Долгий '68

шли те, у кого на военные годы пришлось детство. Они были слишком юны даже для того, чтобы сражаться на последних этапах войны. В силу возраста их не затронули напрямую и нацистские репрессии, если, конечно, речь не шла о евреях. Для них Вторая мировая война порой оказывалась временем нежеланной свободы. Родители не докучали им своим контролем – многие росли без отцов, воевавших на фронте и зачастую не возвращавшихся домой.

Во всем этом наблюдался странный парадокс. Самыми неистовыми противниками войны, бунтующими в наиболее престижных американских университетах, оказывались люди, которым навряд ли предстояло сражаться. А черные американцы, которые, по крайне мере поначалу, призывались в армию гораздо чаще, почти не упоминают о вьетнамской войне как о важном историческом эпизоде1. Белые рабочие довольно часто с враждебностью относились к антивоенным протестам, но это вовсе не означало, что они безоговорочно поддерживают войну. В Европе массовые протесты затронули Германию, на территории которой размещалось множество американских военнослужащих, но которая не отправляла собственных солдат за рубеж, и Великобританию, которая была союзником США, но отказывалась посылать свои войска за океан. О Швеции же, правительство которой поддерживало Северный Вьетнам всеми возможными способами, за исключением вооруженной силы, и говорить не приходится.

Примечательно, что эпицентром немецкого студенческого радикализма в конце 1960-х стал не какой-нибудь древний университет с его студенческими дуэльными братствами и профессорами в мантиях, а Свободный университет Западного Берлина, учрежденный союзниками в качестве альтернативы Университету имени Гумбольдта, оставшемуся в советской зоне.