Kitabı oxu: «Завтрак для людоеда»

Şrift:

© Владимир Янсюкевич, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дружеский шарж на автора художника Игоря Макарова.

Завтрак для людоеда
(Приятного аппетита!)

Сон разума порождает чудовищ.

Ф. Гойя


1


Это обычная история, хотя с первого взгляда может показаться и необычной, и даже фантастической. Это обыденная практика для обитающих на Земле людей, хотя чувствительным сердцам она может показаться и противоестественной. За всю историю человечества не было периода, когда бы одни люди во имя своих интересов – из чего бы то ни было: из лучших побуждений, грубости нравов, невежества, отсутствия воображения, мести, религиозного фанатизма или высокомерного представления о своей избранности – не унижали бы, не порабощали и не сживали со света других.

Древние мифы, сказки, легенды, сказания не врут. Пользуясь фантастическим инструментарием, они повествуют о том, что происходило на самом деле. (Разве только некоторые из них, в угоду чувству справедливости и чаянию большинства, отступая от истины, приукрашивают течение событий и приписывают историям счастливые концы).

И наше время не исключение в этом ряду. И когда мы спрашиваем сегодня – КУДА ИСЧЕЗАЕТ МНОЖЕСТВО ЛЮДЕЙ (?), которым ещё слишком далеко до естественного исхода, то часто получаем в ответ бесконечные разглагольствования на отвлекающие темы: а) о сложности современного мира, б) о закономерности глобализации, в) о непредсказуемости человеческой психики, г) о коварстве внеземных цивилизаций, д) о злобных подземных духах, е) о демографическом дисбалансе и))) прочее и прочее – не хватит алфавита перечислять. И всё это расходится среди глупцов, как сложносочиненные биг-маки из Макдональдса. Однако для людей с головой вся эта высоколобая болтовня и смехотворные придумки являются свидетельством абсолютного неведения или, что ещё хуже, завуалированного запрета на полную информацию. И от знания правды нас оберегают отнюдь не в благих целях.

Но технический прогресс обессмысливает любые запреты и просочившиеся во всемирную паутину доносы о происходящих во всех уголках земного шара событиях, повергают нас в шок. Наш разум не в состоянии переварить открывшуюся реальность, о которой мы часто и не подозреваем, и потому ответ напрашивается с виду фантастический: ОНИ ИДУТ НА КОРМ ЛЮДОЕДАМ…


2


Иерохим, старый людоед, с каждым годом кряхтел всё громче и чаще. Всё его раздражало. Всё ему было поперёк. И ворчал без умолку. Даже свою любимую дочь, Мариолу, отчитывал по каждому пустячному поводу. То она, видишь ли, подала ему на завтрак печень простолюдина вместо печени аристократа. То подсунула сердце чиновника, а у того оно маленькое и жилистое, как мясо стервятника. То подложила колбасу из требухи обиралы-банкира, а то и того хлеще, какого-нибудь отъявленного работника ЖКХ или распоясавшегося блюстителя дорожного порядка – вонь на все этажи людоедского замка. То потчевала варёным языком не в меру горластого политика, а он, хоть и без костей, жёсткий, как дубовый корень. То ставила перед носом жареные мозги педофила или террориста. Мерзость! С души воротит!

– Папан, не привередничай! – грубо откликалась Мариола на претензии старого людоеда. – Где я тебе возьму аристократа, окстись! Сам знаешь, на продовольственном рынке кризис. Люди с каждым годом делаются всё хуже и мерзопакостней. Потому что вытворяют на каждом шагу такое, что в моём людоедском мозгу не укладывается. И кормятся чёрт знает чем! Сплошь химия и нитраты! А наш Клан чересчур к ним лоялен. И тебе, как его главе, должно быть стыдно. Сами себя не уважаете! Лучше бы припугнули их правительство! Мой муж не раз намекал тебе, но ты в результате послал его… и куда? В Америку! – У Мариолы навернулись слёзы на глаза. – А ему жирное противопоказано, у него с сердцем проблемы. И Михореи без отца страдает, пожалел бы внука.

– Выходила бы замуж за здорового.

У Мариолы моментально высохли слёзы. Она скрипнула зубами.

– А где они теперь здоровые? Скоро и сам-то, глядишь, превратишься в вегетарианца. Только должна предупредить: здесь тебя ожидает облом. Чистые экологические овощи и фрукты нынче чересчур дороги. И не факт, что они являются таковыми. Да ещё попробуй достань! А то сунут неизвестно какую дрянь под эту марку! Нынче и редиской можно отравиться. Так что лопай, что предлагают, и молчи в тряпочку!

– Мариола! – взревел Иерохим. – Как ты с отцом разговариваешь?!

– В соответствии с обстоятельствами. А ты, папан, с каждым годом становишься всё менее адекватным. Не чуешь реальности.

На этом и закончилась их последняя стычка. Мариола с грохотом поставила перед отцом мелкий пенис крупного бизнесмена в собственном соку, потерявшийся меж двух страусиных яиц поданных на гарнир, и хлопнула дверью. Да так хлопнула, что этот грохот прошёлся эхом по ста девяноста пяти государствам. Иерохим с досады поморщился.


И только внук, наивный и любознательный Михореи, пока ещё радовал сердце старого людоеда. Каждый вечер, перед сном, Иерохим присаживался рядом с засыпающим малышом и рассказывал очередную сказку на ночь. Но и сказки у него получались теперь на сказки непохожие, какие-то душераздирающие монологи, где вымысел был перемешан с гнетущей душу былью.

– Годы проклятые! – жаловался старый людоед внуку. – И ноги не ходят, и зубы на полке, и аппетит ни к чёрту. Вчера одним бухгалтером чуть не подавился. Никак прожевать не мог. Пока это я ворочал вставными челюстями, он, собака, у меня на языке кувыркался – с бумажками мухлевал. Он даже не понял, что ко мне в рот попал. Наверное, подумал, в конторе свет погас. Да я б его и не ел, пусть бы его наслаждался своей чёрной бухгалтерией, да никого лучше поблизости не было. И обстановка в мире – туши свет! Эти люди как с ума посходили со своими изобретениями. Уничтожают друг друга почём зря, то из пистолета подстрелят, то из автомата. А то пойдут из самолётов разбрасывать, или в океане топить. Уже по звёздам научились палить. И ведь попадают, оглоеды! Вон уже и на Луну забросили троих. Хорошенькие такие: в меру упитанные, весёлые, чистенькие и без вредных привычек. Разведывают, где ещё можно пожить. А на Марсе хотят, вишь, колонию основать. На Земле-то тесно стало, не развернёшься. Так ведь на Луне или на том же Марсе разве его достанешь! Что дальше будет, ума не приложу. Во времена моего пращура всё было куда проще.

– А кто такой пращур, дедушка?

– Наш предок. Которого слопал этот поганец… кот в сапогах.

– А почему он его слопал? – не отставал внук.

– Хвастун был несусветный.

– Кто, кот?

– Да не кот. Пращур. И фокусы любил показывать с превращениями. Кто его за руку тянул! Допревращался.

– Кто, кот?

– Дался тебе этот кот! Пращур, говорю! А ума при этом не нажил. Вот и пострадал из-за своей глупости. И тайну магии не успел нам передать. И наследство не оформил, как полагается… Всё в желудке у кота переварилось. Теперь мучайся из-за него.

– Как это?

– У него-то рацион был почище нашего, королевский. Как у всякого порядочного Великана-Людоеда. Бездна разнообразия. Превратился в льва – растерзал косулю. Стал петухом – поклевал зерна. Влез в кабана – желудями или трюфелями полакомился… А мы теперь только людей жрать способны. А люди, сам знаешь, продукт неблагонадёжный и совсем не экологичный. Один злобой исходит – есть невозможно, сплошная кислятина! И никакая приправа не помогает. Другой – пьяница. Ешь его словно падаль проспиртованную! Третий на всякую химию нажимает – одни нитраты! А то ещё бывают бомжи, те помойкой воняют. Запомни, есть надо только кротких и добрых, и по возможности, обеспеченных – они самые вкусные. Деликатес, можно сказать. К сожалению, кроткие и добрые у них почему-то редко бывают обеспеченными. И ещё – бесстрашных. Трусы весь обед портят: перед едой внезапно дурной дух испустят. Весь аппетит пропадает.

Внук хлопнул густыми ресницами, захихикал.

– Да-да, а то и наложат… Защитная реакция, что ли. Короче, употреблять следует только хороших людей. От плохих бывает страшная изжога. Да вот беда, хороших-то почти не осталось…

– А куда ж они подевались?

– Подъели. За столько-то веков…

– А как их отличить?

– Ну, это просто. Подходишь ночью, спрашиваешь: как пройти в библиотеку. Если начинает объяснять, значит хороший человек, отзывчивый. Тут его и берёшь тёпленьким. Ему-то, хорошему, и в голову не придёт, что ты его слопать собрался. А плохой, он ждёт от тебя, что ты его слопаешь! Потому сам такой. Встаёт в позицию. Пургу всякую несёт, хоть уши затыкай. Приходится возиться с ним. Морока!

– Дедушка, а как плохой отвечает на вопрос «как пройти в библиотеку»?

– Да никак. Просто посылает тебя куда подальше.

– А куда?

– Тебе это знать пока не надо.

– И туда надо идти?

– Куда?

– Ну, куда тебя плохой человек посылает?

– Скажешь тоже! Не надо туда ходить. Это небезопасно. Заболеть можно. Тоже мне, ходок! Всё, на сегодня достаточно. Спи. Завтра продолжим.


3


На следующий день на заседании Совета Международного Клана Людоедов (МКЛ) Иерохим, как его Председатель, информировал присутствующих о надвигающемся продовольственном кризисе и поставил вопрос о гуманитарной катастрофе и в связи с этим об оказании срочной помощи малообеспеченным людоедам. Из двенадцати членов Совета его поддержали одиннадцать. Двенадцатый отказался голосовать без объяснения причины.

– Аргументируйте свой отказ, – потребовал глава Совета.

Вердухай, так звали двенадцатого, он же по иронии людоедской судьбы и отвечал за продовольственную программу, состроил такую презрительную гримасу, что его мигом заподозрили в тайном пособничестве людскому сообществу.

– А чего тут аргументировать… – начал он, разглядывая лепнину на потолке зала заседаний. – Ни для кого не секрет, что людоедству скоро будет крышка.

– А поконкретней? – подал свой авторитетный голос Загребалкусман, финансовый воротила, владелец Международного банка людоедов (МБЛ) «ЗагребалБанк».

– Люди стали несъедобными. Куда уж конкретней.

– Да их уже за семь миллиардов перевалило! А наша нация столь малочисленна, что на всех хватит! И надолго. Неужели не из чего выбрать? – возразил Филоноза, уполномоченный по связям с международными людоедскими организациями и философ-самоучка. – Может, они нам специально подбрасывают гнилой товар? А всё хорошее при себе оставляют? Я всю жизнь размышляю о связи желудка с мозговыми извилинами, извините за отступление, и прихожу к выводу, что чем лучше мы питаемся, тем активнее функционирует наш умственный орган.

– Тоже мне бином Ньютона! – фыркнул Загребалкусман.

– Бином Ньютона совсем о другом, – на полном серьёзе поправил банкира философ. – Да-да, представьте себе! Тем больше хороших мыслей приходит в нашу людоедскую голову. А отсутствие доброкачественного продукта отрицательно влияет не только на телесную конституцию, но и на нашу духовность, господа людоеды! – с пафосом провозгласил господин Филоноза. – А ущербная духовность, в свою очередь, плохо влияет на культуру людоедского стола!

– И стула! – добавил не без юмора Загребалкусман.

– А что в этом смешного? И стула! Цивилизованный процесс испражнения не менее важен, чем цивилизованный процесс поглощения пищи. Отсюда и наше пониженное требование к духовности. Мы потихоньку деградирует, как культурная нация.

– Во завернул! – буркнул Вердухай.

– Я вчера ходил в наш Самый Большой театр (СБТ) на балет «Бахчисарайский водопровод»… И чему, представьте, я был свидетелем? Главная балерина, очевидно, неосмотрительно вкусив перед спектаклем недоброкачественного продукта, при каждом прыжке издавала такие неприятные звуки, каких не было в партитуре. И главное, поперёк музыки. Я потом справлялся у дирижёра. Он извинился за балерину и сказал, что она «несла отсебятину». А меня похвалил за тонкий слух.

– Терпеть не могу балета! – рявкнул Марахулл, глава Людоедской Службы Безопасности (ЛСБ).

– Но это ещё не всё, – продолжал Филоноза. – А главный балерун, сразу после поддержек то и дело бегал за кулисы. Мне потом объяснили, что у него незапланированное расстройство желудка и в связи с этим лёгкое недержание.

– Судя по вашему выступлению, – вставил слово Загребалкусман, – вы тоже перед заседанием съели нечто недоброкачественное.

– Что это он? Зачем? – обратился к Председателю растерявшийся Филоноза.

– Вы закончили? – спросил Председатель у философа.

– Ещё полторы фразы! О чём я… ага! За это передо мной тоже извинились. А заодно отметили мою наблюдательность.

– К чему это всё, уважаемый господин Филоноза? – прервал философа Вердухай.

– А вот к чему. Может, следует вывести их правительство на чистую воду и припугнуть каким-то образом?..

– Да, вы немножко отвлеклись, господин Филоноза, но в целом, похоже на правду, – резюмировал Председатель. – Вчера дочь такое на стол подала!.. Вслух сказать неприлично… чуть не блеванул, извиняюсь за выражение.

Его поддержал Марахулл:

– И я, прошу заметить, регулярно недоедаю. И не потому что аппетита нет, а попросту в рот не лезет вся эта дрянь, которую нам поставляют. За неделю похудел на сто килограмм. А для моей комплекции это катастрофа. С меня брюки сваливаются в самые неподходящие моменты. Да и вид у меня стал неавантажный. И меня это бесит. Многие уже не верят, что я директор ЛСБ. Стоило раньше выйти из машины, как все замолкали и в струнку вытягивались. А теперь всюду приходится предъявлять служебное удостоверение. На что это похоже!

– Да, людей становится всё больше и больше, – продолжил Вердухай, ободрённый замечанием Председателя МКЛ и подробным комментарием директора ЛСБ, – но они, к сожалению, всё хуже и хуже. Ни чести, ни совести, никакого чувства меры ни в чём и фатальное отсутствие сердца и мозгов. О печени и прочей требухе уж и не заикаюсь, сплошная желчь и цирроз. За последние сто лет ни один идеалист мне на зуб не попался. Одни авантюристы, грабители, бандиты, алкоголики и наркоманы, а то ещё хуже – циники и прагматики. Такое есть невозможно!

– А что вы предлагаете? Надо же что-то делать! – выкрикнул Филоноза с несвойственным философу эмоциональным посылом.

– Я предлагаю кардинально пересмотреть наши традиции и на употребление людей в пищу объявить временный мораторий, – вывел Вердухай и зажмурился в ожидании всплеска возмущения.

И не без причины. На пол мгновенно обрушился топот одиннадцати пар людоедских ног. Раздались громовые выкрики:

– Неслыханно!

– Видали умника!

– Да так мы с голоду подохнем!

– Изменник!

– Отступник!

– Отставку Вердухаю!

И тут поднялся Председатель.

– Господа людоеды! Уважаемые подельники! От вопроса, поставленного господином Вердухаем, несёт пораженчеством, но…

– Но? – воскликнули все, как один.

– …просто так отмахнуться от него нам не удастся. Проблема существует. И она требует серьёзного и всестороннего осмысления. Именно поэтому я сегодня сделал наше заседание закрытым. Надеюсь, всё, о чём мы здесь говорим, останется между нами.

Члены Совета закивали головами и пробурчали что-то невнятное себе под нос, с недовольством поглядывая в сторону господина Вердухая. А Председатель продолжил:

– Будущее поколение набирает силу и, если будет благоразумным, вскоре возродит былую славу людоедства. Мой внук, например, тянется к людоедству вполне сознательно. И это, надеюсь, результат моих частых бесед с ним. Я ему на ночь в общих чертах пересказываю нашу историю.

Послышались возгласы одобрения. Кто-то начал аплодировать. Посыпались вопросы.

– И как он реагирует?

– Правильно реагирует.

– Слушает внимательно?

– Не сводит с меня глаз и сам задаёт вопросы, если что-то непонятно.

– А про кота в сапогах рассказывали?

– Про кота в первую очередь.

– А сколько лет вашему внуку?

– Завтра семь исполнится. В школу пойдёт.

– А не рано ему толковать о нашей истории?

– В самый раз. Он у меня смышлёный. Не то, что его папа. Писателя от доносчика не смог отличить… – проворчал Председатель себе под нос, а затем обратился к Совету. – Минутку внимания, я не закончил. Одно хочу нашим молодым людоедам посоветовать: берегите людское племя, ухаживайте за ним ежедневно, и тогда люди будут абсолютно безвредными и очень вкусными. И чем раньше наша молодёжь будет об этом знать, тем светлее видится мне наше будущее. И тогда за наш людоедский рацион можно будет не беспокоиться. То, что мир людей постепенно и неуклонно сходит с ума, известно давно. Однако чем дальше, тем больше. Но если бы каждый не посчитал за труд включить голову и умерить свои, часто неправомерные, амбициозные аппетиты, падение в чёрную дыру сумасшествия не было бы столь стремительным. Так помогите им стать нормальными людьми! Сумасшедшие, как вам уже известно, отвратительны на вкус.

– И каким образом, господин Председатель, вы предлагаете беречь людское племя? – поинтересовался с ухмылкой Марахулл.

– Надо наставлять их, оберегать от необдуманных поступков и скверных мыслей. А то они уже переходят все рамки разумного. Самец спаривается с самцом, понимаете ли! Самка с самкой! Они хотят, видите ли, наслаждаться, а нам с вами остаётся глодать их старые кости или довольствоваться их прогнившим с рождения молодняком! И этот процесс как однажды пошёл, так и идёт полным ходом. Каким-то образом следует всё это контролировать.

– А что если нам организовать питомник и выращивать людей на корм в особом отстойнике? Построить нечто вроде Города Солнца… – предложил Филоноза.

– В резервации, хотел сказать, – поправил Марахулл.

– Пусть будет резервация. Солнечная резервация. Тогда исчезнут проблемы с экологией!

Председатель усмехнулся.

– Сразу видно – говорит теоретик. Всё это мы уже проходили. Люди, выращенные в неволе, ещё менее пригодны в пищу, чем, скажем, убийца или алкоголик.

– Почему? – не унимался Филоноза.

– Те же нитраты. Только в ещё большем количестве. Вам же захочется, чтобы они росли быстрее, и вы станете их перекармливать. А это во вред любому организму. Ваша философия, господин Филоноза, излишне прекраснодушна, потому что герметична. Она никак не соотносится с реальностью. Рабская психология, к вашему сведению, делает людей искусственно жизнерадостными. Отсюда раннее и бурное цветение и полное отсутствие созреваемости. То есть, они неспособны к самостоятельным шагам. А это отрицательно влияет на усвояемость продукта.

– Да не может быть!

– Я вам говорю! Я на этом не одну собаку съел.

– А если искусственно осеменять?

– Не говорите о том, чего не понимаете. И что ещё хуже, такая пища провоцирует возникновение неизлечимых заболеваний. Попадание в наш организм болезнетворных бактерий типа палочки сострадания или микроба доброжелательности чревато уничтожением людоедского менталитета. Где ваше людоедское достоинство! Подумайте о своём здоровье и судьбе нации. Человек, то есть, продукт, сам должен добывать себе пропитание, как и повелось испокон веков. Он должен быть диким, а не домашним. Надо оставлять за ним право думать, что он свободен. А когда он свободен, то и вполне съедобен. И выделять средства из казны на сомнительные предприятия подобного рода я не намерен.

– Ну, что ж, убедили, – стушевался Филоноза.

Большинство членов Совета МКЛ признало проблему, и для некоторых выход из неё напрашивался совершенно определённый. Загребалкусман, например, предложил немедленно применить жёсткие санкции к людскому сообществу.

– А именно? – поинтересовался Председатель. – Что вы имеете в виду?

– Заморозить их счета, блокировать Бархатное соглашение и не пускать их на нашу территорию. Пусть развлекаются в своём свинарнике, в окружении собственного дерьма. И выжидать. Через год, второй, они сами подохнут.

– Опять двадцать пять. Послушайте… – возразил Председатель, слегка откашлявшись. – Эмоция – плохой советчик. Сейчас мы ничего не решим. Мораторий, конечно, не выход, согласен. Питомник, какой бы он ни был солнечный, разумеется, – нет. Всё это уже было и ничего хорошего нам не принесло. Надо смотреть на вещи практичней. Но и отставка господина Вердухая не добавит нам доброкачественного продукта в наше меню. А санкции, уважаемый банкир, тоже могут выйти нам боком. Думайте, прежде, чем говорить. Вы рубите сук, на котором сидите. Если они все подохнут, как вы полагаете, то вслед за ними и мы деградируем, как людоеды. Потому что совершенно останемся без традиционной пищи. И как нам тогда называться? Козлоедами? Быкоедами? Рыбоедами? Травоедами? Или, что совершенно недопустимо, Гуманоидами?

Загребалкусман задумался и спросил:

– А что же делать?

– Предлагаю в рабочем порядке создать комиссию по выяснению реального положения дел на продовольственном рынке и разработке конкретных мер по преодолению свалившегося на наши головы кризиса.

За предложение Председателя проголосовали единогласно. И на этом заседание Совета МКЛ было завершено.


4


Дело было к вечеру, и четыре члена МКЛ, а именно: Иерохим, Загребалкусман, Вердухай и Марахулл, отправились в клуб людоедов «Моржовый ус» выпить по стаканчику спиртного и перекинуться в дурака. Им предоставили отдельный кабинет, и игра началась.


– А я вчера одного режиссёра оприходовал, – похвастался Марахулл, сдавая карты. – Деликатес. Такой аппетитный попался. Рыгал весь вечер.

– Кто, режиссёр? – сострил Загребалкусман.

Людоеды громко загоготали.

– Киношника? – поинтересовался Вердухай.

– Зачем!.. Твой ход, господин Загребалкусман! Киношники – паршивый продукт. У них сперма ядовитая. Поскольку от частого возбуждения не успевает выработаться в нужной консистенции. Чего-то там не хватает. А они всегда её выпускают, когда его на вилку насаживаешь. Как лесные клопы-вонючки. То ли удовольствие получают от этого, то ли защитная реакция… Моя благоверная съела однажды киношника, не досмотрел. Так чуть не забеременела, господа! Да-да, внематочная беременность! Доктор сказал. Еле откачали. Потому что кино – та же порнографическая фотка, только в движении. А уж съёмки – сплошной свальный грех.

– Вы, поди, ничего кроме порнофильмов и не смотрите, – съязвил Вердухай. – Есть и другие…

– Я смотрю то, что смотрю, – парировал Марахулл. – А вот театральный режиссёр совсем другое дело! Как говорится, театр начинается с вешалки, а кончается туалетом. Хороший режиссёр попался, оригинальный на вкус. С постмодернистской начинкой. И приправа не понадобилась. Давно такого не пробовал. Правда, вначале он покочевряжился малость, руками размахивал, упирался, а под конец выкрикнул какие-то две нелепые фразы, я так и не понял, что они означают…

– Какие фразы? Против нас? – поинтересовался Председатель.

– Да нет! Типа «искусство не умирает вместе с художником!» и «художник всегда прав!», и спёкся. Так что в результате слегка горелым попахивал и меня чуть не пронесло. Пришлось закусить артисточкой из той же оперы. Славненькая попалась, пухленькая, молоденькая. Правда, как артистка никудышная. Ненатурально играла, с какими-то кошачьими ужимками, с придыханиями. А вот роль десерта сыграла великолепно – так естественно и мило огорчилась, когда я её ко рту поднёс… я чуть не прослезился и проглотил целиком, не жуя. И что любопытно, господа, на вкус в ней что-то было от режиссёра, которого я до этого слопал.

– Видно, спелись, – заключил Загребалкусман.

Марахулл погладил себя по животу, мечтательно улыбнулся:

– Так что дело не в таланте, господа. Главное, чтобы ножки, грудка и всё прочее было на месте.

– Да что ты всё об искусстве да об искусстве! – вставил Загребалкусман. – А я вчера одним бизнесменом средней руки полакомился, господа! Вот на кого надо наседать. Они настолько энергичны и самоуверенны, что им и в голову не приходит, что вполне съедобны.

– А этот сейчас про коммерцию заведёт, – пробубнил Вердухай и вдруг вспыхнул, ухватив Загребалкусмана за рукав. – Э-э! Не жульничай! Туза королём кроет, видали!

– А про что нам ещё говорить? – озлился Марахулл. – Про политику? Да пропади она пропадом! С души воротит! Меня, например, успокаивает, когда про еду говорят. Потом лучше сплю.

– А Загребалкусман жульничает! – ещё раз напомнил игрокам Вердухай.

– Да пошёл ты.… – огрызнулся Загребалкусман. – В свои карты смотри! Вегетарианец хренов!

– Господа, соблюдайте приличия! – провозгласил Иерохим. – Выражения типа «пошёлты!» и «твоюмать!» надо озвучивать в полном объёме или не употреблять вовсе. А то найдутся такие – подумают о чём-нибудь нехорошем. Проявляйте уважение к народной речи. А вот вы ещё, уважаемый Марахулл, сказали «театр начинается с вешалки», правда, про туалет не припоминаю… Это спорное утверждение на нынешний момент. Раньше так было, слыхал. А нынче по-другому. Не знаю уж, с чего он теперь начинается, но что кончается вешалкой совершенно определённо. ТАКОЕ показывают – повеситься хочется! Сдайте карты, господин Вердухай. И прошу вас играть повнимательней. Других уличаете, а сами… нехорошо. Вы скоро туза двойкой будете крыть!

– Я не нарочно…. Меня возмутило жульничество господина Загребалкусмана. Я нервничаю…

– Это, наверное, оттого, что вы встали на путь воинствующего вегетарианства, – подытожил Иерохим.

Кабинет содрогнулся от хохота трёх людоедов.

– А я тут… кстати… между прочим… к слову сказать… как-то одного коррупционеришку подхватил, – вдруг стал оправдываться господин Вердухай, видимо, желая окончательно дистанцироваться от приписываемого ему вегетарианства.

– Подхватить можно только заразную болезнь, – грубо оборвал Вердухая господин Загребалкусман. – Коррупционеры вообще несъедобны! Его с какого боку ни возьми – смердит тюрягой, хоть тресни!

– Согласен, – поддержал банкира господин Председатель. – Паршивый продукт! Его только в крайнем случае можно. С голодухи.

– Да, нет, я серьёзно! Вполне безобидный попался, – настаивал господин Вердухай. – Брал по мелочи. Видать, у него с головой проблемы были…

– Или никто больше не давал! – подхватил на смехе Марахулл.

Но Вердухай мужественно завершил рассказ о своём завтраке.

– Ничего, съел в охотку. Даже не рыгал. Только вот со стулом была задержка…

Фраза господина Вердухая о стуле была жестом примирения со своими насмешниками.


В общем, хорошо посидели, расслабились на славу. Выиграл, как и следовало ожидать, Загребалкусман. Иерохим остался в дураках один раз, Марахулл – три, а Вердухай – целых восемь. Проигравшие сбросились на выпивку, и большая часть денег пополнивших кассу клуба, пришлась на кошелёк господина Вердухая, получившего после нынешнего заседания Совета прозвище Вегетарианец. Потом, как и полагается, загнали его под стол и заставили прокукарекать восемь раз кряду. Остальные откупились деньгами.

Под конец игры вдоволь напившись и повеселившись, три людоеда пригрозили четвёртому, что если он где-нибудь и когда-нибудь во всеуслышание вякнет о своей склонности к вегетарианству, они его самого, в обход людоедского закона «не есть своих», вымочат в уксусе, нашпигуют трын-травой, зажарят и подчистую слопают на дружеской вечеринке.


5


На ужин Мариола предложила отцу отварную вырезку из спины наёмного футболиста и хорошо прожаренные почки популярной писательницы.

– Чем ты меня кормишь? – возмутился Иерохим. – Мясо воняет потом, а от почек несёт тошнотворным гламуром! Словно пудру смешали с омолаживающим кремом да ещё добавили туда ложку помады для цвета да шампанского для куражу и подали в качестве питья! Смерть для моего старого организма!

– Папан, не начинай. Я тебе всё вчера высказала. И пока ваш МКЛ будет бездействовать, ничего другого предложить не смогу. Так что утри свою мудрую бороду и жуй, что дают.


И снова, как и в прошлый раз, старый людоед отвёл душу, разговаривая перед сном с внуком.

– Я тебе открою страшный тайну, малыш: наш род происходит от людей.

– От людей? – удивлённый внук широко раскрыл рот.

– По теории нашего старого учёного позапрошлого века, Чарла Барвина, наш род, род Людоедов, ведёт своё начало от обезьяноподобных человеков. Есть, правда, гипотеза, будто людоедское семя было занесено на землю с других планет…

– Значит, мы – инопланетяне?

– Маловероятно. Такого, как у нас, нигде не может быть. Я же говорю, гипотеза. Для дураков. Чистокровный людоед – определённо детище матушки-земли. У нас немало традиций чисто земного свойства. К примеру, раньше, когда кто-то клялся, ему говорили: «Ешь землю!» И он ел. А на других планетах земли просто нет. У нас много чего было интересного. Были и свои кумиры, на которых мы воспитывались. Один Отец народов чего стоит. Или тот же Фюрер, к примеру. Их аппетиту можно было позавидовать. Столько людей за свою жизнь пожрали, нам и не снилось. Были, конечно, и отщепенцы, воинственно вставшие на путь вегетарианства.

– А как их звали?

– Тебе не надо знать.

– Ну, дедушка, назови хоть одного!

– Ладно, не канючь. Не люблю этого. Лет сто назад был один Граф… всё мужика из себя изображал, бородой землю пахал, девок, словно кур, щупал. Но его отлучили от нашего стола, и о нём, к счастью, в истории людоедства не принято говорить.

– Почему?

– Дабы не оскорблять память предков отказом от привычного рациона. Если бы мне кто-то сказал раньше, что я когда-нибудь откажусь от людоедства, раскаюсь, я бы не плюнул ему в лицо, как это делают некоторые слабаки из нашего рода, нет, и я бы не стал съедать его за один присест по примеру наших Собакевичей, а отрезал бы по маленькому кусочку и употреблял бы, как лакомство, как деликатес, смакуя и тщательно пережёвывая. Конечно, со временем с продовольствием у нас возникли проблемы…

– Проблемы? Какие, дедушка?

– Ох, и не спрашивай… продукт стал, мягко говоря, недоброкачественный.

– А почему недоброкачественный?

– Прогресс донимает.

– Как это?

– Ну, как тебе сказать, попроще… бессортица пошла в ход. Ещё лет сто назад было из чего выбрать. А теперь всё перемешалось… Видишь ли, съедобность человека зависит от места рождения, образа жизни, от пищевого рациона, ну, от профессии, конечно, и от занимаемой должности. И от пола, разумеется. Баба и мужик всегда были очень разные на вкус. Баба всегда была ядрёней, а мужик острей. А теперь… не различают, – Иерохим безнадёжно махнул рукой. – Но самое нежное и вкусное мясо когда-то было у крестьянских детей, оно экологически чистое. А сейчас крестьян ноль целых ноль десятых. Все в город подались. Всё так перемешалось… Одна химия да нитраты. И алкоголь. От алкоголя у людей мясо делается горьковатым. Да и желчи хватает. А то ещё курильщики бывают. Его, конечно, съесть можно, хоть он и табаком приванивает. А внутренности гнилые – сразу на помойку. Одна поганая слизь. Такой продукт пошёл, что хоть не ешь – вымачиваешь его в артезианской воде, вымачиваешь, а он, собака, всё равно горчит! Да что мы всё о еде да еде!

1,99 ₼

Janr və etiketlər

Yaş həddi:
16+
Litresdə buraxılış tarixi:
06 aprel 2016
Həcm:
131 səh. 2 illustrasiyalar
ISBN:
9785447472269
Müəllif hüququ sahibi:
Издательские решения
Yükləmə formatı:
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 5, 2 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 5, 1 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 5, 21 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,7, 779 qiymətləndirmə əsasında
Mətn, audio format mövcuddur
Orta reytinq 4,4, 27 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 0, 0 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 0, 0 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 0, 0 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 5, 1 qiymətləndirmə əsasında
Mətn
Orta reytinq 0, 0 qiymətləndirmə əsasında