Kitabı oxu: «Никто, кроме тебя»

От автора

Дорогие читатели!

Перед вами первая книга цикла «Вороны».

«Никто, кроме тебя» – это начало очень интересной, захватывающей и страстной истории любви, которая была рождена из запретных чувств, тайн прошлого и кровавой мести. Эта книга только начало шикарного цикла, который очень надеюсь, останется в вашем сердечке, ведь мое сердце и душу они заполучили навсегда.

Следить за моим творчеством и узнавать о новинках можно в моем тг канале: https://t.me/yanadin1.

Порядок чтения цикла:

1) 

Никто, кроме тебя (Андреа и Даниэль)

2) 

Никто, кроме нас (Андреа и Даниэль)

3) 

Никто не узнает (Тристан и Инесс)

4) 

Никто не разрушит (Габриэль и ?)

Посвящение

Посвящается всем девушкам, что ждут своего книжного мафиози.

Мои дорогие! Вы всегда достойны лучшего.

Плейлист

Neoni – Darkside

Bellie Eilish, Khalid – lovely

Austin Giorgio – You Put a Spell on Me

Two feet – I feel like I'm Drowning

Misa Amane – Desire

Kaleo – Way Down We Go

David Kushner – Daylight

Dove Cameron – Boyfriend

Adele – Set fire to the

Mona, Баста – Ты так мне необходим.

Adele – love in the dark

Taylor Swift – Don't Blame me

Fallulah – Give us a little love

Lubel c5 ft. Güneş – NKBI § Yapamam

Nicholas Bonnin x Aggelicca – Shut up and listen

Do Ja Cat – Streets

The Weeknd – Call Out My Name.

Camila Cabello – Shameless

\

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«Между клятвой и желанием»

Пролог

В пятнадцать девушка ни в коем случае не должна слишком громко разговаривать и смеяться. Глядеть на мужчину больше трех секунд тоже не подобает истинной дочери главы. Одеваться коротко не положено. Пить алкоголь – тем более. А самое главное: ни на шаг не отходить от своего телохранителя.

Эти истины Роберта вдалбливала нам не меньше часа, с особой любовью повторяя их так, словно от этого зависела наша жизнь. Она работала на семью восемнадцать лет – с того дня, как родилась моя сестра. Я любила Роберту. Иногда. В остальное время с трудом терпела её «Не смотри так открыто» или «Что за слова неподобающие леди?!». И, конечно, её неизменное: «Отец убьёт вас за это».

Не убивал, но я знатно могла от него получить. С возрастом, держать язык за зубами становилось тяжелее, а вот смелости больше. Хотя иногда, и то, и другое, куда-то испарялось.

Когда меня одолевал страх.

Я стояла у балкона добрых десять минут, разглядывая плывущую толпу бездушных кукол и марионеток. Бриллианты на женщинах, за которые могли убить, вспыхивали в золотистом свете люстр. Мужские часы с позолотой отмеряли секунды, как приглушённые удары сердца. Карнавальные маски – наша семейная традиция – не скрывали лицемерия, а лишь подчёркивали его.

Десять минут тянулись вечностью.

И когда же мама скажет «идите в свои комнаты»? С удовольствием убежала бы, а пока Лоан – мой нынешний телохранитель – стоял за дверью комнаты, тихо вышла бы через окно и укрылась бы среди любимых псов – Лии и Локи. Они дворняги. Точнее такими их считал Марко. Но знал ли он, что питались собаки исключительно дорогим кормом? И я мыла их в своей ванной, когда он отсутствовал?

Конечно, нет. И слава богу!

– Он будет с минуты на минуту! – врезался в мои мысли голос сестры. Она подбежала, схватила меня за руки и встряхнула.

Молочная маска скрывала её лицо, моё – нежно-голубая. Каштановые волосы Мартины были небрежно собраны в пучок, и воротник платья в тон маске делал её похожей на фарфоровую куклу. Только взгляд выдавал: она ждала этого человека.

И я боялась. Боялась, что ее надежды разобьются подобно волнам, бьющимся о скалы.

Брови сошлись на переносице.

– Серьёзно? – цокнула языком, кидая беглый взгляд в сторону телохранителя. Надеюсь, он меня не услышал, – Ты так замуж торопишься?

Сестра закатила глаза, резко отстранившись.

– Возможно, я найду свое счастье? – будто бросая вызов, Мартина дернула подбородком вверх, словно этим движением хотела отгородиться от моих слов.

Она была старше на целых три года. И мы были совершенно разные. То, о чем мечтала сестра, а это выйти замуж и сбежать из этого ада, меня вовсе не привлекало.

Нет, я тоже хотела сбежать из этого ада. Любым способом, только не через кольцо на пальце и клятвы чужому человеку.

– Разве ты не понимаешь, что поменяешь одну клетку на другую? – тихо, но отчетливо произнесла я, – И не факт, что она будет золотая.

Мартина отвела взгляд, и я уже знала – она готова расплакаться. Но этого сестра не сделает. Никогда. Слишком боится разозлить отца. А он ненавидит слёзы почти так же сильно, как неповиновение.

– Возможно…

– Тина, – мягко перебила я, разворачиваясь к ней и накрывая её руки, сжимавшие холодные перила балкона, – Не ищи оправданий, пожалуйста. «Возможно» – никогда не поможет в борьбе за будущее. Если ты не уверена, зачем все это?

Сестра задумчиво покачала головой.

– Я рада, что ты это понимаешь, – её глаза заблестели. Даже сквозь маску это было заметно. – И буду надеяться, что ты окажешься сильнее меня, – Тина улыбнулась сквозь слезы, не сдержавшись, развернулась и ушла.

– Я опять сказала лишнее? – спросила у телохранителя, подошедшего с неизменным, будто высеченным из камня, лицом.

– Ваша сестра переживает многое. Вы должны и ее понять. – его голос был спокоен, но я уловила в нём едва заметное предупреждение.

Посмотрела на Лоана, обдумывая и понимая, что опять все испортила.

– Разве легко связать свою жизнь с незнакомым ей человеком? – закончил мужчина, разглядывая толпу, словно вычисляя среди них потенциальную угрозу.

Если он и правда полагал, что эти пятьдесят человек вокруг не представляют угрозы, я бы рассмеялась ему в лицо. Любой мог вытащить пистолет и пустить мне пулю в лоб. То, что оружие сдавали на входе, не мешало припрятать ещё одно под одеждой. Здесь «безопасность» – просто слово, а не реальность.

Все было всего-навсего формальностью.

Лоан прав. Я могла наговорить лишнего. Никогда не умела держать язык за зубами.

Сегодня проходила помолвка Мартины со старшим сыном Дона Грека из Чикаго. Об этом отец объявил три месяца назад. Вероятно, именно такими мечтами сестра скрывала свой страх.

– Что ты снова наговорила? – подошла ко мне мама, готовая пустить на растерзание.

Её васильковые глаза горели от ярости, и я невольно усмехнулась.

Вот бы также с вызовом и без страха она могла смотреть на своего мужа. Один раз дать отпор. Один раз показать, что она – человек. Не груша для битья и мусор для оскорблений.

Но мама не могла.

Дело в том, что она любила его. Этого монстра. Человека, оставившего шрамы на моем теле, душе и сердце. И не только на моем. Он травил своим ядом всех, а мама продолжала пить этот яд из его рук. Добровольно.

– Правду, мама, – ответила твёрдо, не отводя взгляда.

Но даже несмотря на все это, я бесценно её любила. Единственный человек, который понимал меня. Кто, несмотря на свою слабость, растил во мне воина.

«Ты – воин. Ты опора для себя. Ты будешь уметь говорить нет» – так она говорила мне в детстве, перед сном. Сейчас эти слова были забыты ею. Но они достаточно сильно засели в моей голове.

Я – воин!

– Андреа, веточка моя, ты же делаешь только хуже, – с отчаянием выдала мама, и я услышала в её голосе больше боли, чем упрёка.

Я посмотрела на неё сверху вниз. Мама выглядела великолепно. Золотая тканевая маска, красное платье в пол, подчёркивающее её формы, и чёрная шаль на плечах.

Только я знала, что шаль она накинула, чтобы скрыть синяки.

Впрочем, и я выбрала своё платье не просто так. Французская длина, цвет синего моря, длинные рукава и закрытые плечи. Не для красоты. Они не должны были увидеть отпечатки пальцев отца на моих руках и рубцы шрамов, что я оставляла сама. Никто не должен был об этом знать.

– Она плачет, – прошептала мама. Сердце невольно екнуло от боли, – Твой отец разозлится, если узнает, – ее глаза умоляли, и я устало опустила плечи.

– Он не отец мне, мама.

– Андреа! – мама нахмурилась, в голосе звучало предупреждение, – Сейчас не время.

– Я пойду к Тине, – спорить с ней не было желания, поэтому поспешила удалиться.

Следом зашагал Лоан. Я обернулась в его сторону, и посмотрела на маму выразительным взглядом, который она тут же поняла.

– Оставь её, Лоан.

– Но…

– Я сама с ним разберусь, – имея в виду отца, перебила мама.

Телохранитель замер на месте, а я направилась к выходу из летнего зала, мысленно проклиная всё на свете за неудобные туфли, беспощадно натиравшие ноги.

В коридоре стало тише. Двери за спиной с грохотом захлопнулись, отрезая меня от гомона гостей. Я выдохнула впервые за весь вечер. Ненавижу толпу.

Почти шаркая, шла вдоль стены мелкими шагами, вполголоса ругаясь на туфли.

Боже, как же я их ненавижу.

Подходя к двери Тины, уже собиралась постучать, но меня окликнули:

– Извините.

Я обернулась на томный мужской голос и замерла.

В нескольких шагах стоял молодой человек. Дорого сшитый на заказ костюм сидел так, будто был продолжением его тела. На запястье поблёскивали серебряные Rolex, а чёрная карнавальная маска закрывала верхнюю часть лица, оставляя видимыми лишь прямой нос, губы и гладко выбритый подбородок.

Он был старше. И в его движениях была какая-то опасная медлительность – такая, что каждый шаг он делал будто обдуманно, словно уже знал, к чему приведёт следующий.

Я невольно вцепилась пальцами в ткань рукавов, натянув их сильнее, будто она могла стать щитом. Нельзя, чтобы он видел. Никто не должен видеть.

– Эм…вы кого-то ищете? – поинтересовалась я.

Он улыбнулся. Лёгкая, но странно выверенная улыбка, от которой внутри всё сжалось. Его аромат – терпкий, с горьковатой пряной нотой – коснулся меня раньше, чем он успел приблизиться. Сердце забилось быстрее, и я невольно отвела взгляд, как будто это могло разорвать его невидимую хватку.

Если честно, то еще никогда, чужой, такой обаятельный парень не стоял настолько близко. Может быть поэтому так сильно билось сердце?

Черт, я становлюсь похожей на Тину.

– Я пришел на приём, – произнёс незнакомец низким, глубоким голосом, в котором слышалась тень насмешки, – Только не могу найти зал торжества.

Я кивнула, но где-то в глубине сознания зажглась красная лампочка. Странно, что он не знает про вход с задней двери. Хотя, в нашем особняке легко потеряться. И всё же… в нём было что-то слишком собранное для человека, «заблудившегося» случайно.

– Поверните налево и идите до конца. Большая дверь во главе, – тараторила, желая скорее укрыться.

Если кто-нибудь увидит, мне не спастись. Наедине с парнем. В тихом коридоре. Не самый лучший расклад для новых сплетен среди женщин клана.

Молодой человек учтиво кивнул. Прошептав тихое «спасибо», направился по сказанному маршруту. Я повернулась в сторону комнаты Тины, но через секунду парень появился вновь:

– Один вопрос: как вас зовут? – голос был мягким, но в нём проскользнуло что-то, от чего кожа на руках покрылась мурашками.

Я резко обернулась. В этот раз возмутилась. Что вообще он пытался сделать?

– Сможете ответить на этот вопрос сами? – дернув бровью, колко бросила в ответ.

Незнакомец лениво усмехнулся. Как жаль, что я не видела его истинных эмоций. Эти маски все портили. Он чуть склонил голову, изучая меня как хищник изучает добычу, прежде чем броситься.

– А если моё имя лучше скрывать?

Внутри меня все сжалось.

– А если моё тоже? – ответила вопросом на вопрос.

Мы стояли в двух концах одного коридора, но моё сердце билось так, будто он ближе, чем можно было представить. Глупая наивная дура. Вот что бывает, когда вовсе не разговариваешь с противоположным полом. Мгновенная реакция. Бабочки, фейерверки и ощущение непривычности.

От него исходило странное притяжение – и не менее странная угроза.

– Ti troverò sicuramente,¹* – произнёс он, и этот шелестящий шёпот на итальянском проскользнул под кожу, будто клятва.

На прощание он чуть склонил голову, не сводя с меня взгляда – движение, в котором было больше обещания, чем вежливости.

Затем развернулся и зашагал прочь, пока его силуэт не растворился в полумраке коридора, оставив за собой лишь горьковатый след парфюма и гулкое эхо шагов, отдающиеся в моем учащенном сердцебиении.

– Кто там?

Я вздрогнула, услышав голос Мартины, и отвела взгляд от пустого места, где стоял незнакомец. Сестра смотрела на меня своими красными от слёз глазами.

– Не важно. Ты в порядке? – мне стало больно смотреть на её грустное лицо.

Мартина была полной моей противоположностью. Она могла улыбаться сквозь боль. Могла держать себя в руках, даже когда внутри всё рушилось. Иногда мне казалось, что она сильнее меня. Но порой так хотелось встряхнуть её и крикнуть: «Почему ты соглашаешься? Почему не борешься?»

– Я…

– Прости, – перебила я, коснувшись её руки и чуть приблизившись. – Не должна была всё это говорить, – опустила взгляд в пол. – Просто не хочу тебя потерять.

Не хочу, чтобы она уезжала. Не хочу, чтобы её не было рядом.

А если там ей будет плохо?

А если он окажется таким же, как отец?

На секунду я усомнилась, что смогу удержать самообладание и не стукнуть кого-нибудь по голове прямо во время церемонии. Сдернуть пистолет у Лоана и пустить пулю в лоб её жениха… или в лоб моего любимого отца.

Но стоило ощутить тёплые объятия Мартины, как её спокойствие медленно перетекло в меня. Я прикрыла глаза, выдохнула, утонув в её тепле.

Мы с сестрой, как огонь и вода. Она – бескрайнее море, а я – пылающий огонь. И сколько бы раз нас ни сталкивали, её вода всегда гасила пламя внутри меня, дарила передышку.

– Я буду звонить каждый день. Буду держать тебя в курсе. Всегда, – тихо произнесла Тина.

– Обещай, – я чуть отстранилась и посмотрела на неё пристально, требовательно.

– А ты пообещай, что будешь бороться за своё счастье, Андреа. И не станешь такой слабой, как я.

– Тина…, – крепче сжала её плечи, будто хотела встряхнуть, вернуть ей веру в себя. – Ты – одна из самых сильных девушек, что я знаю, – сказала серьёзно, но сестра лишь опустила глаза, не отвечая.

– Ладно, пошли. Отец уже, наверное, ищет, – Мартина мягко подтолкнула меня вперёд.

При упоминании отца я закатила глаза, чувствуя, как внутри поднимается желание зарычать.

Мартина натянула на лицо маскарадную маску, я поправила свою, и мы двинулись в том же направлении, куда ушёл незнакомец. Интересно, он нашёл зал? Конечно нашёл. Он ведь не идиот.

Толпа встретила нас гулом голосов и цепкими взглядами. Люди провожали нас глазами так, словно мы стояли перед ними обнажённые, а они изучали каждый изъян.

– Вот вы где, – появилась мама, одарив нас одной из своих ослепительных улыбок.

Сколько боли могла она прятать за этой маской?

Мама подхватила Тину под локоть и повела к будущим, так называемым родственникам. За всей этой «свадебной идиллией» стояла банальная сделка.

Хотела было тихо ускользнуть, но мама уже тянула и меня.

– Андреа! – её голос был мягким, но хватка железной, – не красиво уходить. Нужно представиться.

– Мам, ну пожалуйста… – я умоляюще выпятила губу.

Бесполезно. Мы шаг за шагом приближались к семье Романо.

Глава – Грек Романо, рядом белокурая жена. Дяди, тёти… и дети.

Младшую, мою ровесницу, звали Амали. Второй сын – Рицци, стоял рядом со старшим братом Моро. Последний и был «женихом» моей сестры. Красив, статен… и, возможно, такой же чудовище, как наш отец.

В нашем мире – мире мафии, перестрелок, сделок, мести, жестокости и крови – всё это было обыденностью. Здесь никто не удивлялся запаху пороха или внезапным крикам в ночи. Мужчины не имели права на мягкость. Любая слабость – как рана, в которую обязательно ударят. Здесь всегда бьют по больному. Всегда бьют по слабому.

– Это наши дочери, – представил нас Марко, когда мы подошли.

Я скрестила руки на груди, изо всех сил удерживая глаза от того, чтобы закатиться в самый потолок.

В голове тут же родилось прозвище для Романо: «стая блондинов».

– Старшая – Мартина, – продолжил Марко.

Тина улыбнулась. Грек ответил ей сдержанной доброжелательностью. Его жена довольно кидала взгляды в сторону сына.

Моро, впрочем, даже не удостоил сестру взглядом.

А потом прозвучало:

– А это младшая дочь – Андреа.

И я услышала в голосе отца то, что он даже не пытался скрыть – отвращение.

Если бы я была сыном, он бы обнял меня, гордо назвал наследником. А так… я была для него лишь чем-то ненужным, от чего он планировал избавиться.

Он избавился от Тины. Теперь пришла моя очередь.

Вечером за ужином он как-то обмолвился, что подберёт мне жениха, когда немного подрасту. Тогда Тина крепко сжимала мою руку под столом, а я до боли в пальцах вцепилась в салфетку.

«Только через мой труп», – сказала я тогда. Думаю, не стоит говорить, чем все закончилось. После этого в школу я не ходила две недели.

– Какие красавицы, – пропел дон Грек, – Нам с тобой повезло, Марко. У меня два сына, у тебя две дочери.

Отец бросил на меня прищуренный взгляд, будто в голове уже крутился новый план. Я поёжилась, но сдержалась.

А вот Рицци улыбнулся так, словно я уже его.

Я могла терпеть многое. Но точно не это.

Подняла руку, почесала подбородок и демонстративно показала средний палец. Он заметил. Впрочем, как и его брат и сестра. Благо родители были заняты разговорами. Улыбка Рицци не исчезла, но в глазах мелькнул огонёк.

– Я отлучусь, – сказала я маме.

Она кивнула, прекрасно понимая, что это никакая не минута.

Я быстро прошла сквозь толпу, выскользнула наружу. Лёгкий морской ветер коснулся лица. Я глубоко вдохнула, прислушалась к гулу волн. Обычно он успокаивал… но сегодня море останется без меня. Если пойду к берегу, исчезнув с праздника, отец разозлится и решит выместить злость на маме.

Скинув туфли, босиком шагнула на прохладную траву. Блаженство.

Лоан стоял неподалёку, как всегда, не нарушая границ.

– Тоже удивляюсь, как женщины выдерживают на таких каблуках, – раздался за спиной знакомый голос.

Я обернулась. И встретилась взглядом с серебряной маской.

Рицци стоял на бордюре, переминаясь с ноги на ногу. И улыбаясь, как Чеширский кот, поймавший свой улов.

Я намеренно не смотрела на него, всем видом давая понять – исчезни. И Лоан, удивительно, стоял на месте, не делая ни шагу. Он молча наблюдал.

– Ты не пойдёшь? – Рицци кивнул подбородком в сторону летнего зала.

Двери были распахнуты настежь, золотистый свет вытекал на улицу тёплыми пятнами, смешиваясь с хрустальным звоном бокалов и смехом гостей.

Наверное, если бы там были мои друзья (которых у меня нет) или хотя бы капля желания (которого тоже нет), я бы вошла. Но там – только ложь, зависть и выхолощенная мишура. Бездушные оболочки. Без сердца и любви. Интересно, кто-нибудь там мог любить? Искренне, по-настоящему?

Я молчала, полностью игнорируя Чикагского принца.

– Тебе язык отрезали? – раздраженно бросил Рицци.

Мысленно потерла довольно руки. Выводить людей из себя – моё искусство. Лучшее доказательство тому – мой отец, которого я бесила одним своим существованием.

– А тебе мозги? – съязвила в ответ, оскалившись.

– Оу, – сложил он губы в трубочку, – А язычок-то горяченький.

Мне стало мерзко. Я поняла, что спорить с ним не было смысла. Он провоцировал меня, и крайней в этой ситуации буду именно я, а не он.

Поэтому взяла туфли и попыталась пройти мимо. Но Рицци вцепился пальцами в мое запястье и потянул обратно к себе. Я зажмурилась и зашипела от боли, пытаясь увернуться.

Он касался моего синяка.

– Отпусти меня, конченый ты ублюдок, – процедила ему в лицо, словно змея, выплескивая яд.

– Да, ладно, – Рицци наклонился ближе и сжал меня ледяными тисками, – А если я попрошу у твоего отца тебя в жены? – прорезала ухмылка его губы.

– Сумасшедший! – закричала я, толкнув его в грудь.

Но бесполезно. Его силы превышали мои.

Черт, почему Лоан стоял? Почему не пытался что-то предпринять?

– Отстань от неё, – раздался смутно знакомый баритон.

Я замерла.

Незнакомец стоял в тени ночи. Руки в карманах брюк, голова чуть поднята. Спокойная, уверенная угроза в его глазах заставляла задержать дыхание.

Это тот самый парень, который спрашивал у меня дорогу.

Рицци не отпустил меня. Его одеколон щекотал ноздри так, что кружилась голова.

Он, что, вылил на себя весь флакон?

– Ты кто такой? – с вызовом выдал Рицци, будто видел перед собой всего лишь назойливую муху.

– Что происходит? – подошел Лоан.

Да неужели очнулся?

– Отпусти девушку, – спокойно повторил незнакомец. Четко. Без капли высокомерия, но с такой сталью в голосе, что воздух будто сгустился.

– Не думаю, что ты захочешь иметь дело с моей пушкой, – Рицци демонстративно оттянул край пиджака, обнажая оружие.

Паника взвилась внутри, как рой ос. Взгляд метался между стволом, незнакомцем и снова Рицци, не задерживаясь ни на ком дольше секунды.

Лоан ничего не предпринимал. Твою мать!

Свет из зала скользнул по лицу незнакомца – он усмехнулся, медленно почесав подбородок.

– Уверен, ты не захочешь иметь дело со мной, ragazzо,²*– ледяным тоном произнес незнакомец.

Рицци зарычал и сжал мою руку так, что боль прожгла мышцы. Я вскрикнула, пытаясь оттолкнуть его от себя. Видно, наш незнакомец был старше «ragazzo». Рицци это не понравилось.

Между отчаянными попытками вырваться из цепких пальцев придурка я слышу глухой, звериный рык – и в тот же миг Рицци отрывают от меня. Незнакомец. Его рука вцепилась в воротник Чикагского принца и рванула так резко, что воздух свистнул в ушах.

Я выдохнула, потирая запястья.

– Вы в порядке? – Лоан пытался подойти, но я отступила от своего телохранителя.

– Ты просто стоял! – сорвалась я, не в силах держать все в себе, – Разве не твоя работа защищать меня от таких мудаков? Продолжал бы стоять дальше, если бы он полез мне в трусы?

– Андреа! – громкий голос отца пронзил вечер.

Вдруг понимаю, что незнакомца больше нет. Лишь краем глаза успеваю заметить, как он уходит по узкой дорожке, ведущей к морю. Лёгкий ветер треплет края его чёрного пиджака, а отражённый в маске свет фонарей мерцает, пока он медленно растворяется в темноте прибрежного сада.

А мне ведь так хотелось узнать его имя.

Рицци поднимался с земли, вытирая тыльной стороной ладони капли крови, стекавшие с разбитой губы.

По ступеням вниз спустился Марко. Он двигался быстро, опережая всех, и уже через миг возвышался надо мной. Горло стянуло холодным обручем страха.

Нет… он не ударит меня при всех. Правда?

У порога стояла Мартина. Рядом – её будущий муж, а за их спинами, в дверях, столпились остальные

– Что ты себе позволяешь? – прошипел отец, темными глазами прожигая во мне дыру.

Я оглядела толпу, выискивая маму. Но ее нет. Где она?

– Он приставал ко мне, – посмотрела на отца ответным взглядом.

Ни капли не дрогнула. Не сломалась. Хоть и в душе ураган эмоций. Но лучше умру, чем покажу страх перед таким, как он.

Марко усмехнулся, оскалив белые зубы. Вот бы врезать, чтобы всю оставшуюся жизнь в протезе ходил.

– Молчи, – угрожающе приказал отец и схватил меня за локоть, дернув к себе. Так близко, что запах его сигарет ударил в нос. Наверняка только недавно закурил. – Ты опозорить меня решила?

Но я не показала своей боли, сжимая челюсть и смотря на него глазами полных ненависти. Если бы взгляд мог убивать, он уже был бы в могиле.

– Милый, – слышу голос появившейся мамы.

Прикоснувшись к мужу, она медленно оттянула его назад.

– Все смотрят, – и этого стало достаточно, чтобы отец оттолкнул меня с отвращением.

В глазах мамы стояли слезы. Но она снова выбрала его. Ушла с ним. Не ко мне. А к нему. Ради меня.

Семья Романо снисходительно оглядывала меня, поджав губы в разочаровании. Рицци с разъярённым видом пошел обратно в дом, как и все остальные. Тину заставили зайти, даже если она тянулась ко мне.

Остались мы с Лоаном.

Плечи поникли, лёгкие сжались от обиды, а горло перехватило, будто там застрял ком из слёз. Мне было всё равно, что я босоногая, и на то, как жгло и ломило руку. Боль шла от самого основания локтя и до кончиков пальцев, пульсируя с каждой секундой всё сильнее. Чёртовы ублюдки.

Мысленно послав всех к чёрту, направилась к морю. Перешагнула через низкое ограждение, даже не думая, что за мной наблюдают охранники, рассредоточившиеся вокруг дома. Шум и свет вечеринки остались позади. Я шла вперёд, пока под ногами не зашуршал прохладный песок. В лицо ударил солёный ветер, принося с собой глухой рокот прибоя, и грудь вдруг потянуло навстречу этой свободе.

– Вам туда нельзя! – кричал вслед Лоан, – Дон Марко распорядился проводить вас в комнату.

Шла дальше, не пытаясь остановиться.

Плевать я хотела, чем он там распорядился.

– Синьорина, пожалуйста! Если вы не пройдёте со мной, меня уволят.

Я резко остановилась и обернулась на голос телохранителя.

Морской ветер подхватывал волосы, швыряя лёгкие пряди на лицо. Раздражённо отбросила их за плечо, чувствуя, как щиплет глаза – не только от ветра, но и от подступающих слёз. Я не позволю им пролиться. В груди расползалось мерзкое, вязкое чувство – они видели во мне виновную. И никому даже в голову не пришло поверить моим словам.

– Вы стояли там, Лоан! – выдох сорвался на крик, рвущий горло. – Почему ничего не сделали? Он ведь приставал ко мне!

Мужчина опустил глаза. Его голос, тихий и виноватый, резанул сильнее удара:

– Ваш отец приказал не мешать.

К горлу подступило жгучее отвращение. На губах дрогнула ироничная, почти горькая усмешка. Ну а что я ожидала? Разве это удивительно?

– Просто не иди за мной дальше, – выдохнула я, уже отворачиваясь. – Я всё равно буду в пределах твоих глаз.

– Ваш отец…, – начал он, но я перебила, обрывая любую власть этих слов:

– Мне плевать. У всего этого, так или иначе, один исход. Тогда в чём смысл сидеть в комнате?

И я ушла. Медленно зашагала к морю, сжимая кулаки до боли и не давая слезам сорваться. Ветер усиливался, щекотал щеки ледяными прикосновениями, вынуждая глаза слезиться ещё сильнее.

У самой воды было темно. Лишь луна серебрила тихие волны и освещала узкую полоску берега, где стоял силуэт мужчины. Того самого.

– Кто вы? – почти беззвучно выдохнула в прохладный воздух.

Он обернулся. На его лице всё ещё была маска. Свою я выкинула по дороге сюда. И это было странно – понимание, что он впервые видит меня без неё, заставило сердце отбить беспощадную дробь. Его взгляд задержался на моём лице, брови сдвинулись в удивлении. И вдруг он подался вперёд – собирался уйти.

– Я не поблагодарила тебя, – торопливо произнесла я, сделав шаг навстречу, – Спасибо, что вступился, – Руки коснулись ключиц, потом затылка. Я медленно сняла золотой кулон – подарок мамы. Маленький бумажный кораблик, застывший в металле. – Прими это в знак благодарности, – слова рождались сами, не спрашивая разрешения у разума. – Возможно, оно тебе не нужно.

Он явно не был бедным. Но так я хотя бы не буду чувствовать себя в долгу.

– Мама говорила, что приносит счастье, – добавила чуть тише.

Незнакомец на секунду замер, потом всё же протянул руку. Его пальцы коснулись цепочки, и кулон исчез в его ладони.

– Счастье мне пригодится, – кивнул он и снова направился прочь.

– Эй… Я хочу знать, кто ты! – выкрикнула ему в спину, хватаясь за последнюю ниточку.

Незнакомец обернулся. Его губы дрогнули в улыбке. Грустной, будто уже прощальной.

– Тот, кого ты возненавидишь.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем его силуэт растворился в тенях ночи, и всё вокруг разорвал глухой, чудовищный взрыв.

В стороне нашего дома на мгновение вспыхнуло пламя, ослепив глаза. Я вскрикнула и рухнула на колени, прикрывая голову руками. Лоан, оказавшийся в нескольких шагах, рывком заслонил меня собой. В воздух взметнулся столб огня и густого дыма. С каждой секундой они росли, разрывая небо.

До слуха донеслись крики, паника – и в груди поднялось то же самое чувство.

Я бежала к дому, чувствуя, как ноги предательски спотыкаются о собственный страх. Горячий воздух пах гарью и металлом, обжигая горло. Перед глазами плясали красные блики пламени, а в ушах стоял оглушающий рев огня, перемешанный с криками людей.

И среди этого ада – Тина.

Она стояла на коленях, волосы прилипли к заплаканному лицу, а губы были в крови, потому что она кусала их до мяса. Моро Романо обхватил её за плечи, отчаянно пытаясь поднять, но она вырывалась, царапала его, била кулаками по его груди, крича так, что голос ломался:

– Мама там! Мама! – слова рвались наружу, будто ножи, режущие воздух. – Спасите маму! Она там!

Её крик был не просто громким – он был пронизывающим, звериным, и от него у меня внутри всё сжималось в ледяной ком. Я видела, как языки пламени пожирают стены, слышала треск крыши, и понимала – времени нет. Половина дома уже была чёрным, дымящимся пеплом.

Я хотела броситься вперёд, но ноги словно приросли к земле. В груди что-то разорвалось – смесь ужаса, боли и бессилия. Мой мир рушился прямо на глазах.

А потом тьма накрыла меня, обрывая всё.

Незнакомец оказался прав. Я его возненавидела.

Глава 1

В двадцать я окончательно перестала верить в чудо. Хотя, если быть честной, это произошло задолго до этого.

Я больше не верила, что кулон с корабликом принесет счастье, а красная нить на запястье убережет от неудач. И не верила, что в мире существует справедливость или что добро побеждает зло. Все это – розовые очки. Розовый туман, застилающий глаза слишком многим.

Люди жестоки.

Зло часто побеждает.

Справедливости не было. И не будет.

Деньги решают все.

Вот и вся правда.

Я все еще помнила ту глухую боль, которую испытала – и продолжаю испытывать – со дня смерти мамы.

Она была там. Там, где взорвалась половина нашего дома. От него ничего не осталось.

Она умерла. Моей мамы больше не было.

Самое обидное – отец даже не захотел выяснить, кто был к этому причастен. А зачем? Главное, он остался жив. А может, все это просто несчастный случай?

Но я знала правду.

– Куда?

Я сжала кулаки, услышав грозный голос Марко. Подняла взгляд, застыла перед столом и медленно растянула губы в улыбке, показывая, как сильно его ненавижу.

– Пойду гулять, с твоего позволения.

– Ты никуда не идешь, Андреа, – спокойно покачал головой отец. – Я сказал: пока нет телохранителя – нет свободы.

– Разве не легче, если я сдохну? – язвительно бросила в его сторону.

Господи, подавился бы он едой, которую сейчас глотал.

Марко отвел взгляд от тарелки и с грохотом ударил кулаком по столу. Как и следовало ожидать.

Вивьен – его нынешняя жена, а по факту моя мачеха – вздрогнула от испуга. Она всего на пять лет старше меня. Молодая и красивая. Девушка из нашего клана. Когда-то она была сиротой и работала в одном из клубов отца. Пока он не заметил ее. Марко был ею одержим, но это оказалось совсем не взаимно. Глядя на нее, я с каждым днем все явственнее видела, как тускнеют ее голубые глаза. Так же, как когда-то у мамы.

– Андреа! – Марко попытался остановить меня криком.

Но это было бесполезно.

Я его не боялась. Не боялась, что он поднимет на меня руку. Все это стало настолько привычным, что я давно забыла, как ощущается страх.