Kitabı oxu: «Шёпот воспоминаний», səhifə 4

Глава 5

Парень из воспоминания – тот самый, что смотрел на меня с улицы. Та же одежда, та же кепка. Но кто он?! Эти жёлтые глаза… И удивляется этому обладатель натуральных серебристых волос и стальных глаз, умеющий слышать воспоминания. Ну-ну.

Но его появление волновало меня не меньше, чем исчезновение Майи.

Он знает Фролова и совершенно не удивился его чёрным глазам. Всё это вызвало у него лишь насмешку. Они знакомы? А что, если и я знаю, кто этот парень? Или когда-то я мог это знать.

«Найти себя порой легче, чем ты можешь представить» – о чём он говорил?

В ушах стучали его слова, повторяясь снова и снова. И только громкий голос Майи вернул меня обратно.

– Ты что-то сказала?

– Я много чего успела сказать, пока ты меня совершенно не слушал! – по-доброму возмутилась она. – В музее есть камеры, твоё лицо везде засветилось! Как ты будешь оправдываться за кражу?

Я засмеялся:

– Расскажу им правду.

– Ну тогда точно в психушку поедешь. А я так и останусь в этом доме.

Так, стоп.

– В каком доме?

Майя ойкнула и замолчала. До меня доносилось лишь её нервное сопение.

– В том, где я сейчас.

– Давай-ка подробнее, – мои брови нахмурились, а голосом завладели требовательные ноты.

Судя по тому, что женщина в вагоне метро косилась на меня с лицом, полным презрения, словно я стоял перед ней без трусов и с бутылкой в руке, последнюю фразу я произнёс вслух.

– Я не знаю, почему так сказала, – запинаясь ответила Майя, вызвав у меня полный негодования вздох.

Женщина отодвинулась подальше. А я сильнее сжал шкатулку в руках, будто это поможет разговорить Майю или заставит что-то вспомнить.

– Ты живёшь в квартире или в доме? – сменила она тему.

– В квартире, я же говорил.

– Один? – любопытничала Майя.

– Да, – ответил я. – Всегда один. В моём доме тишина, только она и есть мой друг.

– Теперь и я.

– Да, теперь ты со мной. И я этому рад.

Большим пальцем я скользил по гладкой спинке шкатулки, успокаивая сам себя.

Я не надел перчатки. Впервые. Даже не подумал про них, забыл. Сейчас я не боюсь воспоминаний, не злюсь, слыша их зов. Ведь в моих руках самое главное, остальные не имеют смысла.

И, продолжая скользить по деревянной вещице, я улыбался как дурак, рассматривая себя в отражения стекла.

Я повернул ключ в замке и вошёл в свою квартиру. Майя молчала, прислушиваясь ко мне и звукам вокруг.

Но здесь нас встретила тишина и моё волнение, что заставляло путаться руки и бесконечно тереть шею. Впервые я был здесь не один. Эта квартира не слышала никаких звуков, кроме телевизора или колонки. Даже мой голос звучал редко в этих стенах.

Друзьями я не обзавёлся, трепаться по телефону не с кем. Доставка проходит без слов: открыл дверь, кивнул, забрал пакет, ещё раз кивнул, закрыл дверь. Вот и всё социальное взаимодействие.

Нет, первое время я болтал в квартире. Была тут парочка воспоминаний, что осели в часах и конфетнице.

Часы я отнёс на помойку, после того как частичка прошлого их покинула. А конфетница улетела в стену, так и не обретя свободу. Воспоминания, что были в ней, как раз оказались злобными и хитрыми. Тот, кто оставил этот след, был не лучше Фролова.

В моей квартире не было лишнего, никаких пылесборников. Воспоминания встречались где угодно, поэтому особой любви ко всяким безделушкам я не испытывал. На стенах не было картин или фотографий в рамках. А на комоде одиноко лежал пульт от телевизора и стояла умная колонка. Она порой говорила больше, чем от неё ожидаешь.

Первая зима выдалась холодной, и даже покупка нового одеяла оказалась для меня сложностью. Да, даже там могло оказаться чьё-то воспоминание. И тогда пришлось бы слушать каждую ночь его шёпот, а ладоням потеть в перчатках.

Теперь на комоде, рядом с колонкой, стояла шкатулка. Блестящая, гладкая, изящная и притягивающая взгляд. Нечто красивое и совсем не подходящее этому жилищу. С воспоминанием внутри. И стоило ей попасть в эту одиночную камеру, как всё изменилось.

Лампочки засветились ярче, а телевизор заговорил бодрее.

Она освещала всё вокруг себя. Даже меня. И чувство одиночества испарилось. Я больше не один. Сама того не осознавая, она вдохнула в меня жизнь. Заставила чего-то захотеть.

С кухни я видел шкатулку и слышал голос Майи, которая с интересом расспрашивала обо всём. Что у меня в руке, от чего этот звук, а этот…

Быстро подогрев вчерашнюю еду, я сел за кухонный стол, и взгляд зацепился за второй пустующий стул. Два стула, две вилки, две кружки. Не запасные, на случай если сломаю или потеряю. Они для неё.

– Что ты ешь?

– М-м-м, вчера это была котлета и пюре, – ответил я, ковыряясь вилкой в пластиковом лотке. – А сегодня я уже не уверен, что это.

– Я люблю готовить. Какое твоё любимое блюдо?

Пюре превратилось в какую-то склизкую жижу, разбавленную водой. И на вкус оказалось не особо приятным, но вой в желудке необходимо унять, поэтому жуткое месиво пришлось проглотить.

– Я люблю простую еду. Кусок мяса, картошка. Бывает, сам готовлю, но очень редко, – с набитым ртом говорил я, стараясь скорее закончить с отвратительным ужином. – Скоблянку хорошо делаю. Ну я так думаю. Пробовала?

Майя замолчала.

– Если ты там головой мотаешь или киваешь, я тебя не вижу.

– Прости, я задумалась, – засмеялась она. – Нет, такого не пробовала. Но, надеюсь, скоро смогу отведать неведомую скоблянку от шефа Драгана.

Пф-ф-ф, что за насмешка в голосе, милая Майя? Я уверен, ты попросишь добавки!

– Как ты проводишь время? Чем занимаешься?

Майя не умолкала. Она задавала вопросы и, не дослушав ответ, рассказывала истории из своего детства, порой вспоминала что-то услышанное в музее. И квартира наполнилась её смехом, а радость и веселье порхали в воздухе, растягивая мой рот от уха до уха.

– Включи музыку, мне интересно, что ты слушаешь.

– Алиса, включи мой плейлист, – обратился я к колонке, и по комнате разлилась музыка.

Задумывая чёрные дела

На небе ухмыляется луна

А звёзды будто мириады стрел

Ловя на мушку силуэты снов

Смеётся и злорадствует любовь

И мы с тобой попали на прицел… ¹

Та, которую я полюбил за эти два года здесь. Два года моей осознанной жизни.

– Кто это?

– Так и знал, что спросишь. Агата Кристи.

– Что поделать, я слушала другие песни, – словно пожав плечами, ответила Майя. – Спой ты.

Я никогда не пел, ни кому-либо, ни себе.

Но мне так хотелось, чтобы она услышала эти слова от меня.

…Не хочу другой судьбы

Где есть не я, где есть не ты

Благодарю сейчас и здесь

За всё, что нет и всё, что есть… ²

– Никогда не слушала такую музыку, – проговорила Майя сквозь образовавшуюся тишину. – Но мне нравится. Твой голос.

И мне. Твой. Я не один.

В темноте спальни я долго смотрел на шкатулку, подсвеченную ночным небом. И размышлял. О её исчезновении. О Фролове и о самом себе.

Я часто взывал к памяти, копался где-то в недрах разума. Даже пробовал различные методики гипноза и регресс, но ничего не появлялось. Ни зацепки. Кто я такой, где жил и кем был? Всё скрыто, спрятано за плотным туманом.

Порой в голову приходила мысль, что раз я не помню, кем был, то это к лучшему. Я хватался за неё, боясь признать, что знакомство с самим собой может разбить меня. Скрытое пусть останется скрытым?

Важнее будущее, а с прошлым я разберусь позже.

Сквозь цветные витражи зал наполнялся красками. Глаза щурились от яркого света, что шёл с помоста. Вычурное кресло из чистого золота стояло в его центре, освещая этот зал.

Я шёл к нему, тяжело переступая ногами. И каждый мой шаг разносился звонким эхом.

Кресло, больше похожее на трон, сверкало передо мной, а воздух вибрировал и гудел. Оно звало меня. И когда я сел в него, мои запястья оплела тьма, пригвождая к холодному металлу. Она кружила вокруг ладоней, прикасаясь к пальцам, цеплялась за ногти и норовила пролезть под них. Холодная, дикая, она вызывала лютый страх. Я слышал её шёпот, но он был не такой, как у воспоминаний. Он пролезал под кожу, бежал по спине, оставляя ледяную дорожку, и поднимался к шее. И эта тёмная удавка затягивалась, лишая меня воздуха.

Мои руки лихорадочно хватались за неосязаемую тьму, а рот хрипел, стараясь сделать вдох.

– Только со мной ты был счастлив.

Мой взгляд оторвался от созерцания рук, и голова подскочила вверх. В солнечном зале не нашлось ни единого тёмного уголка, негде спрятаться. Голос, что шептал эти слова, не имел тела, он был так же неосязаем, как и тьма.

– Тебе не помогли тогда, не помогут и сейчас. Ты снова один.

– Что ты такое? – хрипел я.

– Я – это ты.

И удавка ослабла, освободила мою шею, позволила лёгким раскрыться. Я упал на колени, ощущая лбом холод пола. И, подняв глаза, увидел себя.

Длинные волосы и взгляд, потерянный и одинокий, прячущийся за безумной чернотой.

Такой же, как у Фролова.

Нет, нет, это неправда. Я сплю.

Мои внутренности сжимались. Казалось, что организм застыл, остановил всю работу.

А в ушах стучало: Я – это ты. Я – это ты.

– Драган, – звучал приглушённо голос Майи. – Драган! Что с тобой?!

Меня бил озноб, пробегая мелкими иголочками по телу. Рот открывался в попытке ответить, произнести хоть что-то, но слова не вырывались из моего рта. Только хрипы и следом удушающий кашель. Майя продолжала звать меня, переходя на крик. Боль в ушах, в горле и в каждой мышце отправила меня в какую-то пустоту. В звонкое ничто.

– Ответь мне, пожалуйста! – молил её голос и тянул к себе.

Какая-то ниточка вела на поверхность, направляя ко мне свежий воздух, что врывался в лёгкие.

Я сполз с постели, и ладони наткнулись на холодный пол. Такой же холодный, как там, во сне.

– Драган!

– Я здесь, – простонал я, всё ещё не в силах толком подать голос. – Всё нормально.

– Не нормально! Я думала, тебе плохо.

– Это просто сон.

– И что в нём было?

Сказать ей про чёрные глаза? Про себя с таким же безумным видом, как у её личного демона?

Нет. Я не могу так поступить с ней. Она спрячется ещё дальше. Так что никто не найдёт.

Я – это ты. Нет! Сейчас я другой, и это не изменится.

Я осушил несколько стаканов воды, приходя в себя. И осознание, что она рядом, успокаивало, не позволяло провалиться в ту черноту, куда звала тьма.

– Мне часто снятся сны, – начала Майя. – Вернее, снились. Порой, кошмары. Но я научилась с ними справляться.

Я поставил шкатулку на подушку, что пустовала на второй половине кровати. Так спокойнее, – её голос слышится громче, и ощущение от присутствия Майи становилось ярче. Оставаться одному в пустой комнате казалось невообразимо тяжело. Где-то в глубине души я радовался, что совершил эту кражу.

А ведь я украл не простую безделушку, а очень дорогую. Но думать о последствиях я не хотел тогда, а сейчас тем более.

– Я натренировала сознание, блуждая по снам, – говорила Майя, а над головой шелестел ветер, словно разгоняемый её рукой. – Научилась выходить оттуда. Тебе нужно найти свой якорь, что вытащит тебя.

– И что это может быть?

– Я ищу часы или смотрю на руки. То на циферблате не находила стрелок, то они просто стояли. А руки не получалось разглядеть, они виделись мутными. И как только я понимала, что сплю, меня выбрасывало оттуда.

– Какие кошмары тебе снились?

– Чаще лес, тёмный и густой. Непроходимые заросли. И в них кто-то есть, следит за мной, идёт по пятам.

– Ты не видела, кто это?

– Нет, но чувствовала, что это не человек. Был ещё один, я его хорошо запомнила. Вернее, не сам сон, а ощущение, что он оставил. Я видела двух мужчин, они выглядели как люди, но были какие-то… иные, что ли. И девушку. Я помню их прикосновение и жуткую боль, раздирающую изнутри, а потом ничего. Их не стало. А вот она оставалась. Не помню, как она выглядела. Только её яркие синие глаза, они переливались, словно в них бушевали волны. Она что-то сказала мне, но я ничего не запомнила. И мне было не по себе долгое время, казалось, что я что-то потеряла. Странный сон. Даже не пойму, почему он сохранился в памяти.

Интересно, что бы ты рассмотрела в моих глазах? Сейчас в них плещется гнусный страх, что заставляет сталь зрачков позорно трястись, вспоминая тьму, проникающую в меня.

Я провалился в сон, не убирая руки со шкатулки, помня о часах и ладонях.

Раздражающая мелодия звонка продолжалась снова и снова. Кто-то очень настойчиво старался дозвониться до меня, несмотря на раннее утро. Я еле-еле продрал глаза и сфокусировался на колонке, рассматривая электронные часы. Да, только настоящий психопат желает общения в половину шестого! Охренительное утро!

Я нажал зелёную кнопку и буркнул то самое «Алло», которого так жаждал неизвестный абонент.

– Дра́ган! Или ты Драга́н? – звонко и бодро звучал голос. – Я даже не спросила. Ты меня слышишь?

– Угу.

Сложно не расслышать, когда вы так голосите в трубку, дражайшая Любовь Михайловна.

Осознав, кто мне звонит, я молниеносно проснулся, сбросив с себя пелену Морфея.

– Знаешь, я тут что подумала! – трещала она, не забывая про свои театральные паузы. – А что, если тебе связаться с нашим соседом, бывшим владельцем дома, где живёт Фролов?

– Это отличная идея, если у вас есть контакты, буду очень признателен.

– Есть телефон, но он давно не отвечает, выключен, – говорила бабуся. – Но я тут с Надеждой виделась, про тебя говорила. И мы подумали, что должны помочь.

Надо же! Прямо-таки озарение снизошло!

– Так вот, у Нади был номер его дочери, как-то она жила в доме, пока отец был в командировке. И Надя подрабатывала у неё в городе ещё. Она часто берётся за такое, всё же деньги-то нужны. И вот она у них…

– Понял, понял. Давайте номер дочери, – перебил я этот монолог. Способы заработка Надежды меня совсем не интересовали. – Обязательно с ней свяжусь, надеюсь, узнаю что-то.

– Мы тоже надеемся, – радостно воскликнула она. – И вот ещё что.

И снова пауза! Да я так невротиком с ней стану.

– Ну?

– Не нукай мне, – пробубнила Любовь Михайловна. – Надежда согласилась поговорить с тобой.

А вот это потрясающая новость! Я повернул голову на подушку, где всё так же стояла молчаливая шкатулка. Улыбка растянула мои губы. И казалось, что Майя стала чуточку ближе ко мне.

– Когда? Я подъеду.

– Она сама приедет, скажи куда. Надя боится, что демон тебя у нас в посёлке увидит. А потеряет она работу у него, как жить-то! Знаешь, сколько он ей платит?! Он хоть и урезал, но зарплата не плохая, а ведь…

– Я понял! Спасибо большое! Давайте номер дочери вашего кардиолога, а мой передайте Надежде.

– Кардиохирург! – возмущённо поправила меня бабуся.

Да какая, к чёрту, разница! Хоть кто!

Записав заветные цифры, я закончил разговор с соседкой Фролова и вернул голову на подушку.

Сонливость испарилась, мне хотелось прямо сейчас набрать номер, но я не настолько отчаянный, как Любовь Михайловна. Ей ещё повезло, что я заинтересован в её информации. А ведь мог бы и послать.

– Майя?

Она не ответила. Я позвал ещё раз, но не услышал её голоса.

Даже не буду пытаться заснуть, это бесполезно, учитывая, что все мысли вертелись вокруг неведомого кардиохирурга. Я так цеплялся за них, боялся, что место займут другие. О чёрных глазах и зале с золотым троном.

Я пробил номер через приложение, которое показывает, как абонент записан в телефоне у других, и узнал фамилию и имя владельца номера. Демидова Елизавета. Что ж, посмотрим, что есть в интернете про твоего отца.

Демидов Анатолий Владимирович и правда был замечательным врачом. О нём нашлось много информации, вся она была связана с его успехами в работе и полученными званиями. Последнее место работы указано как Первая городская больница, где самое сильное отделение кардиологии.

Туда тоже ещё рано звонить. Значит, попробую отыскать его дочь в соцсетях.

Найдя биографию Анатолия Владимировича, я узнал год рождения дочери. И нашёл её страничку. То, что это она, не было никакого сомнения, одно лицо с родителем. Но вот последний пост на стене вызвал напряжение:

«Прощание с Демидовым Анатолием Владимировичем пройдёт во вторник…»

Простились с ним два дня назад. Что ж, но теперь хотя бы ясно, где он. Но как там оказался, надеюсь, расскажет Елизавета.

Пока время медленно приближалось к приличным десяти утра, я отбил все подушечки пальцев, барабаня ими по столу. Майя так и не отвечала, и я надеялся, что она просто спит, где бы она ни была. Но колючий страх всё же зашевелился во мне, нашёптывая гадкие причины этой тишины.

– Алло? – наконец я услышал голос в трубке.

– Елизавета, доброе утро! Очень извиняюсь, что тревожу, но я очень хотел бы пообщаться с вами!

Заранее я продумал весь разговор с ней, но от волнения начал как рекламный бот. Осталось только впаривать ей замену счётчиков или регулировку окон.

– Я бы хотел узнать у вас про продажу дома вашего отца, – выпалил я до того, как она нажала отбой.

– Не было никакой продажи! О чём вы?

– Пропала моя подруга, Майя. Она была женой Дмитрия Фролова, и он сейчас живёт в доме вашего отца. Соседка сказала, что он купил его, – объяснял я.

– Отец не продавал дом! Что за чушь?!

Вот это поворот! Всё интереснее и интереснее!

– Можем встретиться с вами? Для меня это очень важно.

– Что-то я уже ничего не понимаю! – возмущалась Елизавета. – Да, пожалуй, мы встретимся. Записывайте адрес.

Глава 6

– Я чувствую тебя и твои эмоции, – послышался долгожданный голос, когда я уже стоял в дверях квартиры. – Ты чем-то взбудоражен.

– Майя! Почему ты не отвечала? Я думал, ты спишь. Я разбудил тебя?

Что со мной… как мальчик тараторю и краснею, а ведь я всего лишь слышу её голос!

– Нет, меня разбудил не ты, а боль в лодыжке.

Опа! Нет, всё же я встретил удивительное воспоминание! Во всех смыслах…

– Что с ней?

– Я ощущаю тяжесть в ноге. Мне больно двигать ею.

– Ты не видишь себя, но можешь управлять телом?

– Пока я говорю с тобой, нет. Но где-то в другом месте, где я не помню себя, похоже, могу. Я говорю ерунду, да?

– Нет, Майя, всё, что ты говоришь важно. И я слушаю каждое твоё слово. Что, если ты находишься в больнице, раз ты чувствовала запах лекарств? У тебя, возможно, травма ноги.

– Звучит логично.

Проснись, найди свой якорь!

– Ты уходишь?

– Да, я ненадолго уеду, – говорил я, не сводя глаз со шкатулки. – Когда вернусь, всё расскажу. Майя, ты знакома с Елизаветой и Анатолием Демидовыми?

– Почему ты спрашиваешь? Да, знакома. Анатолий Владимирович лечил моего отца, он врач. А Лизу видела пару раз, они приезжали к нам в гости.

– А ты знаешь, где живёт этот врач?

– Нет, откуда, – сомневаясь ответила Майя. – Что за вопросы?

– Потом объясню.

Я уже закрывал дверь на ключ, когда услышал раздражённый крик из квартиры:

– Так нельзя делать! Заинтересовывать и уходить!

Уверен, она бы и ножкой топнула, если могла.

Но я рисковал опоздать на встречу, время близилось к обеду, а пробки в этом городе не исчезали никогда. Наверное, даже ночью найдётся улица, где будут толкаться машины.

За два года я так и не смог привыкнуть к нему и не мог сказать, что это мой город. Он пугал меня своим ритмом. Заставлял подстраиваться под него и начинать этот бег. Но уехать я не мог, что-то удерживало, заставляло оставаться на месте. Может, я давал себе время, чтобы слиться с этим местом, стать таким, как все.

Такси уже ждало меня у подъезда. Ещё немного, и я встречусь с Елизаветой, которая поможет собрать кусочки пазла либо подбросит новых деталек.

Встречу она назначила в офисе своего рекламного агентства. Елизавета не до конца понимала смысла в общении со мной, но любопытство и желание навести порядок в делах заставили согласиться.

Улыбчивая девушка встретила меня, выглядывая из-за стойки ресепшн, и, проводив в одну из небольших переговорок, вернулась на своё рабочее место.

Елизавета выглядела чуть старше Майи. Её серьёзный взгляд вжал меня в неудобный стул, заставил подумать о бесполезности моих действий, да и вообще, о каждой ошибке, которую я совершил за осознанную жизнь. Эта женщина оказывала на меня сильное влияние, с ней не выйдет так же легко, как, допустим, с Марией. Я на её территории, и нужно как можно быстрее понять правила игры.

– Здравствуйте, – проговорила она, недовольно поджав губы. – У меня не так много времени. Я согласилась на эту встречу только потому, что вы по телефону говорили какую-то чушь про моего отца. И если по факту вам нечего сказать или цель визита иная, лучше сразу уходите.

Оттарабанила каждое слово, почти не меняя линию рта. Волосы, собранные в тугой хвост, натягивали кожу лица, делая его каким-то искусственным. Елизавета старалась выглядеть высокомерно, наблюдала за мной с высоко поднятой головой и абсолютно ровной спиной. Я правильно подметил, что она лишь старалась. На самом деле мой звонок её взволновал и напугал.

– Как вы сказали, зовут вашу подругу?

– Думаю, вы знакомы. Майя Мерцалова.

– Да, она дочь папиного пациента. Он провёл очень сложную и тяжёлую для обеих сторон операцию на сердце. Григорий Мерцалов подарил отцу тот дом, про который вы спрашивали. Но вот о продаже мне ничего не известно. Жду ответа нотариуса.

– А имя Дмитрия Фролова вам о чём-нибудь говорит?

– Я слышала, что Майя вышла за него замуж. И больше ничего. Видела его как-то у них в доме. Неприятный тип, как мне показалось, поэтому я не общалась с ним особо. Вы сказали, он живёт в доме отца?

– Да, он жил там с Майей до её исчезновения.

– Почему вы занимаетесь поисками, а не полиция или этот Фролов?

– Я действую сам от себя. Как друг Майи и просто неравнодушный человек.

– Не знаю, каким образом я могу вам помочь, – покачала головой Елизавета и подняла со стола вибрирующий телефон.

Пару раз угукнув, она вернула его на стол, перевернув экраном вниз.

– Нотариус сообщил, что с документами на дом всё в порядке. Отец не совершал никаких сделок. И Фролова там скоро не будет, уж поверьте! Мне арендаторы не нужны, тем более в любимом доме папы.

– Елизавета, расскажите про вашего отца. Я соболезную вам, потерять близкого – это тяжёлая утрата. Он жил отдельно, но в какой-то момент переехал к вам?

– Из уважения к отцу и к его пациенту я продолжу этот разговор, – ответила она, ещё больше поджав губы. – Да, мы много лет жили отдельно. Но вдруг папа сказал, что ему удобнее жить в городе, ближе к работе. Потом он заболел, обследовался и у себя в больнице, и в других, но нигде не могли найти причину. Он начал угасать, то одно, то другое. Позже перестал работать, появился страх перед операцией. Неслыханно для человека с таким опытом работы! Мы не могли понять, что с ним. Он словно забыл, что он врач. Последние несколько месяцев провёл дома, не выходил на работу. Отказывался от анализов и хоть какого-то лечения.

– Вы ездили в его дом после того, как он переехал к вам?

– Честно говоря, нет, – задумалась Елизавета. – У него была помощница, Надежда, он обмолвился, что она осталась в доме. Она много лет работала у отца, я её хорошо знаю. И необходимости проверять её у меня не было.

– Вы сказали, что видели Фролова у Мерцаловых.

– После восстановления Григория, он пригласил нас с папой к ним в гости. Там был он и его жена с Майей. А позже к нам присоединился Фролов. Как мне показалось, он не очень обрадовался тому, что у Мерцаловых были гости.

– Как он общался с Григорием?

– На мой взгляд, странновато. Каким-то высокомерным тоном, словно тот ему обязан. Может, мне показалось, но обычно я хорошо чувствую людей. Майя была явно влюблена в Дмитрия, ну и с ней он был очень мил и обходителен.

– Вы знали, что случилось со старшими Мерцаловыми?

– Да, знала, – кивнула она. – Я даже рассказала отцу, но он как-то ровно отреагировал на эти вести. Хотя Григорий стал для него другом. Да, наверное, можно так сказать. И меня удивила безучастная реакция папы.

– Можете что-то сказать про Майю?

Елизавета задумалась, отведя взгляд к окну.

– Мы не были близки, но она казалась приятной. Спокойная добрая девушка. Домашняя такая, – говорила она. – Папа как-то говорил, что Григорий хорошо воспитал дочь и восторгался в целом этой семьёй. У нас с ней было мало общих тем для разговоров, но во время ужинов у Мерцаловых мы немного, но общались.

Елизавета снова потянулась к телефону и стала быстро набирать текстовое сообщение, устремив на экран всё своё внимание.

– Прошу прощения, но мне нужно вернуться к работе. Добавить мне больше нечего, – Елизавета поправила идеальную причёску и хмуро посмотрела на меня, намекая, что пора бы мне удалиться. – Вам спасибо за сообщение про дом, займусь этим вопросом в ближайшее время.

Да, информации не много. И вся она ни о чём. То, что Фролов неприятный тип, я знал и без этой встречи. Но вот то, что Анатолий неожиданным образом заболел чем-то непонятным и потерял всякий интерес к жизни, удивило.

Надеюсь, что встреча с Надеждой принесёт плоды. И её звонок не заставил долго ждать.

Чуть ли не шёпотом она назначила мне встречу через три часа. У меня дома, потому что боится быть замеченной демоном.

Осталось придумать, что сказать Майе. Или лучше убрать шкатулку подальше, чтобы она не слышала разговора с Надеждой.

Обратно я решил добираться на общественном транспорте, чтобы было больше времени на раздумья.

Пересев с метро на автобус, я рассматривал городские улицы и думал о своём. Присутствие парня в кепке я заметил не сразу.

Повернув голову, я увидел его наглую улыбку и опущенный козырёк кепки, закрывающий глаза.

– Привет, Драган! – весело произнёс он, даже верно сделал ударение в имени. – Давно мы не виделись. Два года, да? Около того. Тебе идёт новая стрижка.

– Ты кто такой? – с недоумением спросил я, продолжая таращиться на него.

И ощущение ошейника на мне вернулось вновь, лишило воздуха и вызвало напряжение в каждой мышце, напомнив последний сон.

– Скажу – не поверишь! – ухмыльнулся незнакомец. – Давай с этим повременим.

Я тяжело сглотнул и попытался рассмотреть его глаза. Неужели они такие же, как в воспоминаниях Майи.

Парень ещё сильнее изогнул губы в ухмылке и поднял голову, демонстрируя нереальные жёлтые глаза. Таких глаз не может быть. Он выглядел как киношный супергерой, а не как обычный пассажир автобуса, что едет по спальному району нашего города.

– Дело есть к тебе, поэтому рот захлопни и слушай.

Я ещё больше вывернулся и сел почти вплотную к этому наглому типу.

Раздражённо вздохнув, он махнул кистью руки, и я, как по команде, сел ровно, уставившись в спинку кресла впереди меня. Как я ни старался, рот не повиновался, а тело перестало слушаться. Я не мог ни двигаться, ни говорить. Мне оставалось только слушать, как он и приказал.

– Твой Фролов – мужик не простой, ну, думаю, ты уже начал догадываться. И Майю ищешь не ты один. Только цели у вас разные. Взять и сказать, где она, я не могу, но, честно говоря, сам не знаю. И это меня немного напрягает. Вмешиваться не в моих правилах, но совет дать могу.

Каждым волоском на теле я ощущал взгляд его жёлтых глаз. И от этого они вставали дыбом и звенели, причиняя жжение и зуд.

– Ты должен вспомнить, кто ты. Тогда поймёшь, что именно из себя представляет Фролов. Вспомни свою историю, тогда увидишь то, что скрыто.

Да как всё просто-то у этого козла! А я чем занимаюсь последние два года!?

– Я не козёл, – усмехнувшись сказал он. – Хотя могу стать кем угодно. Мой облик зависит от места, где я показываюсь. И этот мир знает меня в таком обличии, но ты знал и в ином.

Этот мир. Не этот город. Мир. Я знал иной облик. Знал!

Давление на тело исчезло, и я смог шевелить губами:

– Кого испугался Фролов, когда ты говорил с ним в кафе?

Парень издал злорадный смешок и, причмокивая, ответил:

– Начались вопросы по существу! Молодец, собрался. Ты тоже его боялся. И ту, с синими глазами.

– Я не помню ничего из прошлой жизни! И не знаю, о ком ты говоришь!

– Это было твоё желание – забыть всё и начать сначала. Но прошлое нашло тебя само.

Что я натворил? Почему выбрал новую жизнь?

– Напряги свою светлую головушку, может, чего и появится. Для зарядки ума тебе пара подсказок: тогда я говорил о Соколе, а синие глаза принадлежат Северине.

– Что ещё за Сокол? – с раздражением повернулся я и увидел рядом с собой пустое сиденье.

Демон

Здешний воздух сильно отличается. Он тяжёлый, грязный. Я прямо чувствую пыль, что оседает на коже. И голод, что просыпается во мне. Его сложно утолить, лишь слегка отодвинуть. Но он всегда возвращается, и с каждым разом становится сильнее. Дикий, необузданный. Просит ещё и ещё.

Я здесь уже долгое время, после того как Невзор и князь открыли границу миров и отправили нас на охоту.

Мы разделились по двое и должны были вобрать спящую силу, доказать, что в этом мире есть магия и дары мироздания.

Выхода, как и других Жнецов, мы не нашли. Граница исчезла, захлопнулась, оставив нас в новом мире.

А вскоре я потерял и своего друга, если, конечно, его можно было так назвать. Он бездумно поглощал силу, не убирая за собой, а затем накидывался в ближайшем баре, где в один вечер рухнул замертво, после очередной рюмки.

Я пришёл к выводу, что его погубила сила, которую он без разбору вливал в себя. Даже у Жнецов есть пределы, и он их нашёл.

Мне пришлось стать осторожнее. Я доводил себя до безумия, до страшного голода, боясь повторить судьбу приятеля. Тогда я и увидел, насколько она разная.

Сила, что питает и дарит превосходство, и другая, та, что лишь даёт ощущение наполненности.

Тогда я стал отбирать, искал лучших из лучших.

Так и нашёлся Артём Завидов. Весь такой активный, успешный. И, глядя в его глаза, я видел дары, что бурлили в нём, не способные вырваться наружу. Он даже не осознавал, насколько он важен и могуществен!

Я почти без боя забрал у него всё. И жизнь, и силы. А затем встретил их. Вся семья Мерцаловых светилась издалека, у каждого внутри был не просто поток силы, а целый океан! И тогда я понял, что благодаря им смогу задержаться в этом мире. И главной моей игрушкой стала Майя.

Моё прежнее я ликовало и восхищалось, увидев её впервые. Красивая, нет, безумно красивая. Небесно-голубые глаза, волосы, искрящиеся на солнце. Жаль, я уже был не таким. Не тем, кем она видела меня. И я знал, что она никогда не полюбит меня настоящего, не примет ту тьму, что поселилась во мне. И это вызывало гнев, вытягивало на поверхность все гадкие желания. В редких случаях я сдерживался, особенно до того, как она стала моей. Тогда отдувался её папенька. А вот потом я сдерживаться уже не мог.

В моём родном мире мне не удалось получить связь, обрести настоящую любовь. Я был никем. Но тьма сделала выбор и показала моё предназначение. Если бы не Сокол со своей Севериной, у нас всё получилось бы. Быть может, я стал бы новым главнокомандующим при князе.