«Рассвет Жатвы» adlı səsli kitabdan sitatlar, səhifə 3
охотники и располагали чуть большим доходом. Конечно,
слюны. – Спорим, мне кое-что известно про твою голубку?
. Дюжина яиц в картонной упаковке – вареные вкрутую, определяю я, покрутив их на земле. И наконец, шесть больших картофелин, которым я радуюсь
найдем, куда вас посадить. – Он бросается к фонтану и переставляет стул. – Я думал, вы воспользуетесь библиотекой. Там прохладнее. Не угодно ли перейти туда? Президент выглядит слишком озабоченным и не снисходит до ответа. На неверных ногах он
– Знаю, что они мирные. – Если так, то они – исключение из правил. Все птицы, которых
на диван напротив президента. На подушечке возле его левого локтя вышита та же золотая лестница с орлом, что и на кувшине. Это уже перебор, как сказала бы Мейсили.
И вдруг я вижу Ленор Дав! Она стоит высоко на скале, мокрое красное платье липнет к телу, в руке зажат мешочек с мармеладками. Когда поезд проносится мимо, она оборачивается и яростно кричит ветру о своей утрате. И хотя для меня это зрелище как острый нож, хотя я изо всех сил стучу по стеклу и разбиваю кулаки в кровь, я благодарен своей девушке за ее последний подарок: она не дала Плутарху шанса передать в эфир сцену нашего прощания. Момент, когда наши сердца разбились вдребезги, принадлежит лиш
Панаш свирепеет, и я вспоминаю окно в поезде, попавшееся ему под горячую руку. На мгновение мне кажется, что Цезарю – конец, но трибут спохватывается и кричит публике: – Да какая разница? – Какая?! – прыскает Цезарь. – Пожалуй, для некоторых и правда никакой!
на конкретного трибута. И они будут пострашнее ласок
Свои напыщенные, дурацкие портреты. Что ж, Хевенсби остались в дураках. Теперь они тоже мертвы. Наконец