Kitabı oxu: «Упасть в любовь. Fall in love»

Şrift:

ISBN 978-5-0064-6917-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

УПАСТЬ В ЛЮБОВЬ
fall in love

Вселенная состоит из историй, не из атомов…
Мюриэль Рюкайзер

Глава 1

Этот день начинался как любой ее будний день в последнее время. Долгий горячий душ и неторопливый завтрак под передачу «великие пекари Британии», где талантливые самоучки демонстрировали шедевры кондитерского мастерства.

Кейтлин Шеридан вовсю наслаждалась своим очередным одиноким утром. С тех пор, как она переехала в отдельную квартиру, она полюбила утро. Никто не ломился в ванную, требуя быстрее ее освободить, никто не действовал на нервы мельтеша по кухне, оставляя на столе крошки, а в раковине немытую посуду.

Теперь она могла себе позволить жить одна. Еще бы ремонт сделать в доставшейся ей по наследству от бабушки квартире, вообще было бы замечательно.

Досмотрев передачу и допив кофе, Кейт также подчеркнуто не спеша накрасилась, оделась и, остановившись у зеркала в прихожей, окинула себя суровым оценивающим взглядом.

Бывали дни, когда она себе нравилась, но чаще нет. Она знала, что окружающие видят вполне привлекательную картинку – густые волосы цвета темного красного дерева, крупными завитками спускающиеся до плеч, серо-синие глаза, пухлые губы, тонкая талия при выраженных формах, длинные ноги – ее многие считали симпатичной. Друзья твердили, что она красива и ее сомнения в этом лишь кокетство. Однако ей самой многое не нравилось в себе. В своих представлениях она должна была быть худее на пару размеров, грудь обязана была быть больше, попа меньше, волосы прямыми, глаза зелеными, а нос вообще другой формы. К тому же от природы ее волосы были невыразительного пшеничного оттенка и брови тоже, приходилось регулярно красить и то и другое.

– Ладно, пойдем работать, – постановила она, кивнув себе в зеркале.

Совсем недавно она устроилась на первую по-настоящему хорошую работу, поэтому смогла позволить себе снять отличную квартиру недалеко от района офиса, съехав от друзей, с которыми жила последние два года, снимая в складчину на троих квартиру с двумя спальнями и одной ванной комнатой, по факту же с тремя спальнями и одной крошечной кухней, поскольку в гостиной жила ее подруга и частенько ее парень тоже, общим пространством была как раз кухня и ванная, что немало досаждало всем. Как они умудрились не перессориться в таких условиях насмерть, оставалось загадкой.

У Кейт была квартира бабушки с двумя спальнями в Чизике, она ее сдавала и на эти деньги жила, пока училась на архитектора. В прошлом году она наконец-то получила диплом. Почти в тридцать лет. Лучше поздно, чем никогда – успокаивала она себя, но в душе скребли кошки. В ее офисе сейчас в тридцать лет все уже были состоявшимися, известными в узких или даже широких профессиональных кругах специалистами. Она же прежде, чем пойти учиться, зарабатывала себе на образование, трудясь парикмахером в бюджетном салоне в Сохо, где, конечно, было легко самовыражаться и креативить, но заработать было не так-то просто. До этого она вовсе работала официанткой в баре.

В Лондоне шел дождь. Серый промозглый февраль оживляли яркие витрины приготовившихся к приближающемуся дню Святого Валентина магазинов и цветные зонты прохожих. Она любила этот город. Он всегда ассоциировался у нее с надеждой на лучшую жизнь.

Ее детство прошло в Рединге, в Лондон она приезжала к бабушке, и всякий раз будто попадала в другой мир, где было тепло, спокойно, безопасно и интересно. Отец Кейт был англичанином, он погиб, когда ей еще не было и двух лет, она не помнила его, он был строителем и разбился насмерть на стройке. Несчастный случай, никто не был в этом виноват. Спустя три года ее мать – эмигрантка из России снова вышла замуж, в этот раз за русского эмигранта. Питер – отчим Кейт был неплохим человеком, но совершенно не умел пить. Есть расхожий стереотип, что русские много пьют, умеют пить, не пьянея, и вообще крепкие ребята. На самом деле, англичане пьют больше и с меньшими последствиями для себя и окружающих. В этом Кейт ныне не сомневалась. Питер, напиваясь, ничего не соображал, он не был агрессивным, просто дурным. Мог перепутать шкаф с туалетом, мог орать в три часа ночи дурацкие рекламные песни, мог ссориться из-за ерунды с соседями, доказывая им лютую дичь теорий заговоров. Бывало, ломал в таком состоянии мебель или бытовую технику. Мать старалась выпроводить Кейт куда-нибудь в такие моменты и уложить мужа спать. Кейт допоздна сидела на детских площадках, бродила по округе, изображая праздную скуку и всем рассказывая что у нее «все в порядке, она не заблудилась и ей нравится подолгу гулять».

Потом у Кейт родился брат и ей объявили, что она теперь взрослая и должна перестать отвлекать мать своими глупыми проблемами. Детство Кейт не было тяжелым, оно просто быстро закончилось. Ее жизнь в Рединге не была ужасной, просто одинокой и унылой. Отчим часто терял работу, денег часто едва хватало на самое необходимое, мать волновал только брат, который постоянно болел.

В доме бабушки Кейт отдыхала от своей «взрослой» жизни, там она могла быть любимым ребенком. Именно бабушка показала ей Лондон, с ней они ходили в зоопарк и музеи. От нее Кейт узнала, о том, что мир велик и она вовсе не обязана жить, как ее родители, что она сможет стать кем пожелает и жить, как захочет.

Бабушка умерла от инфаркта, когда Кейт исполнилось девятнадцать, оставив ей в наследство свою уютную квартиру в Чизике и немного денег. Оказалось, у матери имелись свои соображения насчет того, как Кейт должна распорядиться своим наследством – пожертвовать на благо семьи. Кейт с этим не согласилась и ей объявили «раз такая взрослая и самостоятельная, живи сама, как знаешь».

Взрослая жизнь оказалась сложна и полна неожиданных сюрпризов, но Кейт удалось получить желаемое образование, пусть и в 29 лет, ей удалось переехать в центральный Лондон, в хорошую квартирку, ее мечты юности сбывались, медленно, но все-таки сбывались. С семьей матери она практически не общалась, они обменивались открытками и поздравлениями на праздники и редкими сообщениями в социальных сетях, когда выкладывались удачные фотографии. Кейт это устраивало.

От метро до работы она дошла пешком, у дверей офиса опередив приехавшего на машине коллегу, догнавшего ее на лестнице.

– У тебя такой счастливый вид по утрам, это бесит, – беззлобно буркнул тот после первых приветствий.

Кейт лишь улыбнулась. Ей отчаянно нравилась ее нынешняя жизнь, нравилось все от и до: квартира, работа, их классный офис и своеобразные коллеги. Ее жизнь казалась ей идеальной и безоблачной.

– Зато ты бесяче идеально выглядишь, – парировала она, чем безусловно польстила коллеге.

Впрочем, это была чистая правда.

Колл Доррей выглядел как модель, собственно, моделью и был. Было у него такое хорошо оплачиваемое хобби. Его аккаунты в социальных сетях насчитывали двести тысяч подписчиков. На деньги, которые он получал от съемок коротких рекламных роликов, он мог бы жить, вовсе не работая. В основном он рекламировал мужскую одежду, но иногда еще часы, рестораны и отели. Стоило ли говорить, что одевался он с иголочки.

Когда Кейт впервые оказалась в этом офисе, ее поразило, как шикарно тут все выглядят. От начальства до секретаря. Конечно, архитекторы – народ не бедный, профессиональная среда требует, чтобы все вокруг было «на уровне». Однако в этом офисе работали исключительно привлекательные люди. Колл Доррей был всего лишь одним из них, другие просто не имели модельных амбиций.

– Наше великолепное начальство смылось по делам на Сицилию. Это значит, что ныне ваше начальство тут я, – вместо приветствия сообщила им секретарь на ресепшине.

– Мой Бог, Мэй, пощади, я и так еле живой после поездки в Дувр, не беси меня.

– Я слежу за тобой, Доррей, – многозначительно кивнула ему Мэй и подмигнула Кейт, – в социальных сетях тоже.

– За мной следят четыре аккаунта «ноготочков из Камдена», я готов ко всему, – ухмыльнулся Колл, скрывшись в гардеробной, примыкавшей к залу для посетителей.

Кейт не поняла его последнего пассажа и Мэй ей тут же пояснила.

– У его жены дюжина аккаунтов, с которых она мониторит его лайки и эфиры, он знает только о четырех. У всех свои игры.

В этот момент пришли Вайлет Уолтер, Эйприл Макковей и Лайнел Ликовски. Сразу поднялась суета. После дежурных приветствий Кейт поспешила к своему рабочему месту. Она немного стеснялась красотки Эйприл с ее безупречной фигурой и умением всегда выглядеть так, будто каждая деталь ее образа была тщательно продумана. Лайнел же явился «не в духе» и тут же сцепился с Коллом. Слушать этот пинг-понг ядовитого сарказма теперь всем предстояло большую часть рабочего дня. Эти двое постоянно спорили и ругались. Просто так. Не придавая значения ни сказанному, ни друг другу. Все в офисе давно привыкли к их стычкам, да и в целом к их своеобразию. Лайнел регулярно бесил всех своими высокомерными замашками, заносчивостью, откровенным и прямолинейным самолюбованием. В отличие от красавчика Колла, он был полноват и не так высок, но считал себя «куда респектабельней некоторых», он тоже стильно и дорого одевался и в целом отлично выглядел. Однако лавры Доррея, видимо, не давали ему спать спокойно.

– Уильям просил подготовить все материалы к полудню, он приедет с объекта и вы пойдете в отдел согласований, – напомнила Вайлет Кейт, тоже добравшаяся до рабочего места.

Вайлет и Уилл встречались. В прошлом году они познакомились в этом же офисе, одновременно устроившись на работу. Сначала они снимали одну на двоих квартиру как соседи и вот теперь готовились к свадьбе.

Кейт немного завидовала этому счастливому стечению обстоятельств. Все мужчины, работающие тут ныне, были или глубоко женаты или в отношениях, как, впрочем, и женщины. Все, кроме нее. Она пришла слишком поздно.

Уильям Хаммонд был самым молчаливым и невозмутимым среди коллег. И самым скрытным. Для Кейт он являлся непосредственным начальником, поскольку одна она вести проекты пока не могла, вследствие отсутствия опыта, а в проектах Хаммонда ему нужен был «человек на подхвате». Кейт не жаловалась. Другого специалист сразу после университета ожидать в принципе не мог.

Углубившись в работу, Кейт перестала замечать, что происходит вокруг. Все шло своим чередом, каждый занимался своим делом, прерываясь периодически на чай, кофе, обсудить погоду, предстоящие командировки и друг друга. К приходу Уильяма она успела все сделать в наилучшем виде.

Кейт не умела уставать на работе. С ее точки зрения, никто в их офисе не был перегружен работой. Впрочем, за все время работы тут, она не услышала ни одной подобной жалобы. В других отделах считали их своеобразный коллектив крайне конфликтным, а условия работы жесткими, ей даже посочувствовали, когда она устраивалась на работу в отделе персонала. Архитекторы обитали в отдельном здании, на одном этаже с начальством – куратором всех проектов и владельцем всей компании Аделардом Асеном и его женой Айрин, тоже архитектором, которой принадлежала небольшая часть бизнеса.

Коллеги Кейт действительно были конфликтными, часто и со вкусом выясняли и спорили, кто накрошил в гардеробной, кто больше похож на крысу, а кто на единорога, кто лучше играет в дартс и тд. Эти споры и конфликты ничего не значили для конфликтующих сторон. Начальство, обитавшее в соседнем кабинете, тоже не казалось Кейт страшным – молодая веселая пара, увлеченная тем, что они делают. Аделард унаследовал компанию в прошлом году, когда скоропостижно скончался от инфаркта его отец, управлявший ею до этого. Основала же компанию мать Аделарда, погибшая более десяти лет назад в автомобильной аварии. Аделард и Айрин вполне справлялись с рухнувшей на них внезапно ответственностью – большим успешным бизнесом, который за последний год ничуть не потерял своих позиций.

Первые несколько дней работы тут Кейт поддалась иллюзии, что ее начальство, в чьем присутствии никто не стеснялся спорить или ругаться по пустякам, славные милые и немного наивные молодые люди (и Аделарду и Айрин было по 32 года), однако эти иллюзии быстро развеялись. Аделард вел дела абсолютно авторитарно, фон его не волновал и не заботил до тех пор, пока все шло именно так, как он того хотел. А именно – проекты сдавались в срок, клиенты были довольны, проектов становилось больше, как и прибыли. Кейт понимала логику тех, кто боялся работать «так близко от главного человека в компании», он был однозначно авторитарным, требовательным и суровым во всем, что касалось проектов, но как человек – это был демократичный душа компании. Он сквозь пальцы смотрел на то, как ведут себя его сотрудники, с ним можно было смеяться, легко говорить о чем угодно, он никогда не следил, кто во сколько приходит и уходит с работы, если проекты никак не страдали и он не терял деньги. В его кабинете периодически кто-то переодевался, чтобы после работы идти в тренажерный зал, в его туалете можно было даже курить (но не оставлять окурки, их нужно было забирать с собой или съедать, но не бросать в унитаз или раковину).

Айрин в принципе не афишировала, что она «начальство», все и так это знали. У нее были свои проекты и да, она забирала по умолчанию себе те, что ей больше нравились, она работала как архитектор и при этом каталась с мужем по всем деловым командировкам как его жена, опять же часто не обозначая своего истинностного положения. И все знали, что если Аделард вдруг изменил свое мнение о чем-либо, то это дело рук Айрин и ничьих больше.

Сейчас же и Аделард и Айрин отправились в очередную командировку. Однако работа не остановилась, все шло своим порядком, как будто начальство привычно обитало за дверью.

Уильям Хаммонд явился во время очередного перерыва на кофе, чем тут же воспользовался. Кейт рассказывала ему о проделанной работе с чашкой кофе в одной руке и печеньем в другой, а он слушал ее с большим куском чизкейка во рту, вследствие чего не прерывал ни единым словом.

В отделе согласований же Кейт, напротив, молчала, там говорил только Уилл, давил, доказывал, что именно его проект самый нужный и важный, спорил о сроках. Кейт с трудом узнавала в нем привычного ей молчаливого, уютно невозмутимого коллегу.

– Учись, – усмехнулся он, когда они вдвоем шли назад в свой офис, – Отдел согласований – это прирожденные бюрократы, их наняли, чтобы они смогли перебюрократить всех прочих бюрократов во всех инстанциях для нашей пользы. Но эти ребята своеобразный народ. Чтобы с ними договариваться надо самому становиться немного бюрократом.

– Или много, – усмехнулась Кейт, – Я впервые сегодня там побывала и мне показалось, они уже меня ненавидят.

– О, они всех ненавидят, – хмыкнул Уилл, – любой из нас это дополнительный ворох работы для них. Пусть ненавидят, главное, чтобы все согласовано было в итоге со всеми инстанциями в срок.

– Ничего личного, только бизнес? – улыбнулась Кейт.

– Лучше, личное отдельно, бизнес отдельно, – парировал Уилл, – всегда есть что-то личное в любом вопросе, просто это не должно влиять негативно на процесс реализации твоих планов, если они касаются работы.

У входа в офис их ждала Вайлет. Поймав своего будущего мужа за руку, она бесцеремонно повисла у него на шее, поцеловав.

– Ты ведь подвезешь меня до Хайгейта? Мне позвонили с объекта, хотят, чтобы я там на что-то посмотрела лично, какую-то порнографию сотворили, – улыбнулась она.

Уилл с деланной серьезностью повернулся к Кейт, вручая ей папку с документами.

– Ты же отнесешь это, бросишь на мой стол? Пожалуйста, а то порнографию моей невесте смотреть в одно лицо совсем не дело.

Кейт засмеялась и, забрав у него папку, кивнула на прощание:

– Расскажите потом, что там за порнография…

Тонкие коготки зависти царапнули ее, когда, уже поднявшись в офис и взглянув в окно, она увидела как Вайлет и Уилл целуются у машины никого не стесняясь и явно никуда не торопясь.

На капоте стоявшего рядом «астона» сидел молодой бомжеватого вида беловолосый парень, ел хот-дог и тоже явно смотрел на Уилла и Вайлет. Кейт присмотрелась к парню получше, что-то в нем цепляло и удерживало взгляд помимо воли, какой-то диссонанс. Очень светлый платиновый блондин в темных очках в пасмурный день с трехдневной черной небритостью, слишком вальяжно восседающий на дорогом автомобиле, чтобы предположить, что он не имеет к нему отношения, но светло-серые джинсы в пыли, будто он вытирал ими ни одну городскую ступеньку, легкая рубашка мятая и застегнута ни на ту пуговицу и никакой куртки или хотя бы пиджака. Майонез и кетчуп капали на его штаны и он явно этого не замечал.

Когда Уилл и Вайлет все-таки уехали, парень тоже спрыгнул в капота, вытер руки и капли соуса с брюк, выуженным из кармана тонким, едва ли не кружевным платком, сунул его обратно в джинсы и влез на переднее пассажирское сиденье «астона». Машина и не подумала возмущаться, сигнализация промолчала. Кейт вздохнула и вернулась на свое рабочее место.

– Что там? Дождь начался? – спросила ее Эйприл.

– Нет, просто никак не привыкну, что представители верхней прослойки среднего класса могут иметь те же причуды, что и другие слои общества.

Эйприл засмеялась, сверкнув белыми идеальными зубами.

– Это только кажется, что те же самые, поверь, разница огромна, или по смыслу, или по форме или по выражению.

Кейт вновь тяжело вздохнула.

– В любом случае, следует гордиться тем, кто ты есть, – невозмутимо закончила Эйприл, – У каждого есть своя история, свой уникальный мир внутри и вокруг, все это делает нас по-настоящему ценными для нас самих и для окружающих.

– Сказала та, кто сделал себе новые сиськи, зубы, нос, убрал послеродовые растяжки и подтянул веки, – буркнул Лайнел, проходивший мимо.

– На хрен сходи уже, достал ты сегодня, – фыркнула Эйприл, но нисколько не обиделась и даже не придала значения его словам.

– Вот все-таки вы все злые, – мрачно отозвался Лайнел, устраиваясь за собственным столом, – Критику не воспринимаете…

Эйприл и Кейт одновременно закатили глаза, переглянулись и вновь погрузились в работу.

* * *

К вечеру похолодало, пошел дождь, ветер сделался колючим и пронизывающим насквозь. Как назло, накануне подружка уговорила Кейт встретиться после работы, посидеть в кафе, посплетничать.

Пришлось идти. И поскольку предполагаемое кафе было совсем неподалеку от офиса Кейт еще и пешком.

Пробежав мимо знакомого «астона», Кейт заметила, что странный парень мирно спит на переднем пассажирском сиденье, привалившись к стеклу виском, а за рулем читает газету суровый дядька в черном костюме и галстуке.

Почему-то Кейт сразу подумала, что это шофер. Кусочек пазла встал на положенное место. Парень, спящий на пассажирском сиденье, мог себе позволить иметь сколько угодно причуд, на реальном качестве его жизни это никак не отражалось.

Перебегая улицу, Кейт наступила в глубокую лужицу, промочив замшевый сапог. Ветер сорвал капюшон и дождь тут же щедро облил ее. В результате в кафе она вошла будучи похожа на мокрую, ощипанную, замерзшую курицу. Заказав себе чай и яблочный пирог, она достала телефон и, посмотрев сообщения, чуть было не запустила им в окно. Подруга писала, что не сможет приехать, потому как она простудилась, а на улице непогода.

– А полчаса назад ты не могла этого сказать! – рявкнула Кейт, быстро печатая «ничего страшного, увидимся в следующий раз».

Сидевшие за соседним столиком девочки подростки осуждающе покосились на нее. Кейт с трудом удержалась от соблазна показать им язык. Следовало остыть, успокоиться, согреться и смириться с незапланированными тратами на такси, так как идти до метро в такую погоду она была не готова, тем более в мокрых сапогах и с мокрой головой.

Принесли чай и пирог, сразу стало теплее. Она грела руки о чашку и смотрела на ползущие по стеклам дождевые потоки, когда звякнул дверной колокольчик и вошел все тот же парень, столько раз за сегодняшний день обративший на себя ее внимание и, наверняка, даже не подозревавший об этом.

С него тоже капало, как будто он долго шел без зонта, куртка теперь на нем была, но и она и рубашка промокли насквозь. Кейт, не так давно видевшая его спящим в машине, от любопытства даже пересела на другой стул, чтобы удобнее было наблюдать, что же будет дальше.

А дальше в кафе вошел уже знакомый шофер, не взглянув на своего самодура-шефа, аккуратно пристроил у входа мокрый зонт, уселся за ближайший к входной двери столик и заказал чай, не глядя в меню.

Тем временем странный парень, устроившись за другим столиком, заказал «полотенце и чего-нибудь покрепче». Официантка принесла ему не только полотенце, но и плед, заботливо набросив его ему на плечи. Кейт с трудом скрыла улыбку, думая, сколько бы сочувствия осталось у девушки, знай она, что продрогший посетитель вымок так исключительно по собственной придури. Сама она нисколько не сомневалась в том, что видела: парень – богатый эксцентрик. Ей было очень интересно для чего и кого разыгрывается этот спектакль.

Белые волосы, облепившие приятное, если не сказать красивое лицо, делали его похожим на персонаж анимэ. К тому же он явно носил цветные линзы, слишком уж ярко-зеленый цвет глаз, почти салатовый.

– Хотите потрахаться со мной? – вдруг спросил парень, поймав на себе ее изучающе-задумчивый взгляд.

Она сидела напротив него, за соседним столиком, вопрос был совершенно точно адресован ей. Кейт ругнулась про себя, нельзя так откровенно разглядывать незнакомых людей, но никакого дискомфорта не ощутила. Грубый флирт, но вовсе не агрессивный посыл. Да и прозвучало это довольно ворчливо, будто он хотел избавиться от внимания к себе, а вовсе не привлечь его.

– Только на третьем свидании, – машинально парировала Кейт.

– Эту встречу будем считать первым свиданием? – усмехнулся парень, стремительно пересев за ее столик, прихватив и плед и полотенце и бокал скотча.

Кейт вздрогнула, почувствовав от него аромат парфюма, которым пользовался ее начальник: ментоловой, травяной и холодный в базе.

– Джеймс, – представился он, одним глотком осушив свой бокал.

– Бонд? – улыбнулась Кейт, стараясь не смотреть на него в упор. Ей хотелось его разглядывать, как странную картинку в приятных глазу тонах или сюжетной тематике. Хотелось понять, что тут так привлекает и завораживает ее. Крашенные волосы, салатовые линзы, стройное тело, дорогой парфюм и отдаленное сходство с актером из любимого десять или более лет назад фильма «лето, одноклассники, любовь». Она не помнила, как звали того персонажа, но играл его Дуглас Бут. Парень напротив был чем-то похож именно на того мальчишку, не на Дугласа Бута сейчас, хотя, скорее всего, был ее ровесником.

– Ройд. Джеймс Ройд, – невозмутимо ответил парень тоном Джеймса Бонда, только, умоляю, не Джим.

– Кейт, Кейт Шеридан, – она не заметила, как рассказала ему о сорвавшейся встрече с подругой, где и кем работает и в каком районе живет.

С ним было легко говорить, обычно при новых знакомствах ей не удавалось быстро находить тему для разговора, требовалось время привыкнуть и понять, что интересно собеседнику. Сейчас же все условности будто испарились. Она не думала об уместности тех или иных шуток или тем, не думала о производимом впечатлении. Она чувствовала его неподдельный интерес, никаких негативных сигналов от него не исходило, но на вопросы о себе он отвечал уклончиво, потому она не задавала их, чтобы не рушить магию. Простота и легкость их общения почти пьянили ее.

Однако пил только он. После скотча текилу, после текилы еще раз скотч. Сама Кейт пила чай. Кафе заполнялось посетителями. Глядя на одну пару, заказавшую один пастуший пирог на двоих, они тоже решили перекусить. Кейт взяла себе горячий мясной салат, Джеймс предпочел велингтон (мясной пирог), который в итоге проглотил в один жевок.

Кейт отметила про себя судорожность его движений. С одной стороны он делал все быстро, быстро жевал, быстро пил, в целом двигался и говорил, а с другой как будто зависал в моменте, задумывался в середине фразы, будто подбирал слова, долго выбирал, что заказать из шести доступных для заказа блюд, останавливал жестикуляцию, будто стеснялся или опасался чего-то. Все это создавало впечатление растерянности и неуверенности. Только он не был неуверенным в себе человеком. Он знал, что привлекателен, имел хорошо подвешенный язык и прекрасно чувствовал собеседника, благодаря чему мог не говорить того, что не хотел, и обходить темы, потенциально способные создать напряжение.

Кейт знала, что он нагло клеит ее, знала и не возражала, вполне допуская мысль, что завтра проснется в его кровати. Почему бы и нет. Он ей нравился, она ему тоже.

Она давно ни с кем не встречалась, ее прошлые отношения закончились сами собой, легко и безболезненно около полугода назад и с тех пор она не делала попыток начать новый роман. Было лень напрягаться, а само собой не получалось. И вот он шанс, сам плывет в руки. Ну и что, что, скорее всего, это роман на одну точь, ничего серьезного у таких парней с такими, как она быть не может. Нет никаких причин не доставить себе простого удовольствия.

– Ты проводишь меня до метро? – спросила она, заметив, что он смотрит на часы.

– Я подвезу тебя. Куда скажешь, – улыбнулся Джеймс, – очень жаль, что это всего лишь наше первое свидание.

– Мне тоже, – вздохнула Кейт ничуть не слукавив.

Официантка принесла счет, не дав тем самым ей продолжить. Мимолетная мысль о том, что его можно было бы позвать в гости на кофе и завтрак, ушла. Она вспомнила, что дома у нее не слишком чисто, а на ней удобное, но вовсе несексуальное белье.

Джеймс расплатился наличными и за себя и за нее. Кейт заметила в его бумажнике довольно солидную сумму. И вновь подумала о своем начальнике. Тот тоже не любил карты и современные способы оплаты, предпочитая старые добрые «портреты королевы».

Когда они встали и двинулись к выходу, шофер тоже поднялся со своего места. Ни Кейт, ни Джеймс за два часа совместных посиделок ни разу не коснулись вопроса, кто это и почему он тут. Это при том, что Кейт призналась, что видела своего нового знакомого спящим в машине по пути в это кафе, а Джеймс пару раз обмолвился, что может пить сколько угодно, есть кому возить его пьяную тушку.

– Ты живешь где-то недалеко? – спросила Кейт, не отказав себе в удовольствии взять его под руку, как только они вышли в промозглый холодный вечер.

Дождь кончился, но, казалось, температура упала ниже ноля, изо рта при каждом выдохе вырывались струйки пара.

Джеймс ощутимо вздрогнул, то ли от порыва ледяного ветра, то ли от ее прикосновения, но не отстранился.

– Нет, я живу севернее.

Шофер вышел следом за ними и, чуть обогнав, первым дошел до припаркованной в двадцати метрах от входа машины, распахнув заднюю дверцу. Дождался, пока они усядутся, захлопнул ее и только после этого занял свое водительское кресло.

В темноте салона Кейт сложно было разглядеть лицо своего спутника, но когда он назвал шоферу ее собственный адрес, ей показалось, что голос у него какой-то странный, хриплый и глухой. Рубашка и куртка на нем были все еще влажными.

– Замерз? – она сжала его ледяную ладонь в своих

– Переживу. Я заметил, что если основательно замерзнуть, то, когда ты наконец-то согреваешься, быстро засыпаешь, – прошелестел он над ее ухом. Его дыхание на ее виске, аромат алкоголя и парфюма заставляли дышать чаще.

Она слегка развернулась, подумав, что он ее поцелует.

– Я даже боюсь, что засну прямо здесь и сейчас, – весьма некстати закончил он, едва коснувшись губами ее щеки, будто передумал ее целовать в последний момент.

Стало даже как-то обидно, но ничего не поделаешь, сама виновата. Оставалось надеяться, что второе и третье свидание я них все же состоятся.

– Генри, сделай нам тут светлее, – буркнул Джеймс.

И шофер тут же молча выполнил просьбу. Кейт часто заморгала, заметив насколько бледен ее спутник и дышал он как-то странно.

– С тобой все хорошо? – на всякий случай спросила она.

Тот только плечами пожал, его явно знобило. Шофер опять же молча протянул ему извлеченный из бардачка бумажный пакет. Джеймс сложился пополам, прижав пакет к носу и несколько раз шумно вдохнул. Кейт знала, что такое панические атаки. Ее подруга страдала ими с самого детства. Она знала насколько вариативны они могли быть и как по-разному длиться. Джеймсу хватило пяти минут, чтобы окончательно придти в себя. Дыхание выровнялось, бледность и дрожь ушли. Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Кейт молчала, понимая, что ему не хочется это обсуждать, а сделать вид, что ничего не было она не может.

– Я знаю, что это и как это, – наконец заявила она, вновь взяв его за руку, – Не парься.

Он приоткрыл один глаз и, слегка усмехнувшись, посмотрел на нее.

– Ок, проехали, завтра что делаешь?

– Работаю до пяти, потом мы идем в кино, – в тон ему ответила Кейт.

На секунду ей показалось, что он оторопел, но не возразил ни единым словом.

– Я буду ждать тебя у твоего офиса, – предупредил он.

В это время машина мягко затормозила у ее дома. Она не заметила, что они уже приехали.

– И не опаздывай, – грозно предупредила она, при этом широко улыбнувшись, – все мои коллеги должны быть в курсе, что я сплю с парнем на крутой тачке.

– Пока не спишь, – напомнил Джеймс, – но можешь сказать, что я крут в постели, разрешаю.

Кейт закатила глаза.

– Это весьма обязывающее заявление…

Дверь машины внезапно открылась, шофер подал ей руку, не дав закончить тираду.

– До завтра, – скомкано попрощалась она и вышла из машины, поблагодарив Генри за помощь.

– Спокойной ночи, мисс, – кивнул тот, уголок его рта дернулся в улыбке или ей это только показалось.

– Я буду ждать тебя в пять, – Джеймс высунулся в окно, когда машина уже тронулась с места.

Дома было тихо и пусто. И вовсе не так уж критично не убрано, как ей казалось. Пара валяющихся на диване вещей и несколько грязных тарелок в мойке.

Она вытерла везде пыль, вымыла полы, вытряхнула и вымыла половички, почистила кафель в ванной и только после задумалась «зачем?». Она никогда не занималась уборкой посреди рабочей недели. И уж точно не стала бы настолько стараться ради мужчины, который в любом случае сочтет ее квартирку маленькой и «так себе». Решив что «ей просто так захотелось», она приняла ванну и под бокальчик вина устроилась у телевизора смотреть о знаменитых рынках Европы и стрит-фуде разных стран.

Она всегда хотела путешествовать, но пока дальше Уэльса не уезжала. Слушая о лавках знаменитого рынка Барселоны «Эль Бокерия», она вновь думала о Джеймсе. В отличие от нее, он мог поехать куда угодно, когда угодно. Интересно, пользуется ли он возможностью путешествовать или ему это вовсе неинтересно. Она пожалела, что не обменялась с ним телефонами. Можно было бы сейчас написать и спросить.