Kitabı oxu: «Любовь к трём преступлениям. Основано на реальных событиях»

Şrift:

Иллюстратор Юрий Черепов

Иллюстратор Владислав Писанов

ISBN 978-5-0055-9356-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗА ИЗМЕНУ ЖЕНЕ – СМЕРТЬ

Туман над Темзой

Туманный Лондон встретил меня классической сыростью сгущающегося серого смога. Пока ещё было что-то видно на слабо освещённых тусклыми фонарями улочках, я решил пройтись. Не терять же драгоценное время на сидение в гостинице.

Даже не распаковывая вещи, спустился к портье и, взяв у него карту британской столицы, смело шагнул на булыжную мостовую. Ещё в холле, разглядывая схему лондонских улиц, я понял, что надо перейти мост, что неподалёку от гостиницы, свернуть налево, затем – направо, и совсем рядом будет знаменитая Бейкер-стрит, дом 221-Б, жилище Шерлока Холмса. Пусть это персонаж литературный, выдуманный, но очень уж хотелось навестить это место. Будет, чем прихвастнуть по возвращении в Москву.

Моя самонадеянность и густеющий туман сыграли со мной злую шутку, пытаясь пробраться к мосту Блэкфрайарз, я угодил на его дублёра с железнодорожным полотном. Между чугунными перилами и рельсами было совсем мало места для человека, да и идти пришлось по шпалам. Я молился, чтобы в то же время не пошёл по мосту какой-нибудь паровоз, поезд, с торчащей железякой или бревном. Тут бы мне и конец.

Стараясь шагать размеренно, чтобы не сбиться с частоты шпал, я едва не налетел на человека. Точнее сказать, налетел. Просто, едва не сшиб его с ног. Точнее – её. Это была женщина. Довольно молодая, высокая и стройная. В широкой шляпе с короткой вуалью, в изящном платье фисташкового цвета. Глаза её широко распахнулись от неожиданности, но я успел увидеть, что они полны слёз.

– Ох! – только и сумела выдохнуть она при моём неуклюжем появлении.

– Пардон, мадам, – зачем-то по-французски брякнул я. Но тут же, смутившись, перешёл на английский: «Извините, мне очень жаль, что я вас напугал. Тысячу извинений, мисс!». И тут же пробурчал по-русски: «Выскочила, как Анна Каренина перед поездом»….

И она рассмеялась.

– Я, кажется, поняла. Вы – русский, – заявила она уверенно. – Я читала вашего Льва Толстого. И вы сказали «Анна Каренина». Я её знаю. Она бросилась под поезд.

– Простите меня, мне очень жаль, – только и мог ответить я, от смущения растеряв свой английский, которым в общем-то блистал и в кадетском корпусе, и потом, на дипломатической работе. – У вас может сложиться из-за меня плохое представление о русских….

– Ну, что вы! Это всё туман. Я понимаю. Только я не хотела бросаться под поезд, – внезапно погрустнев, сказала она. – Я хотела прыгнуть с моста, утопиться.

– Простите, я не хотел вам мешать…, – начал я, но понял, что несу чепуху, тут же решил исправиться: – Вернее, я… хорошо, что я вам помешал. Не делайте этого, пожалуйста! Нет ничего важнее вашей жизни, вашей красоты и молодости, извините меня за столь дерзкие слова. У нас никто не одобряет поступка Анны Карениной.

– Я тоже его не одобрила, когда читала роман. Но сейчас обстоятельства сложились так…, – она замолчала.

Молчал и я.

Что тут скажешь? Расспрашивать человека о его горестях? Пытаться уговаривать? Совестить? Грозить божьими карами? Или развернуться и уйти?

– Вам, наверное, холодно, – услышал я свой глухой от волнения голос. Кивнул на её кисейное платье.

Она стояла ко мне боком, пристально вглядываясь в чёрную бездну, забеленную туманом.

– Словно кофе со сливками, – кивнула она за перила моста. И добавила горько: – Без сахара.

– Вам, наверное, холодно, – повторил я.

– Не знаю, – ответила она растерянно. Потом, словно собравшись с мыслями: – Я оставила в машине меховое манто. Она там, на той стороне моста.

– Так пойдёмте, наденем его, – сказал я и тут же поправился: – Вы наденете его.

– Вы нарочно меня смешите, русский мужчина, – с печальною улыбкой проговорила она. И тут же поинтересовалась: – Что же вы тут делаете? Подозреваю: заблудились в нашем туманном лондонском лабиринте….

– Ну, какой же это лабиринт? – горячо возразил я. – У вас всё по линеечке: стрит и авеню, это в Москве лабиринты. А тут я просто промахнулся, чуточку заблудился. Сейчас вернусь и поищу Блэкфрайарз бридж. А там и до Бейкер-стрит недалеко.

– Бейкер-стрит? – задала она риторический вопрос и тут же добавила: – Вам не нужно возвращаться, с этого моста будет ближе и удобнее туда пройти. Особенно, если вы ищите дом номер 221-Б.

– Вы очень проницательны, мисс…, – я сделал паузу, известную всем, кто когда-либо смотрел английские фильмы.

– Миссис Вестмакотт, Мэри Вестмакотт, – просто сказала она. – А вы кто?

– Владислав Демарин, российский подданный, – отрекомендовался я в свою очередь.

– Влад-изз-лав, – протянула она, словно перекатывая звуки во рту. Древнее славянское имя в её устах прозвучало, как Vlad is love. И мне это несколько польстило: «Влад – это любовь».

– У-у-у-у, бу-бух-бубух, у-у-у-у, бу-бух-бубух, – на нас неслось из тумана что-то страшное, безжалостное, бряцающее.

Паровоз!!!

Я схватил женщину за талию, прижал её к перилам моста и закрыл собой. Казалось, крючья вагонов вот-вот ударят меня, ломая рёбра, сдирая кожу. «У-у-у-у, бу-бух-бубух, у-у-у-у, бу-бух-бубух», – пронеслось за спиной и… стихло.

Только круговерть растревоженного тумана напоминала о пережитой опасности.

И тут я услышал заливистый смех. Нервный, надрывный, похожий на отчаянный плачь. Но это был смех. Я опустил руки, переведя дыхание. А она смеялась! Она хохотала! Её вьющиеся волосы будто сплелись с вихрями тумана, летали свободно.

– Шляпа! Ваша шляпа! – вскричал я и глянул в мрачную бесконечность.

– Да и Бог с ней! Пусть её носит какая-нибудь рыбачка или прачка, – сквозь стихающий смех весело ответила она. И тут же поёжилась: – Как же холодно!

– Вот, не сочтите за дерзость, возьмите! – я скинул с себя длинное пальто, оставшись в полувоенном френче. – И вот ещё, а-то вы простудитесь. – Я снял с себя тёплую фуражку и надел на её растрёпанные волосы.

– Но, как же вы? – возразила она.

– Ничего, у меня есть шарф и мой френч очень тёплый, из натуральной шерсти. Для русского ваши лондонские холода – как весенняя оттепель. Не волнуйтесь.

И мы пошли. Мы пошли от этого страшного места.

По следам Шерлока Холмса

Не прошло и получаса, как мы, минуя красные телефонные будки, стоящие на углах серых массивных зданий, подошли к деревянной двери, известной по многочисленным фотографиям в иллюстрированных журналах.

– Вот ваша Бейкер-стрит, 221Б, – картинно отведя руку, указала она.

В моём, слишком просторном для неё пальто и большой тёплой фуражке, она выглядела несколько комично. А забавное, как известно, предвестник нежности.

– Поцеловали пробой, и обратно домой, – сказал я по-русски, но потом перевёл, что нужно возвращаться в гостиницу, я увидел то, что хотел.

– Ну уж, что это за экскурсия?! – возразила она.– Здесь, напротив, есть кафе, которое тоже упоминается у Конан Дойла в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе, давайте зайдём. И согреемся, и расширим ваш литературно-туристический кругозор.

– Не смею отказаться, – ответил я, одновременно подумав: «Похоже, она оправилась от своего потрясения. Самоубийство уже не входит в её планы». И. признаюсь, чуть загордился собой.

Она храбро взяла меня под руку, и мне ничего более не оставалось, как следовать за ней. В густом тумане, наверное, казалось, что, прижавшись друг к другу, идут двое мужчин.

Впрочем, это заведение было, действительно, очень близко.

В кафе было полно народу. Не только залётные туристы, но и коренные лондонцы забегали сюда взбодрить себя виски, или посидеть с тёплым грогом в уютной компании.

Нам повезло. Только вошли и увидели, как освободился столик в глубине зала. Мы быстро заняли нагретые места.

Кстати сказать, от густого табачного дыма здесь было видно не лучше, чем в уличном тумане. Смог всех оттенков пропитал Лондон.

Миссис Вестмакотт заказала нам знаменитый английский бекон с яичницей и по две порции виски. Потом окликнула гарсона и попросила добавить «третью порцию виски для мистера».

– Вы же, русские мужчины, любите алкоголь, – уверенно заявила она мне. И тут же добавила:

– Я всё решила. Вы – мой гость. Я вас угощаю, делаю для вас экскурсии. Я – ваш гид. Вот только расплачиваетесь сегодня вы, а завтра я всё вам возмещу. Я – не бедная женщина, но сумочка тоже осталась в машине у моста.

– Ой, а что же мы ничего оттуда не взяли? Мимо прошли…

– Она осталась справа, а нам надо было от моста налево. – Улыбнулась она. – Давайте поедим горяченького. И выпьем. Как там у вашего Толстого? «За здоровье!».

Я смутился. Во-первых, не помнил вообще застольных тостов у графа, а, во-вторых, Лев Николаевич был ярым противником спиртного. Может, это прозвучало на каком-нибудь биваке, в военном походе…?

Впрочем, не досуг было предаваться подобным размышлениям. Удивительный вечер продолжался, и мы опрокинули по стаканчику.

Тут надо сказать, что к заказанному блюду принесли ещё и кулинарные тосты: хлеб, поджаренный с кусочком сала. Мне они показались жирноватыми.

– Мы любим натирать тосты чесноком, – заметил я собеседнице.

И она тут же смешно скривилась:

– Фу-у-у, запах! Горько! Нет, такой варварский обычай не для британского обоняния. Представляю, как я пришла бы в гости к супругам Голдноуз, источая ароматы гарлинга! Меня сразу перестали бы приглашать в приличное общество.

Так, болтая о том, о сём, попивая недорогие шотландские виски, мы просидели довольно долго. Согрелись и даже чуточку разомлели.

– Ну, вы готовы продолжить экскурсию? – внезапно поставила она вопрос ребром.

Я чуть опешил от неожиданности – так ведь было хорошо и уютно. А теперь, получается, снова надо идти сквозь туман и усиливающийся к ночи морозец.

– Это ещё одно место Шерлока Холмса, – поддавливала она, подогревая мой интерес. – И тоже не очень далеко, около верфи святого Павла, возле Лондонского моста. Вы не против этим вечером поиграть в декаданс?

Я не понял её вопроса, но храбро ответил:

– Что ж? Вы – мой гид. Ведите!

Расплатившись, мы вновь вышли в серо-молочную пелену британской столицы.

Скоч приятно согревал изнутри, тёплая рука молодой женщины смело вела меня вдоль незнакомых улиц. Время от времени из тумана выскакивали тёмные фигуры прохожих. Почему-то все они были одиноки и молчаливы.

– Ага, вот и пришли, – понизив голос, произнесла моя спутница. Она толкнула небольшую дверку, мимо которой можно было пройти, не заметив, шагнула во мрак, потянув за собой и меня.

В нос ударило запахом опия и сырости.

«Опиумная курильня», – понял я. Помню её описание в одном из рассказов. И ещё подумал: «Ну и отчаянная дамочка встретилась мне сегодня на том мосту».

Я не стал противиться ей и судьбе, спустился следом по тихим деревянным ступенькам, затянутым ковром. Прошли за подошедшим китайчонком вдоль длинного коридора, направо и налево от которого сквозь облака дыма виднелись грубые нары. Там и тут вспыхивали красные огонёчки.

Жестковатости всей картине добавляло гнетущее безмолвие. После звона и гомона недавнего кабака, здесь стояла едва ли не мертвецкая тишина. Только: пых! Пых!

Широкие, застеленные видавшими виды персидскими коврами полати – вот наше новое пристанище.

– Не боитесь? – шепнула мне Мэри на ухо.

– Непривычно, конечно, – увильнул я от ответа.

– Не бойся, барин, если чего, мы за своих постоим, – раздался с какой-то соседней лежанки густой сдавленный баритон. – Русские моряки своих не бросают. И дамочку твою в обиду не дадим.

Русская речь и неожиданная поддержка явно взбодрили меня. Не зря говорят: на чужой сторонушке рад своей воронушке.

– Как ты узнал, что я русский? – спросил я в полумрак.

– Э-э-э, барин, походи-ка с наше по морям, по притонам и портам…

– Кто это? Что он сказал? – зашептала удивлённо Мэри.

– Русский моряк, сказал, что их здесь много и они не дадут нас в обиду…, если кто-то пристанет со злым умыслом….

Тут китайчонок Ли принёс нам две длинные дымящиеся трубки. Мы прервались для первых робких затяжек. Я был чуть удивлён тем, что запах дыма пробудил во мне воспоминания детства, когда мы, спрятавшись в каком-то укромном месте, «курили» обычные соломинки, жухлую траву.

– Но вы ведь не капитан и не боцман, – продолжала настойчиво шептать моя спутница, – почему они за вас заступаются?

– У русских так принято: своих не бросаем. Мы умираем весело….

– Странные вы – русские…. Даже ваш балет мистичен и трагичен… созвучен смерти, я напишу об этом…. Но вы мне так и не сказали: кто же вы? Что делаете в Лондоне?

Вместе с её шёпотом опиумный дым пощекотал мне ухо.

– Я сотрудник полиции, детектив, сыщик. Приехал в Лондон исследовать дедуктивный метод, описанный в рассказах о Шерлоке Холмсе.

– Неправда. Вы говорили, что служите по дипломатической линии…

– Я вам этого не говорил…..

Наши затяжки стали глубже.

– Хорошо, не говорили…. Но я… прочитала об этом… в предыдущей главе.

– Я немного работал в посольстве, нашёл «крота».

– Моль? Ты нашёл там белую mole….?

– По-нашему – крот, а по-вашему моль. Крот чёрный. А моль – не крот. Или – крот…?

– О, ты весь белый…. Crotch при дамах не говорят….

Огромная жар-птица подхватила меня и понесла над лондонскими шпилями, выстреливающими в нас, словно будущие ракеты с древним именем «Сармат». Жар-птица ловко уворачивалась от них, то тихонько посмеиваясь, то громко хохоча. Временами она обращала на меня свой огненный взор, и я узнавал глаза Мэри. Они вспыхивали русскими васильками, и мы превращались в весеннюю лужайку, усеянную красными искорками светлячков. А губы её были черны. «Накрасила гуталином», – мелькнуло в голове.

Потом пришла Игла. Большая чёрная Игла. И за ней потянулась ниточка…..

Pulsuz fraqment bitdi.