Kitabı oxu: «Вторжение. Мор. Том 1», səhifə 3

Барон Тормотр Алм

Чтобы не столкнуться с инквизиторами, двигались они исключительно по лесу, из-за чего неоднократно терялись и долго искали дорогу, поэтому путешествие заняло вдвое больше запланированного времени. Эберт был лишён сил. Иногда казалось, что этот марш никогда не прекратится. Овощи и хлеб давно закончились, последние куски засоленного мяса размокли и испортились, а сухари покрылись плесенью. Нормальный приём пищи был два дня назад.

Ещё хотелось пить. Невыносимо хотелось пить. Эберт завидовал лошадям, которые могли утолить жажду прямо из реки. Такое человеку лучше не пробовать, если не собирается слечь с кровавым поносом. «Надо было заехать в то село и воспользоваться колодцем», – с досадой думал он.

За последнюю неделю стало теплее, у деревьев начали распускаться почки, а на небе было ни облачка. Элла сняла плащ, а Рейф шёл вообще в одной рубахе. Но Эберт по-прежнему был одет тепло. Его знобило. «Эта прогулка меня доконает», – сердился он на собственное здоровье.

Когда они вышли из леса на очередную поляну, из мрачных мыслей его вырвал удивлённый возглас Эллы. Эберт взглянул, что вызвало её восторг, и почувствовал значительное облегчение. Впереди стоял огромный серый замок.

Размеры потрясали воображение. Внешние стены были вдвое выше их собственного дома, в котором насчитывалось три этажа, если брать вместе с дозорной башенкой. А за стенами виднелся ещё более внушительный донжон.

– Рейф, ты давно там был, как там внутри, барон сможет нам помочь? – посыпались у Эллы вопросы.

– Надеюсь, поможет. А был в прошлом году зимой.

– Но вы же были на юге, ближе к центральной части острова, – удивился Эберт. Он хорошо знал об этом небольшом походе, организованном бароном Алмом. Рейф все уши прожужжал своими рассказами, как они в отряде из полусотни человек неожиданно натолкнулись на противника, а он храбро вырвался вперёд и стал рубить всех, так что его товарищи получили преимущество и победили.

– Да, но перед походом собирались именно в замке. Там было холодно, много людей, так что яблоку негде было упасть.

Приблизившись, они наконец-то увидели, что замок довольно оживлён: у моста перед воротами охрана проверяла какую-то повозку, на стенах солдаты о чём-то спорили, размахивая руками. «Здесь вся мука отвратительна и поедена жуками, я такое принимать не буду, разворачивайся», – донеслись до них слова стражника у ворот, который, видимо, отказал в покупке провианта зажиточному крестьянину.

Они протиснулись по мосту, Рейф окликнул стражника.

– Сообщи лорду Тормотру Алму о прибытии Рейфа и Эберта Аремин, наших коней пусть поставят в конюшню.

– Я никаких поручений выполнять не обязан, у меня есть чёткие указания – лишних людей не пускать внутрь замка, разворачивались бы своей дорогой.

Рейф побагровел от злости. Эберт уже начал думать, как остудить брата, пока не дошло до кровопролития.

– Сэр, Рейф Аремин, – окликнул его рыцарь, появившийся у ворот. – Я знал, что смогу увидеть вас.

– Сэр Урих, – Рейф взял себя в руки, а стражник отошёл, ситуация разрешилась. – Это мой брат Эберт и сестра Элла. Я о них рассказывал. Нам надо срочно увидеться с его милостью. Сопроводите нас?

– Сэр Урих Винен, рад знакомству, – рыцарь был довольно молод, но всё же старше их на десяток лет, высок и белокур. – С радостью отведу вас, идёмте за мной. Я надеялся, что выпью с вашим отцом. Где он?

Пройдя через двойные ворота, Эберт заметил, что замок уж слишком оживлён. Пара рыцарей раздавала приказы группе людей: «Убрать мусор и вообще всё, что может гореть, у восточной стены камни начали осыпаться – надо изнутри сделать насыпь, чтобы подпереть». На башни несли огромные чаны.

– Что здесь происходит? – спросил Эберт

– Готовимся к осаде. Подробности сообщит лорд, – ответил Урих и окликнул какого-то мальчишку. – Отведи леди Аремин к баронетте Алм, пусть она разместит её по своему усмотрению. После поставь коней и скажи конюхам, чтобы не ленились.

– Иди поешь и сразу ложись спать, поняла? – вид сестры вызывал у Эберта острую жалость: потрёпанная, исхудавшая и с лохматыми волосами. Впрочем, он выглядел даже хуже, но ему надо лично всё рассказать барону и услышать его совет и помощь.

Вход в донжон был хитрым. Путь в него пролегал через одну из крепостных башен. Надо было сначала изнутри подняться на стену, затем пройти башню насквозь, а далее пересечь узкий деревянный мост, который вёл в донжон.

На самом верху они зашли в просторный, хорошо освещённый кабинет, полностью обитый деревом. Здесь была масса народу. Прошли тихо, чтобы не мешать.

У дальней стены кабинета, склонившись над какими-то бумагами, стоял крепкий мужчина с круглым лицом, толстыми губами и короткими чёрными волосами. Эберт хоть и видел его очень давно, но сразу узнал – барон Тормотр Алм. Ему докладывал один из рыцарей.

– Мы с трудом нашли указанное количество провианта. Сейчас весна, зерна у большей части крестьян на продажу нет. Пришлось отбирать силой, но так мы их лишаем посевных, а это может обернуться голодом.

– Я понимаю их недовольство, но принц Ономаун быстро наступает, а наше войско ещё не скоро соберётся, – возразил Алм. – Нам нужно будет сидеть в осаде минимум полгода, возможно, и дольше, а еды хватит в лучшем случае на пару месяцев. Говори им, что это в счёт будущего налога.

Видно, шло военное совещание, так что им придётся подождать. Эберт сдержал стон, ведь он уже и так еле на ногах стоял. Но зато здесь было тепло – в небольшом, но богато украшенном камине ещё тлели угли.

– Я так и сказал, но они начали возмущаться ещё и тем, что налоги и подати назначаются как придётся, а судить о справедливости будут рыцари.

– И что они самоуправства захотели?! За такое сразу руби головы! Чернь должна понимать, что для благородных людей и крестьян не может быть одинаковых прав. Одни сражаются, а другие работают. Или пусть сами себя защищают, когда с юга приплывут язычники для охоты за рабами.

Такие слова у Эберта вызвали неприятные воспоминания. Конечно, он согласен с тем, что каждый должен заниматься отведённым ему свыше делом: монарх – царствовать, рыцарь – воевать, поп – молиться, крестьянин – трудиться. Вот только это разумное правило на практике приводило к прямому грабежу собственных людей. Он тяжело выдохнул, когда вспомнил сцену отъёма лошадей. Его стон привлёк внимание окружающих людей.

– Рейф, – кивком головы поприветствовал брата какой-то усатый пожилой рыцарь.

– Сэр Альбрен, рад вас видеть.

Барон наконец-то заметил их.

– О, Эберт и Рейф, хвала Освободителю, я уже начал отчаиваться, – Алм посмотрел на них весёлыми глазами, но тут же в них отразилась тревога, когда он увидел, в каком состоянии братья. – Где сэр Виланд?

– Здравствуйте, ваша милость, – начал Рейф. – Простите меня и моего брата за столь невзрачный вид, мы долго добирались. Боюсь огорчить вас: наш отец не сможет прийти ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Мы и сами чудом ушли от напасти, но дело запутанное и странное. Хочется поговорить об этом наедине.

По виду Тормотра становилось ясно, что тот совсем не рад таким словам. Он кивнул и попросил всех оставить их на некоторое время.

Рейф начал свою историю, только когда все вышли. Рассказывал долго и подробно: как впервые увидели противников ещё в поле, но приняли за отряд отца, как те ворвались в поместье и без слов начали всех убивать, как погибло всё семейство, как они спаслись и добрались домой. Эберт сел, ему стало тяжело и больно от всего услышанного. В последнее время из-за усталости он не пытался вспомнить и проанализировать всё, что с ними происходило. Но сейчас ему вдруг захотелось, чтобы Рейф прекратил свой монолог. Но тот продолжал в деталях описывать ту резню, что учинили инквизиторы в их доме. Тормотр Алм с каждой фразой становился всё мрачнее.

– Я предполагаю, что всё было спланировано, – закончил он свой рассказ. – Инквизиция и нападавшие ряженные договорились о своих действиях. Они знали расположение комнат, число боевых слуг и время, когда Виланд вернётся со своей службы. Между нападением на Данканов и нас прошло около суток, так что отряд был выслан заранее.

Рейф замолчал. Барон Алм не торопился ни с ответом, ни с вопросами.

– Мы в замешательстве, – наконец, не выдержал Рейф. – Если вы знаете хоть что-то и можете нам…

– Я понял тебя, – Алм поднял руку, призывая его к спокойствию. – Эберт, как твоё здоровье?

– Паршиво.

– Эй, там, стража, – крикнул Тормотр, вошёл охранник. – Анкер ещё не вернулся?

– Нет, ваша милость.

– Иди к сэру Керту и скажи, я получил сведенья, что его сын в опасности, пусть немедленно отправляется вслед за ним, а если с ним что-то случилось, то пускай выполнит миссию за него, – стражник непонимающе уставился на барона. – Иди, он всё поймёт.

Эберт пытался осознать, что сейчас произошло.

– Раз Валери и Виланд Аремин у инквизиции, то хочу спросить, был ли повод? – раздался тихий голос Тормотра. Эберт украдкой взглянул на лорда. А тот смотрел прямо на него.

– Не знаю, – он отвёл взгляд. Да и что можно было сказать?

– Ты не умеешь врать, – сухо подытожил барон.

– Ваша милость, – вдруг Эберта осенило. – Вы ведь знаете, что происходит и что это было за нападение! Так скажите нам!

– Нет, Эберт, и не проси, – резко ответил Тормотр. – Извините оба, но это королевский секрет и тайна Святой Церкви. Дело государственной важности, так что никакие доводы здесь не помогут.

Эберт застыл, не понимая, что сказать и как уговорить лорда. А потом ему вдруг пришла одна мысль, от которой ему стало по-настоящему плохо. Дело ведь не в колдовстве! И инквизиторы приезжали не за мамой, а за отцом. А её взяли после обыска дома и обнаружения книг. И проблема вовсе не в магии, а в том артефакте, что охранял папа, и в государственной измене. За такое не сошлют в монастырь и не отрубят голову. Даже смерть на костре будет милосердием. За это принято лишать дворянства весь род, разрывать человека на части лошадьми на центральной площади столицы, а останки отдавать на поругание толпе. И откупиться не получится.

– Нет, я не верю в это, такое просто не может быть, – слова сами вырвались. – С чего бы папе предавать сюзерена и корону?

– Отчего же, – хмыкнул в ответ Тормотр. – У нас ведь теперь два короля, а это открывает широкое окно для предательств.

– Это невозможно ни при каких условиях! – выпалил Рейф. – Клятва есть клятва, а наш отец никогда бы не нарушил данное слово.

– Почему у нас два короля? – попытался разобраться в ситуации Эберт, протирая лицо, чтобы сохранить способность трезво мыслить.

– Вы ведь слышали о проблеме его величества Гаерста Мудрого? Ныне покойного.

– Нет сыновей от обоих браков, – ответил Эберт лихорадочно соображая. Ныне покойного? Проблема престолонаследия не должна возникнуть. Завещание решает всё.

– Так вот, у бывшего короля осталось две дочери, впрочем, теперь они уже бабушки. А от них обеих имеется пара наследников. По старшинству королём должен был стать Адерик Дрезал. Но герцоги, графы и прочие лорды на континенте поддержали Фаррана Ономауна, а тот быстро короновался по всем правилам в столице. Его восшествие на престол освятил Великий Владыка Астиен Диен.

– А принц Адерик Дрезал отказался от коронации? – Эберту начал думать, что понимает суть проблемы.

– Отчего же? Вовсе нет. Но ему никогда не добраться до Кобена, а коронация вне столицы…, – Тормотр скривился. – Скажем, не все это признают. К тому же маги Храма не присутствовали при церемонии. Поэтому следующий шаг был очевиден – Адерик Дрезал объявил войну.

– Тогда почему мы готовимся к осаде, а не походу?

– А потому что Ономаун заранее понимал, как отреагирует его величество. Видимо, он долго готовился к войне, понимая, какая реакция последует. Мы же не имели понятия о грядущем. Войска не собраны, провиант не запасён, не говоря уже о том, что большая часть армии разбросана по всем островам. На сборы потребуется несколько месяцев, – Тормотр тяжело вздохнул. – Из-за этого король отступает, а мы остаёмся в осаде.

– Я правильно понимаю, что завещания никто не нашёл? – осталось выяснить последний вопрос.

– Или не искали, что, впрочем, одно и то же. Да и было ли это завещание? – махнул рукой барон. – В любом случае не об этом сейчас надо думать. Мы быстро проигрываем. Вражеские войска уже прибыли. Время ещё имеется для подготовки, чтобы привести крепость в порядок. Они будут высаживаться на побережье не один день. Но нам за ними всё равно не успеть. Осада будет долгой и тяжёлой.

Эберт утратил интерес к разговору. Всё это не имело значения. У них проблема иного характера. Впрочем, он понимал, что военные действия помешают ему быстро добраться до отца и матери, а время ограничено – в инквизиции не тянут.

– Куда их могли увезти? – Рейф только сейчас подал голос. Он не показывал отчаяния или сомнений.

– Скорее всего, в Златодубье, на континент никто бы не стал отсылать, хотя не исключаю и такой возможности.

Это крупнейший город Острова язычников, своего рода столица. Сам же остров название получил из-за обилия иноверцев, которых за три сотни лет так и не удалось обратить к истинной религии. Город находился на юге-западе, в центральной части, в наиболее узком месте, что делало порт идеальным для торговли.

– Надо ехать туда, – на это решение Рейфа барон лишь покачал головой. – Что не так?

– Напомню, что теперь вы отвечаете за род Аремин. Вы мои вассалы, а значит, должны включиться в оборону крепости.

– Мы не приносили оммажа, – возразил Эберт. Вассалами они могли считаться лишь после личной клятвы.

И какая, к чёрту, осада?! Им теперь до этого дела нет. Надо срочно уезжать, чтобы успеть хоть как-то помочь родителям.

– Зря не даёте мне договорить, – поднял руку Тормотр. – Наконец, хотелось бы узнать, что вы можете сделать? Приехать в столицу и попросить отпустить Виланда? С чего бы королю слушать вас? Наконец, хоть вы оммаж и не приносили, но, с другой стороны, его давал ваш отец, а старшего в роду нет, а раз так…

– Постойте, – прервал его Эберт. – Есть выход. Сюзерен ведь обязан заботиться о вассале. Сейчас папа в беде, а значит, вы, ваша милость, должны ему помочь. Мы же взамен можем остаться в замке.

– Я к этому как раз и вёл, – улыбнулся Тормотр. – Видите ли, я знаю, что надо сказать, чтобы суд над вашим отцом хотя бы отложили до окончания войны. И это не говоря о том, что я лично отвечал за службу Виланда. Я найду подходящие слова.

Эберт почувствовал, как у него словно огромный камень с груди сняли. Это спасение! Он уже отчаялся, но барон дал им уверенность на благополучное решение проблем.

– В любом случае я предлагаю оставить этот вопрос до утра, – Тормотр подошёл к двери и открыл её, давая понять, что разговор на сегодня закончен. – Вам надо отдохнуть. Рейф ты ведь знаешь, где находятся покои управляющего? Его сейчас нет, можешь занять их вместе с Эбертом, а Каи, очевидно, поместила Эллу в детской.

Они поклонились и вышли.

– Он может нас просто использовать, – прошептал Рейф, когда миновал рыцарей, столпившихся у кабинета барона.

– Не стану сейчас ничего обсуждать, – отмахнулся Эберт. – Я слишком сильно устал для этого. Навещу Эллу и сразу спать.

Детская выглядела просторной. Здесь было всего двое детей: Рейни и Карн Алм. Первой чуть больше года, а второму около трёх лет. Кровать Эллы только занесли в детскую, и она всё ещё играла с маленькой девочкой.

– Тормотр сказал, что поможет, – Эберт начал беседу с главного. Лицо Эллы просияло.

– Когда сможем их увидеть?

– Наверно, нескоро, мы остаёмся здесь, помогать осаждённым, а люди его милости поедут в Златодубье.

Эберт в деталях пересказал разговор с бароном. Разве что приукрасил полезные связи лорда. Он, конечно, понимал, что врёт, но ему просто хотелось, чтобы Элла спала сегодня спокойно. Она и уснула мирно с улыбкой на лице.

Лусетта Урбье

Связанного Эберта затолкнули в зал суда, взяли под руки и повели в клетку. Везде слышались неодобрительные голоса и насмешки. Хотелось провалиться на месте от стыда. Почему его просто не отправят на плаху, а подвергают такому унижению? Он даже порадовался, что лицо скрывала стальная маска, и окружающая толпа не могла видеть его слёз. Хотя железо неприятно давило на кожу, мешало дышать. Хуже него было только холодное, мокрое одеяло, в которое Эберт был обмотан с ног до головы.

Его грубо толкнули в клетку и заперли. Толпа затихла. Раздался хриплый голос судьи:

– Так, сейчас ознакомимся с вопиющим случаем предательства собственных родителей, – где-то тихонько заплакала Элла. – Сэр Эберт Аремин, признаёте ли вы, что являетесь никчёмным рыцарем, что стали причиной ареста отца и матери, позора рода, смерти друга…

– Я протестую, он идёт со мной, – раздался голос Рейфа, и толпа неодобрительно загудела, словно у неё отбирают любимого шута. – Эберт, вставай!

***

– Эберт, уже давно рассвело! – Рейф распахнул ставни. – Вставай бегом, нас отправляют за зерном. Надо ещё успеть выбрать оружие и доспехи.

Господи, что за адский кошмар! Он аж вспотел от страха, а сердце до сих пор бешено колотится. И душно, хотя окно открыто. Может, из-за этого ему холодно?

Он попробовал встать, но голова закружилась так, что пришлось сесть на кровать. «Что со мной, я опять заболел?» – мелькнула страшная мысль, и Эберт зашёлся в сильнейшем приступе кашля.

– С тобой всё в порядке? – забеспокоился Рейф.

Эберт несколько мгновений не мог произнести ни слова. Наконец, стало немного легче, и он оторвал руку – на ладони остались сгустки крови. «Такого раньше не было!» – Эберт пытался лихорадочно вспомнить похожие случаи.

– Со мной всё плохо, кажется, мне конец.

– Ладно, не волнуйся, у его милости, возможно, найдётся врач, – неуверенно протянул Рейф с обеспокоенным видом. – Лежи, отдыхай. Я обо всём позабочусь.

Эберт пытался придумать, как можно выйти из сложившейся ситуации. Ведь должно быть какое-то решение. Не может всё закончиться вот так! Он пытался представить самый фантастический вариант спасения. К замку приближаются войска, возможно, маги есть у них. Перейти на сторону врагов? Как? И опять же потребуются деньги!

Эберт чувствовал, как разрастается отчаяние от осознания того, что ему скоро предстоит умереть. Интересно, на что это будет похоже? Ему вдруг захотелось встать и пройтись. Всё что угодно, лишь бы не лежать здесь и не ждать собственной смерти. Но едва он встал, как новый приступ кашля заставил его сесть.

«Я же не великих подвигов или денег хочу. Почему я не могу быть просто здоровым, как и все нормальные люди?» – злость на собственную беспомощность захлестнула его, обжигая всё внутри. Собрав силы, он двинулся к гардеробу.

Эберт оделся как раз вовремя – в комнату вошёл Рейф и Тормотр, а за ними – женщина невысокого роста с пухлыми губами и длинными волнистыми рыжими волосами. Она была одета в довольно потрёпанное зелёное шерстяное платье.

– Хоть бы постучались сначала, – заметил Эберт. – И вообще, женщина в покоях мужчины – это как-то неприлично.

– Не льсти себе. Ты даже не знаешь, что с девушкой делать, – съехидничал Рейф.

У Эберта не было желания отвечать на все его колкости.

– Если с шутками закончили, то прошу показать своё благородство и воспитание, – прервал их Тормотр, нервно постукивая пальцем по столу. – Я привёл вам довольно опытную волшебницу, Лусетту Урбье.

Эберт ещё раз окинул взглядом женщину – не так он представлял себе волшебников. Одета слишком невзрачно даже для служанки. Впрочем, какая разница, если колдунья способна создавать магические зелья, то он будет спасён!

– Я не королевская волшебница, поэтому мои возможности ограничены, – скромно заявила Лусетта мягким бархатистым голосом. – Всё зависит от случая и доступных ингредиентов. Расскажите о своей болезни.

Колдовством имели право заниматься лишь королевские маги, которые обучались и жили в специальном Храме. Конечно, у крупных феодалов имелись свои волшебники, которые получали знания всё там же, но потом возвращались к сюзерену.

– Вы личный маг его милости? – решил уточнить Эберт.

– Нет, я не давала присягу ни одной семье или гильдии.

Теперь ясно, почему она выглядит настолько странно для уважаемого мага. Эберт с сомнением посмотрел на барона – тот лишь спокойно кивнул в ответ на немой вопрос. Что он задумал? Их ведь не зря прозвали отравителями! Говорили, что они учатся колдовству, экспериментируя над людьми, и часто их опыты заканчивались смертью пациентов. Магия – опасная игрушка в неумелых руках.

– Так легко говорите, но ведь знаете, что сожгут на костре за это увлечение.

– Я ручаюсь а нее, – прервал его Тормотр. – Она крайне талантливая волшебница и не раз помогала мне, а тебе требуется срочное лечение.

– Предлагаю перейти к делу, – вмешалась Лусетта. – Эберт, расскажите о своей болезни.

– Первый случай был в девять лет, тогда ещё умер мой младший брат, Аскор. Рейф тоже слёг в тот раз, но перенёс гораздо легче. А я с тех пор болел каждый год, чаще зимой или осенью. Обычно, всё начиналось с болей в рёбрах, затем появлялся кашель и лихорадка. Этой зимой мама у меня заметила красные пятна между рёбрами. Кровохарканье сейчас было впервые.

– Чем лечили всё это время?

– Сначала мама делала отвар из подорожника, корней девясила, цветов календулы и ромашки. Затем кормила пилюлями из аммониака, семян кардамона и молотого морского лука. Позже в Златодубье покупала настойку Полиола, эликсир Гело и зелье Киво.

Эберт задумался, стоит ли рассказывать, что мама сама занималась колдовством. Это лучше держать в тайне, с другой стороны, лекарю положено говорить всё. Впрочем, ставка слишком высока, так что лучше не рисковать.

– Никогда не слышала, чтобы эликсир Гело не помогал от чахотки, – Лусетта с любопытством смотрела на него, как на редкий экспонат. – Впрочем, болезнь ещё похожа на южный красный мор третьего века, но не представляю, как бы вы могли им заразиться. Я, конечно, слышала недавно о месте за рекой, где были похожие симптомы, но вы болеете давно, так что вряд ли это имеет отношение.

Повисло долгое, напряжённое молчание, Лусетта будто забыла о существовании пациента. Эберт хотел было сказать, что за рекой их родные места, но боялся помешать волшебнице думать, словно от этого зависела его жизнь.

– Ваша мама сосредоточилась на лекарствах от чахотки, но думаю, стоит попробовать зелье от южного красного мора, – наконец, произнесла она. – Хотя он не встречался уже девятьсот лет, да и распространялся через укусы насекомых. Но это должно помочь. Вот только достать всё необходимое будет непросто. Мне потребуются ягоды рябины жёлтой, цветы золотки, листья сноволка, корни мандрагоры. Но самое важное – лунная каменистая плесень. Это главная составляющая, так что её надо найти обязательно.

– До цветения рябины ещё долго, – вмешался Тормотр. – Но у меня были сушёные ягоды, я из них вино хотел сделать, но времени так и не хватило. Они подойдут?

– Вполне.

– Прочее раздобыть нетрудно, – продолжил барон. – Сложнее с корнями мандрагоры, но проблем не возникнет. Но вот про плесень никогда не слышал.

– Её можно достать в пещерах или заброшенных шахтах, куда давно никто не ходит. Растёт на камнях и в темноте, найти можно по мягкому белому свету, как у луны. Откуда и название. Я слышала, неподалёку был заброшенный древний рудник.

– Нет, это не рудник, – воскликнул Алм. – А скорее проклятый лабиринт.

Тормотр серьёзно заволновался, нервно переступая с ноги на ногу, он продолжил:

– Ещё во времена завоевания острова, когда этими землями правили язычники, там был то ли склеп, то ли какой-то храм. Сооружение огромное и там можно заблудиться, но хуже всего – невероятное число ловушек и нечисти. По слухам, там находятся сокровища язычников, которые были спрятаны, когда Мебран исчез как единое государство. Благодаря этим легендам, каждые два-три поколения в пещеры отправлялись золотоискатели, исправно обогащая лабиринты своими костями. За что место прозвали Костяным логовом. Оттуда редко кто возвращался, но всегда с самыми жуткими рассказами.

– Ладно, я понял, – усмехнулся Рейф. – Обещаю не богохульствовать, пока буду исследовать эти катакомбы, заранее исповедаться, а в случае успеха – три дня поститься, не пить и не трогать женщин за всякое.

– Подумай хоть раз об опасности, – его легкомыслие наводило Эберта на жуткие мысли. – Что случиться, если ты сгинешь?

– Куда идти, покажете? – он будто не слышал его слов.

– Рейф, подожди, – вмешался Тормотр. – Я понимаю, что ты хочешь помочь брату, но на моей памяти оттуда мало кто возвращался.

– Другими словами, шансы есть.

– Это как повезёт, – покачал головой Тормотр.

– Рейф, подумай об Элле, – попытался вразумить его Эберт. – Если с тобой что-то случится, что с ней будет?

– Я уже решил, что иду.

– Подожди хоть немного, – попросил Тормотр. – Я, может, смогу выделить тебе несколько человек в помощь.

– Да, послушай ты меня хоть раз! – воскликнул, но по взгляду Рейфа понял, что продолжать бессмысленно.

– Я скоро вернусь, – бросил он и вышел. Тормотр последовал за ним.

– Позже зайду снова, – задержалась Лусетта на миг. – Приготовлю отвар, чтобы вам стало немного легче.

Эберт обессиленный упал на кровать. Вот же идиот! Почему Рейф никогда не слушает? Он ведь даже о последствиях не думает. Впрочем, его самоуверенность часто помогает ему. На миг у Эберта вспыхнула надежда, что возможно, у Рейфа всё получится. Но чем больше он об этом думал, тем сильнее чувствовал, как душу грызёт мерзкий червь сомнения и страха.

Ведь может случиться так, что он Рейфа больше не увидит. Брат, конечно, сильный, в походах не раз бывал и на дуэли тоже. Но ведь не идеален. Свой шрам на щеке он заработал именно на поединке просто потому, что был слишком легкомысленный и пришёл на бой не только пьяный как сапожник, но ещё и без доспеха.

За раздумьями время пролетело незаметно.

– Эберт, можно войти? – раздался голос Эллы.

Сестрёнка вошла вместе с Лусеттой. Последняя в руках держала бутылку из-под вина и небольшую чашку.

– Где Рейф?

– Ушёл, взял пару солдат и отправился к Медвежьему плоскогорью, – ответила Лусетта. – Его милость пытался отговорить вашего брата, но тот не послушал. Если ему повезёт, то вернётся сегодня к вечеру или ночью.

– Так быстро.

– Плоскогорье совсем рядом.

– Что это? – указал Эберт взглядом на бутылку.

– Приготовила для вас. Дышать станет немного легче и жар спадёт.

Она налила горячей жидкости с пряным запахом и частицами каких-то трав. На вкус зелье оказалось горько-кислым, так что его пить было почти невозможно.

– Что в этой гадости?

– Не спрашивайте. Пейте! – властным тоном приказала Лусетта.

Эберт скривился и залпом осушил чашку и вернул ей. Она поставила бутылку на стол.

– Хорошо, вечером на ночь ещё выпейте. Остальное можно оставить на утро.

Весь день Эберт болтал с Эллой, старательно избегая разговоров о родителях, недавних событиях и задании Рейфа. Вообще, он больше спрашивал о замке, детях барона, о том, чем сестра занималась весь день. Так можно было не думать о будущем и не разрушать хрупкую иллюзию надежды.

***

На следующее утро Эберт почувствовал себя лучше, хотя передвигаться было значительно труднее, чем обычно. Но всё же нашёл силы спуститься в главный зал. Там он узнал, что Рейф так и не вернулся.

Весь день прошёл в напряжённом ожидании. Ещё никогда время не шло так долго. Элла и Эберт сидели вместе, но практически не общались. Иногда они пытались убедить друг друга, что Рейф обязательно справиться, но по большей части молча смотрели на огонь в камине главного зала. При каждом шуме с надеждой бросали взгляд на двери. И ждали.

Вечером Эберт уже не мог продолжать убеждать себя, что с Рейфом всё в порядке. Он должен был вернуться ещё вчера. Но окончательно его добили слова Лусетты:

– Это зелье лишь сглаживает признаки болезни. Возможно, хорошее самочувствие продлится ещё день-два. Нужно, чтобы Рейф сегодня же ночью вернулся. Иначе вскоре ваше здоровье начнёт быстро ухудшаться.

На следующий день Эберт чувствовал себя сносно. Кашель всё ещё был, но без крови. Он даже решил навестить барона. До кабинета Тормотра добрался не сразу, успел заблудиться так, что пришлось заново идти на вершину башни. «Переоценил я своё здоровье», – думал Эберт, стараясь дышать ровнее. При подъёме слабость дала о себе знать, и перед глазами затанцевали тёмные пятна, так что когда он вошёл в кабинет, ему понадобилась пара мгновений, чтобы отдышаться.

– Всё это необходимо отнести к лазарету, далее Лусетта разберётся, куда складывать.

Тормотр привычно давал указания какому-то стражнику, волшебница стояла рядом. Видимо, опять шёл очередной этап подготовки замка для осады.

– Сэр Эберт, как вы себя чувствуете? – обратилась к нему Лусетта.

– Уже лучше, но где Рейф?

Тормотр поник и с грустью покачал головой.

– Но ведь он ещё вернётся!

– Ну… – барон опустил глаза, словно избегал смотреть на Эберта.

– Это вряд ли, – вмешалась Лусетта. – Если верны рассказы, что я слышала за эти дни, то вы, ваша милость, вообще зря его отпустили.

– Как будто я смог бы его удержать, – огрызнулся Алм, и волшебница поджала губы, сообразив, что позволила себе лишнее. – Рейф упёртый, как и его отец. Он ведь не взял даже воды в полной уверенности, что придёт через несколько часов.

Эберт сел на ближайший стул, пытаясь сообразить, что теперь ему делать. Выручать Рейфа? Из него спасатель, как из кучи навоза. Ещё подождать? Чего? Очевидно, что брат попал в неприятности и сам не выберется из лабиринта. А без него он покойник. И долго ли протянет? Эберт представил, как будет сидеть, смотреть на плачущую Эллу и слабеть с каждым днём. Нет! Только не так. Он не перенесёт этого.

– Я собираюсь отправить небольшую группу, – слова барона вырвали его из раздумий. – Два рыцаря – Альбрен и Урих – вызвались поискать Рейфа и его спутников. Возможно, знаешь их. Они как раз вернулись с зерном и солониной, так что полностью свободны.

– Я иду с ними.

Тормотр с пониманием посмотрел на него и покачал головой.

– Тебе как раз лучше остаться здесь.

– Нет, я решил, – Эберт попытался придать своему голосу максимальную уверенность.

Он молил Освободителя и святого Херзена, чтобы его не отговаривали, а то ведь моментально сдастся и пойдёт умирать в постели.

– Ты будешь лишь задерживать остальных, – с сомнением протянул Тормотр.

– Я всё равно иду! – Эберт моментально вскипел. Они его за беспомощного котёнка принимают! – И не надо меня отговаривать!

Эберт уже собрался уходить, но его задержали слова Лусетты:

– Если подождёте пару часов, то я сделаю зелье, которое даст огромный прилив сил, так что вы не станете обузой.

Эберт лишь кивнул и пошёл искать себе доспехи.