мир и лад.
Мы обнимемся за плечи,
Не скрывая нежный
взгляд.
Ветер веял. Светел вечер
Той планеты круглый год,
Где летит любовь
как кречет
И милует север тот.

Ветер ничего не весит,
Вечный носит лёгкий знак.
Наши утопив печали,
Времени бежит река…

Успеть бы

По горней двигаюсь тропе,
Воинственные снегопады сзади.
Подняться к ангельской толпе
Никто не гонит, Бога ради.

Я сам иду, почуяв срок,
Успеть бы выправить мотивы
И мысли, что оставил впрок,
Чуть прояснить в тумане лживом.

Туда ли я стремлюсь во мгле,
Свалюсь не раз ещё с обрыва.
Мы варимся в добре и зле,
И одиночки лишь счастливы.

Взбираюсь круче – холод мне,
Но звёзды и Луна здесь ближе
И солнце ярче. В вышине
Уже я Значимое вижу…

След

За дальностию лет
остался лишь огонь.
Он тот же, что печной,
каминный.
Горит вечерний свет,
заречный он,
Холодный в осени и в зиму.

Неслыханно в обед
пылает летний жар,
В макушку лета звук
полынный,
Забытый скрип карет
Земной покинул шар,
Согнувший под Луною спину.

Не кончится куплет,
когда искрит костёр,
Он согревающий и
горько-дымный.
За дальностию лет
след жизни стёрт,
И толком ничего не видно.

Надежда

Часто мир в надеждах тонет —
Нет, не достигает Рая.
Издаём глухие стоны,
От предательства рыдаем.

Разум разрушают страсти,
И душа пощады просит,
Плачет обречённо осень,
И приходит лишь ненастье,

Но смывает наважденья,
Разливая лужи грусти.
Замораживая чувства,
Душу лечит только время,

Что с весной опять проснётся,
В льдинках непременно тая,
И звенит капель на солнце —
Вновь надежду привлекает.

В годах, закрытых поволокой

Веранда, сад, дорожка, пруд,
Тропинка убегает к речке,
Природный и обычный труд,
Дымок из побелённой печки

И лань из розовых кустов —
Совсем не пуганная живность,
А на ветвях и из листов
Крылатая порхает дивность.

Поют деревья и трава,
Ручей сбегает к водоёму,
На языке – Любви слова,
И ты еду готовишь в доме.

В муке лицо, в глазах экстаз,
Румяные пылают щёки —
Хотелось мне увидеть нас
В годах, закрытых поволокой.

Кристалл

На берегу златой реки
Играют нимфы – слух дивят,
А львы своих пестуют львят…
Цветных камений сундуки.

Вот изумруд! – Стекло. Кристалл.
Меж тем, в нём видится судьба:
Река, где в серебре борьба
Огней, ну а песок – хрусталь.

Не это главное – времён
Закручивает тонкий Свет,
И Ты увидишь фактум лет
Иль будешь в Мага обращён.

Не торопись, богат «прибор» —
Мерцание бежит свечи,
Мысль потеряется в Ночи,
Услышав странный приговор…

Всмотрись в магический кристалл! —
Кода-то я его читал…

Сказки

На белых ветках колдуны
Поддакивают треску ночи,
И двигаются валуны
На ту опушку, на сорочью,

Где близко подо льдом река,
У берега круты изгибы,
И древние стоят века,
Сосна, лет триста, на отшибе.

Любуется зимой заря
И гладит лучиком вершины,
А на макушке декабря
Здесь необычные картины.

В провале ночи у зимы
Секреты красоты и звука.
Чего там шепчут колдуны,
Костлявые сжимая руки?

Эльфы

Красивы эльфы и смелы,
Влюбиться могут в человека,
Потом останутся без века,
А ушки, острые, малы.

Они тонки, они сильны,
Изящно выстрелят из лука,
Печаль в глазах, в крови разлука,
Но в выборе своём вольны.

Веганы, любят свет, светлы,
В мечах куётся мощь велика,
И благородна святость лика,
Ручьи кристальны у ветлы…

Серебряный поток несли
И мудрость, тихую, без крика.
Куда их отослал Владыка?!
Ушли эльфийские послы.

Перун

Дожди и морось. Серый Царь
Вступил на трон и правит миром,
Свою разбрасывая хмарь
Под звуки погрустневшей лиры.

Холодных, влажных покрывал
Его не счесть, и воздух серый
На капельках висел и спал,
Высокой подчиняясь вере.

Суровый венценосец крут
И чёрные нагонит тучи,
Если заметит, что не чтут
Его дары, и тут уж лучше

Молиться доле в темноте —
Он молниями отстреляет,
Зажжёт сосну на высоте,
Порывом ветра погуляет

И будет близоруко зрить,
Довольный огненной проказой…
Дождь начинает длинно лить
По свыше данному приказу.

Серебряная дама

Я заснул, утомился, знамо,
Вдруг
Из капельных нитей сна
Появилась в серебряном дама,
И морозом обдало меня.

Смерть-не смерть – безликая дама.
Заглянула в душу тоска,
И из сумрачного экрана
Протянулась в блёстках рука.

В жилах кровь застыла,
Но пряный
Воздух меленько задрожал,
И в серебряном скрылась дама,
Как её сверкнувший кинжал.

Я от острия вскрикнул.
Мне рана
Грудь, растерзанную, пекла,
Но планета проснулась рано,
И от смерти душу спасла.

Серебро осветило, как пламя!
Я поднялся с болью в груди.
Словно призрак,
В серебряном дама
Разливала ситом дожди.

Икар

Тебе молчание моё
Не описать и ни к чему,
Я брал подъёмы за подъём
Настойчиво, по одному,

Упорно шёл на высоту,
Срывался, разбивался в кровь,
Но, поднимаясь, верил в ту,
Свою блестящую любовь,

Что обжигала, но звала,
Сверкала в млечной синеве…
Достал и догорел дотла,
И словом утонул в молве…

Из сказки

Горячим кофе зимний день,
Синеет дым печной
И белая на белом тень,
И аромат свечной.

Пуховый снег из белых туч
Под яркой синевой,
Блеснувший золотистый луч,
Свет солнца огневой.

Лес замер, розовый разлив
Под спящею сосной,
Контрастом холоду Земли
В камине пышет зной.

В узорах окна шепчут миф
Из сказки предо мной,
И чудятся улыбки нимф
И голос неземной…

Перед мглой

Внезапный демон в вечер мой
На синей туче отрисован,
Летящий с красною Луной,
Изранен и исполосован,
Но не повержен, бледный, злой,
Гроза, что вслед, не поспевала.
Он в остановке перед мглой
Меня не видел – тьма кричала.

С кем бился накануне он,
Кого догнать не смог, не в силе?
Чернел иссИня небосклон
И молнии уж рядом били.
В досаде нехотя он встал,
Луне лечить подставив спину,
Улыбка жёсткая в устах.
Сверкнул зрачком и разом сгинул.

Одинокая гора

Там где-то одинокая Гора,
На ней кончаются пути,
И колокол эфир взорвал:
Бежать, лететь, вперёд идти?

Невидимый дракон грозой ревёт,
Бросая молнии как стрелы,
А ветер дует и зовёт,
И гонит нас на битву смело.

Снимать не вздумай тельный образок,
Пульс бьёт решительно по жилам,
Прямой удар, один бросок
Объединят в порыве силы!

Всем не уйти – потерь не избежать,
Ведёт звезда над той горою,
Блестит металлом чудо-рать
Под солнцем ясною порою.

Высок предел сияющих вершин,
Красивы водопады с кручи,
Их водами тяжёл кувшин,
Который разбивает случай.

Дай Бог, не оступиться, не пропасть,
Вернуться, виновато озираясь —
Уж лучше умереть и пасть
Перед лицом небесным Рая.

Над горизонтом Марс завис

Над горизонтом Марс завис.
Не лгут – оранжевый и красный,
Войною притесняя жизнь,
Он и красивый, и ужасный.

Алеют ужасы и страх
Зловеще, тихо и печально,
Кому-то горести и крах,
И крик отчаянья страдальный.

Он величаво проскользнул,
Кивнув землянам из знакомых,
Тревогой душу полоснул —
Готовьтесь люди к обороне.

Насторожился божий мир
И птицы приумолкли доле,
Архангел – воин Михаил
Защиту окрылял над полем.

Витязь

Шлем витязя, как купол у церквей,
Горит на солнце позолотой,
Гроза в сведённости бровей —
Ему сейчас не до охоты.

Орда идёт, и степь в пыли,
Ржут кони, лязг телег, кибиток.
Бывалая орда – учли
Ошибки, за какие биты.

Неторопливо, до весны
Поход, неслыханный, затеян,
И засеки пройдут они,
И будет страх в умах посеян…

Он – богатырь, но он один,
И далеко друзей заставы.
Огонь сигнальный виден им,
Но не уйти от переправы,

Где тоже враг висит волной,
И тучи серые над Русью…
Спокоен витязь пред войной,
Он сгинет, но орду не пустит.

Выбор героя

Я должен следовать
Судьбе,
Идти протоптанной дорогой,
Не обращаться за подмогой
И не роптать от ран и бед,

Взывать с мольбой к Отцу-
Творцу? —
Ему б свои объять заботы…
Я от субботы до субботы
Спешу к законному
концу.
А что потом? —
Опять борьба,
За воплощеньем воплощенье,
Ряд обязательных лишений,
Которые и есть
судьба.
Иль должен допустить порыв?!
Идти наперекор устоям? —
Тьма тучами просвет закроет,
Но не на вечно —
до поры.
В ней я умчусь с надеждой
Жить,
Сражаться, гибнуть, возрождаться…
Кровь на снегу в неполных двадцать:
Бородино,
Полтава,
Сить.
Война войной…
Иду живой,
Энергии вбираю Слова
И жду, как пряник, дня Петрова,
Оттягивая (день)
Роковой.

Прощай

Война холодная на небе
Мне в душу смотрит не хитро.
Я верю в русскую победу,
Но сильный разыгрался шторм.

Слов разума не слышит тело,
И колебаний нет в душе.
Река разлуку плавно стелет,
И нет возврата мне уже.

Прощай!
Нам выпавшей дороги
Конца не видно…
Дышится легко.
Я только твой —
спроси у Бога,
Но мы не выбрали покой.

Как счастлив я, тобой любуясь,
И каждый раз,
и каждый раз
Я сладко обо всём забудусь,
Увидев свет родимых глаз.

Мы позже встретимся на небе —
Над нами чёрная гроза.
Не доведётся, а вот мне бы
На миг пропасть в твоих глазах.

Слов разума жизнь не хотела,
Доверилась своей судьбе.
Душа моя не слышит тело
И в высоту берёт разбег.

В овраге

На бранном поле тишина
И изредка людские стоны.
Вновь удивляется Она,
Земля в кануне похоронном.

Стемнело. В «занемоге» спят
И раненные, и живые,
Да филины во тьме вопят
На лихолетья роковые.

«Не снять кольчугу. От травы
Тепло сейчас – она в кровище,
Боль жжёт пробитой головы,
Но вражеские смяты «тыщи»!

В конце послышались «Ура!»
И топот бешенной ватаги.
Неужто выгнали вчера
Врага, а я лежу в овраге?

Светает, холодно в груди,
Лежать нет сил, зияют раны.
Какие битвы впереди,
Не важно – биты басурмане.

Над бранным полем хладный дух,
Пар кое-где, луч солнца ранний,
Потери – страх – один из двух,
Простите, я уже не встану…»

Вернулся

Застрял на лунной высоте,
Кружусь вокруг Земли,
дурачусь.
Луною сорванным листком
Возникну.
Воздух чист,
прозрачен.
Кораллы беленной травы
И лапы елей иней
хватит.
Как нежно снегири правы,
Поющие над тёплой
хатой.
Проснусь в звенящей тишине,
Зелёные ползут узоры,
А наваждения в окне
Выглядывают
из моих историй.

Огонёк

Серыми дождям сдавлен,
Темнотою околдован,
Огонёк увижу дальний,
Там на страже чёрный ворон.

Клювом мудрости исполнен,
Он не каркает, а грозен,
Он – последний жизни воин,
У него застыли слёзы.

Очи строгие, избавлен
От мольбы и состраданий,
Был рождён под Ярославлем,
Жил у волхва, видел дани.

Ворон чёрный без седины,
Знаю, зришь, огнём исполнен,
Подожди меня – не сгину —
Грозные бушуют волны…

Удар

Сверкают звёзды на разлуку.
Волхвы убиты!
Визг и шум,
Царь поднял для сигнала руку
И взмахом подал знак на штурм.

Раздался лязг и топот лавы,
Свист тысяч выпущенных стрел,
На крики жуткие оравы
Падение убитых тел.

Крутые стены, башни-туры
И рвы заполнены водой,
Священники читают суры
Над многочисленной ордой,

Но поздно, сметены ворота
И тьма ворвалась во дворец,
Резня, убийства. Позолота
Поблёкла, и в крови венец…

…По голове удар, и сразу,
Сонм звёздочек из глаз,
из рун…
Эпохи, времена и сказы
Невольно будоражат ум.

Тьма и свет

Тьма наступала и огонь.
Герой вступился —
Пал герой,
Стелились гарь и дыма вонь,
Защитники теряли строй,

И мир теней мелькал вокруг,
Туда сходили дети Ра.
Изранен родственник и друг,
И доживём ли до утра?!

Тьма обступила.
Бьётся муж,
Богатыри стоят стеной,
А женщины в кристаллах стуж
Любовью делятся земной

И неземной,
Встают в ряды,
Ласкает раненных слеза,
Живой и неживой воды
Льют родники, и льёт гроза…

Молитвой звёзд сомлела тьма,
Огонь борьбы возвысил Свет,
А утро солнечного дня
Всходило и гасило бред…

Карма

Знакомые пушки гремят
За рекой,
Там дождь и сверкают
Зарницы,
Бог благословляет
Державной рукой,
И молнии бьют
Из десницы.
Знакомые ветры
За звёздной
Горой
Завинчиваются
Для смерча…
Покажут значения
Карты Таро —
Маршрут напечатают…
Вечный,
Невидимый,
Хитрый,
Случайный
И злой,
Он – путь твой,
Меняющий
Лица,
А Бог не мешает —
Дрожащей рукой
Тебе освещает
Темницу.

Узник

Темница, высоко окошко,
В решётке толстой серость туч,
Прохладно, но к своей рогожке
Привык, ловлю от солнца луч.

Нет развлечений – всё удумал
Давным-давно десятки раз,
Здесь шорохи и лязги шумны
Который день, который час.

Я в башне – воет ветер слышно,
Стихи пишу, иначе, смерть,
Надсмотрщику читаю вирши,
А тот, что камень – тих и тверд.

Египетская ночь

Быстро зарево ложится
На пески, жарой пролиты,
Пирамиды и гробницы
Спят, вниманием забыты.

Тени в чреве очернятся,
Сфинкс воспрял – зрачки в глазницах,
С вечностью спешит обняться
Нила мутная водица.

Ночь. Египет в тьме пылится,
Звёзды не слепят прохожих.
Не утихнет враз столица —
Бродят тайны древне-божьи…

Базилевс

Узоры на стенах и вензеля,
Удобно мне на троне – враз желанья,
Кому-то там возделывать поля,
А я …чуть обозначу дланью,

И слуги бросятся исполнить мига блажь,
А хоровод наложниц заневолит,
И уплывёт рассудок верный наш
За эти стены, город, поле.

Загадки власти вовсе не понять
Не будь у власти. Слуги лестно врут,
Кого-то я казню опять,
Кому-то плаху отзовут.

Чалма, что продолжает жаркий мозг
Сверкает изумрудом в троне,
Течёт и утекает тихо воск,
Я прячусь в сумрак оборонный.

Ещё Софийский храм – Христоса дом,
Потом придёт весть от Аллаха,
Пока же есть печаль с икон —
Печаль Востока в падишахе.

Жару на улицах не отменить,
И девушки – в улыбках жемчуга,
Хочу с женитьбою повременить…
Как кстати на тарелочке нуга

И виноград, и дыня на меду,
Задумчив танец миленьких девиц,
И тоненькую, ту, я уведу,
Что смотрит из-под длинных влёт ресниц.

Шелка кругом, она парит в шелках,
Восток – не Запад, мудр и тонок,
Любовью в опытных руках
Нельзя унизить; голос звонок.

Смеётся в неге трепетная лань,
Дрожит в истоме тело жрицы,
Мы позабудем утра рань,
Пусть счастье разожжёт девицу.

Прохлада ночи нас не остудит,
У нас родится гениальный малый,
Который нас спасёт и оградит
В годах от царствия усталых,

Придёт ислам – на стенах вензеля,
Узоры хитрые и линий вязь.
Потоки, завихрения, поля —
Минутой жизнь как будто пронеслась.

Палач

Красиво ты взошла на эшафот,
Все обалдели, тайно воздыхая,
Она – красавица и, зная наперёд,
Не укрывалась, взгляды ублажая.

Как будто не видала никого,
Смотрела прямо (светятся кудряшки)
И зажимала с рваным рукавом
Какой-то образок мольбы вчерашней

И улыбалась… В маске зрил палач.
Он был могуч, мечом играя,
Стоял спокойно, плачь-не плачь,
Толпа роптала, обмирая.

Напротив казни ратуша и трон,
Священник, судьи, местная элита,
Ну и, конечно, самый главный – Он,
Ему при жизни статуя отлита.

Он созерцает исподлобья акт,
Ухмылка мстительная: «Отказала – вот!»
И пальцем отбивает кресло в такт
Литаврам, окружавшим эшафот.

И поднял руку – спрянула толпа,
А воздух в круге стал звенящим,
И у позорного столба
Она сорвала крест Хранящий!

Палач взмахнул, сверкнул кинжал!
Все ахнули – палач упал.
Короткий стон, в крови помост,
И он тянулся на погост.

Она метнулась – прорезь глаз,
Знакомый блеск сияет в них,
Сорвала стоном маску враз —
Под нею был её жених…

Заголосили, шум и гам
На площади в пылу густом,
С ладони выпал крест к ногам,
Вмиг превратившись в красный ком.

И с криком, выхватив клинок,
Она вонзила в грудь себе…
Кровь тонкой струйкой в ручеёк
Стекала тихо, по судьбе.

Босфор

Совсем без зелени Стамбул,
Мечети, минареты,
Надземный источает гул
Из тысячи секретов.

Лишь море дарует покой,
Когда ветра в отгуле,
Меж стен Босфор течёт рекой,
А чайки – в карауле.

Две части света стерегут
И путь морской в Тавриду,
Полуденное солнце жжёт
И гонит тьму из вида.

Стамбул возлёг на берегу,
Сковал собой округу,
А в Золотом стоят рогу
Кораблики друг с другом.

Константинополь и Стамбул,
Царьград, седая Троя —
На каменном его горбу
Всегда от бед устроит

И уничтожит, и спасёт
В разврате и молитве,
И белым облаком несёт
На следу (ю) щие битвы.

Свет Востока

В мечети шейха красота
Повисла – Божья благодать,
Небесная видна верста
И каждому своя звезда,

К Всевышнему ведёт канва
(Лишь образ Сущего и вязь!),
Охватывают кружева,
И отступают боль и грязь.

Мозаика и высота:
Молитва просится из уст,
Нисходит вязко доброта,
И твой сосуд уже не пуст,

И счастлив древний Исфахан,
Его коснулась Божья длань,
В мечети шейха свят Иран
И умирают гнев и брань…

Неяркий свет и простота
Узор искусный отразят.
Дни пронесутся и лета,
Но в восхищении глаза…

Господа

Поэту слова не давали,
И замер мир, потух фонарь,
Застыл, читающий Тропарь,
И всюду Чёрные сновали.

У Чёрных этих тьма ножей
Да деньги в поясных карманах,
Они тебя засудят рьяно,
Проткнут и бросят на меже.

Поэту зажимали рот:
Перо, бумага – блажи рая!
Избитый и толпой облаян,
Он двигался на эшафот.

Поднялся и в последний миг
Обвёл всех взглядом без ума,
И поклонился. Плахи тьма
Шатнулась, убивая лик.

«Суровый век, поганые года», —
Оправдывались люди тихо…
Без Мысли веселилось Лихо,
И восседали господа.

Царица Та-Ма-Ра

Царица Тамара огнём
Жжёт сакли, сея войну,
Витязи длинным мечом
Озолотили казну.

Правителю нужен закон,
В горах непокорен люд,
Но мысли её далеко,
Не видят цепей и пут.

Дышит наследница гор
Розами и мечтой,
Что пронзает простор
Молнии быстротой…

Волны бьются в скалу,
Где Демон с ветрами ревёт,
Не подчинён никому,
Лишь Тамару зовёт.

А, та, шелками горя,
Плывёт, тонка и легка,
Придворные говорят —
Знойный мираж Песка.
***
Себя же на троне являя,
Духом и статью сильна,
Она судьбой управляет.
Царица Тамара Она!

Коварны ласковый голос,
Взгляд горячее вина,
А чёрный с отливом волос
Не распускает она.

Сочувствует Демон подруге,
Завистников ширится тьма,
Волнения здесь и в округе,
Пощады не терпит молва.

Царица грозна и в чертогах
Повелевает одна,
Смело! Но за порогом
Её не слышит страна.

«Зачем мосты и дороги?
Спокойствия нам. Тишину!» —
Закоренели тревоги,
Сбрасывая новизну.

Тамара не кажет вида,
Не шевельнётся бровь,
Правнучке от Давида
Ещё незнакома Любовь.

Дева жестка и жестока,
Но не гордится она,
Что вовек одинока,
Предназначенью верна.

Тамара давала обеты,
Не спрашивай лексикон,
Церковь ей молит приветы,
Грузия – низкий поклон.

Горят над страною зарницы,
Но помнит её народ —
Святой, православной царицей
История назовёт.

P.S. А доля поэта иная,
Поэту претит мишура,
И МаРа Та принимает
Благословенье Пера.