Kitabı oxu: «Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты»

Şrift:

Алекс Перри. Крестные матери Ндрангеты

I

Символом Милана является гигантский змей, пожирающий кричащего ребенка. Первый город Северной Италии имел и другие тотемы: мохнатого кабана, золотую Мадонну и, совсем недавно, дизайнерские лейблы, сделавшие Милан столицей мировой моды. Но восьмисотлетний образ извивающейся змеи, вонзающей клыки в извивающееся, залитое кровью тело младенца, остался его самым популярным символом, украшающим флаги и барельефы на городских стенах, значок Alfa Romeo и футболку «Интернационале». Это странно угрожающий символ для народа, чаще ассоциирующегося с семьей и едой, и странно грубый для города, чье искусство достигает возвышенных высот «Тайной вечери» да Винчи – и большинство миланцев обычно заявляют, что не знают его значения. Однако в более откровенные моменты некоторые признаются, что подозревают: образ сохранился благодаря тому, как он освещает темную истину в сердце их города: динамизм и достижения, которыми славится Милан, зависят, среди прочего, от того, кого ты готов уничтожить.

В те четыре дня, которые они провели в Милане в конце ноября 2009 года, прежде чем ее отец убил ее мать, а затем стер все ее следы с лица земли, Дениз Коско почти могла поверить, что ее семья преодолела свою особую тьму. Дениз было семнадцать. Ее мать звали Лея Гарофало, тридцатипятилетняя дочь мафиози, а отца – Карло Коско, тридцатидевятилетний контрабандист кокаина. Лея вышла замуж за Карло в шестнадцать, родила Дениз в семнадцать, в двадцать один стала свидетельницей того, как Карло и его брат убили человека в Милане, а в двадцать два помогла отправить Карло в миланскую тюрьму Сан-Витторе. Дениз выросла в бегах. Шесть лет, с 1996 по 2002 год, Лея пряталась сама и прятала дочь в узких извилистых переулках средневекового города Бергамо у подножия Альп. Лея превратила это в игру – две южанки, скрывающиеся в сером севере Италии, – и со временем они стали друг для друга целыми мирами. Когда они гуляли по вымощенным булыжником улицам Бергамо, эльфийская парочка, держась за руки и закручивая темные волосы за уши, люди принимали их за сестер.

Однажды ночью в 2000 году Лея взглянула из их квартиры и увидела, что горит ее старый Fiat. В 2002 году, после того как украли скутер и подожгли их входную дверь, Лея сказала Дениз, что у нее для них новая игра – и рука об руку с десятилетней дочерью вошла в карабинерскую часть, где объявила пораженному дежурному, что будет давать показания против мафии в обмен на защиту свидетеля. С 2002 по 2008 год мать и дочь жили в государственных безопасных домах. Последние восемь месяцев, по причинам, которые Дениз понимала лишь отчасти, они снова были предоставлены сами себе. Три раза люди Карло настигали их. Три раза Лея и Дениз сбегали. Но к весне 2009 года Лея была измотана, без денег и говорила Дениз, что у них осталось два последних варианта. Либо они каким-то образом найдут деньги, чтобы сбежать в Австралию, либо Лея должна помириться с Карло.

Если ни то, ни другое не казалось вероятным, примирение с Карло по крайней мере казалось возможным. Государство прекратило попытки осудить его, используя показания Леи, и хотя это ее бесило, это также означало, что она больше не была для него угрозой. В апреле 2009 года она послала мужу сообщение, что они должны простить и забыть, и Карло, казалось, согласился. Угрозы прекратились, и больше не было сгоревших машин. Карло начал брать Дениз в поездки по родным местам в Калабрии. Одним сентябрьским вечером он даже уговорил Лею на свидание, и они уехали на побережье, разговаривая до раннего утра о том лете, когда они встретились, все те годы назад.

Поэтому когда в ноябре 2009 года Карло пригласил жену и дочь провести несколько дней с ним в Милане, и Дениз, прикрыв трубку рукой, вопросительно посмотрела на мать, Лея пожала плечами и сказала: «Ладно, устроим себе небольшой отдых». Воспоминания Леи о Милане зимой были воспоминаниями о холодном, мрачном городе, деревьях, похожих на черные молнии на фоне неба, ветрах, обрушивающихся, как лавины, на улицы, гонящих перед собой небольшие муссоны ледяного дождя. Но Дениз полюбила бы миланские магазины, Лее и Карло нужно было поговорить о будущем Дениз, и с того лета Лея ловила себя на мысли, что снова задумывается о Карло. Двадцать лет назад он держал ее лицо в своих горилоподобных руках и обещал увезти ее от мафии и всех убийств – и Лея поверила ему главным образом потому, что он, казалось, верил самому себе. Лея до сих пор носила золотые браслет и ожерелье, которые Карло подарил ей тогда. Не было также сомнений, что Карло любит Дениз. Может, Дениз права, подумала Лея. Возможно, они трое смогут начать сначала. Мысль о том, что новая любезность Карло была частью какого-то замысловатого плана, чтобы застать ее врасплох, казалась просто слишком надуманной. Были и более простые способы убить человека.

Лея Гарофало с самого начала превосходила Карло Коско. Карло заслужил свое положение в кланах, но Лея родилась принцессой мафии, Гарофало из Пальярелле, дочерью аристократов Ндрангеты восточного побережья. Карло был широкоплечим и красивым, как медведь, но Лея была куда изящнее, ее природную элегантность подчеркивали высокие скулы, стройная фигура и длинные густые темные вьющиеся волосы. Карло с его запинающимся итальянским и угрюмым, немногословным характером никогда не был так заметен, как когда он был с Леей, которая говорила с изысканностью северянки и страстью южанки, смеясь, споря и плача в одни и те же пять минут. В любом другом мире естественным ходом вещей было бы то, что Лея бросила Карло через несколько лет после свадьбы и не оглядывалась назад.

По крайней мере Карло старался не злорадствовать, подумала Лея. Он попросил друга принести 100 евро на билеты в Милан. Когда Лея и Дениз прибыли на центральный вокзал города, помпезный стеклянно-мраморный памятник Муссолини северному порядку и силе, сам Карло встретил их на черном Audi и отвез в отель Лозанна, уютное местечко в переулке в квартале от Корсо Семпионе, миланских Елисейских полей, и в нескольких шагах от их старой семейной квартиры на Виале Монтелло. И следующие четыре дня Карло отказывался даже обсуждать прошлое. Он не упоминал Ндрангету, или то, как Лея нарушила омерту, или то, как она почти разрушила все, ради чего работали он и его братья. Вместо этого, как сказала Дениз, они втроем наслаждались «тихим и приятным» мини-отпуском, таким семейным отдыхом, которого у них никогда не было. Миланские шоу-румы Ferrari и магазины Armani были в миллионе миль от козьих пастбищ Калабрии, и Карло, казалось, был рад, что его жена и дочь наслаждаются этим. С пальто, накинутым на плечи в миланском стиле, а Лея и Дениз в джинсах и теплых пуховых куртках, они втроем бродили вдоль каналов и по отполированным каменным площадям, ели пиццу и канноли и разглядывали витрины в галерее XIX века напротив пышного миланского готического Дуомо. Карло платил за все: одежду для Дениз, ужины на троих, кофе и джелато. Карло даже устроил так, чтобы женщины сделали брови в салоне красоты, принадлежавшем его другу Массимо. В другой раз, когда у Леи кончился гашиш, Карло вызвал кузена, Кармине Вентурино, и проследил, чтобы она не платила.

Конечно, все было неидеально. Дениз была занята культивированием подростковой зависимости от сигарет и отвращения к тяжелой итальянской еде. Карло, видевший жену и дочь лишь во второй раз за тринадцать лет и заметивший, как они похожи, не мог не перенестись назад в тот день, девятнадцать лет назад, когда шестнадцатилетняя Лея сбежала с ним в Милан. Тем временем Лея изо всех сил старалась держать нервы под контролем. Она просила Карло никому не говорить, что она в Милане, но он уже представил ее Массимо и Кармине, а Кармине, например, казался Карло больше, чем просто другом. У нее также было повторяющееся чувство, что за ними следят.

Лея обнаружила, что возвращается к старой привычке. Матери Дениз давно требовался косяк-другой, чтобы просто заснуть ночью, и, как свидетельствовали окурки, найденные Дениз в их номере, теперь она также постоянно курила в течение дня. Сон и покой, конечно, были хороши и настоящей редкостью для Леи. Но можно было усомниться в мудрости курить травку рядом с Карло, мафиози, который последние тринадцать лет гонялся за ней по всей Италии, пытаясь убить.

Тем не менее поездка прошла лучше, чем могла опасаться Лея. Изначально она просила Дениз оставаться с ней, когда рядом был Карло, потому что, как сказала Дениз, «если я была там, с ней ничего не могло случиться». Однако вскоре Лея почувствовала себя достаточно безопасно, чтобы оставаться наедине с мужем. В ночь на 23 ноября Дениз легла спать рано, а Лея и Карло поужинали вдвоем. Если годы напрягли нервы Леи, время, казалось, расслабило Карло. Теперь он был здоровяком, с толстыми ушами, коротко стриженной головой и носом боксера, но его манеры были мягкими и внимательными. Когда Лея упомянула планы Дениз поступить в Миланский университет, Карло предложил присматривать за ней. Когда Карло сам признался, что отложил для дочери 200 000 евро, а Лея отчитала его за десятки тысяч, потраченные на попытки их выследить – «и без всякой причины, потому что ты всегда приезжал слишком поздно!» – Карло, что было необычно, стерпел упрек. После того как он оплатил счет, Карло покатал Лею по городу, и пара скользила по пустым улицам в тишине, просто наслаждаясь видами и обществом друг друга. Карло был так рассеян, что проехал на красный свет, чем привел Лею в восторг, которой выпало увидеть, как большой мафиози пытается выкрутиться из ситуации со штрафом.

Наблюдая за ними вместе в те дни – Лея курила и смеялась, Карло потирал свою бычью шею и позволял улыбке смягчить хмурое лицо, – Дениз сказала, что можно было увидеть, что они когда-то любили друг друга. Можно было даже поверить, что у них троих все получится. Трое «ели вместе» как семья, сказала позже Дениз. Карло показывал им, какой он «заботливый и добрый». И нельзя было отрицать, что Лея все еще была хороша. Даже без гроша в кармане и несмотря на все, что случилось, ее мать все еще была редкой и прекрасной вещью, калабрийской лесной феей с тем же чистым духом, который отличал ее от всех других девушек в Пальярелле все те годы назад. Карло, была уверена Дениз, наверняка снова влюблялся в Лею. «У меня абсолютно не было плохих мыслей о моем отце», – сказала она.

Последний день Леи и Дениз в Милане был 24 ноября 2009 года. Женщины планировали уехать на ночном поезде в 23:30 обратно в Калабрию. В своем номере в «Лозанне» Лея и Дениз собирали вещи. Чтобы помочь донести сумки до вокзала, Карло пригнал большой серый Chrysler, который он одолжил у друга.

Пока он грузил их чемоданы, Карло спросил Дениз, не хочет ли она поужинать этим вечером с кузенами: дядей Джузеппе, тетей Ренатой и их двумя сыновьями, восемнадцатилетним Доменико и пятнадцатилетним Андреа. Дениз должна ухватить шанс провести время с семьей, сказал Карло. Ночь наедине также даст ее родителям возможность обсудить кое-что напоследок.

Дениз согласилась. Затем они с Леей пошли в город, чтобы сделать последние покупки. День был пасмурным, температура чуть выше нуля, и от гранитных зданий веяло тупым холодом. Камеры видеонаблюдения позже зафиксировали Лею в черной куртке с поднятым меховым воротником и Дениз в толстой белой куртке с капюшоном и черным рюкзаком сверху. Мать и дочь бродили по аркадам, согреваясь в кафе и перекусывая в «Макдоналдсе», просто радуясь тому, что они вместе в городе и, на этот раз, не оглядываются через плечо.

Через час после наступления темноты, незадолго до 18:00, Дениз позвонила Карло. Она сказала, что они с Леей находятся возле Триумфальной арки в парке Семпионе, недалеко от отеля. Через несколько минут Карло подъехал на «Крайслере», включил аварийку и напомнил Дениз через окно водителя, что ее ждут на ужине у кузенов. Лея, которая уже села в машину, не хотела идти: даже если у нее наладились отношения с Карло, она не хотела иметь ничего общего с его семьей. Карло предложил отвезти Дениз, а затем вернуться, чтобы взять Лею на тихий ужин. После того как все поедят, Карло и Лея снова заберут Дениз, и все трое отправятся на вокзал. Женщины согласились. «Увидимся на вокзале, мама», – сказала Дениз Лее, прыгая в машину. «Позже, – ответила Лея, выходя. – Я пойду выпью чего-нибудь».

Карло отвез Дениз в дом № 6 на Виале Монтелло на окраине миланского Чайнатауна. Большая грязная шестиэтажка без лифта, состоящая из более чем ста квартир, расположенных вокруг унылого внутреннего двора, дом № 6 на Виале Монтелло некогда принадлежал больнице Маджоре, одному из первых публичных госпиталей Европы, открывшемуся в 1456 году. Но место пришло в упадок и было позже заброшено, и в 1980-х годах Ндрангета из Пальярелле захватила его как жилой центр для своего героинового и кокаинового бизнеса. Первый этаж теперь был заполнен полдюжиной дешевых китайских магазинчиков – бакалеей, прачечными, табачными, – чьи металлические ставни были украшены витиеватыми граффити. Большинство квартир были домом для иммигрантов из Китая, Румынии, Албании, Польши, Эритреи и Нигерии, арендаторов, чей собственный неопределенный юридический статус гарантировал, что они не были друзьями закона. Остальное было отдано примерно дюжине семей мафии. Карло, Лея и Дениз жили в одной из квартир в начале 1990-х. Старшие братья Карло, Вито и Джузеппе, все еще занимали другие квартиры со своими женами и детьми. Именно в эти комнаты каждый год доставлялись тонны кокаина и героина, перед тем как их переупаковывали и отправляли на север, в Европу.

Карло оставил Дениз с тетей Ренатой в 18:30 в баре «Барбара», кафе под управлением китайцев на площади Байамонти в конце Виале Монтелло, затем уехал за Леей. Дениз заказала эспрессо. Рената сказала, что на ужин минестроне и холодные закуски. Дениз сказала тете, что не очень голодна, поэтому они с Ренатой пошли в азиатский супермаркет через несколько дверей, чтобы купить ей маленький лоток суши. Дениз попыталась заплатить, но Рената и слышать об этом не хотела.

Оглядываясь назад, Дениз скажет, что примерно тогда игра в притворство прекратилась. Вернувшись в квартиру кузена на втором этаже на Виале Монтелло, Дениз съела суши одна. Затем она сидела с Ренатой, Доменико и Андреа, пока они ели суп и мясо перед телевизором. Вопреки семейному воссоединению, описанному Карло, ее кузены то и дело выходили и заходили весь вечер. Ее дядя Джузеппе даже не был дома, что было вдвойне странно, учитывая важный футбольный матч в тот вечер: «Милан» против «Барселоны» на выезде. Было еще кое-что. Когда Дениз раньше проводила время с Ренатой, она помнила, как думала, что ее тетя ревнивая жена, всегда звонящая Джузеппе, чтобы спросить, где он, с кем, что делает и когда придет домой. Дениз заметила, что в тот вечер Рената не позвонила Джузеппе ни разу.

Дениз, у которой за годы жизни в бегах развилось шестое чувство на подобные вещи, начала ощущать, что что-то не так. Около 20:00 она позвонила матери. Телефон Леи был недоступен. Это тоже было странно. Лея всегда следила, чтобы ее телефон был заряжен. Дениз отправила матери смс. «Что-то вроде “Где ты, черт возьми?”», – сказала позже Дениз в суде.

Важный матч начался в 20:40. «Барселона» быстро забила. Дениз отправила Лее еще пару смс. Ответа все не было. Рената сказала Дениз не беспокоиться о курении при семье – никто не скажет Карло – и по мере того, как вечер тянулся, Дениз обнаружила, что курит одну сигарету за другой. Ее кузены застонали, когда «Барселона» забила второй гол незадолго до перерыва. Где-то после 21:00, как раз когда Дениз начала по-настоящему нервничать, Джузеппе высунул голову в дверь, отметил счет и присутствие Дениз, затем снова ушел. Через несколько минут после этого зазвонил телефон Дениз. Это был Карло. Он приедет через несколько минут, чтобы забрать Дениз и отвезти ее на вокзал. Она должна ждать его внизу, в квартире дяди Вито на первом этаже.

Дениз попрощалась поцелуями с кузенами и тетей, затем спустилась по лестнице к Вито. Карло еще не приехал, поэтому жена Вито, Джузеппина, приготовила кофе. Было уже после 21:30 – прошло более трех часов с тех пор, как Дениз в последний раз слышала о матери, – и она боролась с нарастающим чувством паники. Через некоторое время в дверях появился Вито. За его спиной, в коридоре, Дениз мельком увидела отца у входа в другую квартиру. Она даже не знала, что Карло в здании. Вместо того чтобы зайти за ней, он разговаривал со своим братом Джузеппе и двумя другими мужчинами. Карло взглянул на дочь и крикнул, что она должна ждать его в машине. Дениз вышла на улицу и нашла «Крайслер». Леи в нем не было. К этому времени было 22:00. Когда Карло сел в машину, Дениз сразу же спросила его: «Где моя мама?»

«Я оставил ее за углом, – ответил Карло. – Она не захотела заходить и видеть всех».

Карло молча поехал на улицу позади Виале Монтелло. Дениз смотрела на него. Он выглядел расстроенным, подумала она. То, как он вел машину, почти не сосредоточиваясь на дороге. «Scossato», – сказала она позже. Потрясенный.

Когда они свернули за угол, Леи там не было. Дениз уже хотела заговорить, но Карло перебил ее. Лея не ждала их, сказал Карло, потому что случилось так, что Лея попросила у него денег, и он дал ей 200 евро, но она закричала, что этого мало, тогда он дал ей еще 200, но она все равно ушла, хлопнув дверью. Они не поужинали. На самом деле, сказал Карло, он вообще ничего не ел.

Карло замолчал. Дениз ничего не сказала.

Ты же знаешь, какая твоя мать, сказал Карло. Никто ничего не может поделать.

Осторожно Дениз спросила отца: «Где сейчас моя мать?»

«Понятия не имею», – ответил Карло.

Дениз подумала, что ее отец ужасно врет. «Я не поверила ему ни на наносекунду, – сказала она. – Ни единому слову». Вся его доброта последних дней, все эти открывание дверей, подача пальто и катание на машине – вся его миланская bella figura – все это исчезло. Карло, казалось, регрессировал. Он казался оголенным, почти первобытным. Он даже не смотрел на нее. И вдруг Дениз поняла. Ужин с кузенами. Звонки Лее, которые не проходили. Бесконечное ожидание. Срочный разговор между мужчинами в квартире напротив. Лея была права все это время. Дениз, которая умоляла мать поехать в Милан, катастрофически ошиблась. «Я знала, – сказала Дениз. – Я знала сразу же».

Дениз поняла еще две вещи. Первое: уже было слишком поздно. Дениз не разговаривала с матерью три с половиной часа. Лея никогда не выключала телефон так надолго и уж точно не делала этого, не предупредив Дениз. Все кончено, подумала Дениз. У него уже было время.

Второе: противостоять отцу было бы самоубийством. Если она хотела выжить, в тот момент она должна была принять судьбу Леи и зафиксировать в своем сознании не как возможную или обратимую, а как свершившуюся и окончательную. Одновременно она должна была убедить отца, что понятия не имеет о том, что случилось, тогда как на самом деле у нее не было никаких сомнений. «Я поняла, что теперь я могу сделать очень мало для своей матери, – сказала Дениз. – Но я не могла позволить ему понять меня». Внутренне Дениз загоняла свои мысли в тупик, в прошедшее время. «Они сделали то, что должны были сделать, – говорила она себе. – Так и должно было закончиться. Это было неизбежно». Внешне она играла себя такой, какой она могла быть несколькими минутами ранее: обеспокоенной дочерью, ищущей пропавшую мать. Скорость событий помогала. Это было абсурдно, даже нереально, как в одно мгновение Дениз потеряла мать, лучшую подругу и единственного человека, который когда-либо по-настоящему знал ее. Ей не нужно было притворяться, что она изо всех сил пытается догнать события. У нее даже было чувство, что если она достаточно сильно этого захочет, то сможет вернуть Лею к жизни.

Именно в таком состоянии, с Карло в оцепенении, а Дениз, ведущей себя так, будто в мире еще есть надежда, отец и дочь разъезжали по всему Милану. «Мы объехали все места, где были, – сказала Дениз. – Где мы пили, где ели пиццу, отель, где мы останавливались, до парка Семпионе. Мы заезжали в местное кафе, в торговый центр, в “Макдоналдс”, где мы обедали, и на вокзал, где мой отец купил два билета для меня и моей матери. Мы объездили весь город. Я все время звонила и писала смс своей матери. И конечно же, мы ничего и никого не нашли».

Около полуночи, сразу после отправления поезда в Калабрию, зазвонил телефон Дениз. Дениз вздрогнула, увидев на экране слово «мама». Но голос на другом конце принадлежал ее тете Маризе, сестре Леи в Пальярелле, и Дениз вспомнила, что перед отъездом в Милан она одолжила телефон у кузена.

Собравшись, Дениз сказала Маризе, что Лею нигде не могут найти и что они только что опоздали на поезд обратно в Калабрию. «Ты что-нибудь слышала от нее? – спросила Дениз у тети. – Она звонила тебе?»

Тетя Мариза ответила, что у нее был пропущенный звонок от Леи где-то после 18:30, но с тех пор она не могла с ней связаться. Мариза звонила, чтобы узнать, все ли в порядке. Дениз ответила, что телефон Леи был недоступен весь вечер.

«Они заставили ее исчезнуть», – сказала Мариза Дениз, прямо так, хотя Карло сидел рядом с Дениз в машине.

«Она была так бесстрастна, – сказала Дениз. – Как будто предполагала, что мы все этого ожидали. Как будто мы все чувствовали то же самое».

Дениз и Карло продолжали разъезжать по Милану до 1:30 ночи. Наконец, Дениз сказала, что искать больше негде, и они должны подать заявление в полицию. Карло отвез ее в карабинерскую часть. Офицер сказал Дениз, что она должна подождать сорок восемь часов, чтобы подать заявление о пропаже человека. Поскольку Карло был рядом, Дениз не могла сказать офицеру, что она и Лея годами прятались от мужчины, стоящего рядом с ней, поэтому она поблагодарила офицера, и они вернулись к Ренате, где ее тетя открыла дверь полуспящая в халате.

Рената была удивлена, услышав, что Лея вообще в городе. «Мы приехали сюда вместе, – объяснила Дениз. – Мы не говорили вам, потому что не хотели создавать проблем». Они втроем постояли в дверях секунду. Дениз поймала себя на том, что смотрит на одежду отца. Он был в ней весь вечер. Это было в той куртке, подумала Дениз. В той рубашке. В тех туфлях.

Карло нарушил молчание, сказав, что продолжит поиски Леи еще немного, и направился обратно к своей машине. Рената сказала, что Дениз может поспать в комнате Андреа. Чтобы попасть туда, Дениз должна была пройти через спальню Ренаты и Джузеппе. «Я видела, что Джузеппе не было, – сказала она позже. – И я проигнорировала это. Я игнорировала все целый год. Я притворялась, что ничего не случилось. Я ела с этими людьми. Я работала в их пиццерии. Я ездила с ними в отпуск. Я играла с их детьми. Даже когда я знала, что они сделали. Мне приходилось быть такой осторожной в том, что я говорила. Они говорили, что моя мать жива, даже после того, как я не видела ее больше года. Я просто делала вид, что не знаю. Но я знала».

Pulsuz fraqment bitdi.