Открытие Индии. Васко да Гама, противоречивый герой Португалии. История ненависти, мести и амбиций в эпоху завоеваний огнем и мечом

10. Бунт

Остаток ночи корабли кружили свободно, совершенно неуправляемые. Люди были вне себя, некому было удерживать штурвал, накинуть ярмо на это бешеное животное из дерева. На рассвете солнце увидело их. Люди лежали без сил и стыда, уставшие, беспорядочно. Ни статуса, ни этикета.

На корме, в трюме люди были втиснуты где угодно, словно крысы, во все щели, офицеры и моряки – кто где. Но хуже всего было то, что живые не отличались от мертвых. Цирюльник подносил зеркальце ко рту, чтобы понять, кто жив, а кто уже определен в ад. Живые и мертвые пахли одинаково ужасно. Кто не дышал на зеркало, отправлялся за борт, в пучину морскую, и эта могила вмещала всех.

– Море как небо голубое, но ангелы вместо крыльев там с жабрами, и горячатся, – выдал Гама.

Служитель культа Педру де Ковилья настаивал на мессе, это время для слова Божьего, слова за умерших людей. Но капитан не собирался договариваться, мириться. Для него сейчас терять время на церемонии с этими отбросами общества нельзя. Нельзя терять время. Они на службе у короля, но капитан считал, что все они убийцы и воры, что они больше дети волков, чем людей, люди с клыками, с пастями, а не с человеческими ртами.

– Эти люди не заслуживают Божьего спасения, Отца и Христа Искупителя, и даже черт с рогами их не ждет в аду. Останутся душонки в Чистилище, будут ждать, когда я вернусь в Лиссабон, и если о них мне напомнят, то я прикажу отслужить по ним мессу. А теперь работайте, мерзавцы, нужно удержать корабль.

Моряки еще мучились от водяных смерчей, а уже началась словесная буря – они видели, что их товарищей выкидывают в море, словно нечистоты. У людей кишки вылезали наружу. Споря с капитаном-мором, брат Педру да Ковилья молился. «Ego sum ressurectio et vita. Qui credit in me etiam si mortuus fuerit, vivet!». Он крестил каждое тело, брошенное в море. «Бог есть Воскрешение и Жизнь, кто в Него верит, жить будет вечно».

Люди не отвечали. Сжимали от ярости кулаки. А капитан не смотрел на море, не искал раненых, не слушал молитв. Он только отдавал приказы. «Надо укрепить мачту, корзины-площадки для дозорных». Люди неподвижно смотрели на него, словно голос неизвестно откуда приказал им застыть. И все подчинялись этому голосу, он эхом ходил внутри моряков, переполненных ненавистью к капитану.

– Давайте! Чего вы ждете?

Тишина. Даже те, кто мучился, не стонали.

– Невозможно, сеньор. Нужно идти к земле. Люди себя исчерпали, они должны отдохнуть, набраться сил, – ответил боцман, и все застыли, словно это были слова лично каждого из них.

Васко да Гама не привык слушать голос тех, кто ему противоречил. Он плавал со многими нерешительными людьми и знал, что колебаться – значит умереть. Он ведь сам руководил злодеями, чтобы покончить с разбойниками в Средиземном море. Васко усвоил, что проявить слабость означает потерять контроль над такими людьми, особенно в чертовых землях и морях, где все против всех. Обстановка на корабле походила на саботаж, а этого он не мог позволить.

Он взглянул на двух офицеров, что стояли рядом, и приказал:

– Арестуйте его!

Люди смотрели на Васко, они колебались, думали его остановить. Остальной экипаж тоже был поражен его приказом.

– Арестуйте его, я сказал! – повторил капитан.

Офицер взглянул на моряков и почувствовал их яростные взгляды. Десятки людей на пределе своих сил, готовые на все. Офицер боялся худшего и собрал все свое мужество. Он посмотрел внимательней и увидел, что на палубе мало его вооруженных людей – многие солдаты были без сил, много было раненых, больных или уже мертвых. Вооруженные люди не смогли бы противостоять орде восставших моряков, уже потерявших страх. Он видел, как они, улыбаясь, хватаются за крюки, отрывают металлические части. Последовала тишина. Паруса не трепетали, даже море голоса не подавало.

– Чего ждете? Арестуйте его сразу, этого негодяя! – слепой от гнева орал капитан. Офицер лишился голоса и перестал двигаться.

– Сукин сын! – Гама вынул саблю и провел лезвием по горлу офицера. Струя крови побежала на грудь, глаза расширились, офицер упал на колени, упал без жизни. Как ствол на мокрую палубу корабля. Капитан наступал с саблей с кровавым лезвием на старшего матроса. Люди почувствовали, что сейчас случится еще одно убийство и бросились на капитана.

– Как вы смеете, выродки! – Военные, видя, что их мало, что их офицер убит, застыли и не пришли на помощь капитану. Глава бомбардиров, косой, со шрамом на лице от других битв, не колебался. Он напал на капитана со спины, ударил металлическим крюком по голове, и тот упал. И тут все навалились на него с такой яростью, будто он чертов неверный мусульманин. Ему держали руки, его били, потом привязали к столбу. Плеснули на лицо холодной воды, чтобы привести в чувства.

– Возвращаемся в Лиссабон. К черту эти земли неверных, здесь полно демонов, нет такого перца, что стоил бы этих мучений, – категорично заявил главный пушкарь, который напал на Васко да Гаму и взял под контроль ситуацию. Он был плотным человеком, его мускулы – натренированными удерживанием подставок для тяжелых пушек.

Васко посмотрел ему в глаза и прорычал:

– В Лиссабон? Единственное место, куда ты отправишься, это ад, сын большой потаскухи. Клянусь ранами Христа, что я прикажу содрать с тебя кожу!

Он посмотрел вокруг – его солдаты тоже были связаны. Гама не мог на них рассчитывать. Почти весь экипаж был тенями, дрожал, не знал, что делать. Была группа яростных матросов, и они контролировали корабль, все с оружием и все на него косились. Он думал про это, когда получил удар со спины, и из его уже слабого рта полилась кровь вместе с кусками больных десен.

– Неверные подождут. Но сначала мы вырвем тебе глаза, козлище, чтобы ты больше не убивал наших людей, – ответил канонир, приставив кинжал к лицу.

– Сюда! Развернем корабли и подберем людей. Поворот на юго-восток! – крикнул человек, взявший на себя командование.

– Там люди, им нужна помощь! – послышалось откуда-то.

– Найдите цирюльника, этого чертова мясника! Он там, в трюме, кровью должен истекать, проклятый кровосос! Уберите паруса, быстро! Идем на юго-восток!

11. Помощь и спасение

Пэро де Аленькер не скрывал, что он против происходящего, но подчинился острию шпаги, другого выхода у него не было. Несколько человек поднялись по корабельным снастям к парусам. Ветер был мощным, задул в паруса, и «Святой Габриэль» наклонился на правый борт. Бушприт разрезал ветра, и корабль стал выписывать дугу.

А вдалеке на судне Николау Коэльу ему доложили о таком странном маневре. Он подошел к борту, посмотрел в подзорную трубу, и не захотел верить тому, что видел. Капитанский корабль изменил курс, не подав сигнала?

– Холостые выстрелы! Быстро! – приказал он.

Открыли бойницы, приготовили пушки, выстрелили, раздался только грохот. Николау Коэльу ждал ответа. На «Святом Габриэле» услышали холостой выстрел. Там поняли, что от них хотят объяснений.

– Не отвечать! – крикнул один из взбунтовавшихся. – Развернуть паруса!» – приказал он. Прошло несколько минут, и новый порыв ветра вытолкал корабль в море.

«Святой Рафаэль» ответил двумя выстрелами, но с корабля капитана-мора – ничего. Тишина. Николау Коэльу понял, что что-то случилось. Он приказал дать еще два холостых выстрела и пошел вслед за Васко да Гама, разрезая воды.

– Повернуть на юго-восток, быстро!

Штурвал повернули, и после более мягкого маневра корабль поймал кормовой ветер и набрал хода.

– Спустить большой парус, весь, сейчас же! Мы подойдем быстро, с попутным ветром нам с руки, – сказал капитан Коэльу. Он нервничал. Только бунт на корабле объяснял тишину и поворот назад «Святого Габриэля».

– Приготовить людей к бою. Интендант должен раздать оружие, абордажные крюки и канаты, – приказал он.

Паулу да Гама, медленно, но тоже направил свой корабль к кораблю Васко, готовый действовать. Но он должен был сам решить, как и когда действовать. Он попросил следовать по линии хода корабля Васко да Гама. Он не знал, кто командует их главным кораблем и боялся силы моря. Достаточно было следовать за «усиками» на воде. Каравелла была быстрее простого корабля, и на нем еще не развернули все паруса. Она казалась тяжелой. Быстро приблизились к корме.

– Приготовить легкие ядра на задней части корабля, – крикнул канонир, возглавляющий бунт. Люди разволновались.

– Мы будем стрелять в наших людей? – спросил брат Педру, сложив руки. Это был даже не вопрос, а мольба, он знал ответ и боялся его. Но была тишина. Кто-то задвигался, стали искать ядра, но их почти смели другие моряки, без оружия, их было много, а мускулы напряжены. Две группы смотрели друг на друга прямо в глаза, угрожали – одни со шпагами и кинжалами, другие с тем, что попалось под руку. Не было иерархии, классов, морских званий. Были две группы людей, готовых убить друг друга без всяких правил.

Маленькая группа поставила на возвращение в Лиссабон. Они бросили вызов Васко да Гама, его твердой руке и строгой дисциплине. Они арестовали его, унизили на его же посту. А другая группа была больше, но без оружия. Они скучали по родному очагу, им было ненавистно сражаться против таких же португальцев, и они понимали, что лучше сохранять порядок. Они все потеряны в мире неверных, в мире мусульман, и их объединяло желание продлить свою жизнь.

– Как вы смеете? Вы не видели, как этот Гама поступил с нашими людьми! – крикнул один из восставших. – Разойдитесь!

Но группа не желала расходиться, она становилась многочисленней.

– Пусть будет так, чертовы козлы! Вперед – на них! – крикнул бунтовщик. И его сторонники кинулись вперед.

Несколько матросов бросили бочки с негашеной известью, их противники дрогнули, и в этот момент их растерянности и потери ориентации матросы набросились на группу бунтовщиков. Проклинали друг друга на одном языке, лузитаны против лузитанов^[45], христиане против христиан. Одни со шпагами, другие с канатами, железками для рубки льда, ножами, самодельными палицами, крюками, рыболовными гарпунами. Грубая сила, инстинкт выживания, кровь вояк, что была в них. Это было их оружием.

Схватка почти разгорелась, когда стало вдруг понятно, что абордажные крюки с корабля Николау Коэльу уже брошены. Его люди уже захватили судно. Верные люди бросились к борту, искали помощи у воинов, что появились. Капитан Николау был одним из первых, кто поднялся на борт. Он увидел Васко да Гама, привязанного к мачте, и сразу понял, кто на чьей стороне. Он направил своих людей биться с теми, кто сопротивлялся с оружием в руках. Страшная схватка, звон клинков, резалась плоть. Коэльу сразу постарался добраться до капитана-мора, чтобы освободить его от веревок, за ним последовали его люди, прорвали оцепления с криками и звоном металла.

Битва лицом к лицу всегда кровавое дело. Как только Васко да Гама был освобожден, то сразу попросил шпагу и бросился в битву. Потери несли обе стороны, но его рев в один миг прекратил бой. Все опустили оружие и расступились. Он направил шпагу в сторону канонира и шел, нацелившись на него. Человеку нечего терять, кроме жизни. Бежать можно было только вперед, чтобы сразиться с Васко да Гама в честном поединке. Канонир ужасно зарычал, неуклюжий, но сильный, он бросился на Васко со шпагой. Но ему противостоял опытный воин, закаленный в боях, знаток боевого искусства. Капитан фехтовал умело, ранил противника в ногу, и тот упал.

Гама разоружил канонира и приставил шпагу к его горлу.

– Не начинай последнюю молитву, козлище всех чертей. Как я тебе обещал – для начала сдеру с тебя кожу!

Всех, кто был установлен как главари бунтовщиков, привязали к мачтам. Инструкции были ясными. Их будут бить кнутом до смерти.

– Каждый удар отмечать звоном колокола, – приказал Гама. Затем он велел принести еду и вино, много вина, морякам и военным. Он сел высоко на корабельной надстройке – застолье для своих людей. Там был Паулу да Гама, его брат, только что прибывший, был Николау Коэльу, что пришел к нему на помощь, на его защиту, был пилот-мор Аленькер. Орденский брат Педру де Ковилья предпочел пост и удалился для молитв.

Удар в колокол. Удар кнутом. Крики боли.

– Кровь их течет уже по внутренностям! – кричали внизу.

Удар в колокол. Свист кнута. Крики боли. Ели мало – гнев мешал аппетиту, но пили много. Удар в колокол. Свист кнута. Крики боли.

Гама поблагодарил всех, кто ему помог в этом испытании, поблагодарил Бога за то, что он сам, капитан-мор Гама, еще жив. Удар в колокол. Свист кнута. Ночью легли спать, но заснуть не могли. Там, на палубе, еще был слышен колокол. Удар в колокол. Свист кнута. Криков боли слышно уже не было.

12. Берег злодеев

Тела, или бесформенная кровавая масса, оставшаяся от них, были перед глазами экипажа весь день, чтобы все хорошо запомнили эту картину и запах рваной плоти. С заходом солнца тела сбросили в море без сожаления и молитв. Наживка для косяков рыб. Васко да Гама попросил только, чтобы посыпали песком и очистили место казни, и больше сам не говорил о том, что было.

– Надо укрепить мачту, перекладину и корзину для дозорного, – быстро стал он отдавать приказы. – Зовите плотников и кузнецов, быстро. Нужно срочно просмолить корабль!

Несколько дней шум моря заглушали звуки проводимых работ и восклицания работающих людей. Цирюльник, словно древесный червь, вгрызался в тела людей – он отрезал ноги, пораженные гангреной, и приделывал вместо них костыли. Члены экипажа, свободные от других работ, столпились вокруг него и удерживали несчастных людей, которых хладнокровно резали по приказу и прихоти одного человека.

Подлечили людей, привели в порядок корабли, развернули паруса и пошли по Индийскому океану наверх. Юнги красили и мыли корму. Гама отмывал свою душу. Бунт закончился, вернулись запахи Индии, Индий. По крайней мере для него, запахи богатств. Воображение рисовало ему царства Востока и это помогало не терять веру, давало силы, чтобы дойти до цели, поставленной королем и его собственными амбициями.

Первого мая увидели большой остров, но уже смеркалось. Каравелла «Бэрриу» приблизилась, потому что ей было легче управлять. Сбросили отвес в воду – восемь локтей, этого мало, это опасно. С большим такелажем корабли могли сесть на мель. Был дан сигнал остановиться. Корабли спустили паруса, бросили якоря, было решено, что утром люди отправятся на берег.

Это безопасней. Но ночью все плохо спали. Очень рано все заняли свои посты, и на рассвете корабли подошли ближе. С высокого места на корабле Гама смотрел в подзорный окуляр. Он увидел очень большие корабли у берега, вздернутые носы, и «латинские паруса», позволяющие идти против ветра.

– Мавры, – сказал Гама своим людям.

Скоро к этим кораблям подошли другие суда, которые указывали, как им зайти в порт. Обсуждали, сколько нужно гвоздики, перца и имбиря. Другие были без церемоний и сами стали подниматься на борт, с опаской, но без особого страха. Они показывали жемчуг и рубины. На первый взгляд это были люди «без манер и полиции»^[46], которые там водились. Они были одеты в ткани из льна и хлопка в разноцветную полоску. На головах были тюрбаны с шелковыми и тонкими золотыми нитями. Потом португальцы узнали, что они оказались на острове Мозамбик^[47].

Николау Коэльу, который был впереди, победил страхи и решил ступить на землю по приглашению торговцев. Потом его рассказ, отчет о визите, вдохновил Васко да Гама. Он очень хотел сам ступить на твердую землю и встретиться с людьми, у которых были знания и с которыми можно договориться и торговать. Он решился высадиться, но не один, а с внушительной группой вооруженных людей, зная по опыту, что дольше живет тот, кто всегда начеку.

Его брат Паулу да Гама был против высадки.

– Я не знаю, кто их матери, им лучше не доверять, не доверять их расе.

Он занялся тем, что стал наблюдать, потому что в этих землях язычников необходимо себя полностью обезопасить.

Переводчики старались обменяться какими-то словами, чтобы начать торговлю, но дело оказалось более дорогим. Обе стороны пользовались жестами и мимикой, чтобы понять намерения друг друга. Здесь был оживленный порт, люди были очень разными – большой набор видов одежды и цвета, оттенка кожи людей. Люди были поменьше ростом, а кожа скорее цвета меда. Все говорили на разных языках и наверняка молились разным богам. Португальцы не знали, что они бросили якорь у земли африканцев, мавров и индусов. Здесь перемешались эти народы, как перемешались и их товары – тонкий фарфор, разноцветные драгоценные камни, ароматные специи и рабы…

Гама даже подумал купить несколько рабов, чтобы пополнить, укрепить экипаж, которому были нужны сильные руки. Но он боялся брать на борт неизвестно кого, целую стаю диких жестоких животных, которые в любой момент выйдут из подчинения. Фрей Педру де Ковилья тоже был против этой идеи.

Португальцы бродили по порту, все вокруг вызывало у них удивление. Они поражались, как черноволосые люди, с загорелыми лицами, с сухой кожей от соленых морских ветров походили на турок, и их с ними путали.

Фернау Мартинш, переводчик, указал на это капитану, и тот сразу сказал:

– Мы все же вовремя убрали паруса с крестом Христа…

Султан этих земель был готов их принять и начать деловые переговоры. Вид огромных кораблей этих людей наводил султана на мысль, что можно сорвать большой куш. Большие корабли – это большие сундуки, думал султан. Поэтому он приказал разбить пышный шатер около порта, где должна была произойти встреча.

Васко да Гама направился туда вместе с Николау Коэльу, Фернау Мартиншем, который говорил по-арабски, и несколькими военными. Лучше предполагать худшее и быть готовым ко всему. Хозяин этих мест появился на закате дня, когда солнце было мягче, а бриз создавал более приятный климат на побережье. Султана несли негры с огромными мускулами на носилках с балдахином. Шла многочисленная свита, и еще множество солдат с кривыми саблями и пиками с плоскими наконечниками. Он тоже не хотел сюрпризов. Его имя, как поняли португальцы, звучало как Касоэйжа. Это был полный человек с широким лицом. Одет просто, завернут в ткань из льна, с голым торсом. Только шелковый тюрбан был пышен и богат – его украшали золото и рубины. На поясе висел кривой кинжал, украшенный драгоценными камнями. Он появился вместе с друзьями-торговцами, те сразу расположились на подушках. Вокруг него было много рабов и много музыкантов. Заиграли трубы из слоновой кости. А к ночи полилась более мелодичная, чарующая музыка – лютни, разновидность «тамтама» – rebabah, флейты, рожки, бубны. В очаровательных женщинах не было недостатка. В воздухе плавали экзотические запахи, ладан, разные духи.

Касоэйжа позаботился, чтобы у иноземцев всего хватало, и много раз спрашивал:

– Все ли вам нравится?

Даже с местными переводчиками нашли общий язык.

Поели. Сначала еду поднесли португальцам, и ждали, когда они возьмут еду в рот. Потом только подали еду амфитрионам. Гама, человек по природе недоверчивый, колебался, боялся, что в блюдах есть яд. Фернау Мартинш глазами подал ему знак, что надо есть. Со страхом капитан надкусил кусок мяса. И только когда он увидел, что султан набросился на еду, он оставил свои опасения и сам поел вдоволь и с удовольствием. Острая пища требовала много воды и, конечно, много вина, которого, к удивлению приглашенных, не оказалось. Никакого алкоголя, ни вина, ни сидра, ни пива. Только вода с разным привкусом, странным. Они вспомнили, что религия этих людей запрещает алкоголь, но ничего не сказали. Португальцы улыбались, пили что было.

Была уже глубокая ночь, когда у Гамы развязался язык и он заговорил о Каликуте – он плыл туда. Ему сразу посоветовали взять местного штурмана, потому что пилот должен знать особенности (загадки) муссонов, течений, приливов и отливов и глубины у побережья Малабара. Но ему было нужно два пилота, которые направили бы его точно к Каликуту. Два пилота были у султана, но им надо было хорошо платить, потому что люди, читающие по звездам, стоят целого состояния. Гама был сыт по горло, деньги были, и он сразу заключил сделку. Он договорился за тридцать метикалов^[48], за местные деньги. Еще, сверх этого, он купил шелковые ткани у торговцев при входе в устье реки. Пилотов позвали и сразу доставили на борт. В обмен на берег доставили сундук с монетами и кителями. Сделка завершилась, все было оплачено.

Музыка была замечательной, женщины еще лучше – они великолепно танцевали, очаровывая всех вокруг. То двигали тазом, гладкими животами, то водили руками, словно змеи, что сводило с ума лузитанов. Они восхваляли женщин. Фернау Мартинш, переводчик, знающий и понимающий обычаи местных людей, посчитал за благо не переводить их слова. Все шло хорошо.

Васко да Гама вспотел в своем мундире, стояла жара, и он снял китель, остался в рубахе из льна и штанах. Его люди последовали этому примеру. Васко настолько расслабился, что решил спросить о королевстве пресвитера Иоанна^[49]. Ему многое чего рассказали, но достоверных сведений было мало, скорее, море вымыслов. Например, в потоке пустых рассуждений и выдумок ему рассказали, что дальше на севере есть земли, поделенные между маврами и христианами, земли больших богатств. Так сказали для Васко да Гама, или захотели, чтобы так он услышал, и все это в сопровождении жестикуляции и полунамеков. Или сам Васко желал это так понять.

Португальцы были в эйфории. Если Бог даст им жизнь и здоровье, то богатства того королевства придут в руки амбициозного, даже слишком, эль-рея дона Мануэла I. Тут моряки вознесли руки к небу с благодарностью за благословение и перекрестились. И этим они показали, что совсем не турки, а христиане, следовательно, враги Аллаха, «неверные». Праздник в арабском лагере был испорчен, маски сорваны. Васко да Гама, Николау Коэльу и остальные с трудом добрались до шаланд, чтобы вернуться на них на борт. Несколько человек Паулу да Гама уже находились в порту на всякий случай. Они тихонько прибыли ночью, и теперь сделали несколько выстрелов из аркебуз и привели охрану султана в чувство. Это была скорее показательная стрельба, чем огонь на поражение, потому что аркебузы только здорово грохотали, а добиться точной стрельбы от них было невозможно. Но огненные вспышки во тьме ночной остановили пол-армии негров с холодным оружием в руках.

Но поскольку слово стало искрой, то мавритосы (mourama) уже в море где-то на дюжине кораблей все равно предприняли нападение с луками и длинными стрелами. Султан, Касоэйжа, был обижен таким обманом – португальцы его высмеяли. Но Паулу Коэльу не собирался разбираться, он позвал канониров, и они вслепую выстрелили в лодки султана, чтобы прикрыть отступление своих.

Преследователи не рассчитали свои силы. Видя, как мелкие камни из пушек неверных сметают их кораблики, они почувствовали, что даже сам пророк Мухаммад им не поможет, и поэтому отошли в безопасное место.

Васко да Гама поднялся на борт «Святого Габриэля» в ярости, внутри него все кипело. «Хорошо, что не подавали вина, не то мы не выбрались бы из этого притона живыми», – подумал он. Но он был настолько зол, что приказал направить корабль в порт и бомбил поселение все время, пока шла дневная месса. Погибло много неверных, было много разрушений – корабельный огонь показал свою силу.

Они вышли в открытое море, а ветры шли прямо на них.

«Проклятые мавритосы, сучьи дети!» Маленькому флоту трудно было продвигаться. Васко приказал вернуться и переждать в порту. Португальцы опять показали клыки, для чего потребовалось дать еще пару залпов, чтобы утихомирить разъяренных людей на берегу. Капитан, стол на мостке, крепко держась. Потом, глядя на францисканцев, он проревел: «Молитесь, молитесь, чтобы Бог успокоил ветра, и с именем Его мы поплывем». Но небеса, казалось, не слышали молитв брата Педру де Ковилья и двух других его братьев во Христе – ветры были ужасными. Здесь они провели две недели, качались на волнах, а отправились дальше только 29 марта – к всеобщему облегчению.