Kitabı oxu: «Спиной к Западу. Новая геополитика Путина», səhifə 3

Российская геополитика

Термин «геополитика» был впервые использован примерно в 1898 шведским географом Рудольфом Челленом, и он был первоначально синонимом политической географии с некоторыми дополнительными мыслями, заимствованными из политической философии. Он отличался от других аспектов географии, таких как физическая география. Однако за очень короткое время этот термин приобрел определенные значения, очень сильно изменяющиеся в зависимости от страны, где он употреблялся, и от политических взглядов тех, кто его использовал. Челлен, член шведского парламента, принимал активное участие в политике. Он был прогермански настроен, и его главный труд был написан на немецком языке. Общая идея геополитики носилась в воздухе. Фридрих Ратцель, немецкий профессор, был соучредителем новой школы; в 1897 году вышла его книга «Politische Geographie» («Политическая география»). Альфред Мэхэн, адмирал американского флота, был другим ранним автором, писавшим на эту тему; свой труд «Влияние морской силы на историю» он впервые опубликовал в 1890 году. В 1902 году в Великобритании вышла книга Хэлфорда Маккиндера «Британия и британские моря». И Карл Хаусхофер, самый известный пример немецкой школы, был в это время офицером баварского генерального штаба. Его работы появились несколько позже, но его идеи были также сформированы приблизительно в то же самое время или немного позже.

Геополитика пришла в Россию с опозданием; в царской России не было никакого большого интереса к этому предмету, а при коммунизме она противоречила официальной идеологии марксизма-ленинизма. Марксизм основывался на экономике, не на географии. Геополитика – это термин, часто используемый (и неправильно используемый) без разбора, и поэтому он породил множество неверных толкований.

В некотором отношении геополитика просто заявляла очевидное – что география воздействует на политику. Сегодня, особенно в США, она часто используется просто как синоним «географии» (география – это предмет, который обычно не преподается в американских школах и только в относительно немногих университетах). По этой причине необходима осторожность, когда слово «геополитический» используется в обычной устной речи или в письменной форме. Чаще всего, это бессмысленный, просто модный термин.

Воздействие учения геополитики на нацизм часто преувеличивалось; на итальянский фашизм геополитика заметно не повлияла. Это известно автору этой книги из личного опыта. Он пошел в школу в Германии после того, как нацизм пришел к власти. География была одним из его любимых предметов. Она была в то время модной и в большой степени смешанной с геополитикой. Но в том, чему нас учили, было очень мало специфически нацистского. Журнал этой группы «Zeitschrift für Geopolitik» («Журнал геополитики»), был интересным и содержал новости и комментарии о зарубежных странах, которые обычно нельзя было найти в немецких СМИ. В геополитике не было ничего «фашистского»; этот предмет был почти неизвестен в Италии при Муссолини.

Правда, идея жизненного пространства («Lebensraum») была частью нацистской доктрины, но она возникла в другом месте, главным образом в романе Ганса Гримма «Volk ohne Raum» («Народ без пространства»). Однако Гитлер (для которого раса была более важной), Геббельс и Геринг не испытывали особого интереса к предмету или использованию термина «heartland» («хартленд», «центральные земли»). Только Рудольф Гесс (который короткое время был помощником Хаусхофера в Мюнхене) использовал это выражение, но он дезертировал в середине войны. И хотя Хаусхофер служил в генеральном штабе, он не был воинственным или агрессивным в своих трудах.

Когда вспыхнула Вторая мировая война, он стал подавленным, потому что боялся ее результата. Хаусхофер, короче говоря, никогда не был вполне «персоной грата» в Третьем Рейхе; его жена была по происхождению частично еврейкой, а его сына Альбрехта, который сотрудничал с антигитлеровским сопротивлением, казнили незадолго до конца войны. Политические взгляды Хаусхофера были консервативными, а не нацистскими.

Более поздние дополнения к геополитике, такие как «жизненное пространство» или теории Маккиндера (о хартленде: «кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует Хартленд; кто контролирует Хартленд, тот контролирует Мировой остров; кто контролирует Мировой остров, тот контролирует весь мир») были более чем сомнительны; Маккиндер был очень разносторонним человеком – один из первых директоров лондонской Школы экономики, член парламента, и первый человек, который поднялся на вершину горы Кения. Но конкретно это его попутное замечание бесполезно. То же самое справедливо и относительно веры Мэхэна в жизненно важную роль угольных станций (для пароходов), потребность в которых обогнал технологический прогресс.

* * *

После распада Советского Союза геополитика нашла новую родину в России. По словам современных геополитических коллег из европейских крайне правых, «это заслуга одаренного [Александра] Дугина, который является чем-то вроде мозгового центра в одном лице…» Он может разговаривать на всех главных европейских языках, он эрудит в антилиберальном и эзотерическом наследии, спасенном Новыми правыми от послевоенной дыры памяти, и, прежде всего, он – бескомпромиссный, метаполитически продуктивный противник Соединенных Штатов, цитадели мирового либерализма и, таким образом, основного источника зла в наше время.

Однако, если геополитика распространилась в России в последние годы, то так же распространились и расхождения во мнениях среди геополитиков. Руководители (часто номинальные) различных российских геополитических учреждений это обычно отставные генералы армии или военно-воздушных сил, такие как Леонид Ивашов, с небольшим количеством интеллектуалов (таких как Вадим Цымбурский) и некоторых бывших дипломатов. «Четвертая политическая теория» Дугина была раскритикована некоторыми из его коллег-геополитиков за то, чтобы он в ней слишком далеко зашел в отклонении важности фактора расы.

Некоторые российские геополитики восхищаются Ф. Уильямом Энгдалем (не очень известный американско-немецкий журналист, живущий в Германии), которого называли «мудрецом» и «гением»; этот профессиональный противник Америки утверждает, что все перевороты и революции в мире были спровоцированы и спланированы ЦРУ. Несколько консервативных российских геополитиков подчеркивают конфликт между христианским Западным и радикальным исламом, тогда как другие считают, что никакого такого конфликта нет, потому что Запад давно отказался от своих христианских основ.

Наталья Нарочницкая, бывший российский дипломат (в Организации Объединенных Наций), в большой степени вовлечена в геополитические действия, тяготея к крайне правым в политическом спектре. Она ратовала за возвращение к советской модели – лишенной, однако, советской идеологии, которая должна быть заменена православной церковью, которая, в свою очередь, должна играть ведущую роль в советской/российской политике.

Леонид Савин, с другой стороны, считает, что российское православие никак не может предложить панацею. Хотя он признает, что церковь является «тезаурусом мудрости», он, кажется, сомневается в глубине религиозной преданности многих верующих, которые на самом деле ходят в церковь только два раза в год, на Пасху и на Рождество.

Савин – редактор журнала «Геополитика» и в большой степени вовлечен в деятельность Евросинергической школы геополитики. Как главный координатор евразийского движения, он работал в тесном сотрудничестве с Дугиным и по различным поводам подчеркивал важность кибергеополитики, очевидно, ссылка на воздействие технологического прогресса на политику. В одном интервью в 2013 году он пытался разъяснить цели своего движения и свои собственные представления о мировой ситуации. Основная цель евразийцев, утверждал он, состоит в том, чтобы установить многополюсное мироустройство из пяти или больше центров власти. К сожалению, Европа в настоящее время преследует проатлантистскую политику. Ислам, как он видит его, не является угрозой для России, потому что мусульмане были хорошо интегрированы. Он видит хорошие перспективы оси Москва-Берлин; Германия была привязана к Вашингтону, потому что Америка во время Холодной войны использовала очень черную пропаганду и вызвала страх перед советским вторжением. Но теперь это уже преодолено. Он обнаружил много азиатских элементов в Германии, особенно в Баварии, которая несколько столетий назад была заселена аварами. Возможно, Бавария найдет дорогу назад к своим азиатским истокам?

Что можно сказать о Китае? Сотни миллионов китайцев противостоят приблизительно сорока миллионам россиян (не все они этнические русские) к востоку от Урала. Савин знает, что некоторые русские и европейцы описывают Китай как возможного врага, но даже при том, что некоторые пограничные инциденты имели место, у Китая нет никакого интереса к этой части мира. Китай сосредоточится на Тайване и островах в Тихом океане, и геополитическое внимание его сателлитов сосредоточится на этом, не на Сибири и Дальнем Востоке. Ему будет нужна поддержка со стороны России и других – интересный пример того, как принятие желаемого за действительное торжествует над геополитическими фактами и здравым смыслом.

А что же относительно ситуации в России? Как видит это Савин, ключевая проблема для России – неолиберальная группа в Кремле. У Путина есть поддержка определенных людей, которые хотели бы более радикальных действий против коррупции, западных агентов и так далее. Массы не верят в распространяемые прозападной оппозицией идеи демократии и прав человека. Михаил Ходорковский, доказывает Савин, является другом барона Ротшильда – и все мы знаем, что это значит.

* * *

Знания российских правых радикалов о местоположении главных состояний в современном мире является устаревшим примерно на столетие; они, похоже, не подписываются на «Bloomberg» и другие источники информации.

Если подвергнуть эту нынешнюю российскую литературу критическому анализу, возникает вопрос: какое отношение имеет эта смесь всяческой чепухи к геополитике?

Геополитика изучает политическую географию, державы суши и державы моря и их дихотомию, пространства и большие регионы, и стратегическое доминирование в отдельных определенных областях. Она не имеет никакого отношения к неолиберализму и православной церкви, не имеет она отношения даже к ЦРУ и КГБ. Она имеет дело с идеями Челлена, Ратцеля и Хаусхофера и, вероятно, с попытками применить их к современному миру, если это возможно. Она не имеет никакого отношения к Ротшильду и Ходорковскому, и даже к Путину.

Короче говоря, этот вид «геополитики» не геополитика, но просто присвоение ее имени. Это – случай ложно понятого создания теории. Намерение, по-видимому, состояло в том, чтобы показать и доказать, что «атлантистские» морские державы являются либерально-демократичными и поэтому злыми, и что сухопутная держава является консервативной и поэтому религиозной, патриотичной и хорошей.

Здесь хотели показать, что сухопутная держава имеет право, даже обязана расширяться, пока она не достигнет своих естественных границ, какими бы они ни были. Для этой цели сегодняшние геополитики вполне могли бы позаимствовать также теорию из органической химии или второй закон термодинамики, как Дугин действительно поступил при случае.

Конфабуляция?

На протяжении уже достаточно продолжительного времени элемент фантазии в российской политической литературе был силен (и становится еще сильнее) – и не только на популярном уровне. Как это объяснить? Откуда это взялось, и насколько это важно в общем контексте новой «российской доктрины»? Экстремистские, даже фанатичные заявления, направленные против «врага», можно найти в почти всех случаях во многих странах. В этом нет ничего специфически российского. Но если заявления или теории будут демонстративно ложными, даже абсурдными, то они чаще всего не будут отвергнуты. Как это пояснить?

Йозеф Геббельс, нацистский министр пропаганды и достигший совершенства практик в этом жанре, является основным примером преднамеренной фабрикации фальшивок. Начальником полиции в Берлине в годы как раз перед приходом нацистов к власти был еврей по имени Бернхард Вайс, бывший офицер и профессиональный чиновник с умеренными взглядами. Геббельс начал широкомасштабную кампанию против него, превращая Вайса в демоническую фигуру, очень опасного, невероятно хитрого и неискреннего человека, стремящегося уничтожить все на его пути. Когда друзья указали Геббельсу, что Вайс (которого он называл Исидором) был совершенно безопасным бюрократом, Геббельс засмеялся и сказал: «Вы думаете, что я и сам этого не знаю?».

Это – типичный пример циничного подхода. Но не все высказывания, заявления, идеи, и теории, которые явно абсурдны, сознательно сфабрикованы и цинично эксплуатируются как часть более широкой пропагандистской кампании. Некоторые, как в современной России, действительно верят в них по причинам, которые были недостаточно исследованы. «Протоколы сионских мудрецов» были продуктом преднамеренной фальсификации, и то же самое верно относительно заговора врачей в последний год жизни Сталина. Но и в «Протоколы», и в историю о еврейских врачах-убийцах верили многие, и на вопрос, почему они верили, очевидно, не так легко ответить.

Есть широко распространенная тенденция (не специфически российская и не изобретенная там) верить в оккультные, скрытые силы, которые реально управляют мировой политикой, тогда как те, о которых мы читаем и слышим в СМИ, являются просто их марионетками. Некоторые российские идеологи верят (или делают вид, что верят), что реальная борьба в мировой политике происходит между двумя партиями – партией Ротшильдов и сторонниками Рокфеллеров. Согласно более эрудированным последователям Линдона Ларуша, например, эта ожесточенная борьба происходит между фракциями на более высоком философском уровне: последователи Аристотеля и последователи неоплатонизма. Но не было ясно сказано, где они держат свои деньги – уж конечно не в современной Греции. В последние годы имело место тесное сотрудничество между российскими правыми радикалами и сторонниками Ларуша (пример – статья Сергея Глазьева «О еврофашизме» в «Executive Intelligence Review», органе Ларуша, и другое интервью Глазьева с Дмитрием Саймсом можно прочесть в «National Interest»).

Эта вера в невидимую руку и злые силы обычно особенно усиливается во времена великих потрясений и переворотов, например, после Первой мировой войны и русской революции (событий мировой исторической важности, которые не просто объяснить), как и после распада Советского Союза, подобного случая с грандиозными последствиями. Как можно было объяснить, что великая держава, которая была установлена навсегда – «навеки», как пелось в тогдашнем гимне, которая казалась непобедимой, внезапно рухнула?

Очевидный подход к исследованию этой проблемы должен был бы искать внутренние причины; что-то, должно быть, было неправильно в самом основании системы. Но это было бы слишком просто – и также слишком болезненно, потому что многие верили в систему и были убеждены, что ее фундамент был прочным. Отсюда непреодолимый соблазн заглянуть за грань очевидного, искать скрытые силы, секретные махинации оккультных, внешних сил, намеревавшихся уничтожить советскую власть.

* * *

Этот поиск виновных принимал различные формы. Одной из них был поиск суперплана, так называемой доктрины Даллеса. Это был план всеобъемлющей стратегии ЦРУ, созданной Алленом Даллесом в 1945 году и направленной на уничтожение Советского Союза. Стратегия эта была проста, но изобретательна. Она предусматривала не войну или подобные войне действия, а разрушение страны, государства и нации изнутри, подрывая и разлагая культурное наследие Советского Союза и моральные ценности советского народа. На советских писателей, актеров и режиссеров нужно было влиять, чтобы те распространяли насилие, развращенность, алкоголизм, склонность к наркотикам, бесстыдству, космополитические представления, коррупцию, межнациональную ненависть и всеобщее недоверие, если упомянуть только несколько задействованных факторов.

С самого начала должно было быть ясно, что в «Плане Даллеса» явно было что-то подозрительное. В 1945 году еще не было никакого ЦРУ и Холодной войны тоже не было. Даллес не занимал руководящие посты, и так как он не был экспертом по России, никто не ожидал бы от него большой стратегический документ о том, что нужно делать с Советским Союзом. Советская культурная жизнь не была его областью специализации. Кроме того, советская культурная жизнь была строго регламентирована Сталиным и Андреем Ждановым и различными другими цензорами. Они не позволили бы Борису Пастернаку торговать наркотиками, а Анне Ахматовой защищать порнографию и алкоголизм и проповедовать насилие. Любому, кто даже в общих чертах знаком с культурной жизнью в СССР, вся эта схема должна была показаться нелепой.

Некоторые исследователи, специализирующиеся на изучении советской сцены, попытались проследить происхождение этого документа. Как уже упоминалось ранее, определенные фразы, кажется, были взяты у Достоевского («Бесы»): «Мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат, мы развратим молодежь». Предполагаемый план появился в 1960-х и 1970-х годах в политических романах некоторых незначительных советских писателей: Николая Яковлева, Юрия Дольд-Михайлика и Анатолия Иванова. Но в его нынешней форме он возник только в 1993 году, когда митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Иван Снычёв) в послании, озаглавленном «Битва за Россию» дал ему свое благословение (возможно, он даже был его автором). Этот церковный сановник так цитировал Даллеса (и даже сделал его генералом):

«Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного и необратимого угасания его самосознания. Например, из искусства и литературы мы постепенно вытравим его социальную сущность; отучим художников и писателей – отобьем у них охоту заниматься изображением и исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности…»

Короче говоря, триумф Сатаны.

Покойный митрополит продолжал в этом же духе: «В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху». Он во всех подробностях рассмотрел печально известный антисемитский трактат «Протоколы сионских мудрецов», спонсором переиздания которого он был, отметив, что некоторые историки не верили в подлинность Плана Даллеса. Он также напал на католический Запад, который поддался тщеславию и ложной славе мирского величия и отпал от всемирной полноты истинного православия. Он упомянул цинизм «просвещенной Европы», для которого у него просто не нашлось слов. Но он всегда возвращался к «Протоколам». Признавая, что их история была довольно темной, и что он не обладал достаточными знаниями, чтобы судить, были ли они подделкой или нет, он не уклонялся от полного подтверждения их содержания, потому что все, что произошло за восемьдесят лет, прошедших с их первого появления, подтверждали это содержание.

План Даллеса в таком виде является модернизированной версией «Протоколов», его подтверждает и/или цитирует с одобрением целое множеством видных российских граждан, включая Владимира Вольфовича Жириновского, главу Либерально-демократической партии России (ЛДПР); Никиту Михалкова, одного из самых выдающихся кинорежиссеров России; Сергея Кара-Мурзу, профессора химии и политического комментатора; и Сергея Глазьева, еще одну известную политическую фигуру. Даже при том, что он ни в коем случае не является экстремальным примером политической конфабуляции, План Даллеса был представлен здесь в некоторых деталях, потому что он помогает понять готовность, с которой подделки принимались как истинная правда в современной России, сначала только экстремистами, но впоследствии также частями истеблишмента.

* * *

Сталинская система пришла в Россию восемьдесят лет назад, и с нею пришла и распространенная вера в явно неправдивые утверждения. Эта практика была в одни периоды более явной, в другие менее заметной – эксперты время от времени осуждали ее по определенным поводам, но никогда не отвергали полностью. Если в последние годы был рост симпатии, даже определенной тоски по периоду Сталина в российской истории, то не должно быть удивительно, что это включает в себя и готовность верить явно несоответствующим действительности утверждениям.

Согласно ИСИОМ и другим ведущим российским опросам общественного мнения, почти 50 процентов россиян высказали положительное представление Сталина в 2008–2009 годах, и это число, конечно, с тех пор не уменьшилось. Это не означает, что критика Сталина стала незаконной, или, что все аспекты правления Сталина считают желательными. Но избыточный, чрезмерный антисталинизм осужден властями, и учебники были соответственно приспособлены. На самом деле это означает, что определенные психологические воззрения, которые были распространены в эру Сталина, снова стали приемлемыми.

Это включает в себя и веру в заговоры, с помощью которых можно объяснить прошлые и настоящие события. Но один только этот тип мышления не может быть причиной склонности настоящего момента. Как объяснить тот факт, что умышленным неправдам часто действительно искренне верят?

Это удивительное явление наблюдалось и описывалось невропатологами, психиатрами и психологами в течение долгого времени, и известно как «конфабуляция». Сначала оно было описано в 1889 году на примере утративших память пациентов ведущим российским психиатром Сергеем Корсаковым (1854–1900), и известно в современной медицине как синдром Вернике-Корсакова. Эта проблема подверглась интенсивному изучению в последние десятилетия, когда медицина и психология все более и более интересовались проблемами памяти. Приведу недавний клинический пример:

«В понедельник утром в доме для престарелых в Кёльне, Германия, медсестра спросила 73-летнего г-на К. о том, как он провел выходные. «О, моя жена и я полетели в Венгрию, и мы замечательно провели время», ответил он. Медсестра сделала паузу, поскольку жена г-на К. скончалась пятью годами ранее, и он много месяцев не покидал дом престарелых. Пытался ли он произвести на нее впечатление? Более вероятно, что у г-на К. была конфабуляция, явление, при котором люди описывают и даже действуют на основе ложных понятий, которые, как они верят, являются правдой». (Мария Доротея Хайдлер, «Врет ли вам ваш мозг?», «American Scientist», март 2014.)

Исследования конфабуляции показали, что есть различные ее типы, что страдающие конфабуляцией люди представляют свои истории со множеством подробностей, обычно с абсолютной убежденностью, и их невозможно заставить пересмотреть свой рассказ, если противопоставить им рациональные аргументы. Исследователи конфабуляции также выяснили, что ее причиной часто была некоторая форма повреждения головного мозга в результате дефицита витамина В1. (Доктор Корсаков сначала думал, что алкоголизм был самой частой причиной.) Но в целом не было единодушия относительно причин этого состояния, вероятно потому, что оно возникало не в результате какой-то одной определенной травмы или болезни, но из-за множества разных причин.

Литература о конфабуляции обширна, но не очень полезна при рассмотрении многих случаев политической конфабуляции. Маловероятно, что покойный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский и многие другие, кто распространял План Даллеса и подобные теории заговора, страдал от недостатка витамина В1. Некоторые, несомненно, знали правду, но все равно представляли свои рассказы, потому что так им легче было распространять свои идеи. Другие, возможно, верили, что их теории или доктрины, возможно, были только частично правильны, как раз достаточно для того, чтобы распространять их безнаказанно. Или они, возможно, думали, что даже в бездоказательных теориях могло быть зерно истины, достаточное, по крайней мере, для того, чтобы предложить их жаждущей публике.

В любом случае есть поразительное сходство между клинической и политической конфабуляцией: глубокая убежденность говорящих в том, что они говорят правду, устранение сомнений там, где сомнения необходимы. И повторюсь: это вовсе не специфически российское явление. Но оно особенно широко распространилось в России, где его с готовностью приняла не только более легковерная и менее образованная часть общества, но и части интеллигенции, обученной, казалось бы, не верить слепо, но использовать критический подход. Политическая конфабуляция, естественно, представляет собой феномен, заслуживающий более широкого изучения, и Россия могла бы стать одним из лучших мест, где его можно было бы изучать.