Наринэ Абгарян

„Дерево сказок“ на ментальную арифметику хожу!» – «А мне папа жып купил на электромоторе!» Окрошкины рассказы про фьорды и живых всамделишных пингвинов выцветали, меркли перед чужими замками на Рождество и летними олинклюзивами.

– Кактусовым! Я специально потрогал. – Герр Олафсен продемонстрировал исколотый палец. – Колючий, зараза… И он потянулся за вторым бутербродом. – А что-нибудь опасное вы заметили? – спросила Магда. – Может быть, охрану? Или пост полиции? – Ты соображаешь, что говоришь?! Ты хоть раз видела полицейский пост в лесу? – фыркнула Агнес. – Почему нет? – обиделась

– Насть, у тебя пирог горит! – громко сказал папа.

Мы состоим из воспоминаний, которые выбрали себе сами. Мы – отражение того, о чем не решились забыть.

рыжие кудри. Ритуальный полуденный сон Гарик упорно игнорировал. Он тихонечко лежал в своей кроватке, выдергивал из пододеяльника нитки и долго, вдумчиво их жевал. «Какой глупенький», – решила Манька и тотчас в него влюбилась. В знак своей любви она выдернула нитку из пододеяльника, скатала ее в комочек и принялась жевать. Нитка на вкус оказалась совсем пресной. «Фу», – поморщилась Манька.

зачем человеку душу травить. Хорошие новости он сам расскажет, а плохие как брошенный в воду камень – только распускают вокруг себя волны, усиливая горе. Плохие вести тревожить нельзя.

мягким голосом шепчет: «Тихо, Анька, это

Меланья по молодости устраивала мужу сцены ревности, но с годами научилась смотреть на его похождения сквозь пальцы. И все же иногда, чтоб не слишком зарывался, закатывала скандалы с битьем тарелок и чашек, которые заранее откладывала из щербатых, предназначенных на выброс. Симон наблюдал с нескрываемым восхищением, как жена мечется по дому, грохая об пол посуду. – Ишь! – комментировал, подметая потом осколки. Пока он прибирался, Меланья курила на веранде, стряхивая пепел в парадные туфли мужа. Жили, в общем, душа в душу.

Мама! – кричит. – Это нечестно! Ты должна быть рада, что у тебя есть дочь, а ты злишься!

можно, Вам понравится. Кошка Алиса Рада