Kitabı oxu: «Одержимый травник. Одноместное кладбище»
Пролог
Плохие вещи происходят и днём, но только ночью можно сотворить настоящее зло.
Звон, разлетающегося в дребезги, стекла разбудил бы даже мёртвого. За звоном последовал глухой удар, вышибания двери. Фредерик не был храбрецом, но и в трусости обвинять его не стоило. Мужчина подскочил с кровати, его трясло, тело покрылось холодным потом. Гулкие быстрые шаги, раздавались за дверью. Их приближение, подобно набату, предвещало беду. Фредерик сообразил, что происходит, но отказывался в это верить.
В один прыжок, он очутился у двери и забаррикадировал её, деревянной щёткой для пола. В этот же момент дверь содрогнулась, будто в неё врезался разъярённый медведь. Дерево заскрипело, грозясь разлететься в щепки.
Фредерик бросился к окну и отпрянул. На улице его поджидал человек с факелом. Щётка не выдержала очередного удара и сломалась. В комнату ворвались трое. Он пытался сопротивляться, но силы были не равны. Его связали, выволокли на улицу и бросили в деревянный ящик.
– Нет! Пожалуйста не надо! – жалобно вопил Фредерик.
Мужчины не слушали, деревянная крышка отрезала последнею надежду.
– Что же вы творите! – повторился крик, когда забили первый гвоздь. – Вы видели! Вы же видели! Там было не моё имя! На надгробье не моё имя!
Мужчины, заколотив крышку семью гвоздями, подхватили ящик. По узкой дороге, где не разминулись бы две повозки, они несли свой лёгкий груз и тяжёлую ношу. Стальные решетчатые ворота кладбища, в свете факелов, сверкали. Их не трогала ржавчина, они всегда были как новые. За воротами на крохотном погосте, в самом его центре, находилась свежевыкопанная могила. Надгробье из светлого камня было разбито.
Ноша не переставала трепыхаться. Из деревянного гроба доносились звуки, больше похожие на скулёж, чем на человеческий плач. Ящик поставили на белоснежные канаты, в этот момент Фредерик предпринял отчаянную попытку выбраться, пнув крышку. Удар оказался такой силы, что перевернул гроб прямо в могилу.
Мужчины переглянулись и, пожав плечами, взялись за лопаты. Комья сырой земли забарабанили по дереву.
***
На лесной опушке, под яркий свет факела, внимательно всматриваясь в траву, ходил мужчина средних лет. Его чёрные волосы были собраны в хвост. Тёмный кафтан, с круглыми металлическими застёжками, распахнут. Серая рубаха не скрывала таинственный амулет на груди, изумрудное дерево в угольно чёрной оправе. Ноги его были босы. Мужчину зовут Иаков, он странствующий травник.
– Вот ты где, – склонившись над мелкой игольчатой травой, произнёс он.
Факел был оборудован острым металлическим колышком на конце. Иаков резким движением вонзил его в землю. Невдалеке, почти на краю опушки, он оставил свой рюкзак, больше похожий на комод, деревянный со множеством ячеек. Рядом с ним стояли стоптанные сапоги, портянки были аккуратно развешаны на ветках кустарника.
Травник подошёл к рюкзаку и откинул верхнею крышку. Из глубины он достал изящный треножник. Установив его, так чтобы пламя факела нагревало чашу, Иаков вернулся к рюкзаку. Из бокового отделения, он достал длинные, выше локтя, кожаные перчатки. Надев их, травник из того же отдела вытащил щипцы из голубого металла. Иаков начал приближаться к раскалённой чаши треножника, щипцы исходили паром.
Удобно перехватив инструмент, он подцепил травинку и потянул вверх. Тонкая, словно леска, она медленно поползла из земли, когда трава полностью покинула грунт, начала извиваться, как змея. Иаков кинул живую травинку в раскалённый треножник. С громким шипением и свистом, она превратилась в зелёный пепел. Травник взялся за следующею.
Когда треножник наполовину заполнился изумрудным порошком, Иаков потушил факел и повалился рядом на землю уставившись в серое, как сталь, небо.
«Солнце, когда я последний раз видел лучи солнца. Год, два? Наверное, все пять. Ни намёка на просвет. Проклятое место».
Казалось бы, вытаскивать тонкую, хоть и живую, траву из земли лёгкая работа, но травник устал. Он был измотан. Щипцы в его руке продолжали исходить паром, кисть и предплечье покрылись тонким слоем льда. Не будь на его руках перчаток, он бы обморозил себе пальцы.
Иаков продолжал смотреть на стальную пелену, закрывающею не только солнце днём, но и звёзды ночью. Изумрудный порошок в треножнике начал остывать. Потрескивая, как битое стекло, он менял цвет на голубой. Когда порошок в чаше полностью стал сапфировым, травник вскочил.
За мгновение, тело Иакова покрылось потом. Нестерпимый зуд, зародившийся в зубах и основании черепа, распространился по позвоночнику, поражая каждый сустав. Травника трясло, это была одержимость, его проклятье, его радар на тёмные силы.
Когда создания мрака, по какой-то причине, пробивают пелену мироздания и вторгаются в мир людей, у Иакова случается приступ. Его, словно магнитом, тянет к созданию тьмы, подобно посланника всевышнего, травник идёт на зов, чтобы устранить последствия прорыва. Одержимость не светлый дар, это проклятье.
Первый приступ – безболезненный зуд, каждый последующий начинает причинять адские муки, усиливающиеся с каждым разом. Иаков однажды испытал на себе мощь пятого зова. Тогда он чудом выжил и поклялся больше не медлить.
«Твою мать, как не вовремя. До готовности пыльцы феи четыре с половиной часа. До следующего приступа тридцать шесть часов. Пыльцу придётся оставить. Заберу её, когда разберусь с тварью, интересно, что на этот раз».
Травник взглянул на сапфировый пепел в треножнике, огорчённо вздохнул и вернулся к рюкзаку. Умелыми движениями он обмотал портянками ступни, обувшись, взвалил на спину тяжёлый рюкзак-комод. Его ждала нелёгкая дорога.
Глава первая
Река Кеть, подобно ускользающему от погони зверю, петляет от великих болот до самого устья. Протяжённостью больше полторы тысячи километров, она протекает по древне сибирской равнине. Именно она служила главным ориентиром Иакову.
На берегах извилистой реки располагалось множество людских поселений, но путь травника лежал в Катайга. Небольшой посёлок, окружённый рекой и лесом. Ближайший город, с представителями имперской власти и церковью, в двухсот километрах, это неделя пути верхом на здоровой лошади.
По злому умыслу или по воле всевышнего, травник заготавливал пыльцу фей в, примыкающих к поселению, лесах. Путь до Катайга занял сутки с небольшим. Второй приступ должен был нагрянуть через пару часов. Иаков не любил, когда зов случался на глазах у людей, он решил устроить привал и, после приступа, войти в селение.
Травник впервые посещал Катайга, он был удивлён отсутствием частокола, стражи и ворот. Он уставился на два широких столба по краям дороги, обозначающих начало поселка. Четыре факела освещали их, два перед и два после. За столбами, практически вплотную, начинались бревенчатые дома, с покатыми крышами и маленькими, огороженными невысокой изгородью, участками.
«Почему нет оборонительных сооружений и стражи. Поселение граничит с лесом, там водятся не только хищные звери. Неужели люди не бояться лесных обитателей. Странно это. Кстати, где люди? Почему никого нет».
С нехорошими мыслями Иаков вошёл в поселение. Пройдя четыре дома, травник не выдержал и направился к изгороди. Осмотрев внутренний двор и не обнаружив собаки, травник смело открыл калитку и пошёл к дому.
– Люди добрые! Есть кто? – постучавшись три раза, громко крикнул он.
Ответом ему была тишина. За дверью не раздалось ни единого звука.
«Дьявольщина».
Иаков скинул рюкзак и уселся на крыльцо. Достав из ячейки комода простую деревянную трубку, он набил её табаком. Стоило ему раскурить её, как хриплый голос раздался с соседнего участка.
– Ты кто такой? И чего ты делаешь на крыльце Митьки?
– Я травник, – Иаков поднялся и быстро нашёл глазами собеседника.
Им оказался пожилой мужчина в ватнике земляного цвета и драповых штанах. Старик облокотился на изгородь, придерживая меховую шапку рукой.
– Травник? – недоверчиво спросил старик.
– Странствующий травник Иаков, – поклонившись, представился.
– Давненько к нам никто не забредал, – с прищуром проговорил старик.
– Я собирал травы в здешних лесах, шёл вдоль реки и набрёл на ваше селение.
– И амулет у тебя имеется? – ехидно спросил старик.
– Конечно, – Иаков расстегнул кафтан и продемонстрировал изумрудное дерево в угольной оправе.
– Мать частная! – старик, с небывалой прытью, перескочил через изгородь и мгновенно оказался перед травником. – Настоящий! Я было подумал шарлатана какого-то принесло. Шастают, тут бывает по отдалённым деревням, да людей дурят.
– Самый, что ни наесть травник, – гордо заявил Иаков. – Мне бы со старостой встретиться или кто у вас тут главный?
– Боярский тиун Фадей, он решает вопросы посёлка, – задумавшись, ответил старик.
– Боярский тиун, – удивлённо повторил Иаков. – Старик, к тебе то как обращаться?
– Потапом меня кличут.
– Потап, где мне найти Фадея? – вытряхнув пепел из трубки, спросил травник.
– Пойдём, я провожу.
Вдвоём они покинули пустой двор и направились вглубь посёлка. Ближе к центру начали попадаться люди. В основном дети, женщины и старики. Мужчины встречались редко, и были совсем юны, или имели увечья.
– Что у вас так безлюдно? – решил спросить Иаков.
– Так на заработках все, – хмуро ответил Потап. – Идея купца Варфоломея, – старик указал в сторону реки. – Крепкие мужчины поднимаются к самому истоку реки Кеть, сооружают там громадные плоты и сплавляются на них до Белояра.
– А тут у вас, разве нечем заняться? – обдумывая идею купца, спросил Иаков.
– Молодёжь рвётся с родных земель. Их манит к себе город. Да и заработок у купца, барский. Ты пришёл слегка не вовремя.
– Я не планировал наживаться на честных работниках. По древнему договору я обязан помогать людям, – обхватив амулет, произнёс травник.
– Ой да ладно, – улыбнувшись, сказал Потап. – Знаю я вашу помощь. Ты не переживай, хоть мужчины на заработках, мы не стеснены в средствах. Вот и пришли.
Двор ничем не отличался от остальных. Простая изгородь, небольшой участок земли и одноэтажный бревенчатый дом.
***
Боярский тиун Фадей представлял собой сухого, седого мужчину. Старческая слабость ещё не навалилась на него полной силой, но и молодая прыть уже отсутствовала. Двигался Фадей медленно, будто был смертельно уставшим, мешки под глазами свидетельствовали о бессонных ночах.
