Ю. Р. Соколов

Когда они входят в класс, Джон думает, что видит двойников. Они совершенно одинаковые: золотые и синие, волосы и глаза. Мальчик, наверное, чуть выше. Однако Джон дольше смотрит на девочку. Все смотрят на них. Они не замечают. Они привыкли. Учитель называет их имена, они вежливо улыбаются. Дейзи и Дрю. Джон думает, что глупо давать близнецам имена, начинающиеся на одну букву, как у героев старинных историй о школах-интернатах.

оставить в основании только два гроба, а один держать в запасе на тот случай, если с четырех ступеней ему будет трудно выбраться наружу. И вот наш узник

Никогда не доверяй родственникам. Это опаснее, чем довериться незнакомцу. Всегда есть вероятность, что первый встречный не причинит тебе зла.

– Страх убивает разум. Страх это малая смерть, грозящая полной гибелью. Я встречу свой страх лицом к лицу. А когда он пройдет, внутренним оком я разгляжу его след. Я дам ему дорогу – надо мной и во мне. Где прошел страх, ничего не будет. Останусь только я.

востоке, и поместил там человека, которого

Не относись презрительно к вежливости, этим ты разрушаешь цемент, скрепляющий кирпичи в фундаменте общества

Жизнь – страшная штука, а по отдельным дьявольским намекам, доходящим до нас из пучины неведомого, мы можем догадываться, что на самом деле все обстоит в тысячи раз хуже.

Я не должен бояться. Страх — убийца разума. Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я

Бледная луна так же мертвенно освещает все вокруг, а голые деревья мрачно склоняются к покрытой инеем траве и застывшим комьям грязи.

Когда старость легла на мир и умение удивляться оставило умы людей; когда серые города вознесли к дымным небесам башни мрачные и уродливые, в тени которых никто не посмел бы возмечтать о цветущих весенних лугах; когда ученость сорвала с Земли покров красоты, и поэты забыли о том, как надо воспевать призрачные явления, зримые затуманенными и обращенными внутрь глазами; когда миновало сие и детские надежды исчезли навсегда, нашелся такой человек, который, оставив жизнь, отправился взыскать пространства, в кои бежали мечты мира. Об имени и обители этого человека известно немногое, ибо принадлежали они только к миру проявленному; впрочем, говорят, что славными они не были. Достаточно будет сказать, что обитал он в городе с высокими стенами, в котором правил бесплодный сумрак, что трудился весь день посреди суматошных теней, а вечером возвращался домой в комнату, единственное окно которой открывалось не на просторные поля и рощи, но в темный двор, куда в тупом отчаянии смотрели другие окна. Из этого каземата видны были только стены и окна, и только высунувшись подальше, можно было взглянуть на течение мелких звезд. И потому что одних только стен и окон достаточно для того, чтобы довести до безумия человека, который мечтает и много читает, обитатель той комнаты ночь за ночью высовывался из окна и зрел ввысь, дабы уви