Одиночество, оно разве лечится?
Или душа необратимо калечится?
Тысячу дел словом исправишь?
Эх, чего в этой жизни ты знаешь?..
Он:
– Милая, ну я же… я пробую
И как могу создаю уют…
Она:
– Тысячи слов – стая воробьев
Пену лишь смахивают с краев
Чаши, что горечью налита…
Он:
– Наша с тобою горька мечта?
Она:
– Ты опять о своем, эгоист и плут,
Наши порознь с тобою мечты живут,
Уходи, адреса мои позабудь!!!
(Боже, как хочется носом… и в грудь…)
Он:
– Милая, знаешь же я – есть я
И душа моя – до сих пор твоя!
Ну а тысяча ссор – вдор, ай, вдор!
Мы из них построим с тобой забор,
Чашу спрячем, что до краев,
Полнит не горечь, полнит любовь!
Она:
– Говоришь, говоришь, но опять уйдешь!
Он:
– Я ж вернусь,Солнышко!
Она:
– Ну и что ж…
Он:
– Милая, ну как же обнять тебя хочется!
Она:
– Я боюсь – ты страшней одиночества…
Шаг. Вихрем снег из-под лап.
Два. Не смогла… Еле-еле жива…
Три. Пусто внутри… Не смотри!
Четыре. А жила ведь когда-то в квартире!
Пять. Ох, ну, как же хочется жрать!
Шесть. Правда, хочется только есть. Жесть!
Семь. И шерсть свалялась совсем.
Восемь. Мы гордые! Не попросим?
Эх, а как же хочется иногда по шерсти теплой рукой.
Господи, мышку бы менее проворную и покой!
Большего, Всеподатель, уж не прошу, -
Всего лишь немного тепла и мышу́!
Уж отгремели выстрелы-слова
И грозы глаз дождем-слезой омыты,
Давно уже не кругом голова,
Да вот уколы сердца не забыты.
А на душе ещё скребутся кошки
И пусть мы не показываем вида
Противная, как на постели крошки,
Шевелится и не дает уснуть обида.
Да, мы с тобой заложники обиды!
Заложниками может быть и будем,
Лепя фантасмагорию корриды
из наших судеб…
Но все еще ведь может поменяться?
И может быть, на зло судьбе капризной,
Приветливо друг другу улыбнувшись,
Бантом мы свяжем нити наших жизней?