«Электронная буква». Голос экспертов: кто и как выбирает победителей
Премия «Электронная буква» — одно из крупнейших литературных событий года. Уже в восьмой раз она привлекает ярких и талантливых digital-авторов и чтецов: помогает новичкам громко заявить о себе, а опытным мастерам — получить заслуженное признание. В составе экспертного жюри с каждым годом всё больше звёзд, чей опыт в профессии и страсть к литературе помогают находить среди сотен заявок сильнейшие тексты и аудиокниги.
Пока идёт приём заявок, мы поговорили с членами жюри о том, как цифровые платформы меняют книжный мир и саму профессию писателя, как и о чём писать сегодня, чтобы привлечь читателя, и как стать чтецом, который оживляет написанный автором текст, а не просто читает его вслух.
Премия в 2025 году: номинации и призы
Приём заявок продолжается. Чтобы принять участие, нужно:
- Зарегистрироваться в сервисе Литрес Самиздат (для авторов) или Литрес Чтец (для чтецов)
- Опубликовать электронную или аудиокнигу
- Отправить заявку до 11 августа 2025 года
Главные номинации. В этом году для авторов их три: «Книга года», «Автор года» и «Дебют года», а для чтецов — две: «Голос года» и «Дебют года».
Спецноминации. Кроме главных номинаций участников Премии ждут 16 специальных: например, «Книга для экранизации», «Самый неоднозначный финал», «Любовь в каждом слове» — для авторов, «Голос классики» (при поддержке банка ВТБ), «Аудиоспектакль», «Лучший дуэт» — для чтецов.
С полным списком номинаций и условиями участия можно ознакомиться на странице Премии.
Жюри
В этом году в состав жюри входят настоящие звёзды. Работы авторов будут оценивать признанные мастера слова:
- Ксения Буржская. Писатель, поэт и журналист
- Анна Матвеева. Прозаик и редактор
- Дмитрий Дибров. Журналист, телеведущий и продюсер
- Ольга Птицева. Современная писательница, автор стихов и прозы
- Александр Цыпкин. Писатель и сценарист
- Вера Богданова. Писательница, эссеистка
- Даша Благова. Писательница, экс-шеф-редактор «Афиша Daily»
- Александр Снегирёв. Писатель, редактор
А лучших чтецов будут выбирать люди, чьи голоса очаровывают и завораживают миллионы:
- Сергей Чонишвили. Артист театра и кино, писатель, телеведущий
- Антон Комолов. Теле- и радиоведущий
- Седа Каспарова. Основательница проекта «Голос может»
- Прохор Чеховской. Актёр театра и кино, актёр дубляжа и озвучивания
- Дмитрий Череватенко. Голос канала Disney Russia, актёр дубляжа
- Лина Арифулина. Автор, режиссер и продюсер ТВ-проектов, концертных шоу, театральных постановок
- Софья Лебедева. Актриса театра и кино
- Александр Шаронов. Brandvoice телеканала Тв3, радио NRJ, издательства Бомбора, чтец аудиокниг
Поговорили с представителями жюри о том, что больше всего волнует современных авторов и чтецов — и, конечно, участников Премии «Электронная буква».
Об актуальных темах: что сегодня «выстреливает» в цифровом пространстве?
Ольга Птицева: Кажется, идеального рецепта бестселлера не существует. Да и бежать за трендами мне не видится выигрышной стратегией. Пока добежишь, тренд уже сменится. Я всё-таки выбираю для себя (и советую своим ученикам) идти за собственным интересом, писать о том, что болит. Сейчас меня больше всего беспокоят социальные несправедливости, репрезентации разных идентичностей и ролей, истории взросления и становления. И, кажется, эти темы интересны читателям. Всё-таки люди любят истории про людей. Именно такие тексты вызывают самый большой читательский отклик, запускают сарафанное радио и тем самым влияют на популярность книги.
Вера Богданова: Как мне кажется, темы те же: любовные романы, детективы, фантастические допущения о недалёком будущем.
Александр Снегирёв: Прославиться тест может в силу разных, не всегда поддающихся анализу обстоятельств. Более того, не всё прославившееся достойно внимания в принципе. Предпочитаю тексты, написанные по велению страсти и невозможности молчать, тем, что сделаны ради славы. Такие обычно скучны, как всё угодливое. Сегодня книга часто — не самостоятельное явление, а мерч, элемент успешной личности и карьеры. Это, возможно, не самый радостный, но естественный процесс эволюции, не меняющий, однако, сути литературы. Классная литература любого жанра на любом носителе дарит ощущение красоты и непознанности бытия — это её главная задача. Надеюсь, именно с такими текстами мы встретимся на Премии «Электронная буква».
Александр Цыпкин: Темы сегодня на цифровом пространстве ничем не отличаются от нецифрового. Формат отличается, размер текста, язык, а темы те же самые, что и везде.
О цифровых платформах: какую роль они играют в развитии современной литературы?
Ольга Птицева: Мне сложно представить себе процесс чтения без участия цифровых платформ. Часто я читаю и слушаю одну книгу сразу во всех форматах, чтобы максимально интегрировать чтение в свою жизнь. Валяюсь на диване после ужина? Читаю бумагу. Еду в метро на встречу? Читаю электронную версию на цифровой платформе. Делаю уборку? Слушаю аудиоверсию. Так что цифровые платформы для меня — это и про возможность выбора, и про мобильность, и про доступность. Бумажная книга дорожает, зато подписки на цифровые сервисы становятся всё более гибкими и выгодными.
Вера Богданова: Роль цифровых платформ сейчас велика как никогда, потому что далеко не у всех есть возможность возить с собой бумажные книги — и далеко не во все города привозят все желаемые новинки в бумажном виде. И тут нас спасают именно электронные и аудиокниги, которые можно скачать из любого города и читать на любом удобном устройстве.
Александр Снегирёв: Будучи регулярным читателем, я до сих пор не вижу различий между литературой бумажной и цифровой. Разница носителей ощущается, пожалуй, лишь в том, что бумага всё проверяет — недостатки и достоинства текста, изданного в бумажном формате, очевиднее. Цифровые носители в целом и платформы в частности, с одной стороны, упрощают доступ к книгам, с другой — формируют собственную аудиторию. Подозреваю, платформы популярнее у подростков, а потому литература, сориентированная на подростковую аудиторию, имеет на платформах больше шансов.
Александр Цыпкин: Я считаю, что огромная роль у цифровых платформ (под ними я понимаю и социальные сети в том числе), потому что они дают доступ к неограниченному количеству потенциальных читателей, очень быстрый доступ. Мне кажется, всё изменилось для современной литературы с приходом интернета и платформ. Раньше существовали некие шлагбаумы, которые не давали автору дойти до своего читателя: редакторы, критики. А сегодня ты пишешь текст, публикуешь его в сетях или на платформе — и, собственно говоря, всё, у тебя может быть миллион поклонников уже к вечеру. Да, это может быть краткосрочная слава, но это лучше, чем отсутствие какой-либо свободы. Естественно, то, что этот доступ получили все, создало необычайную конкуренцию, потому что раньше человек, написавший текст, понимал, что нужно идти в издательство, договариваться, что-то показывать, и огромное количество, может быть, даже очень талантливых авторов отказывались от этой идеи. А сегодня написал, кинул в сеть — и всё полетело.
О популярности: помогают ли цифровые платформы стать книге успешнее?
Вера Богданова: Конечно, более того, половина известных вам молодых авторов начинала именно с сетевой литературы и цифровых платформ. Это самое демократичное место, где именно читатель решает, «выстрелит» книга или нет.
Известный на весь мир пример — Колин Гувер, писательница, продавшая миллионные тиражи, начинала именно с американского самиздата, так как получила отказ от издательств. Должно быть, те издатели сейчас кусают локти.
Александр Цыпкин: Вот я живой пример: без социальных сетей я бы вообще не стал автором — я просто не занимался бы этим.
О книгах: какие качества сегодня делают их заметными в медиапространстве?
Анна Матвеева: Да те же, что и всегда — книга должна быть написана талантливым человеком. Всё прочее — шум, который не может длиться вечно. Вспомните слова Сомерсета Моэма: «Критики способны заставить мир обратить внимание на очень посредственного писателя; мир может сходить с ума по писателю вовсе недостойному; но в обоих случаях это не может продолжаться долго».
Ольга Птицева: Заметные истории сегодня — это истории с эмоциональной откровенностью самых разных качеств. Читатель хочет сопереживать, узнавать себя, подключаться к радостям и болям героев. Так что авторские поиски голоса, который бы помог читателю узнать себя лучше, точно пользуются успехом. Ну и, конечно, помогает поддержка читательского комьюнити. Писатели с сильным брендом могут опереться на интерес своих читателей. Так запускается волна из цитат, эстетик, отзывов, впечатлений. А с ними растёт заметность.
Вера Богданова: Это должна быть история с интересным сюжетом и живыми героями, в которых читатель может увидеть себя.
Александр Цыпкин: Качества — те же, что и всегда: язык, тема. Разве что, когда ты пишешь в сети, ты должен чуть быстрее захватить внимание. У меня всегда было правило: мои тексты пишутся так, чтобы в масштабах одного экрана происходил некий сюжетный поворот. И чтобы читать дальше, человек должен сделать этот слайд пальцем, провести по экрану. Может быть, вот это только имеет значение.
О медийности: может ли участие в Премии превратить книгу в событие?
Анна Матвеева: Любая премия полезна и книге, и автору, но приниматься за работу с мыслями о том, что твоя рукопись станет или не станет медийным событием, получит или не получит премию — точно так же вредно и автору, и книге.
Ольга Птицева: Да, если вокруг этой книги возникает некая событийность. Это и публикации в медиа, и офлайн-встречи с читателями в разных городах, и участие в книжных клубах. А ещё важна тематика книги, которая бы стала точкой для дискуссий и обсуждений. Думаю, участие в Премии — способ эту событийность расширить. Выход в лонг или шорт — отличный инфоповод, а ещё маркер для читателя, что книга прошла качественный отбор и достойна внимания и обсуждения.
Александр Цыпкин: Конечно, может, и таких книг достаточно. Медийное внимание было у большого количества книг, особенно когда шла премия или книгу экранизировали. Не сказать, что это что-то определяющее, но дополнительный буст может дать. Если спросить людей на улице, не думаю, что они сразу же назовут лауреатов премии «Большая книга» или других — участие в Премии не добавит серьёзно к медийности, но помочь может.
О «писателе нового времени»: он всё ещё только писатель или уже продюсер своего текста?
Анна Матвеева: Там, где начинается «продюсер», заканчивается писатель.
Ольга Птицева: Успешный писатель сегодня — это человек, способный не только придумать увлекательный сюжет, найти для него подходящую форму и выполнить свою работу на достойном уровне. Он многослойная фигура. Важно то, как он рассказывает о своей книге, какой контекст создаёт вокруг неё. Важно разбираться в том, как устроен книжный рынок, выбирать тех издателей или площадки, которые подходят по позиционированию и ценностям, важно выстраивать диалог с читателем, растить свой писательский капитал. Ну и делегировать задачи тоже нужно уметь, чтобы сам процесс письма оставался в фокусе.
Вера Богданова: Понятно, что время диктует свои условия, но написание книги и её продюсирование — это диаметрально противоположные деятельности, и не стоит их смешивать. Писатель нового времени — это писатель, который создаёт истории, интересные современным людям, и на этом всё.
Александр Цыпкин: Писатель в сегодняшнее время, конечно, должен быть в том числе и продюсером текста. Это, мне кажется, важно сегодня вообще в любой профессии, особенно в креативных индустриях — быть самому себе продюсером.
О Премии «Электронная буква»: зачем авторам участвовать и заявлять о себе?
Анна Матвеева: Премий сегодня много, но обращают внимание лишь на несколько, и попасть даже в длинный список трудно. «Электронная буква» даёт возможность никому не известным авторам заявить о себе в полный голос. Здесь оценивают именно текст, а не писателя — во всяком случае, я стараюсь придерживаться этого правила, чего желаю и другим членам жюри.
Ольга Птицева: Думаю, что наша Премия создаёт то самое пространство узнавания, которое так нужно авторам, особенно начинающим. С одной стороны, участие — это про смелость сделать шаг и предложить свой текст для оценки. С другой — это возможность получить обратную связь от экспертов и понять, куда двигаться дальше. Ну и видимость, конечно. Каждый день на цифровых платформах выходят сотни книг, сложно в этом потоке найти своего читателя. Эксперты Премии занимаются именно этим. Помогают автору и читателю найти друг друга. А эта встреча — ценней всего.
Вера Богданова: Потому что это возможность для вашего романа быть замеченным. Денежный приз, конечно, тоже приятно, но главным для писателя всегда остаётся его голос и то, чтобы его услышали.
Александр Цыпкин: Заявить о себе в Премии «Электронная буква» нужно, прежде всего, не для медийности, а для получения дополнительной уверенности, что ты занимаешься тем, чем нужно. Да, это будет медийность, но если даже пройдёте в шорт-лист, то вы всё равно получите подтверждение собственного таланта. Я уверен, что огромное количество людей сегодня сталкивается с тем, что им говорят: этот текст бездарный, не нужно его публиковать — и они теряют веру в себя. А вера в себя — это очень важно.
О выразительном чтении: это работа голосом, паузы и темп — или всё-таки внутреннее понимание текста?
Антон Комолов: Отвечу так. В идеальном мире, где живут сферические кони, путешествующие в вакууме, конечно, чтец должен прочитать произведение и в идеале, конечно, его не только понять, но и как-то осмыслить. Тогда это будет более качественное чтение. Но будем реалистами, книг, которые нужно озвучить, очень много, чтецов тоже достаточно много, но всё равно работы у них хватает, и поэтому я предполагаю, что многие читают, что называется, «с листа». То есть читают книгу в процессе, может быть, потом где-то перезаписывают какие-то моменты, если понимают, что промахнулись. Конечно, тут огромную роль играет опыт. Мегалюди, типа маэстро Александра Клюквина, делают так, что это вообще звучит феерически — интонационно микроскопические изменения, такие нюансы, которые просто невероятно приятно, интересно и здорово слушать. Поэтому, мне кажется, тут уже зависит от того, насколько в принципе чтец попадает именно в тебя. У разных людей разные вкусы, поэтому тут даже по голосам-то очень разные предпочтения и тем более — по стилю чтения.
Сергей Чонишвили: Здесь однозначный ответ, потому что, если мы будем говорить о работе голосом, это вообще неправильная формулировка, это как «артист? — прикинься». Паузы, темп и так далее — это всё входит в то, как человек доносит текст до слушателя. Если человек не понимает, о чём он говорит, тогда можно использовать искусственный интеллект, который просто будет давать «тупо» информацию. Так можно слушать какие-нибудь инструкции, если их быстро нужно прослушать на увеличенной ещё скорости. Без внутреннего понимания того, что ты делаешь — неважно, технический это текст или художественный — бессмысленно заниматься, на мой взгляд, перенесением печатного текста в голос.
Дмитрий Череватенко: По поводу выразительного чтения. Для меня выразительное чтение — это всё-таки не голос как таковой на первом месте. Для меня чтение — это процесс вовлечения диктора в то, что он читает. Всегда, каждый раз, сколько бы ты ни переслушивал дикторов, у них могут быть красивые очень голоса, но если ему самому неинтересно, если он не рассказывает эту историю с таким трепетом внутренним, то это передастся обязательно слушателю. Поэтому для меня это всё-таки внутреннее отношение, понимание того, что диктор читает.
Софья Лебедева: Я лично не люблю выразительное чтение. Если мы говорим про аудиокниги, я всегда сначала слушаю фрагмент, прежде чем купить книгу. Потому что если чтение выразительное, то как будто бы присутствие чтеца важнее текста. Идеальное чтение — и то, что я ищу, и то, что я слушаю, — это глубинное понимание темы, текста, автора, и при этом во время чтения это некая простота и растворение. Это, конечно, всё метафизически звучит, но это растворение эго и растворение тебя. Ты просто проводник автора, и он важный, он на первом месте. А ты проводишь и бережно наблюдаешь, но не утрируешь, не выражаешь себя, а выражаешь автора. Это очень сложная вещь, это очень редко так бывает. Лучше, чем Леонард Коэн, я точно не скажу. Это правило, которого лично я придерживаюсь в профессии. Стараюсь всегда это делать, этот текст для меня стал вообще такой лакмусовой бумажкой в профессии.
«Вы должны быть очень тихим. Говорите слова, излагайте факты, отступайте. Все знают, что вам больно. Вы не можете рассказать аудитории всё, что знаете о любви, в каждой строчке о любви, произносимой вами. Посторонитесь, и они узнают то, что вы знаете, потому что вы уже это знаете. Вам нечему их учить. Вы не красивее, чем они. Вы не мудрец. Не кричите на них. Будьте сдержанным. Говорите слова, излагайте факты, отступайте. Будьте сами по себе. Будьте на своём месте. Не притворяйтесь.»
Об идеальном прочтении: должен ли в тексте присутствовать характер чтеца?
Антон Комолов: Для меня идеальное прочтение — это такая золотая середина. Возьмём две крайности: одна крайность — это просто бубнёж монотонный, другая крайность — это провинциальный театр, когда начинают отыгрывать, переигрывать, и это тоже звучит ужасно. Вот где-то посерединке мне нравится, когда есть небольшое интонирование, когда чтец едва-едва изменяет голос и интонацию, и ты уже понимаешь, кому принадлежит это изменение голоса, эта интонация. То есть это уже немного чтения по ролям, но не совсем такой театр у микрофона. Вот для меня золотая середина — может быть, чуть-чуть в сторону театральности смещено, но не очень сильно.
Сергей Чонишвили: Здесь двойная история. Во-первых, отсылка к пункту No1 — если ты не понимаешь текст, то бессмысленно браться за него. Во-вторых, идеальное прочтение для меня — это «я смотрю кино». То есть я слушаю текст и смотрю кино по сути дела. Я понимаю всё то, что человек, произносящий для меня тот или иной текст, пытался передать. Я включаюсь, я сопереживаю, и я не устаю слушать. Это очень сложный вопрос. Потому что иногда бывает излишне напористый вариант, который может срабатывать в каких-то ситуациях, а иногда можно интонационно, одними какими-то эмоциональными намёками вытаскивать эмоции из слушателей, тогда слушатель будет подключаться к этому.
Дмитрий Череватенко: Для меня идеальное прочтение — конечно, это сочетание хорошей, правильной подачи, это, безусловно, отсутствие дефектов речи, это красивый голос и, безусловно, внутреннее отношение к тексту, к паузам, к персонажам, к пейзажам, которые описывает диктор, потому что очень сложно передать то, что написал автор, так, как он это хотел передать. Очень важно представлять, визуализировать эти картинки. И вот вкупе с этими моментами, мне кажется, это идеальное прочтение. В пример можно привести Сергея Чонишвили или моего любимого Александра Клюквина, который настолько выразительно рисует эти картины, что иногда становится просто страшно.
Я думаю, что характер чтеца не так важен в тексте. Важен настрой и понимание передачи авторского характера. Автор, который написал какое-то произведение, вложил в него не только буквы на белой бумаге — он ещё вложил туда какие-то свои мысли и внутренние переживания. Задача — показать не свой личный характер, а то, какое настроение и какие краски были на душе у автора. Поэтому, мне кажется, личный характер здесь не так важен. Здесь мы погружаемся в произведение, которое написал автор.
О типичных ошибках в чтении: что чаще всего портит впечатление?
Антон Комолов: Я, наверное, не так много слушаю аудиокниг, поэтому не могу что-то такое назвать. Но наверное, такие же, как при чтении текста. Иногда я смотрю, читаю сайты, в том числе и достаточно уважаемые, и вижу не только пунктуационные и орфографические ошибки, и меня как граммар-наци это немножко подмораживает. Аналогично и при чтении: если будут какие-то ошибки в ударении или что-то подобное, то, конечно, я на это внимание обращу.
Сергей Чонишвили: Это неправильное ударение, неправильно произнесённые слова. На меня произнесённое «артЕфакт» вместо «артЭфакт» такое же впечатление производит, как «звóнит». Поэтому люди, которые кричат о чистоте русского языка, а сами говорят «углýбить», вызывают только отторжение и раздражение.
Дмитрий Череватенко: Банальные ошибки в ударениях, произношении, в непроговорах каких-то слов, интонации и точек интонационных, интонационных переходов. Мне кажется, это какая-то невнимательность, может быть, недостаточная фокусировка на тексте. Тут же очень надо фокусироваться сильно, точки внимания для себя определять, чтобы не распыляться. То есть если ты сел записывать книгу и не хочешь в неё погрузиться на час, на два, на три, то, мне кажется, это помешает тебе прочитать её с тем настроем, с которым ты хотел бы.
О монотонности в голосе: почему она возникает и как её избежать?
Антон Комолов: Усталость, я думаю, делает голос монотонным. Поэтому ты должен всё время себе напоминать: ты сейчас не просто читаешь, ты не читаешь книгу ребёнку, который должен уснуть, и чем монотоннее ты читаешь, тем более эффективно выполняется задача — а ты читаешь для условно более широкой аудитории. Мне кажется, что у профессионалов, кто занимается этим делом достаточно часто и на профессиональном уровне, есть тумблер. Приведу в пример себя не как чтеца, а как теле- и радиоведущего. У меня есть где-то переключатель, который сам включает хорошее настроение, включает определённую подачу вне зависимости от того, что происходит у меня в жизни вне эфира. И то же самое, я предполагаю, есть у чтецов: когда они заходят в студию звучания или садятся перед микрофоном и начинают читать, эта монотонность просто их покидает. Это вопрос профессионализма.
Сергей Чонишвили: Здесь на самом деле двойная история. Когда чтец читает, он же делает некую «грязную» запись, поэтому всё равно искусство монтажа срабатывает. И если у звукорежиссёра, который собирает текст, хорошие уши, то он может понять, где чуть прибрать техническую паузу, где нужно оставить вдох, а где не нужно, потому что отсутствие живых звуков, вдохов и выдохов, тоже иногда делает для слушателя голос монотонным.
Но главное, наипервейшее, наиважнейшее, архиважнейшее, как говорил лидер большевиков Владимир Ильич Ульянов-Ленин, это понимание того, что человек произносит. Без этого, во-первых, бессмысленно заниматься сидением у микрофона — а сегодня вдвойне бессмысленно, потому что есть ИИ, который это делает, пусть с неправильными ударениями. И второй момент — ну а зачем этим заниматься, если просто механически говорить то, что написано?
Дмитрий Череватенко: Голос, мне кажется, монотонным становится как раз от той самой нефокусировки. Когда диктор хочет показать свой голос, он начинает этим голосом специально что-то изображать, пытается его понижать или повышать. Мне кажется, это не совсем верно. Нужный голос родится тогда, когда диктор нарисует себе картинку в голове. Вот у него разговаривают два персонажа, и он должен нарисовать себе каждого персонажа: как он выглядит, какой у него головной убор, какая у него одежда, какие у него мысли, что он хочет. Почему персонажи разговаривают, какой конфликт и темп в этом диалоге, они дружат или ругаются, они выспались сегодня или не выспались, какие у них цель и задача. И вот если он нарисует и визуализирует себе эту картину, мне кажется, голос придёт сам по себе. И даже те, кто читает, этот голос и не заметят, потому что они будут погружаться в картинку. Конечно, людям, у которых от природы очень выразительный голос, может быть проще, но всё-таки голос я бы не ставил на первое место. Монотонности можно избежать только путём вовлечения в то, что читаешь.
«Электронная буква» ждёт!
Успейте отправить заявку на Премию до 11 августа 2025 года — и, возможно, в этом году именно ваша работа покорит сердца нашего строгого и профессионального жюри!
