Kitabı oxu: «Ужасно богатый вампир»

Женева Ли

Şrift:

Geneva Lee

Filthy rich Vampires

* * *

Эта книга посвящается Луизе,
которой пришлось ждать целую вечность, пока я ее напишу.

Глава 1. Джулиан

– Какой сейчас год? – поинтересовался я, прикрывая глаза рукой. Дневной свет лился в комнату сквозь окна, мешая мне что-либо разглядеть.

Тем не менее было ясно следующее:

Конец света не наступил.

Но, несмотря на это, я не спал.

И кто-то посмел открыть жалюзи.

Только одна живая душа знала, где я храню пульт от них, – это была единственная душа, которой я мог доверять. И она знала, что будить меня не только глупо, но и опасно, ведь однажды кое-кто уже огреб по полной за столь безрассудный поступок.

И все же она открыла жалюзи.

Если Селия, моя личная помощница, решилась потревожить мой сон, значит, на то была веская причина. По крайней мере, ей же лучше, если такая причина найдется.

Селия бесшумно переместилась по комнате. Жалюзи поднялись, открывая окна в пол, и комнату залило светом. Свет отражался от потолка, создавая впечатление, будто он танцует в ритме океанских волн, которые можно было разглядеть за окном. В комнате царили тишина и умиротворение, нарушаемые шумом прибоя.

Я находился здесь совершенно один, и мне это нравилось. Люди меня не тревожили – кроме, возможно, Селии. К слову, она не только разбудила меня, но и старалась держаться от кровати подальше. Она знала, что лучше не находиться рядом с вампиром, который несколько десятилетий не пробовал горячую пищу.

– Селия, я не собираюсь кусаться, – заверил я.

Девушка фыркнула, сохраняя дистанцию.

– Я уже слышала подобное раньше, поэтому, пожалуй, подожду, когда буду уверена, что вы и правда стали джентльменом, – заявила она.

– Это может занять какое-то время, – парировал я, поморщившись и потирая затылок. В тот момент я был не в лучшем расположении духа, особенно после столь грубого пробуждения.

– Уверена, что так и есть, – сказала она и принялась раскладывать что-то на серебряном подносе.

У меня в груди зарождалось раздражение, переходящие в рык, и я сжал зубы, чтобы сдержаться.

– Почему я не сплю? – раздраженно поинтересовался я. – И какой сейчас год, черт возьми?

– Я не намерена с вами разговаривать, пока вы не перестанете брюзжать, – ответила она, не отрываясь от своего занятия. Ее серебристо-белые волосы ниспадали на одно плечо, закрывая лицо. Однако я расслышал в ее голосе усмешку, которую девушка безуспешно пыталась скрыть. Мне было приятно, что хоть кому-то в этой ситуации весело.

Я решил попробовать быть чуть вежливее:

– Подскажи, пожалуйста, какой сейчас год?

Она повернулась ко мне с милой улыбкой и ответила:

– Сейчас две тысячи двадцать третий год, сэр.

Я знал, что ее улыбке верить нельзя. Селия могла вырвать сердце из груди здорового мужчины, не испортив маникюр. Видел, как она это делала, и не раз.

– Господи, я надеялся прожить здесь еще несколько десятилетий, – заявил я.

Она поджала губы, ее улыбка померкла, но она ничего не ответила. Просто пожала изящными плечами, как будто в этом не было ничего необычного. Я изучал ее с мгновение, силясь понять, что произошло, пока я пребывал в объятиях Морфея. Но она выглядела точно так же, как и пару десятков лет назад. Шрам, который тянулся вдоль одной стороны ее лица, – след от удара бывшего возлюбленного, оставленный много лет назад. Она скрывала его, когда была смертной, но теперь, став вампиром, перестала прятать и носит с гордостью. Она видела в этом шраме доказательство того, что выжила, и предупреждение для тех, кто мог попытаться причинить ей боль в будущем.

Одна из причин, по которой я ей доверял, – она не пыталась скрыть свое прошлое или то, кем являлась. Она принимала себя такой, какая есть.

Но сейчас она что-то от меня скрывала. Я это чувствовал, и это что-то не предвещало ничего хорошего.

Я попытался сесть и едва не выдернул капельницу из руки. Посмотрев на красную струйку, бегущую по трубке, я тяжело вздохнул. Это было весьма заботливо с ее стороны, но в то же время служило еще одним подтверждением того, что меня вырвали из сна. Я аккуратно снял капельницу с кровью, прислонился к бамбуковой спинке кровати и стал ждать окончания переливания. Оно должно было притупить чувство голода, а возможно, и уменьшить мою раздражительность из-за сложившейся ситуации.

Только вот мне казалось это сомнительной затеей.

Теперь, полностью проснувшись, я обратил свое внимание на бирюзовые воды, плещущиеся за окном. Не то чтобы это был настоящий дом. Моя частная резиденция занимала целый остров недалеко от Ки-Уэста, но технически находилась в международных водах. Таким образом, в отличие от Ки-Уэста, мой остров находился вне досягаемости какого-либо правительства. Это был осознанный выбор, и вместе с тем я давал четко понять всем моим знакомым:

«Оставьте меня, черт вас дери, в покое».

Я превратил остров в свое убежище. Построил свою опочивальню таким образом, чтобы она выступала над водой – три стены, окруженные лишь бескрайней синевой океана. Остальная часть острова была размером с полноценный курорт, и специальная группа вампиров и людей – все с моего согласия – жила большую часть года здесь на трехстах акрах. Они покидали это место только на период сезона ураганов.

Здесь царила атмосфера расслабленности и роскоши, которой, как я думал, должен наслаждаться, пока могу. У Селии, должно быть, была чертовски веская причина разбудить меня.

– Что-нибудь произошло, пока я спал? – спросил я как можно более непринужденно, в надежде, что она наконец-то поделится со мной чем-нибудь стоящим.

Селия прочистила горло.

– Довольно много событий. Я подготовила для вас досье на последних четырех президентов и глав различных государств, а также принесла сегодняшнюю утреннюю газету.

Должно быть, она решила, что я больше не хочу наброситься на нее, поэтому поставила серебряный поднос с бумагами рядом со мной на кровать. Затем повернулась, чтобы проверить, поступает ли кровь мне в вену.

– Пакет почти пуст. Может, принести еще один? – предложила она.

Я покачал головой. Чем старше я становился, тем меньше крови мне нужно было после пробуждения.

Взяв Wall Street Journal, я пробежал глазами заголовки. С каждой новой новостью у меня портилось настроение. Я быстро переключился на досье, информация в котором вгоняла меня в настоящую депрессию.

– Как этого придурка вообще избрали? – удивился я и перевернул страницу: – Или вот этого?

Я бросил газету на кровать. Восьмидесятые годы были тяжелым временем: перебор с прическами с начесом, перебор с нарядами с подплечниками и явный перебор с сильнодействующими наркотиками. Мои братья и сестры, как и многие другие вампиры, были довольны подобным раскладом. Но мне нужна была передышка от вечеринок, от моей семьи и от всего остального.

Я не шутил, когда просил Селию не будить меня до тех пор, пока не наступит апокалипсис или пока мои кости не истлеют. И мне не совсем ясно, почему она решила обратное.

Я выпростал руки – уже без иглы от капельницы – из-под одеяла и закинул их за голову. Я сплю без одежды, поэтому теперь мне было видно, что живительные капли крови, очевидно, сделали свое дело. Я провел рукой по животу. Мышцы были твердыми, рельефными и мощными, как и раньше, когда я решил уйти на покой. Согнув пальцы на ногах, понял, что мои квадрицепсы и икры тоже восстановили былой вид. Не было и намека на то, что я проспал около четырех десятилетий. Разве что у меня случалась длительная эрекция из-за снов.

Мне снилось, что я преследую женщину. Однако мне так и не удалось ее догнать. Это был единственный сон, который я запомнил. И вот уже на протяжении десятилетий меня не покидало стойкое ощущение, что у меня в буквальном смысле распухли яйца. Это чувство сопровождалось болезненной эрекцией, которая раздражала и причиняла дискомфорт.

Если Селия и заметила мою реакцию, то никак не прокомментировала. В этом смысле она была умна. Еще один плюс в ее пользу.

– Итак, о моем нежелательном пробуждении… – протянул я, нацепив свою самую очаровательную улыбку. Из-за того, что я долго ею не пользовался, улыбка у меня вышла кривой.

– Твоя мать пожелала видеть тебя дома, – сказала Селия, не глядя на меня и демонстративно не замечая моего кислого выражения лица. – Я организовала самолет, но мне нужно…

Не успела она закончить фразу и объяснить, что нужно матери от ее старшего сына, как дверь в комнату распахнулась. На пороге, злобно ухмыляясь, стояла знакомая фигура.

Мой брат Себастьян. Хотя мы и не были родными братьями, нас связывали узы крови. Когда я еще был на стадии зародыша, наши родители обратили его, использовав свою кровь. Из-за этого мы были далеки друг от друга не только по характеру, но и физически. Я унаследовал мускулистое телосложение от нашего отца, который происходил из древнего рода воинов, а Себастьян был худощавым и жилистым. Когда я видел его в последний раз, у него были обесцвеченные волосы, стоящие торчком. В то время он увлекался панк-роком и любил все, что было популярно в восьмидесятых. Людьми, склонными вести разгульный образ жизни, было легко манипулировать, а вампирам, которые, как оказалось, не меньше растительных наркотиков любят полученную химическим путем отраву, было трудно устоять перед соблазном.

Надо сказать, никто не любил наркотики и людей так, как любил их Себастьян.

За прошедшие годы его волосы отросли и стали природного светлого оттенка. Он отказался от серьги и собачьего ошейника, которые были его фирменным стилем в те времена, но сохранил мотоциклетную куртку, которую теперь носил поверх черной футболки и свободных джинсов Levi’s.

Все это я увидел в ту же секунду, как дверь распахнулась. Себастьян, возможно, и выглядел иначе, но его дерзость никуда не делась. Это было заметно по полуобнаженной девушке, опасно вжимавшейся в его тело.

– Доброе утро, брат, – весело поприветствовал меня Себастьян. – Я привел для тебя блондиночку.

Девушка подмигнула мне. Ее оценивающий взгляд скользнул по моему телу и остановился на области паха, словно ракета с тепловым наведением. Ее рот округлился, а глаза расширились, когда она уставилась на эрекцию.

– Я ценю то, что ты подумал обо мне, – сухо ответил я и накрыл колени простыней, закрывая девушке обзор моего стояка. – Но я не голоден.

– Что-то сомнительно, братец, – сказал он.

Я не стал отвечать. Когда я просыпался после долгого сна и видел Себастьяна в своем доме или кого-то из моих братьев или сестер, если уж на то пошло, это никогда не предвещало ничего хорошего.

– Похоже, ты решился на переливание, – заявил брат, уголки его губ опустились, когда Селия прошла мимо него с пакетом для переливания крови. – Но, судя по тому, как твой дружок оттопыривает одеяло, блондиночка может пригодиться и для других целей.

– В этом нет необходимости.

С таким же успехом я мог бы разговаривать с кирпичной стеной, потому что Себастьян уже нашептывал что-то на ухо девушке.

– Скажи ему, как сильно ты любишь ездить верхом, – попросил он.

– Я люблю ездить верхом, – мечтательно произнесла девушка. – Может, прокатишь меня прямо сейчас?

– Видишь? Ее тело этого желает, – сказал Себастьян и неторопливо вошел в комнату. Он не спешил, в отличие от большинства вампиров его возраста, которые считали свою скорость преимуществом. Нет, мой брат в совершенстве овладел искусством не торопиться. Когда он наконец добрался до кровати, таща за собой блондинку, то подтолкнул ее в мою сторону.

Девушка опустилась на четвереньки и поползла ко мне. Я поднял руку.

– Как бы ни был мил твой приветственный подарок, мой дорогой брат, но Селия только что хотела рассказать, почему она так бесцеремонно меня разбудила.

– Позволь мне поделиться хорошей новостью, – обратился Себастьян к Селии, и та кивнула в знак согласия. Однако, в то время как улыбка Себастьяна не сходила с лица, губы Селии были сжаты в тонкую линию.

Все, что забавляло моего брата и беспокоило Селию, скорее вызывало у меня раздражение.

– Свяжусь с аэродромом, чтобы убедиться, что все готово, – произнесла она и поспешила к выходу.

Я никогда не видел свою помощницу такой замкнутой. Она знала, что самолет готов доставить меня в любую частную резиденцию, которую в настоящее время занимала моя мать, как только я отдам приказ. Если только семья не разорилась за время моего сна, то фамилия Руссо по-прежнему открывает двери и помогает быстро решать бюрократические вопросы. У нашей семьи было более пятидесяти объектов по всему миру – результат портфолио недвижимости, насчитывающего уже несколько столетий. Мы нанимали частных пилотов, владели несколькими самолетами и могли купить все, что захотим, просто щелкнув пальцами. Так что Селии не нужно было связываться с аэродромом. Она держалась на почтительном расстоянии от нас двоих, поскольку брат собирался явно меня ошарашить.

Видимо, новости были ужасными.

– Чего хочет мама? – спросил я Себастьяна, как только Селия ушла. Светловолосая девушка улеглась в изножье кровати и быстро заснула, напоминая домашнюю кошку. Я предположил, что брат напичкал ее изрядной порцией вампирского яда, прежде чем привести сюда. Она явно была в эйфории.

– Всегда сразу к делу, – ответил Себастьян, опускаясь в плетеное кресло у окна. – И тебе совсем неинтересно, чем я занимаюсь?

– Наркотиками и женщинами, полагаю. Возможно, кем-то еще.

Аппетит всегда побуждал Себастьяна к новым экспериментам, в том числе и на любовном фронте.

– Какое-то время у меня была музыкальная группа, – задумчиво произнес Себастьян, склонив голову. – В основном из-за женщин и наркотиков. С другой стороны, в девяностые у каждого была своя группа. Все повторилось, как в шестидесятые.

– Мне жаль, что я этого не застал, – выпалил я. На самом деле я ни о чем не сожалел. Бессмертие не одарило Себастьяна музыкальным талантом. Благодаря его одержимости этим видом искусства я имел неудовольствие прослушать пару неудачных симфоний и одну по-настоящему ужасную оперу. Для него панк-рок был обычным явлением, поскольку он в основном включал в себя громкие крики.

– О, и они стали большими. – Он бросил мне маленький черный прямоугольный предмет.

Я поймал его правой рукой и на секунду задумался. Когда я перевернул его, на экране отобразилось время и аккуратные ряды маленьких значков.

– Что это? – спросил я.

– Телефон, – пояснил он.

– Телефон? – переспросил я и покачал головой. – И это венец творения человеческой мысли?

– Нет, это еще и камера, – продолжил Себастьян, развалившись в кресле. – Да, и еще интернет. Погоди-ка, черт, он вообще был до того, как ты уснул?

Должно быть, настал час показательных выступлений. Я уронил телефон на кровать. Устройство казалось технически сложным, но я не думал, что с ним будет так уж сложно разобраться. Позже я получу от Селии более объективный отчет о главных политических, технологических и культурных событиях за последнее время, по крайней мере, о тех из них, которых нет в досье. А пока мне нужно было направить эго Себастьяна в правильное русло.

– Так почему ты здесь? – поинтересовался я.

Его губы изогнулись в хитрой улыбке.

– Мама хочет… «наверстать упущенное».

– Лучше бы мне было не просыпаться, поскольку мамочка в очередной раз решила развести сантименты. Ничем хорошим ее приступы сентиментальности обычно не заканчивались. В последний раз, когда весь клан Руссо был в сборе в одном городе, мы привлекли внимание местных жителей. К тому времени, как мы это поняли, было уже слишком поздно.

– О нет, на этот раз ты приглашен официально. – Его улыбка стала еще шире, обнажив ослепительно белые зубы. – Даю наводочку. С последней вашей с ней встречи прошло примерно полвека.

Я снова поднял трубку телефона и посмотрел на экран. Под временем стояла дата. Я застонал, прочитав «октябрь». Пятьдесят лет. Октябрь. Все это складывалось в единую картину. Я не знал, почему думал, что смогу этого избежать. Ничто не могло это остановить.

Я заснул, думая, что человечество забьет последний гвоздь в крышку гроба Земли во время моего отсутствия. Тогда оно с головокружительной скоростью приближалось к полному разрушению. Я больше не мог на это смотреть. Но теперь, когда оказался здесь, наполовину живой, перед лицом надвигающейся угрозы сезона вампирских тусовок, я пожалел, что человечество не искоренено. Армагеддон был бы куда веселее.

– Черт, – простонал я. – Просто проткни меня колом. Я оставлю тебе записку, в которой будет написано: «Я просил брата о смерти лично».

– Не унывай, братишка, – сказал он, и в его глазах сверкнул озорной огонек, отчего мне стало еще страшнее. – В этом году это особенное время. Возрождаются древние обряды. Понимаешь, к чему я клоню?

Теперь я осознал, почему мой брат так самодовольно улыбался. Обряды не просто сезон светских раутов, как у других вампиров. Нет, не для семьи Руссо. И не для меня. Эти древние обряды меняли все. Если вампиры устраивали сезон светских раутов каждые полвека, чтобы продемонстрировать богатство и силу, которые они накопили с прошлого сезона, то Обряды были больше похожи на архаичные брачные ритуалы. Обычно они проводились раз в несколько столетий. Во время этих ритуалов вампиры ужинали с фамильярами – потомками некогда могущественных ведьм. Обе группы посещали такие мероприятия в поисках партнеров, которые помогли бы им создать новых чистокровных вампиров, способствовать заключению союзов и потешить и без того раздутое самолюбие. К двадцатому веку это вышло из моды. По крайней мере, я так думал. Но, похоже, пока я спал, что-то изменилось. И, как самый старший из ныне живущих Руссо, я был первым, кому полагалось поучаствовать в этом фарсе.

– Только вот не надо так пыжиться, – предупредил я его. – Когда-нибудь настанет и твой черед.

– Думаю, у меня есть в запасе пара сотен лет, если ты все не испортишь, – парировал он.

Я проигнорировал колкость, но проигнорировать приглашение нашей матери было невозможно. Мы оба это знали.

– Руссо выполняют свой долг, – напомнил я ему, потянувшись к блондинке и желая отвлечься.

– Все равно лучше ты, чем я. Не буду мешать, – ответил Себастьян и направился к открытой двери. – Постарайся не истощить ее. Я обещал, что она не умрет.

Стоя на пороге, он бросил «увидимся дома» и закрыл за собой дверь. Блондинка забралась ко мне на колени. Она уже полностью проснулась. Я не знал, укушу я ее или займусь с ней любовью. Судя по тому, как она вытянула шею, девушка готова ко всему. Она была прехорошенькой, но ее красота казалась ненастоящей. Был в ней какой-то перебор. Возможно, Себастьян все еще стремился к излишествам, характерным для восьмидесятых годов, или думал, что это поможет ему преодолеть временной разрыв между тем временем, когда он лег спать, и текущим годом. В любом случае меня это не забоитило. Девушка была не против, а ее кровь была теплой.

Я едва успел осознать, что она делает, как блондинка со стоном оседлала мой член. У меня были другие проблемы, о которых стоило беспокоиться, и даже симпатичной блондинки было недостаточно, чтобы отвлечь меня от них.

Они возобновили проведение Обрядов. А это означало, что приближающийся сезон выхода в свет был бы гораздо неприятнее утомительных вечеринок и конкурсов на лучший танец. И на то были определенные причины. Последний раз подобные Обряды проводились по меньшей мере двести лет назад. Тогда наша старшая сестра была жива, и на нее легла обязанность посещать балы, оргии и другие развлечения, которые элита вампирского общества устраивала ради сватовства. И вот теперь настала моя очередь.

Я, Джулиан Руссо, должен буду жениться.

Глава 2. Тея

Когда-нибудь, быть может, завтра я не опоздаю.

Но сегодня явно не мой день.

Когда я вбежала через черный ход театра Хербста, солнце уже село. Я так торопилась, что случайно задела футляром от виолончели тележку с едой.

– Ой! – пискнула я и остановилась, чтобы проверить, не испортила ли что-нибудь. К счастью, шоколадные пирожные все еще выглядели идеально.

Из-за трехъярусного блюда с выпечкой на меня смотрела пара знакомых карих глаз. Я услышала вздох.

– Прости, Бен! – Я одарила кондитера извиняющейся улыбкой.

– Опаздываешь? – спросил он, благополучно толкая тележку мимо меня.

– Думаю, мы оба опаздываем, – заметила я. Большая часть Зеленого зала уже должна быть готова к приему гостей.

Бен покачал головой, и его губы изогнулись в улыбке.

– Я знаю, что нельзя оставлять шоколад без присмотра рядом с людьми твоей профессии, – заявил он.

– Справедливо, – согласилась я. Почти каждый, кто достаточно долго работал в сфере организации мероприятий, в совершенстве овладел искусством похищать подносы с едой и переставлять их, чтобы скрыть улики.

Ни один шоколадный пирог в этой компании не был в полной безопасности.

Большинство людей, которые работали в театре, были связаны с кейтеринговой компанией, обслуживающей Военный мемориал и Центр исполнительских искусств Сан-Франциско.

В комплексе проходили выступления городского балета, симфонического оркестра и оперные постановки, а также встречи памяти ветеранов. Центр, располагающий одними из самых больших и красивых зданий в заливе, был местом проведения скорее общественных мероприятий, чем представлений. Свадебные церемонии и гала-мероприятия приносили центру больше выгоды, чем постановка «Лебединого озера» или концерты симфонических оркестров. Поэтому я и оказалась здесь: струнному квартету нужна была виолончелистка для важного выступления, которое должно было состояться в ближайшее время.

Вместо того чтобы идти в гардеробную, я направилась на кухню. Больше, чем в дополнительных пяти минутах, я нуждалась в чашке кофе, чтобы не начать клевать носом в середине концерта. Поставила свой футляр у входа на кухню и прокралась внутрь, стараясь никому не мешать. Но не успела я дойти до кофеварки, как меня поймали.

– Даже не думай об этом, – сказала Молли, шеф-повар и заведующая отделом общественного питания, шлепнув кухонным полотенцем по столешнице рядом со мной. ― Я тебе запрещаю.

Я замерла с протянутой рукой. Молли встала между мной и моей порцией кофе. Я невинно моргнула, словно она не застукала меня за тем, что я пыталась украсть кофе на шумной кухне.

– Сегодня я его еще не пила, – соврала я.

– Попытка засчитана, – сказала Молли и сердито посмотрела на меня. Ее вьющиеся локоны были заплетены в тугие косички, а сверху повязан платок, напоминающий носовой, чтобы волосы не попадали в тарелки с едой. Она всегда носила его в дополнение к своей поварской униформе и клетчатым брюкам. И если униформа оставалась неизменной, то платок Молли каждый раз надевала новый. Сегодня он был малиновым в горошек.

– Только вот тебя практически трясет. Какую дозу кофеина ты в себя влила?

– Я выпила латте в забегаловке у метро, – отчиталась я.

Помолчала, надеясь, что она отойдет от кофемашины. Но она не сдвинулась с места.

– И выпила чашечку перед выходом из дома, – добавила я. «А та чашка, которую я выпила после смены в закусочной, очевидно, не считается, потому что технически это было прошлым вечером», – резонно сделала я мысленную зарубку.

– Уже две чашки, верно? – Она снова окинула меня подозрительным взглядом, как будто проверяла невидимую мишень у меня на лбу. – У тебя в крови больше кофеина, чем воды. Я приготовлю тебе кофе без кофеина, – безапелляционно заявила она.

– Нет! – взмолилась я. – Только не кофе без кофеина! Пожалуйста, сжалься надо мной. Вчера вечером мне пришлось отпахать сразу две смены.

Молли тяжело вздохнула и отошла в сторону. Она старалась изо всех сил, но в этот раз ей не удалось меня переубедить. Не теряя времени, я налила кофе в кружку. Вдыхая его аромат, почувствовала, как уровень моей энергии мгновенно повышается.

– Тебе нужно бросить работу официанткой, – сказала Молли, повернувшись к тарелке. Она переложила гарнир и одобрительно кивнула парню, который подхватил поднос и скрылся в направлении зала для мероприятий.

– И похоронить свой трастовый фонд на приобретение персональной яхты? – поинтересовалась я со смешком. – Подумаю об этом завтра.

Молли поджала губы, как обычно делала, когда собиралась сказать нечто важное, рубанув правду. Мы обе понимали, что быть музыкантом – это рискованное занятие. Только я не знала, как объяснить ей, что люблю музыку так же сильно, как она любит готовить. Не моя вина, что виолончелистам не так везет, как отмеченным наградами шеф-поварам.

– Ты не можешь продолжать в том же духе, Тея, – сказала Молли.

– Мне же нужно платить по счетам, – напомнила я. Это было то, что я часто повторяла ей… и себе, если уж на то пошло.

– Что ж, убедись, что тебе выпишут чек, которого хватит на оплату этих счетов, ― бросила Молли, закатив глаза, и начала раскладывать устриц на серебряное блюдо со льдом. Из-за вчерашней двойной смены, двух часов сна, занятий и недостаточного количества кофеина я даже не обратила внимания на сообщение о сегодняшнем мероприятии.

– Это какая-то корпоративная вечеринка? – предположила я, надеясь, что это не будет скучным романтическим вечером, который закончится тем, что я засну с виолончелью между ног.

– Не совсем. Кажется, это будет нечто более эксклюзивное, но Дерек был до смешного расплывчат. Ты бы видела, какие пожелания они мне присылали по поводу меню, – сказала она.

– Без глютена? – догадалась я. Молли не любила, когда ее творчество, как она говорила, ограничивали, и не доверяла тем, кто придерживается строгих диет. Дереку, директору по организации специальных мероприятий, обычно приходилось творить чудеса, чтобы усмирить самолюбие Молли.

Она состроила гримасу и покачала головой. Я попыталась еще раз:

– Веганы?

– Хуже, – сказала она, понизив голос, и я замерла. Я даже не представляла, что может быть диета строже, чем у веганов. Разве что это будет группа безглютеновых веганов, которые страдают аллергией на все.

– Они хотели вообще отказаться от еды.

Поскольку мероприятия пользовались большим спросом, Центр брал высокую арендную плату и руководство требовало, чтобы гости делали заказ на минимальное количество блюд. Но я-то знала, что дело не в деньгах. По крайней мере, не для Молли.

Я заговорщицки ахнула. В конце концов, она была хранительницей кофе.

– Разве они не знают, что ты гений кулинарии?

– Дерек поведал им о моих кулинарных талантах. – Она, казалось, почувствовала облегчение, что я придерживаюсь той же точки зрения, что и он, но потом покачала головой. – В конце концов, они согласовали заказ на икру, устриц, фуа-гра, стейк-тартар и кучу выпечки, названий которой даже Бен никогда не слышал.

– Какие дремучие животные! – поддразнила я, потягивая кофе. – И что же в этом плохого?

– Мне практически нечего готовить. Конечно, Бен умеет печь, но я не знаю, что делать с этим почти сыроедческим меню. Я имею в виду, что если это то, чего они хотят, почему бы им просто не открыть пакетик чипсов и не насыпать их в миску?

– Очевидно, у них нет вкуса.

– Странно это все. – Молли печально покачала головой, пропустив мой сарказм мимо ушей. – Кто же устраивает коктейльную вечеринку без закусок? – фыркнула она. – Что касается вкуса, то он у них явно есть. За десять минут их счет за питание вырос с нуля до шестизначной суммы. В любом случае, на твоем месте я бы приготовилась ко встрече с очень требовательной публикой.

– Они редко требуют многого от виолончелистки, – попыталась успокоить ее я.

Молли кивнула, отвлекаясь на поднос с поджаренными ломтиками багета, обильно посыпанными черной икрой. Воспользовавшись возможностью, я допила свой кофе и взглянула на часы.

– Пожалуй, пойду собираться, – сказала я.

– Тебе лучше поторопиться, – ответила она, – перейти на кофе без кофеина! Иначе рискуешь такими темпами перестать расти!

Я рассмеялась, подхватывая футляр от виолончели, наблюдая за тем, как она, развернувшись, проводит ревизию очередного подноса. Молли любила предупреждать меня об опасностях чрезмерного употребления кофеина, но я сомневалась, что в свои двадцать два года еще могу продолжать расти. Независимо от того, пила я кофе или нет, мой рост чуть-чуть не дотягивал до отметки в сто шестьдесят один сантиметр.

Люди часто не обращали внимания на мой рост. Большинство из них, казалось, шокировала новость о том, что я уже взрослая и учусь на последнем курсе в университете Ласситера. Их беспокойство немного раздражало, но все же руководствовались они, скорее, благими намерениями. К тому же благодаря такому росту я могла носить любую обувь, которая мне нравилась, и при этом не бояться быть выше своего кавалера. Не то чтобы у меня оставалось время на свидания после работы в закусочной, концертов и практических занятий в университете. Все мои свидания с противоположным полом случались во сне. По крайней мере, когда я находила время для сна.

Я осторожно выбралась из кухни, боясь опрокинуть какую-нибудь тележку с едой в присутствии Молли. Пройдя через большие дубовые двери, отделявшие обслуживающий персонал от вечеринки, я завернула за угол и нырнула в тесную каморку. Здесь музыканты репетировали перед предстоящим мероприятием. Разномастная мебель была сдвинута в один угол, чтобы было достаточно места для передвижения. Обычно это служебное помещение выделялось невестам и было украшено цветами, тюлем и кружевами. Прямо сейчас оно выглядело так, словно кто-то запихнул четверых взрослых в платяной шкаф.

Я сглотнула и приготовилась к долгому вечеру.

– Я здесь! ― Взглянув на часы, поняла, что у нас в запасе есть еще пять минут, прежде чем мы появимся в бальном зале.

Сэм и Джейсон молча кивнули мне, больше сосредоточившись на состоянии своих скрипок, чем на моем появлении. Сэм ушел из симфонического оркестра много лет назад, играя ради удовольствия и, как я подозревала, потому что ему нравилось внимание, которое он получал от дам, облаченных в смокинги. Благодаря своим волосам с проседью и непринужденной улыбке он естественно вписывался в любую толпу. Джейсон, наоборот, был уверен в себе только на сцене. На голову выше Сэма, он не поспевал за своими длинными конечностями, разве что разве что во время игры мог синхронизироваться. В прошлом году он окончил музыкальную школу и надеялся вскоре получить место в оркестре на полную ставку. Поскольку мы с ним играли на разных инструментах, нам удавалось избегать соперничества. По большей части. Я не могла сказать того же о четвертом участнике нашего сборного квартета – Кармен Д’Альбе. Она рассматривала каждого музыканта как конкурента, независимо от инструмента, на котором тот играл.

Кармен требовала маленький туалетный столик и зеркало. Она больше заботилась о своей внешности, чем об игре на виолончели. Девушка напрягалась, чтобы рассмотреть себя в тусклом освещении комнаты. Она всегда больше походила на гостью, чем на участницу мероприятия. И сегодняшний день не стал исключением. На ней было черное платье без бретелек, волочившееся по полу. Ее густые черные волосы были изящно уложены на затылке. В девушке проявлялась грубая, непримиримая чувственность. Ее мягкие округлые формы хорошо сочетались с полными губами, накрашенными ярко-красной помадой, цвет которой резко контрастировал с оливкового цвета кожей.