Kitabı oxu: «Черный парусник»

Şrift:

* * *

1 Портрет с небес

Это был самый настоящий кошмар наяву. Флинн еле плелся, не разбирая дороги. Впереди маячил яркий силуэт Хольды. Она шла быстрой и твердой походкой и что-то говорила, но он ничего не слышал: все ее слова терялись среди тревожных мыслей, роившихся в его голове. Они так яростно метались из стороны в сторону, что казалось, вот-вот пробьют череп и вылетят наружу, заполнив тишину древнего космоса воплями отчаяния.

Когда Граф Л сообщил, что Флинн должен вернуться в свою банду и стать одержимым, он подумал, что великий страж порядка неудачно пошутил. Но, увидев, что его серьезное выражение лица так и не сменилось даже тенью улыбки, Флинн понял: шуткой тут и не пахло. От мысли, что придется стать одной из этих тварей, к горлу подкатывала тошнота, а тело пробирала дрожь.

Раньше Флинну уже приходилось встречаться с собственными демонами или сражаться с чужими, но теперь ему нужно будет позволить этой мерзости вырасти внутри него и заполнить душу. А ведь он так старался бороться! Каждая битва давалась ему тяжело, вытягивая все силы до последней капли. И что же теперь? Все это было бессмысленно? Напрасно он пытался стать лучше, ведь скоро его душа утонет во мраке, из которого он вряд ли сможет найти путь к свету. Флинн видел, в кого превратился Безумный. Та же участь ждала и его.

Он все брел и думал, что было бы неплохо, если бы прозрачный пол под ногами вдруг исчез: тогда бы следующий шаг избавил его от мучений. Полет в бесконечной тьме среди звезд сейчас казался ему более привлекательным будущим, чем то, которое выбрал для него Граф Л.

– Аккуратнее! – рявкнула Хольда, когда Флинн, пребывая в глубокой задумчивости, случайно наткнулся на нее.

– Прости, – пробормотал он, потирая лоб. – Немного отвлекся.

Флинн поднял глаза и увидел, что они с Хольдой стоят возле зеленой двери, на которой сияла нарисованная ветка терновника. Это была комната Тигмонда.

– Зачем мы пришли сюда? – спросил Флинн, недоумевая.

– Когда Тигмонд получит новое звездное тело, он первым делом придет сюда, – пояснила Хольда и дернула за ручку двери. Закрыто. – Эй, Прекрасный Рыцарь, открой нам!

– Тигмонда нет дома, – ответил бархатистый голос.

– Да знаю я! – крикнула девушка, уперев руки в бока. – Все равно открой!

Замок щелкнул, и дверь тихонько отворилась. Хольда оттолкнула ее в сторону с такой силой, что та стукнулась о невидимую стену.

– Хольда, дверь не виновата в твоем плохом настроении, – сказал Флинн, проходя в комнату вслед за ней.

В ответ Хольда повернулась и одарила его пронзительным взглядом, который явственно говорил, что если он не заткнется, то повторит судьбу несчастной двери.

– Ладно, молчу, – сдался Флинн.

Хольда, шумно выдохнув, подошла к камину, над которым был изображен Прекрасный Рыцарь. От его образа по-прежнему веяло полной безмятежностью, из-за чего у Флинна на сердце стало спокойнее. Раз Прекрасный Рыцарь не взволнован, значит, с Тигмондом все в порядке и он скоро вернется. Они ведь связаны. Хотя вдруг живые граффити не умеют испытывать всех эмоций, доступных людям, и Прекрасному Рыцарю просто нет дела до того, что его друг попал в беду?

– Есть новости насчет Тигмонда? – спросила Хольда, сдвинув брови.

– Пока что тишина, – недолго помолчав, ответил Прекрасный Рыцарь.

– Тогда будем ждать здесь, – сказала она и обвела комнату взглядом.

– Ты как хочешь, а я с ног падаю, – пожаловался Флинн и, дойдя до ближайшего кожаного дивана, повалился на бок.

– Как ты можешь спать в такой момент? – возмутилась Хольда.

– Ну это же не мой возлюбленный умер и потерялся в мире мертвых.

После сказанного во Флинна полетела толстенная книга и угодила в живот.

– Ай! Хольда, прекрати беситься!

– А ты прекрати быть неблагодарным! Тигмонд пожертвовал собой, чтобы мы с тобой выжили и смогли победить Безумного, ты понимаешь это?!

– Понимаю! Прекрасно понимаю! – потирая живот, воскликнул Флинн. – А еще я прекрасно понимаю, что мы ничего не можем сделать и лишать себя сна – не лучшее решение. Ты и без меня знаешь, что может пройти еще много времени перед тем, как Тигмонд вернется. – Сперва он хотел сказать «если вернется», но подумал, что после этого в его сторону полетит что-то потяжелее книги, а идти за новым телом ему вовсе не хотелось. – Я вот, например, целый год бродил по костяному коридору, пока не добрался до кабинета Властелина Смерти. А если с Тигмондом будет то же самое? И что прикажешь? Год глаз не смыкать и ждать, когда он вернется?

Хольда ничего не ответила и, резко отвернувшись, достала первую попавшуюся книгу из шкафа и принялась ее быстро листать, будто в ней где-то было написано точное время, когда вернется Тигмонд.

Перевернувшись на другой бок, Флинн уперся носом в спинку дивана и сомкнул веки. Ноздри щекотал запах старой кожи и пожелтевших от времени книг. По комнате разносились тихие звуки: мерное шипение кометы, парящей в камине, шелест страниц и напряженное дыхание Хольды. Во всей этой обстановке к Флинну совсем скоро пришел долгожданный сон, который с распростертыми объятиями принял его, но так и не подарил ни одного сновидения.

– Тигмонд… Тигмонд, ты где? – послышался растерянный голос.

С трудом продрав глаза (ему показалось, что, пока он спал, их залили клеем), Флинн поднялся и сонно завертел головой. Наткнувшись взглядом на яркий свет камина, он машинально отвернулся и увидел портрет над письменным столом. На нем была изображена мама Тигмонда – красивая шатенка в сапфирово-синем платье в тонкую белую полоску. Ее темные глаза в этот раз не излучали того волшебного света, который раньше наполнял всю комнату. Сейчас в их глубине таилась тревога. Губы женщины на портрете шевельнулись, и она произнесла:

– Кто вы? И где Тигмонд?

Флинн вместо ответа выдал нечто похожее на тот звук, который издает чайник, когда в нем закипает вода и крышка немного приподнимается из-за пара. Он осмотрелся в поисках Хольды и обнаружил ее на одном из диванов. Плечи опущены, на коленях лежит раскрытая книга, а веки с рыжеватыми ресницами сомкнуты. Видимо, не найдя в себе сил дальше бороться со смертельной усталостью, она все же уснула.

– Эй, Хольда, – Флинн подошел к девушке и легонько встряхнул ее за плечи, – проснись, у нас тут гость.

Хольду словно окатили ледяной водой: она резко вдохнула и широко распахнула глаза.

– Тигмонд наконец-то вернулся?! – с надеждой в голосе спросила она.

– Нет, – нахмурившись, ответил Флинн, чувствуя себя взрослым, который только что разбил мечты ребенка. Он повернулся в сторону портрета. – Смотри.

– Кто вы? – повторила вопрос нарисованная женщина.

– Мы друзья Тигмонда, – сказала Хольда, торопливо подойдя к письменному столу.

– А где он сам?

Хольда открыла рот, но так и не смогла ничего произнести: в нее будто попали дротиком с парализующим ядом.

– Он… он на задании! – соврал Флинн, тоже приблизившись к портрету. – Мы вот сидим, ждем, когда он вернется, чтобы обсудить важный план. – Он говорил натянуто и очень неубедительно, но всей душой надеялся, что мама Тигмонда не распознает эту неумелую ложь.

Сначала выражение ее лица не изменилось, словно женщину поразил тот же яд, что и Хольду, но потом ее красивые черты смягчились: темные глаза засверкали, а улыбка обнажила жемчужные зубы.

– Друзья? Ах, точно… Я о вас двоих наслышана, – сказала мама Тигмонда.

Ее голос казался таким мягким и обволакивающим, будто кто-то заботливо укрывал тебя теплым пледом в суровую, холодную ночь.

– Ты Флинн. – Женщина направила на него взгляд, от которого невольно захотелось растаять. – А ты Хольда, – с особенной нежностью добавила она. – Тигмонд каждый вечер рассказывал о вас.

– К-каждый вечер? – к Хольде наконец-то вернулся дар речи.

– Ну… почти каждый, – уточнила женщина. – Нам разрешено поговорить полчаса в одно и то же время, но иногда он так много работает, что все же не успевает. Очень жаль, что я опять его не застала. – Мрачная тень огорчения упала на ее лицо, но, быстро скользнув, исчезла, вновь уступив место улыбке. – Передайте ему, что сегодня я была тут, как и всегда, а то вдруг он подумает, что я забыла.

– Передадим! – горячо произнесла Хольда. – Мы обязательно передадим ему, что вы были здесь!

– Спасибо, Хольда, – засияла женщина. – И скажи Тигмонду, чтобы берег себя. Напомни ему о его обещании: что мы обязательно встретимся и я смогу обнять его.

– Да, конечно! Все скажу! – закивала Хольда, и ее темно-рыжие косички хлестко ударили по замшевой куртке.

– Что это было? – подал голос Флинн, когда краски на портрете застыли.

– Видимо, этот портрет связан с Небесными Чертогами, – ответила Хольда.

– Разве так можно? – спросил Флинн, находясь в полном замешательстве. – Нам ведь постоянно говорят, что связаться с близкими, которые улетели в Небесные Чертоги, никак нельзя.

– А еще нельзя отнимать у людей память, чтобы они, забыв тебя, преспокойненько отправились в Небесные Чертоги, – повернувшись, сказала Хольда и многозначительно глянула на Флинна: – Ты разве не понял? Этот портрет Тигмонд выменял на свою Монету Судьбы.

– Ты знала об этом?

– Конечно же нет! Я удивилась не меньше тебя, но мне хватает мозгов, чтобы сложить два и два.

– Теперь, оказывается, у меня мозгов нет, – проворчал Флинн.

– А когда это они у тебя были? Напомни мне, пожалуйста! – фыркнула Хольда.

Он точно знал, что этот ветерок ссоры вскоре неминуемо превратился бы в бурю раздора, но, к счастью, их прервал звонок.

«Тр-р-р-дзынь! Тр-р-р-дзынь!» – надрывался антикварный телефон, стоявший на низеньком столе между диванами.

– Не знал, что он рабочий, – изумился Флинн. – Думал, что он тут просто для красоты.

– Кто-нибудь, будьте добры, возьмите трубку, – попросил Прекрасный Рыцарь. – Это Мойра из приемной Властелина Смерти, она не может связаться с Графом Л, поэтому звонит сюда. Я сообщил ей, что вы здесь.

Хольда молниеносно схватила трубку и так сильно прижала ее к уху, будто захотела срастись с ней.

– Алло! Алло! – крикнула она в тишину на том конце провода. Ее грудь тяжело вздымалась. – Мойра, не молчи! Это Хольда! Что там с Тигмондом?!

Трубка затрещала, зашипела, и послышался голос Мойры. Хольда с каменным выражением лица слушала ее, но Флинн не смог разобрать ни слова.

– Ясно, – коротко ответила Хольда и положила трубку на место.

– Ну, что там? – с замиранием сердца спросил Флинн.

Она подняла на него разноцветные глаза и, ничего не сказав, направилась к выходу.

«Может, Тигмонд уже за порогом и она пошла встречать его?» – пронеслось в голове Флинна.

Он, не размышляя ни минуты, последовал за Хольдой, надеясь, что это от неожиданной и всепоглощающей радости у нее было такое непроницаемое лицо.

Они долго шли по древнему космосу в компании гнетущего молчания и в окружении умерших звезд, пока не наткнулись на лифт.

– Ты же сказала, что Тигмонд первым делом направится в свою комнату, когда получит новое тело, – напомнил ей Флинн, совершенно не понимая, зачем они сюда пришли. – Или весь процесс прошел настолько плохо, что Мойра вызвала нас в резиденцию Смерти, чтобы мы отволокли новехонькое тело Тигмонда к нему домой, потому что сам идти он не может?

Хольда зашла в лифт и, подождав, когда Флинн присоединится к ней, закрыла решетку.

– И куда едем? – спросил он.

– Куда бы не следовало, – вздохнула она и нажала на кнопку.

– Ты же говорила, чтобы я никогда, ни при каких обстоятельствах не нажимал на кнопку с номером 4, – покосившись на панель, медленно произнес он, – а сама вот нарушила собственное правило.

– У нас нет выхода. – Хольда покачала головой. – Мойра сказала, что Тигмонда нет в резиденции Смерти, а это означает только одно: он угодил в Лимб.

Гнетущее молчание вновь вернулось в их компанию, к которой через пару мгновений присоединился пронзительный скрип лифта. Теперь их было четверо.

2 Чернее черного

– Хольда, умоляю тебя, откажись от этой затеи, – пытался уговорить ее Флинн. – Это самоубийство.

– Без тебя знаю, – процедила Хольда. – Но сидеть сложа руки я тоже не могу.

– Из Лимба нет пути назад. Если Тигмонд попал туда, то мы бессильны. – Голос Флинна стал тихим-тихим. – Мне очень жаль.

– Слушай, – Хольда нервно дернула головой и впилась в него взглядом, полным гнева, – если тебе страшно – возвращайся назад, я тебя осуждать за это не буду, но не смей меня отговаривать или как-то мешать. – Она сделала судорожный вдох и, сузив глаза, стала всматриваться во тьму за решеткой лифта. – Я уже потеряла одного друга. Больше я никого не отдам этому проклятому Лимбу.

– Нет, я не уйду. В какое бы темное болото ты ни залезла, я постараюсь тебя оттуда вытащить, – решительно сказал Флинн.

– А если увязнешь вместе со мной?

– Тогда мы будем неудачниками, но теми неудачниками, которые боролись до самого конца.

Хольда посмотрела в пол и слабо улыбнулась, но вскоре ее лицо исказилось от испуга: лифт шатнуло и послышался противный скрежет металла. Едва устояв на ногах, Флинн выпрямился и одной рукой приобнял Хольду.

– Ты как? – спросил он.

– Да вроде нормально, – дрожащим голосом ответила она. – Ненавижу всю эту технику. Жила я во времена лошадей и телег – и не жаловалась.

– Кажется, мы больше не едем, – заметил Флинн, осматривая золотую кабину.

– Или едем, но очень-очень медленно, – сказала Хольда, убирая его руку со своего плеча.

– Может, мы уже на месте? – предположил он.

Вплотную подойдя к решетке лифта, Хольда вцепилась в нее пальцами и попыталась открыть, но ничего не вышло.

– Нет, точно не приехали. – Она покачала головой и встала на цыпочки, пытаясь что-то разглядеть в темноте древнего космоса.

– Интересно, а диспетчер тут есть?..

Флинн посмотрел на панель в поисках кнопки с изображением колокольчика, на которую следует нажать в случае поломки лифта, но, увы, такую не обнаружил.

– Ну и что будем делать? – спросил он у Хольды.

– Главное – не паникова-а-а-а-а!.. – Ее голос сорвался на дикий вопль, потому что в этот самый момент трос лифта оборвался, и кабина устремилась в свободное падение.

– Хольда!!! Хольда!!! Не держись за решетку: ты себе пальцы переломаешь, если мы ударимся обо что-то! – кричал Флинн, чувствуя, что его тело начинает приподниматься, словно он попал в зону невесомости.

– Если я не буду держаться, то сломается мой хребет!!! – голосила она, сильнее вцепившись в решетку.

Ноги Флинна оторвались от пола, и его притянуло к потолку с такой силой, будто его позвоночник был намагничен.

– Да что же это такое творится?! – максимально сжавшись, провопила Хольда и зажмурилась.

– Кто-нибудь, помогите!!! Мы не хотим опять умирать!!! – отчаянно воскликнул Флинн, хотя прекрасно понимал, что вряд ли кто-то их услышит. Разве что древние звезды, но они всегда оставались безучастны к проблемам людей.

Он уже мысленно готовился в прямом смысле разбиться в лепешку, как внезапно лифт стал замедляться. Ноги Флинна потяжелели, точно налились свинцом, и вскоре коснулись пола. Хольда же, почувствовав, что они больше не несутся в бездну на огромной скорости, немного выпрямилась и открыла глаза.

– Закончилось? – сдавленно спросила она.

– Наверное, да, – еле шевеля языком, ответил Флинн.

Разжав побелевшие пальцы, Хольда облегченно выдохнула, повернулась к решетке спиной и сползла на пол.

– Вот это был полет. Фух! – Флинн ладонью вытер пот со лба, мысленно приказывая коленям не дрожать.

– Слава творцу! Отделались испугом, – отдышавшись, сказала она и запрокинула голову.

– И куда это нас занесло? Вряд ли это древний космос, я не вижу ни галактик, ни созвездий, – задумчиво произнес Флинн.

Снаружи простиралась бесконечная тьма, и лишь два ряда факелов разрезали ее. Они тянулись от кабины лифта вдоль невидимой дороги. Шипя и трепеща, хотя ветра не было и в помине, белое пламя создавало причудливые танцующие тени.

– Не знаю. – Голос Хольды звенел, как струна, которую случайно задели рукой.

Решетка лифта без чьей-либо помощи отодвинулась, как будто сама тьма решила открыть ее, и Хольда вмиг вскочила на ноги.

– У-у-у-у-у, – донеслось откуда-то извне.

Сначала Флинн подумал, что это свист межзвездного сквозняка, но, когда он услышал следующее, его сердце ушло в пятки:

– Мо-о-о-е-е-е, – простонал кто-то снаружи.

– Что это за хрень там воет? – дрожащим голосом спросил Флинн и напряг зрение, но ничего, кроме факелов и тьмы, он так и не увидел.

– Не знаю! И знать не хочу! – воскликнула Хольда и яростно принялась нажимать на кнопку с номером 4.

Но лифт был полностью неподвижен: видимо, этот полет окончательно доконал его.

– Черт! Черт! Черт! – ругалась Хольда, кулаком ударяя по панели.

– Мо-о-о-о-о-е-е-е-е-е… – повторился все тот же надрывный стон.

Лампочка в лифте зажужжала, начала мигать и погасла. Теперь единственным источником света остались горящие снаружи факелы. Их белесые огоньки заметно вытянулись, а потом стали наклоняться то вперед, то назад. Это было похоже на приветствие. Вот только кого они приветствовали?

Ответ не заставил себя ждать. Десятки черных рук ворвались в кабину лифта и обхватили Хольду с ног до головы. Она и пикнуть не успела, как они вытащили ее и с невиданной скоростью уволокли куда-то во мрак.

– Хольда! – крикнул Флинн и выбежал наружу.

Почувствовав под ногами твердую поверхность, он уверенно рванул вперед. Белый огонь, наклонившись, облизывал его спину и волосы, но не опалял, а, наоборот, обдавал леденящим холодом.

«Поторопис-с-сь, Флинн, – прошептал Шешан в его голове. – Хольда долго не продерж-ж-жится».

«Что за монстр ее похитил?» – мысленно спросил он.

«Это Лимб», – ответил змей.

«Лимб?! Та тварь с кучей рук и есть Лимб?! – У Флинна от потрясения все мысли в голове перемешались. – Я-то думал, что это место – лабиринт, в котором души, отравленные злобой и ненавистью, доживают свой век!»

«Нет. Лимб живой. Он охотитс-с-ся за теми, кого кос-с-снулась тьма, чтобы потом сожрать их».

«Но ведь это не про Хольду! У нее светлая душа!»

«В душе Хольды живет с-с-скорбь, для Лимба этого достаточно. Сейчас он запятнает ее душ-ш-шу скверной, которая сочится из его стен, а после поглотит…»

Флинна от услышанного бросило в холодный пот. Он ускорился. Нужно успеть, пока эта омерзительная тварь не поужинала Хольдой!

Пламя факелов зашипело, расплевалось искрами, которые белесым роем проникали в нос и рот, наполняя их холодом и горечью. Перед глазами все поплыло, и Флинн чуть было не упал, споткнувшись на ровном месте. Казалось, что мир вокруг пытался остановить его, предупредить, чтобы он не смел идти дальше.

– Нет, и не пытайтесь! – воспротивился Флинн. – Я не брошу Хольду, не брошу!

Темное пространство прошила яркая вспышка. Она с оглушительным свистом пронеслась над головой Флинна. Это было что-то смутно знакомое. Он остановился и, оглянувшись, увидел, как в вышине парит стрела Хольды.

– Химера! – попытался докричаться до нее Флинн. – Химера, пожалуйста, отведи меня к Хольде!

Стрела зазвенела, повернулась в противоположную сторону и золотой молнией умчалась вдаль. Он ринулся за ней. Белый огонь неистово хлестал по лицу, и Флинну казалось, что он пробирается сквозь снежную бурю – настолько ледяными были пощечины. Колкий воздух проник в легкие, и стало труднее дышать, но он не останавливался. Ему казалось, что, если он остановится хотя бы на минуту, его тело окоченеет и он больше не сможет сдвинуться с места.

Флинн увидел, что вдалеке факелы начали расходиться в стороны, опоясывая стену из черного глянцевого камня. Белые отсветы блуждали по неровной поверхности. Стена будто щетинилась, как дикое животное, собравшееся напасть на своего обидчика.

Стрела внезапно поднялась выше, на мгновение замерла, а затем стремительно полетела вниз и ударилась обо что-то темное впереди. Во все стороны брызнули золотистые искры, Флинн остановился и машинально прикрыл лицо сгибом локтя.

«Что происходит?» – спросил он у Шешана.

«Химера пытаетс-с-ся пробить ловуш-ш-шку, в которую угодила Хольда», – ответил змей.

«Тогда помоги ей!» – воскликнул Флинн.

Он выпрямился и увидел впереди кокон, сплетенный из черных рук. Сияющая стрела разогналась и опять ударила по нему, и снова разлился водопад искр.

Флинн вытянул правую руку, сосредоточился, и золотистый змей, извиваясь, полетел к кокону. Его острые клыки вонзились в черные пальцы, но ничего не произошло. Шешан старался прокусить кокон в других местах, но тщетно. Попытки Химеры тоже не увенчались успехом. Тогда Флинн подбежал к кокону, схватился за одну из дьявольских рук и дернул ее на себя, но та точно окаменела – не сдвинуть.

– Хольда, ты меня слышишь?! Хольда, ответь! – надрывал он горло, но ответом была тишина.

Флинн в отчаянии принялся пинать кокон, но и это не помогло освободить Хольду, зато здорово разозлило Лимб: одна из рук схватила его за шею и приподняла над полом. Ледяные пальцы сжались сильнее, и перед глазами Флинна вспыхнули сияющие точки. Он подумал, что его позвоночник сейчас не выдержит и с хрустом сломается, как сухая ветка. Оставалось только одно: слабо бить по черной руке в надежде, что пальцы разожмутся, но вместо этого они лишь усилили хватку.

В тот момент, когда еще одна рука потянулась к Флинну, его сознание почти угасло. Длинные пальцы, похожие на паучьи ноги, вцепились в его куртку – и вдруг все закончилось. С леденящим душу воплем Лимб отпустил Флинна и Хольду. Все руки задрожали, искривились так, будто их сломали в нескольких местах, и вросли в неровную стену – туда, откуда они и вышли.

Флинн стоял на коленях и не мог отдышаться. Хольда выглядела просто ужасно: вены на ее лице вздулись, потемнели, а глаза стали абсолютно черными; нельзя было различить ни белков, ни радужки – сплошная тьма.

Химера и Шешан вернулись на свои места, и Флинн ощутил тепло, окутывающее сердце. Он без раздумий достал из кармана серебристую флягу и напоил Хольду «Слезами единорога». Это подействовало: внешность девушки из инфернальной стала обычной.

– Умоляю… давай… уйдем… отсюда… – начал Флинн, делая паузы через каждое слово. Он приложил флягу к губам, сделал хороший глоток и продолжил говорить: – Еще немного, и от тебя бы ничего не осталось. Зря я позволил тебе пойти на это сумасшествие. И так понятно, что Лимб ни за что не вернет Тигмонда. Эта прожорливая тварь никогда не выпустит то, что попало к ней в желудок.

– А если Тигмонда еще не съели? – откашлявшись, сказала Хольда. – Если он застрял снаружи, как и я? Он будет бороться до последнего, я знаю его!

Флинн глянул сначала в одну сторону, потом в другую. Факелы простирались в бесконечность, тусклым огнем освещая стены Лимба.

– Да мы целую вечность будем искать его тут… Пойми же, прошло много времени. Даже если он и застрял, скверна давно сделала свое грязное дело…

– Что я тебе говорила? – процедила Хольда сквозь зубы. – Не смей меня отговаривать или мешать! Я тебя не держу.

Она вскочила на ноги, повернула налево и неровной походкой пошла вдоль стены, попутно прихватив один из факелов. Тяжело вздохнув, Флинн тоже поднялся и последовал за ней.

Прошел час или около того, а стена не кончалась. Хольда несла перед собой факел и внимательно всматривалась в черную глянцевую поверхность. Иногда появлялись руки, но она отбивалась от них, прижигая белым огнем, – и те снова возвращались в стену.

Пару раз они видели, как прямо из камня сочилась липкая, мерзкая жидкость. Она тянулась, точно кисель, а спустившись на пол, начинала бурлить: на ее поверхности надувались пузыри и с противным звуком лопались. И каждый раз Флинн и Хольда, боясь заразиться, осторожно перепрыгивали эти лужицы со скверной. Лимб будто исходил слюной в ожидании новых жертв.

Флинну надоело идти в компании своих гнетущих мыслей, поэтому он решил поговорить с Шешаном:

«Спасибо, что помог нам с Хольдой. Если бы не ты и Химера, мы бы уже торчали в брюхе Лимба».

«Не мы с Химерой с-с-спасли вас-с-с».

«Но как же. – опешил Флинн. – Ведь больше было некому!»

«Подумай хорош-ш-шенько… Вс-с-спомни, что было перед тем, как Лимб отс-с-ступил».

Потребовалось немного времени, чтобы восстановить в памяти то, что тогда случилось: Флинну было сложно сосредоточиться на происходящем в тот момент, когда Лимб чуть не задушил его, но кое-что странное он все же вспомнил. Перед тем как все закончилось, рука схватила его за куртку – прямо здесь, возле сердца.

Он прикоснулся к гладкой черной коже и нащупал заколку-бабочку. Она по-прежнему лежала во внутреннем кармане. Флинн достал ее, и ярко-синие крылья блеснули в свете бледного пламени.

«Надо же… – пораженно выдохнул он. – Оказывается, ты спасла нас…»

«Да, это все ее зас-с-слуга», – подтвердил Шешан.

«Но почему? Неужели частичка души Кейти настолько сильна, что даже Лимб боится ее?»

«Дело в том, что сама Кейти сейчас находитс-с-ся в Небесных Чертогах, и, несмотря на то что ты отнял у нее часть душ-ш-ши, их связь прочна. Она невидимой нитью тянется до самых небес-с-с, поэтому частичка души Кейти наполнена особым, божественным с-с-светом».

«И Лимб боится этого света, верно?»

«Да, вс-с-се именно так… Поэтому береги ее…»

– Я вижу… вижу ее! – взволнованно прошептала Хольда.

– Кого «ее»? – не понял Флинн, отвлекшись от мысленного разговора с Шешаном.

Он спрятал заколку-бабочку обратно в карман куртки и посмотрел туда, куда указывала Хольда.

– Я ничего не вижу, – сощурившись, сказал Флинн.

«Ей, видимо, уже всякое мерещится от горя», – подумал он, с жалостью глянув на Хольду.

– Ну же! Разуй глаза!

Она схватила Флинна за подбородок и повернула его голову так резко, что чуть шею ему не свернула.

– Хольда, да не вижу я ни черта! – ругнулся он, убрав ее руку.

В ответ она лишь поджала губы и, больше не проронив ни слова, помчалась вперед. Закрыв глаза, Флинн досчитал до десяти, чтобы успокоиться, сделал глубокий вдох и рванул за Хольдой. Казалось, что она не бежит, а летит во тьме, как комета, которую притягивает к себе далекая звезда.

Вскоре Флинн и сам увидел то, что так взволновало Хольду: это было нечто похожее на сияющую веревку. Она висела на стене, и ее концы немного дергались, будто веревка была живой и хотела вырваться из каменного плена. Приблизившись, Флинн смог рассмотреть на веревке шипы, и тогда он понял: это была Сильвия – душа-напарник Тигмонда.

Добравшись до нее, они с Хольдой увидели и его самого. Флинн пришел в ужас от картины, которая предстала перед ними: Тигмонд врос в стену так, что остались видны только его грудь, голова и кисти рук. Под его кожей были заметны вздувшиеся вены, глаза точно провалились в пустоту, а с бледно-зеленых волос капала черная жижа. Казалось, что тьма пропитала тело Тигмонда и теперь сочилась наружу. Сильвия же, обвившись вокруг его шеи, не давала ему окончательно утонуть в стене Лимба.

«Плохо дело, – прошептал Шешан, – с-с-скверна глубоко проникла в его душ-ш-шу».

– Тигмонд, Тигмонд! Ты слышишь меня?! Ответь! – крикнула Хольда.

– Холли, это ты? – спросил он и поднял глаза. – Я ничего не вижу…

– Я! Это я! Тигмонд, держись! Мы тебя сейчас вытащим!

– Не трогайте меня, иначе заразитесь скверной, – предупредил Тигмонд, и из уголка его губ потекла черная жижа.

– Да плевать я хотела на это! – сказала Хольда и отбросила факел.

Достав серебристую флягу, она напоила Тигмонда «Слезами единорога». Он закашлялся, и весь напиток вылился из его рта.

– Поздно, это не подействует, – тихо проговорил он.

Хольда убрала темно-рыжие волосы, приспустила куртку и вынула из хребта, как из колчана, светящуюся стрелу. Она принялась стучать ее острием по стене, наверное стараясь отколоть от нее куски камня, чтобы освободить Тигмонда. Ничего не получалось. Минут через десять Хольда уже с яростными воплями пыталась вонзить стрелу в глянцевую поверхность, но даже не поцарапала ее, зато собственные руки в том месте, где они касались черного камня, изрезала до крови. Тигмонд тем временем еще больше утонул в стене. Сильвия зашипела, как испуганная кошка, и лишь плотнее обвилась вокруг своего хозяина.

– Чего стоишь?! Помогай! – скомандовала Хольда, обращаясь к Флинну.

Не смея перечить ей, он подошел ближе и уже хотел позвать Шешана на помощь, как внезапно вспомнил о заколке-бабочке. Достав ее из кармана, он, не мешкая, прицепил ее к воротнику джинсовой куртки Тигмонда.

– Что ты делаешь? – сдвинув брови, спросила Хольда.

– Заколка помогла нам, когда Лимб схватил нас. Вдруг опять сработает? – с надеждой произнес Флинн.

Хольда сделала шаг назад и стала молча наблюдать. Долго ничего не происходило, и капля надежды, родившаяся в груди Флинна, растворилась в море разочарования. Но вскоре послышался звон: стеклянные крылья бабочки шелохнулись. Потом еще раз и еще. И вот она уже неистово бьется, заполняя все вокруг синими отблесками.

Тело Тигмонда немного подалось вперед, Хольда ахнула, но оно почти сразу же обратно ушло в темную стену, на этот раз глубже – так, что остались лишь голова и шея. Сильвия больше не могла сопротивляться напору Лимба и лентой заструилась вниз. Бабочка яростнее забила крыльями. Казалось, что она пытается взлететь, однако ноша была слишком тяжела для нее. Не выдержав, она со звоном упала на невидимый пол.

– Нет, нет! – взвыла Хольда. Она метнулась к заколке, подняла ее и трясущимися руками снова прицепила к воротнику куртки Тигмонда. – Помоги ему, умоляю, помоги!

Но бабочка, больше не шелохнувшись, вновь упала, когда Тигмонда засосало в стену настолько, что остался лишь овал лица.

Хольда с рыданиями прикоснулась ладонями к его щекам и начала шептать:

– Прости меня, прости…

– Тише, тише, все хорошо, – успокаивал ее Тигмонд.

– Как ты можешь так говорить? – сквозь всхлипы спросила Хольда.

Слезы, поблескивая в тусклом свете факелов, струились по ее щекам, как реки. Маленькие реки безмерной печали.

– Ты рядом, а значит, все хорошо, – ответил Тигмонд, и слабая улыбка коснулась его бледных губ. – Я так рад, что под конец смог услышать твой голос. Вот только жаль, что я не вижу твоего лица. Ты красива даже тогда, когда плачешь…

– Молчи… молчи… – приказала Хольда.

Она придвинулась еще ближе, и их лбы соприкоснулись. Прошло несколько мгновений, и затем, отстранившись, Хольда посмотрела на Тигмонда долгим, внимательным взглядом, словно пыталась навсегда запомнить его лицо. Слезы перестали течь по ее веснушчатым щекам, и она наклонилась вперед, накрыв его губы своими.

Поцелуй был долгим – прощальным. Когда же Хольда наконец-то прервала его, Тигмонд слабо улыбнулся и прошептал:

– Как жаль, что я забуду этот момент, как только окажусь в Лимбе… У меня ведь отнимут самые прекрасные воспоминания… – Он сделал судорожный вдох и сказал: – Прощай, моя Холли.