Kitabı oxu: «Сталинизм. Книга 2. Тотальная Родина», səhifə 5

Глава 5. Год 1929. Раскулачка и коллективизация

19 февраля 1933 года Сталин произнес длинную речь на Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Явно намекая на катастрофическую ситуацию на Украине и во многих других регионах СССР, он говорил о голоде 1918–1919 годов, «когда рабочим Ленинграда и Москвы в лучшие дни удавалось выдавать по восьмушке фунта черного хлеба и то наполовину со жмыхами. И это продолжалось не месяц, и не полгода, а целых два года. Но рабочие терпели и не унывали, ибо они знали, что придут лучшие времена. Сравните-ка ваши трудности и лишения с трудностями и лишениями, пережитыми рабочими, и вы увидите, что о них не стоит даже серьезно разговаривать.

Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции. К.Э. Кеворкян

1929 год – это год начала очередного этапа войны партии большевиков во главе со Сталиным против собственного народа. Не надо быть наивными – вся ранняя история СССР, начиная с 1917 года и заканчивая годом 1941 – это годы войны партии большевиков против собственного народа. В этой войне можно выделить три основные кампании

– 1917-1921 годы – гражданская война, попытка строительства «с наскока» военного коммунизма, которая закончилась поражением большевиков и вынужденным введением Лениным НЭПа перед угрозой гибели государства в крестьянских войнах и восстания армии, принципиальную возможность которого показал Кронштадт.

– 1929-примерно 1933-34 годы – нападение государства на крестьян, коллективизация, фактическое введение второго крепостного права.

– 1937-1939 годы – третья война, нападение государственного аппарата на советское общество, политическая и этническая чистка, направленная на уничтожение даже не инакомыслящих, а всех кто способен на самостоятельные мысли и поступки, всех кто способен не просто слепо подчиняться. Только за два года –от рук палачей погибло свыше миллиона человек и несколько миллионов оказались в ГУЛАГе.

Концом этих войн следует считать 1941 год. Причин этому две. Первая – выигранная Великая отечественная война дала советскому государству новый мощнейший источник легитимности и сделала ненужным массовый террор. И второе – прецедент массового вооружения и обучения народа вооруженному насилию, сплочение в ходе войны офицерства – заставило стареющего Сталина вести себя крайне осторожно, особенно в отношении армии. Он так и не осмелился расстрелять Жукова, понимая, насколько он популярен в армии, и на что может пойти офицерство после его расстрела. После Сталина новые вожди уже никогда не прибегали к террору как к средству, ни к массовому, ни к индивидуальному, таким образом, можно сказать, что на Сталине террор закончился. Но он закончился, в том числе и потому что сталинское государство выиграло войну с обществом и те, кто мог сопротивляться – были безжалостно уничтожены.

Основной удар сталинской тоталитарной машины пришелся по крестьянству.

Русское крестьянство.

Русское крестьянство было тормозом на пути к коммунизму, потому что оно по самой природе было мелкобуржуазным, а так как крестьянство составляло до 90 % населения страны, говорить о какой-то легитимности любой городской власти – как то не приходилось. Основой существования крестьянина была община, но в 20 веке – община претерпевала естественный процесс распада и умирания, связанный с нарастающим имущественным и деятельностным расслоением крестьянства. К 1914 году крестьянства как единого целого не было, это были люди с разной судьбой, по-разному зарабатывающие и очень по-разному живущие. Но все они работали на себя, крестьянству был органически чужд и противен характерный для пролетария коллективный труд. Важно отметить, что даже при переделах земли (а во многих местах их не было за весь период после 1861 года) – крестьянство не практиковало коллективный труд и каждый обрабатывал свою полоску сам. Не было и коллективных орудий труда за исключением кооперативов, в которые вступали строго добровольно.

В последние десятилетия Империи – в общинах нарастало напряжение, так как власть последовательно лишала общину рычагов административной власти над ее членами, а система податей была устроена так что основная ее тяжесть ложилась на самых бедных и многодетных. Подоходного налога не было. Но за землю приходилось платить и вообще все подати и тягла для крестьянского населения – высчитывались от количества земли в собственности или в пользовании. Но чем дальше шло развитие – тем больше крестьян кормилось не от земли. Автор, например, встречал воспоминания тамбовчан, которые на 5-6 месяцев в году отправлялись «на вахты» работать на нефтяные прииски в Баку. Те, кто ходил на прииски имели в хозяйстве по 4-5 коров (за ними могли ходить и женщины, в то время как пахать женщины не могут), то есть они не нуждались в том чтобы пахать землю, вахтенных заработков и того что давали коровы хватало чтобы кормить даже очень большую семью (и видимо не случайно, именно на Тамбовщине произошло самое жестокое крестьянское восстание против большевиков). Кто-то ходил в город наниматься на фабрику, на извоз, кто-то торговал. Кто-то вовсе в деревне не появлялся, только числясь за общиной. Но они и не участвовали в распределении общинного тягла! Либо участвовали, но в минимальной степени. А основная тяжесть ложилась на тех, кто пахал землю, чтобы прокормить себя и детей, кому это нужно было для выживания. Существовало такое понятие как «наваливание земли» – то есть, земли крестьянам вроде как не хватало, но в то же время самые богатые крестьяне противились получению не нужных им участков земли, заявляя, что общество «не имеет право наваливать» то есть давать земельные участки против воли. И тягло, связанное с землей они тоже не брали. Все это создавало в общине все усиливающееся напряжение и вело к разорению наиболее бедной части крестьянства, задавленного налогами.

При этом, последние десятилетия своего существования, Российская империя все менее нуждалось в крестьянстве. Все большее значение имел город, городские промыслы и расширенное воспроизводство, в то время как крестьянство в Центральной России давало все меньше, требовало все больше, и все чаще находилось в состоянии голода или на его грани.

Во время Великой войны – крестьянство показало свое истинное лицо – ну и отомстило. Во-первых – именно крестьянство к 1917 году устало, открыло фронт и рвануло домой делить землю. Тому можно много придумать причин, но главная причина кроется все же в самом призывном контингенте, который устал и который решил что позорный мир лучше продолжения войны. Все остальное – это уже частности, поводы – но не причины. И одновременно с этим – провалился эксперимент по централизации снабжения городов хлебом. Это кстати была – ни много ни мало – катастрофа земского принципа, на который возлагали столько надежд с самой земской реформы. Земцы десятилетиями вкладывали в развитие провинции, шли туда работать, строили больницы, школы – в общем жертвовали. Крестьянин чем-то жертвовать отказался, он явно дал понять, что не считает это государство своим.

Потом с этим со всем пришлось иметь дело большевикам.

Первая попытка решить проблему «наскоком» не только не получилась, но стала одной из причин разгорания гражданской войны.

Прежде чем говорить дальше – давайте поймем, что такое крестьянская община, как жил русский крестьянин в начале 20 века и почему война государства сталинского типа и общины была неизбежной.

https://postnauka.ru/video/89879

Историк Леонид Алаев о появлении русской общины, помещичьей собственности и колхозах.

…Открыл русскую общину немец барон Август фон Гакстгаузен, который был направлен царским правительством на изучение сельского хозяйства и социальных отношений в русской деревне, когда стали готовиться к освобождению крестьян от крепостной зависимости. Фон Гакстгаузен вернулся из Санкт-Петербурга, издал книгу, где прославил русскую общину, еще первобытную, которая сохраняет русский дух, russischer geist. В это время как раз в Германии тоже открыли германскую общину и считали, что она выражает немецкий дух, deutscher geist. Вообще, это признак того, что нация живая и хорошая, коллективистская.

Как наши философы не увидели эту общину в своей стране – это, конечно, загадка. Помещики, которые стали интеллигентами, уделяли мало внимания проблеме крепостничества и проблеме, в частности, общины. Ни Гакстгаузен, ни славянофилы не заметили, что крепостная община сидит на помещичьей земле. Помещик руководит ею, хотя очень многие функции отдает самой общине. И как можно говорить об общинной собственности на землю, которая проявляется в переделах земли, если это земля не их, а помещичья?

Затем появились народники, которые стали думать о социализме и подхватили общину как зародыш будущего социализма. Хотя не все из них были марксистами, они стали писать Марксу с вопросом, как он к этому относится, потому что он был известен как теоретик социализма будущего. Россия, конечно, страна отсталая, но, опираясь на общину, можно было бы начать строить в ней социализм в России. Маркс был человеком вежливым и не отвечал им так, как он хотел бы ответить. Я прочитал все его письма русским на эту тему, он говорил, что это в принципе возможно, но для этого прежде должна произойти социалистическая революция в Западной Европе. Тогда социалисты в Западной Европе помогут российским социалистам установить социализм в России. Это не устраивало русских социалистов – эсеров.

Большевики, российские социал-демократы, в частности Ленин, прекрасно знали, что никакого социализма на общине построить нельзя. Когда появились исследования о возникновении общины, появились работы Чичерина и Кавелина, они дошли до Маркса, и тот обиделся, так как считал, что община первобытная, а Чичерин и Кавелин доказывали ее позднее происхождение.

Оказалось, что сведений об общине до XVII века на Руси нет. Все те, кто пишет об общине в России до XVII века, либо выдумывают, либо фантазируют, либо переносят на прежнюю историю то, что видят в XVIII–XIX веках. В XVII веке с развитием крепостничества помещики стали получать земли и начали выселять на них крестьян из других деревень, назначать им старосту или таким образом организовывать общину. После Петра I была введена подушевая подать, и любые мужчины любого возраста ее платили. Значит, землю тоже распределяли по мужчинам, в том числе младенцам. Все это исходило из того, что человека нужно заставить работать как можно больше, тогда будет все хорошо.

В центральных районах община существует только в тех пределах, которые дозволяются помещиком, у нее нет никакой самостоятельности. В северных районах России не было помещиков, там были государственные земли и государственные крестьяне. Хотя Вологодская, Архангельская, Псковская губернии были в полной власти царской администрации, некоторые считают, что волость существовала как крестьянская община. И при этом нам сообщают, что крестьяне часто обращались с жалобами, обращались с предложениями отобрать у них землю, потому что они не могут это тягло нести. Представляете себе крестьянина, который отказывается от земли? И в то же время он имеет право на эту землю, может ее продать, наследовать. Некоторые ученые пишут, что крестьянин был собственником, значит, он мог ее наследовать и продавать. Но этот собственник просит его этой собственности лишить. Значит, что-то с этой собственностью не так.

Потом крестьян освободили от крепостного права, указами создали общину, которая называлась обществом, общиной или миром. Миру была дана земля в пользование, причем крестьяне после освобождения не были уравнены со всеми остальными гражданами Российской империи в правах, они не получили собственности на землю. В постоянное владение землю получил двор, у которого был хозяин. Без разрешения общины нельзя было выйти из этого двора, продать можно было только с разрешения земского начальника такому же крестьянину.

Дело дошло до реформ Петра Столыпина, который захотел закончить дело, распустить общину, наделить крестьян землей, чтобы они могли развивать свое хозяйство. Реформа Столыпина так и не была закончена, события пошли другим путем. Затем к власти пришли большевики и отменили помещичью собственность. Владения помещиков, половину всех существующих земель, большевики раздали помещикам. Но только они объявили о национализации земли, то есть земля была не в частной собственности, а в собственности государства. Потом крестьяне быстро наладили все производство. НЭП залечил все основные кровоточащие раны на экономике, и началась коллективизация.

Большевики могли бы заявить, что это они восстанавливают общину, но Ленин был категорически против общины, поэтому параллели между колхозом и миром, российской общиной, никогда не проводили. Сейчас модно говорить, что русский крестьянин всегда был общинником. Но при всей общинности российский крестьянин хоть и временно, но имел свою землю, на которой сам работал и собирал урожай. А колхозник не имел никакой земли, кроме приусадебного участка. И работал он тоже не самостоятельно, а в бригадах. Советский колхозник не был крестьянином, и история общины на этом закончилась. В 1936 году официально было объявлено, что общества распускаются и вся руководящая роль переходит в сельсоветы или райсоветы.

Первая проблема – русский крестьянин не был учредителем государства, в котором он жил.

Почему в России так легко прижилась варяжская теория – по сути, теория порабощения. Пригласили, мол, варягов – правьте нами, а то у нас ума нет самим себе организовать власть. Да все это потому что точно такое же государство существовало в России в 18-19 веке. Это была система самоколонизации, русские элиты и русские низы были не схожи настолько, что это были два разных народа с двумя разными культурами. Но при этом нельзя сказать, что между низами и верхами всегда была война. Это был сложный симбиоз, в котором и крестьяне, в общем-то признавали власть и несли тягло (никто например не сомневался в том что Романовы – русские) и элиты сами себя считали русскими и как могли, как считали нужным заботились о стране, и социальные лифты худо-бедно, но работали. Но при этом – власть совершенно не была заинтересована в политическом пробуждении основной массы населения.

Что такое была община? Это была традиционная система низового самоуправления в деревнях. До реформы 1861 года она не имела такого значения как после реформы, потому что основным агентом государства на селе был помещик, он был низовой властью, он собирал подати, и он кстати был заинтересован в общине чтобы иметь дело не с каждой семьей в отдельности – а с обществом в целом.

При этом, уже во времена Александра I стала проявляться неблагоприятная тенденция – помещики разорялись, они не могли и не хотели исполнять те функции которых от них ждало государство, они переезжали в города, а «крещеная собственность», крестьяне были им нужны только для того чтобы заложить их в Дворянский банк, получить кредит и расточительно его прожить. При этом, про возврат кредита никто и думать не думал, считалось что эти деньги как бы «выдаются дворянам потому что они дворяне».

Отмена крепостного права поставила власть перед несколькими сложными вопросами:

Кто и как будет собирать налоги и выкуп за землю

Каким образом получать рекрутов для армии.

Как вообще строить систему местного самоуправления на низовом уровне

Ответом стала община – что, кстати, ставит под сомнение тезис о том, что община существует в России тысячу лет, что это исконная форма самоорганизации крестьян. Община может, и не родилась в 1861 году, но административные функции в отношении своих членов она получила именно тогда. Община стала коллективным помещиком, а система, унаследовавшая пороки старой, приносила денег все меньше, и требовала вложений все больше. В период с 1880-1900 годы в России все более явственно строилось Иждивенческое государство

Приведу в сокращении статью из моей книги «Империя»

… Говоря о русском крестьянстве – если мы хотим действительно серьезного разговора, а не бреда как плохо жилось при Царе и как хорошо при Сталине – надо понимать, что истинных данных о том, как жилось крестьянам – у нас практически нет. Причин тут две. Первая – многое из того что у нас есть, собрано интеллигенцией, а она уже тогда стояла в жесткой оппозиции режиму, и собирала сведения не для того чтобы понять, а для того чтобы судить. Вторая – сами крестьяне делали все, чтобы скрыть свое благосостояние и на то – были причины. Первая – только в 1903 году отменили круговую поруку, то есть уплату податей богатыми за бедных. То есть если ты показывал, что ты не нуждаешься, на тебя взваливали выплаты за соседей – кому это надо? Но и после 1903 года ситуация не изменилась – дело в том, что нищим было быть выгоднее, так можно было получать ссуды и продовольственную помощь, а так же списание долгов. О конкретных схемах поговорим ниже, пока скажу лишь одно – ни государственная статистика, ни воспоминания истинное состояние дел в деревне не отражают.

Ну и… крестьяне были не дураки и прекрасно понимали смысл задаваемых им вопросов: если правительство поймет что они не бедствуют – обложат налогами. Так что врали все.

Из книги «Из записок агронома» Аннина

…

… К сожалению, с первых же шагов пришлось столкнуться с недоверием к нашему брату: «статейщикам», «грунтовщикам». Всем было ясно, что сведения собирались для целей оценки, поэтому такое отношение являлось вполне естественным. В начале получение достоверных данных было делом крайне нелегким. Иногда ответы крестьян доводили прямо до отчаяния, поражая своею несообразностью; особенно с инородцами трудно было иметь дело. Если начнешь спрашивать одного хозяина, он показывает так, как есть в действительности, но когда их соберется десяток-другой, разговор принимает совсем иной оборот. Спрашиваешь, например: «Сколько высеваете ржи на душу?» Отвечают: «Десять пудов». «Сколько нажинаете на душу?». – «Один овин». – «А сколько намолачиваете с овина?» «Пуда три». И как ни убеждаешь, что этого не может быть, что это – явная нелепость, они стоят на своем. «Но ведь тогда незачем и сеять?» – «Да и действительно», – говорят – «незачем; если мы и занимаемся земледелием, то только потому, что отцы и деды им занимались, а что выгоды нет никакой, одни убытки…

Потом на базе этого рождались сказки об отсталой России и нестерпимости царского гнета, и о том, что жить было не на что и жрать нечего и выкупные платежи непосильные…

Но давайте начнем с самого начала.

Крепостничество. Это была палка о двух концах, крепостничество развращало как крепостников, так и крепостных. Хозяин должен был кормить своих крепостных в неурожайный год, так как если крепостные умрут – он потеряет свое имущество. Таким образом, у крепостных зарождались иждивенческо-патерналистские установки. И с ними мы и пришли к реформам Александра II, который освободил крестьян от личной зависимости, чтобы тут же ввести коллективную. Теперь крестьянин попадал в рабство к общине. Впрочем, власть можно было понять – надо было, как то собирать подати. Никакого другого инструмента кроме общины и круговой поруки – придумать не смогли, точнее – не решились.

Здесь надо сказать, что в том, что произошло со страной далее, виновата русская элита во главе с императором Александром II. Они приступили к реформам одновременно с американскими элитами, причем американские элиты находились в более сложном положении – у них произошла Гражданская война, весь юг лежал в руинах, население относилась к янки по понятным причинам крайне враждебно, кроме того и рабы и рабовладельцы были развращены рабской жизнью, жизнью с рабством. И, тем не менее, американские элиты пошли намного дальше, чем наши – они освободили рабов индивидуально (то есть без всяких попыток создать общину), без наделения землей.

Кстати, если уж подняли эту тему…

Жили-были две страны. В общем то начинали они примерно с одного и того же. Но одна стала мировым лидером, а другая – пережила две удачные революции и одну неудачную и стала едва ли не главным отрицательным примером двадцатого века.

Первая страна –это США. Вторая – это Россия. Освобождение крестьян от крепостного права и гражданская война, закончившаяся освобождением рабов – произошли практически одновременно. То как это было сделано – во многом определило будущее этих стран.

Давайте кратко, хотя бы тезисно определим различия между освобождением рабов и освобождением крестьян и попробуем понять, что же у нас пошло не так

Рабов освободили без земли.

Это главное, и вероятно фундаментальное отличие, смысл которого у нас практически никто не понимает. А американцы, наверное, не поймут нашей проблемы – освободить крестьян с землей. Как это – с землей? С чужой что ли?

Один из лидеров аболиционистов Фредерик Дуглас на вопрос, а что же делать с рабами после их освобождения ответил: С ними ничего не нужно делать: нам нужно заниматься своим делом и дать им возможность заниматься своим.

Вообще, для любого человека выросшего в культуре Запада вопрос о том, а что делать с освобожденными крестьянами тоже не стоял бы. Есть земельный участок? Он и будет вашим. Нет? Нанимайтесь на работу к помещику, если разбогатеете, купите свой. Нет работы – уходите в город.

Напомню, вопрос аграрной перенаселенности – тогда не стоял. Он встал потом, когда появилась передельная община – и там где она появилась.

Кажущаяся гуманность освобождения крестьян с землей (а что они кушать будут?) на самом деле выгодна, прежде всего… помещикам. Русский землевладелец не готов был платить за работу по обработке своего земельного участка деньгами. Не готов был существовать в условиях рынка и покупать на нем чужой труд. Потому он проделал совершенно потрясающую по своему цинизму операцию – государство выкупало у помещика землю по установленным расценкам (а кто их обосновал?) после чего принудительно навязывает эту землю крестьянам, да еще и в долг с выплатой огромного процента.

Если бы крестьян освободили без земли, вся земля, в том числе и выделяемая крестьянам оставалась бы у помещика – он в любом случае вынужден был бы нанимать людей на ее обработку и платить им деньги. Он вынужден был бы конкурировать с соседями и с городом. Потому то крестьян еще и прикрепили к месту, где они жили – только паспорт теперь выдавал не помещик, а община. То есть, крестьянин по-прежнему не был свободен, он не мог свободно перемещаться и предлагать рабочие руки там, где за них больше дают. Собственником земли тоже стала община.

Все это привело к чудовищным последствиям. Община с ее переделами земли по едокам – привела к нежеланию крестьян вкладывать в землю, ведь улучшенная земля достанется кому-то другому. Круговая порука – привела к нежеланию крестьян трудом добиваться успеха – ведь тогда на него разверстают больше податей и вообще зависть общинников – страшная штука. Отказ в полной мере распространить на крестьян действие закона – привело к правовому нигилизму, отказу уважать чужие права и собственность, в конечном итоге породило саму идею массового силового передела земель в свою пользу.

Кстати, в США в Конгрессе была группа, боровшаяся за то чтобы освободить рабов по российскому варианту – то есть конфисковать южные плантации и раздать бывшим рабам землю. К счастью они проиграли.

Рабов освободили индивидуально и дали им все те же права, что и другим гражданам. В России не так – освобождение крестьян от власти помещика не предоставило им индивидуальные права – они не могли продать свой участок земли, уйти в город, самостоятельно выбрать место жительства и род занятий. Государство было заинтересовано в том чтобы крестьяне так и оставались крестьянами, а не уходили массово в города. Тем самым кстати закладывалась демографическая мина под страну – в городах не хватало ни рабочих рук ни потребителей для ускоренного развития, а на селе не хватало земли чтобы прокормить тех кто остается. Государство пока что не осознавало перенаселенность деревни и то что в ней много крестьян – это не рабочие руки, не податное население – это обуза, которая не только не сможет кормить себя, но и будет требовать все больше и больше помощи.

Идем далее.

Следующим рубежом, вероятно, следует считать голод 1891 года. В тот год – впервые правительство оказало деревне массовую и ставшую безвозмездной помощь. Кроме того – помощь оказывали все, начиная от благотворительных организаций и заканчивая частными лицами.

Надо сказать, что механизм помощи в голодные годы был предусмотрен правительством еще при отмене крепостного права. Помощь оказывалась и ранее, но строго на возвратной основе. 1891 год стал переломным в том смысле, что оказанная помощь так и не была возвращена. При позднем Александре III, а затем и все время Николая II начинает свое существование уникальная форма «народной монархии» или иждивенское государство.

23.06.1892 г. Высочайшим повелением было установлено, что ссуды крестьяне могут возвращать либо деньгами, либо натурой из расчета пуд за пуд полученного хлеба. Что это значило: в голодные годы цена хлеба высока, а в те годы когда хлеба излишек цена низкая, таким образом, отдавая хлеб в голодные годы и получая назад в «сытые» государство как бы скрыто дотирует сельское хозяйство. Но это еще было бы ничего, если бы возвратность была обеспечена. Но она обеспечена не была…

20.06.1893 г. Высочайшим указом было списано долгов за ранее полученные продовольственные и семенные ссуды на 52 миллиона рублей.

14.11.1894 г. Высочайшим Манифестом по случаю свадьбы Николая II было списано еще около 50 млн. руб. долгов.

11.08.1904 г. по случаю крещения наследника цесаревича и великого князя Алексея Николаевича Высочайшим манифестом со всех крестьян Империи были списаны все личные недоимки по всем платежам, какие были на тот момент (выкупные, по ссудам и прочее).

Высочайшим указом от 05.08.1905 г. было списано по всем продовольственным долгам ссудам: в Казанской, Нижегородской, Новгородской, Псковской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Уфимской губерниях, в Терской области – две трети долга, в прочих местностях – одна вторая. Членам семей подданных, призванных в армию и на флот на время войны с Японией – долги прощались полностью.

Что это было в деньгах. В период 1891-1900 гг. из средств бюджета на поддержку села было отпущено 230 млн.. руб. (для сравнения, большая кораблестроительная программа стоила 430 млн.. рублей.), в том числе 211 млн.. руб. на возвратной основе. Фактически население вернуло 19 млн.. руб., все остальное было списано. Доходная часть бюджета страны в те годы – примерно 1,4 – 1,5 млрд.. рублей.

В 1901 году долг населения по продовольственным ссудам составил 52,7 млн.. руб. к 1905 г. вернули 771 тыс. руб., прощено 24,9 млн.. руб. На 01 января 1905 г. этот долг составлял уже 127,6 млн.. руб.

О чем говорят эти цифры. Во-первых – они говорят о том, что царская власть отнюдь не выжимала последние соки из деревни как это делал, к примеру, Сталин. Во-вторых – при таких постоянных списаниях, о какой системе налогообложения можно говорить? Никто и не платил ни налоги, ни выкупные – зачем, все равно спишут. А кто платит, тот дурак.

В-третьих – нетрудно заметить, что это своего рода система социального взяточничества. Власть пыталась ссудами и их списанием купить лояльность самой многочисленной категории своих подданных. И тем самым отложить или вовсе устранить потребность в политическом их представительстве, то есть в политических реформах. Народ же все больше проникался иждивенчеством и все больше требовал от государства вместо того чтобы работать самому.

В-четвертых – начиная с массовой раздачи 1891 года, эта система становилась все более и более коррумпированной.

Расскажу самую простую схему. При первой же возможности уезд, а то и вся губерния заявляет о недороде. Это выгодно всем, от крестьянина до губернатора, потому что поступят «федеральные деньги» /говоря современным языком/. Как только деньги поступали – волостные писари и земцы начинали составлять списки тех, кому нужна помощь – продовольственная или на обсеменение. В списки первым делом попадали родственники, потом родственники родственников, потом те, кого надо уважить, потом их родственники. Потом те, кто принес «барашка в бумажке». Списки никто не проверял, потому что это начало 20 века, как проверишь. По спискам поступала помощь, которая выдавалась в виде записок – ярлыков. Получив ярлык на столько-то пудов – крестьянин из списка (ему зерно было не нужно) шел к купцу – какому надо купцу. Купец давал ему не зерно, а деньги – из расчета 50-60 копеек за пуд, крестьянин расписывался в книге и отдавал ярлык. Монетизация льгот, однако. Купец шел с ярлыками в управу и получал по ним уже 90 копеек за пуд, причем физического зерна у него могло и не быть – просто он зарабатывал на записях в тетради. Понятно, что при таких гешефтах – недороды становятся очень выгодным делом и происходят все чаще и чаще.

МВД, которое ведало и продовольственным делом – просто не имело возможности проверить всех и вся – но редкие проверки выявляли совсем поразительные факты. Были, например те, кто продавал по тысяче и более пудов урожая – и тут же становился в очередь на продовольственную и семенную ссуду как голодающий. Нетрудно понять и то, что при таких порядках помощь до людей, действительно в ней нуждающихся – обычно не доходила.

Потом наступил 1914 год – и проблемой помощи беженцам и действующей армии начали заниматься те же самые земские люди, которые в российской прессе почему-то почитались образцом честности и бескорыстного служения, и которые год из года составляли эти списки. Это именно та «прогрессивная общественность», которая создала «Союз Союзов», «Земгор», которая шлялась по тылу в земгусарских френчах, которая прорвалась в Думу и упоенно критиковала власть.

Кстати. По странному стечению обстоятельств царский гнет для этих людей стал особенно невыносимым после того, как в начале 1917 года Царь окончательно понял, что Дума взяла путь на конфронтацию и по отмашке из Зимнего Дворца началась реализация накопленных материалов, а так же новые ревизии, связанные с распределением продовольственной и прочей помощи беженцам и выполнением гособоронзаказа. Понятно, что там было воровство великое, и воровали «лучшие люди страны» – те же самые, которые воровали два десятилетия до этого. Потому то и скинули несчастного Николая II – не мешай воровать!

Был царь дурачок, был и хлеб пятачок. А пришла республика – хлеб стал тридцать три рублика…