«Патологии» kitabından sitatlar, səhifə 3
Монах помогает подняться, - он просто подходит, и не в силах нагнуться ко мне, стоит рядом.
Ну, конечно же, это я. Чтоб удостоверится в том, что это действительно я, я подходил к зеркалу и видел свои по-собачьи счастливые глаза.
Приснились слова. Кажется, такие: «Бог держит землю, как измученный жаждой ребенок чашку с молоком: с нежностью, с трепетом… Но может и уронить…»
Проснулся.
– Уронить, – повторил я внятно.
– А? – зло спросил кто-то.
– Уронить, – отвечаю.
Когда тебе жутко и в то же время уже ясно, что тебя миновало, чувствуешь, как по телу, наступив сначала на живот, на печенку, потом на плечо, потом еще куда-то, пробегает босыми ногами ангел, и стопы его нежны, но холодны от страха. Ангел пробежал по мне и, ударившись в потолок, исчез. Посыпалась то ли известка, то ли пух его белый.
... Совсем не будет скучно. Кто вообще эту глупость придумал – что бывает скучно? Ерунда какая. Ничего нет скучнее, чем умирать. А жить так весело…
Переворачиваюсь на бок, лбом к стене прижимаюсь, как же мне тошно. «Завтра бой». Где-то я слышал эти слова. Ничего в них особенного никогда не находил. А каким они смыслом наполнены неиссякаемым. Сколько сотен лет лежали так ребятишки на боку, слушая тяжелое уханье собственного сердца, помня о том, что завтра бой, и в этих словах заключались все детские, беспорядочные, смешные воспоминания, старые хвостатые мягкие игрушки с висящими на длинных нитях, оторванными в забавах конечностями, майские утра, лай собаки, родительские руки, блаженство дышать и думать… Даша… – и все это как бульдозером задавливало, задавливает, вминает во тьму то, что завтра.
«Займите позицию…» – передразниваю я Куцего и ловлю себя на мысли, что меня все происходящее как-то забавляет, кажется веселым, неестественным. Вот, мол, война началась уже, а я все еще жив. Значит, все замечательно! Все просто чудесно! Только руки дрожат…
"Странно, людям часто не о чем разговаривать: встретившись, они молчат. И при этом думают все время, неустанно качается в их головах какая-то бурда, безвкусный гоголь-моголь из сомнений, или обид, или воспоминаний..."
Мне иногда кажется, что жизнь - это качели, - сказала она мне утром.
- Потому что то взлет, то...
- Не знаю... - задумчиво сказала Даша и засмеялась. - Может, потому, что тошнит и захватывает дух одновременно?
Мне с детства был невыносим звук собственного сердца. Если ночью, во сне, я, ворочаясь, ложился так, что начинал слышать пульсацию, сердцебиение, - скажем, укладывал голову на плечо, - то пробуждение наступало мгновенно. Стук сердца мне всегда казался отвратительным, предательским, убегающим. С какой стати, этот нелепый красный кусок мяса тащит меня за собой, в полную пустоту и темень? Я укладывал голову на подушку и успокаивался, - тишина… никакого сердца нет… всё в порядке…И я засыпал.
