Хутор Магистра

«Наши органы чувств позволяют нам воспринимать лишь незначительную часть внешнего мира»

Никола Тесла.

«А поверить я способен во что угодно, и тем охотнее, чем оно невероятнее»

Оскар Уайльд.

Редактор О. Макаров

Дизайнер обложки О. Макаров

© Д. Ман, 2022

© О. Макаров, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-4498-7848-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Объявление

– Лёва, ну и работку ты мне подкинул… не могу составить объявление. Всю голову сломал…

– Да ладно, Гоша, не прибедняйся. Если б ты не мог, я бы тебе и не поручил. Ты же у нас голова, я тебя, как-никак, с детства знаю. Вспомни девяностые… какие ты объявления классные в газетах публиковал… и люди на них велись. Я иногда за твоими махинациями наблюдал, читал и думал: «Как он такое придумывает…» Дар у тебя…

– Так то криминал был, а тут надо так написать, чтобы пришли те, кто нужен, да ещё и не раскрыть для чего.

– Ну, почитай, что получилось.

– Для удаленной работы требуются люди свободные, не обременённые семьёй, специалисты в любых областях знаний, обладающие интуицией или другими аномальными способностями, – прочитал Гоша.

– Да-а… – задумчиво протянул его собеседник.

– Могу просто написать: «Приглашаю экстрасенсов…»

– Нет, вот этого не надо. Понаедут аферисты… Можно так оставить. Мне что-то тоже в голову ничего не лезет. У тебя там место собеседования указано?

– Да. Остановка у кладбища…

– Нет, это убрать.

– А что, в другом месте будет?

– Там и будет. Только посчитай, какая это по счёту остановка от вокзала и укажи номер маршрута, день и время. Напечатаем в нескольких газетках.

– В каких?

– Как всегда в бульварных: «Жёлтая газета», «Мир криминала». Ещё, вроде, есть «Зажигай». Ну и хватит.

Пить много нельзя…

«Вот это я попал, так попал, как кур в ощип…» думал я, ожидая своей участи ранним утром в одной из камер отделения полиции. «Всё как всегда: погуляли, порезвились, протрезвели – прослезились». То, что я провёл ночь в отделении полиции, меня не сильно волновало, не впервой. Волновало другое: я не оправдал надежд, не сдержал слово, не выполнил обещанное, а это в нашем небольшом и необычном сообществе таких непохожих и совершенно разных людей было очень серьёзным проступком. Меня могли просто выгнать… От этой мысли мне совсем поплохело. Идти ведь мне некуда. То, что я не попал на вечерний поезд, было не так страшно, я не знал, где вещи, за которыми меня отправляли в город. Не помнил, напрочь отшибло… Пить мне вообще нельзя, сорвался, башку снесло полностью… Мать, увидев меня сейчас, сказала бы: «Горбатого могила исправит». Хорошо хоть не видит…

Наконец, за мной пришли и привели в кабинет дежурного. В обычный день нас, всех кого задержали с вечера, уже давно бы выпустили. День был необычный – двадцать третье февраля, день армии и флота – мужской праздник в нашей стране, который начинают отмечать заранее. Вчера было двадцать второе число, суббота, вот все и отмечали…

– Николай Петрович, – обратился ко мне дежурный участковый, держа в руках мой паспорт, – вчера Вас задержали в нетрезвом виде в общественном месте, к тому же Вы вели себя безобразно, оскорбляя окружающих нецензурной бранью, – сказал он. – Административное нарушение. Вот получите квитанцию. Оплатите штраф. И не тяните с этим, здесь указан срок, иначе размер штрафа увеличится. Возьмите Ваши вещи.

Участковый достал из сейфа коробочку. В ней лежали телефон, шнурки от кроссовок, кошелёк. Я заглянул в кошелёк. «Триста рублей… немного, но до вокзала доеду… надо же, никто не позарился… удивительно… неужели что-то изменилось в органах правопорядка… да тут везде камеры видеонаблюдения, боятся». Я вспомнил своё поведение ночью, из-за камер этих только и не огрёб по-полной… наваляли бы мне, а потом сказали бы, что я упал…

– Вот ещё жетон, – сказал участковый. – Ваш?

– Мой.

Вид жетона обрадовал меня несказанно. Я всё вспомнил. «Всё, все мои вещи в камере хранения вокзала».

Я вышел на улицу и вздохнул полной грудью прохладный воздух. «Воздух свободы…» подумал я. Как там поэт сказал «…он сладок и приятен». Нет. Там вроде о дыме говорится «…и дым отечества нам сладок и приятен». До чего верно сказано. Если бы я вчера сел на поезд, то сегодня уже подходил бы к дому, и запах дыма от горевших берёзовых поленьев в печке радовал бы меня, напоминая о тепле, уюте и скором обеде.

«Теперь мне нужно на вокзал, переоформить билет, проверить вещи и оплатить камеру хранения до вечернего поезда, а на всё это нужны деньги. Придётся вспороть воротник куртки, триста рублей на всё не хватит… А штраф? Можно не платить… но тогда пришлют по месту прописки. Там у меня теперь тётка моя живёт, расстроится. Видимся редко, но ведь я ей не чужой. Придётся заплатить… Спасибо Василисе за вшитый НЗ в воротник куртки. Хорошая женщина, понимающая… А я дурак ещё возражал. Ведь и перед Кощеем придётся отчитаться за поездку… Тот ещё крохобор, каждая копейка у него на учёте, дотошный, чёрт старый. Как бы я без Василисиной заначки отчитался? Пришлось бы сказать, что в ментовке ночевал. Стыдно перед своими. А Кощей, хоть мужик и вредный, а правильный. Он у нас на хуторке завхозом числится. Ему по-другому никак нельзя, денег в нашем сообществе немного: у Магистра, да ещё у тех немногих, кто пенсию получает. Деньги мы пока ещё не научились делать, а может я не в курсе… Ведь откуда-то их берёт Лев Спиридоныч, он же Магистр. Мы вообще не знаем, чем они там в своей лаборатории занимаются. Тайна за семью печатями».

Я расположился в зале ожидания вокзала. Перед этим переоформил билет, оплатил штраф и перекусил в буфете. Василисиных денег осталось немного, и я решил купить ей большую плитку шоколада. «И ничего, что за её деньги, она сладкое любит… отблагодарю позже свою спасительницу, отработаю, в конце концов дров ей наколю или ещё чего, чего попросит…» Я решил больше до отхода поезда вокзал не покидать. «Хватит, нагулялся вчера. Как такое вышло?»

Я все поручения выполнил, закупил всё по списку и запчасти для нашей Буханки. Это микроавтобус такой, УАЗ полноприводный. Не танк, конечно, но по бездорожью вполне… Я очень хороший механик, двигатель разберу с закрытыми глазами, неисправность любую по звуку определю. И не только в автомобилях, в любой технике. Дар у меня такой. Вот поэтому в этот раз в город послали меня. Не Одина же посылать. Он парень сильный, можно сказать даже могучий, но ни в механике, ни в электрике с электроникой ничего не смыслит. На нём заместо лошади пахать можно, но на рынке ему запросто какую-нибудь хрень некачественную втюхали бы, да ещё за большие деньги.

В общем, решил я до поезда погулять. А погода, как назло: дождь, ветер сильный. В этом году снега почти не было – такая вот зима. Зашёл в торговый центр, вот тут у меня глаза и разбежались. Чего только нет… Решил я винно-водочный отдел проверить, посмотреть, что теперь пьют. Подошёл к полкам и завис. Как от такого изобилия уйти? И не удержался, взял пол-литра коньяка, положил в корзинку и тут, будто меня чёрт дернул, взял вторые пол-литра. Пошёл в примерочную кабинку (в этом центре и шмотки продавались), захватив первую попавшуюся куртку, якобы для примерки. В кабинке одну бутылку из корзинки переложил во внутренний карман и пошёл на кассу оплачивать ту, что в корзинке осталась. Я этот трюк в своё время (запойное) не раз проворачивал, главное иметь деньги на одну бутылку.

В результате вторая бутылка лишней оказалась, а всё жадность… Короче, выпил, промок весь и решил в пивном баре погреться. А бар оказался не простой забегаловкой, а чуть покруче. Ну, меня и погнали, а я огрызаться стал. И надо же, до чего быстро менты нарисовались… Вообще-то день-то предпраздничный, по-другому и не могло быть. Именно в такие дни стражи порядка на страже, самое время бабки стричь, или нормы по штрафам выполнить, не знаю уж как там у них. Но попал я реально: камера вонючая, какое-то грязное байковое одеяло… А главное – насилие над личностью, лишение свободы, за что? Выписали бы штраф и отпустили. Вот тут я и начал колотить ногами в дверь, требуя свободы. Как только их не обозвал. Наконец, они не выдержали. Подошли двое к двери и рассуждают промеж собой: «Может от… ть его, чтобы замолчал?» Слышу, другой говорит: «А давай в него из баллончика перцового прыснем». Ну и прыснули. Приятного мало, скажу я вам. Я ненадолго успокоился, а потом им не до меня было, работы прибавилось, стали подвозить других нарушителей: парень в соседней камере в ресторане с охранниками подрался, гастарбайтеры, без вида на жительство (эти трезвые были). Женщину пьяную. Я так понял, она с соседкой чего-то не поделила и даже ножом ей угрожала. Её в камеру, а с соседки показания взяли. Она из камеры долго возмущалась: «Это меня в такую вонючую камеру? За что? Я этого не заслуживаю. Вот вернусь домой, эту стерву точно убью. Мне собаку надо выгуливать… как она там… а у этой стервы никого нет, ни щеночка, ни котёночка… и даже ребёночка нет. Я на вас жалобы писать буду, замучаетесь отписки писать. Я в ФСБ напишу…» И тут я ей из своей камеры подсказал: «Ты прямо президенту пиши». Работникам из ближнего зарубежья моя реплика понравилась, слышал, что смеялись. А дамочке видно не очень, потому что она закричала: «А ты п…р молчи, тебя не спрашивают». Интересная дамочка. Мне даже захотелось с ней познакомиться.

Под утро двух пьяных ментов привезли. Тут мы все заслушались. Не знаю уж, за что их задержали, но отрывались они по-полной. Видно накипело. «Нас завтра уволят… вот и хорошо, тут одни п… ры работают…» кричит один, а другой и вовсе: «Жизнь ворам! Смерть мусорам!» Их быстро скрутили и куда-то увели, недолго они нас развлекали.

Под утро парень из соседней камеры не выдержал, попросил меня временно не стучать (я периодически по двери ногами постукивал). «Дай», говорит, «мне сказать». Я стучать перестал, мне даже интересно стало. А он выдал: «Долго мне здесь сидеть? У меня поджелудочная больная, мне по режиму питаться надо… и вообще мне инсулин нужен… Мне жене позвонить надо, волнуется…» А я подумал: «Чего он перед тем, как выпить, ни о своей поджелудочной не подумал, ни о жене… вот что алкоголь с людьми делает… начисто память отшибает». Ныл насчёт телефона долго, на жалость брал. Телефон ему, в конце концов, дали, но жена не ответила.

Да, мне ещё в камеру ненадолго турка подсунули. Самого настоящего. Он вошёл и представился даже, но я имя не разобрал. Кстати по-русски он отлично говорил, возмущался: «Я ничего не делал… за что… пьяный просто в своей машине сидел…» На что ему ответили: «Вот у себя в Турции и сиди, а у нас нельзя». Вот тут в него как будто бес вселился. Стал ногами по двери стучать, опирался на моё плечо, подпрыгивал и пытался ногами вышибить дверь, а потом разбежался и лбом об дверь стукнул и сразу упал на спину. Лежит с открытыми глазами и ни на что не реагирует. Тут уж я стал ментов звать, не хватало мне с покойником в камере сидеть. Ему скорую вызвали. А эти, без вида на жительство, кстати, тоже русскоязычные, назвали его симулянтом.

И какие выводы из всего этого я должен сделать? Пить много нельзя, но удержаться трудно. Пьяные, они и в Турции пьяные, ведут себя одинаково неадекватно, что мужчины, что женщины, особенно в неволе.

Я осмотрелся. Народу в зале ожидания немного. Сейчас бы поспать, уйти в тень, найти разрыв в реальности… Наши хуторские такие места теневыми зонами называют, но Магистр мне объяснил, что это разрывы реальности, и человеческими органами чувств их не обнаружить.

– Вот сколько, по-твоему, у человека органов чувств? – спросил тогда Магистр. Я, недолго думая, ответил:

– Пять, как в школе учили.

– Перечислишь?

– Обоняние, осязание, зрение, слух и вкус. Говорят, что есть какое-то шестое чувство.

– Есть. Вот из-за своего шестого чувства ты к нам и попал. Мы именно таких и искали. Вот ты все механизмы чувствуешь, другие тоже кое-что умеют… ты знаешь. Но чувств всё равно не пять. Человек чувствует температуру окружающего воздуха, нарушение равновесия, у некоторых сильно развито чувство времени, человек может прикинуть расстояние, испытывать голод, боль. А любовь? Ведь это тоже чувство… Я это к тому, что всё равно всех этих чувств не хватает человеку, чтобы познать окружающий мир. Мы многого не видим.

– А как же Юзек? Он ведь разрывы чувствует и многих научил их находить.

– Чувствует, но не видит. А научить он вас смог только лишь оттого, что у вас шестое чувство сильно развито. Простого человека этому не научить.

«Да, сейчас бы в разрыв, такой, как у нас на хуторе», подумал я. Выспаться и восстановиться. Магистр говорил, что в городах и пытаться не стоит, и опасно. Энергетика в городах плохая, неизвестно, что там будет в зоне этой теневой.

Магистр и Кощей

В один из тёплых майских дней двое мужчин, явно пенсионного возраста, долго сидели на остановке около кладбища. Они вели спокойную беседу, а может просто грелись на солнышке и вспоминали своих усопших близких. Так, по крайней мере, это выглядело со стороны.

– По-видимому никто и сегодня не придёт… поедем, Лёва, – сказал один из них.

– А я особо и не рассчитывал, – ответил ему собеседник. – Вон ещё один автобус идёт, давай подождём, может, кто и подъедет.

– Как хочешь…

Автобус остановился, и из него вышел мужчина лет сорока, могучего телосложения. По сравнению с ним пенсионеры казались мелкими и щуплыми. Мужчина с высоты своего двухметрового (никак не меньше) роста окинул остановку взглядом и подошёл к пенсионерам. В руках у него была газета.

– Я тут по объявлению. Это не ваше? – И он протянул им газету.

Пенсионер интеллигентного вида в шляпе с полями внимательно осмотрел прибывшего и спросил:

– И какими же аномальными способностями вы обладаете? О специальности я пока не спрашиваю.

– У меня никакой особой специальности нет, обычно мне поручают самую тяжёлую работу: поднять, перетащить… Но я особенный.

– В чём же ваша особенность?

– Сейчас покажу.

Мужчина огляделся по сторонам и направился к огромному валуну, лежащему у дороги. Он наклонился и поднял его. Легко, без усилий. Подошёл к остановке и положил на землю, а потом выпрямился и сказал:

– Ну, как? Подхожу?

– Впечатляет, – сказал пенсионер в шляпе. – Но при вашем могучем телосложении… и, вероятно, ежедневные тренировки… это неудивительно.

– Мне сначала хотелось бы узнать, в чём будет заключаться моя работа. И тогда я вам ещё кое-что покажу.

– Видите ли, молодой человек, я в некотором роде учёный, магистр. И уже много лет изучаю особенных людей. Мне всё равно, какая у них особенность, лишь бы была. Я предоставляю им жильё на своём хуторе, и они могут там заниматься, чем пожелают. Ну, естественно помогать в ведении хозяйства. Там есть небольшие ограничения и правила. Мне скорее нужны помощники в своих исследованиях…

– Так вы учёные… вот вы-то мне и нужны. Понимаете, я первый, но есть и второй, но его никто не видит… Я без него ничто. Я сильный и очень сильный… Я сейчас вам покажу, только настроюсь на второго и попрошу помощи.

Гигант огляделся.

– Это ваш УАЗик?

– Наш.

Он подошёл к УАЗику, обхватил его спереди и УАЗ завис в воздухе, потом мужчина с УАЗом в руках прошёл несколько шагов и поставил его на дорогу.

– Замечательно… Ты заметил, Гоша, он его не поднимал. Тут что-то другое… – сказал интеллигентный пенсионер.

– Молодой человек, я думаю, что Вы нам подходите. Как Вас зовут?

– Я такого ещё никому не показывал, бывало просил второго немного помочь, но это когда уставал, по мелочам… А зовут меня Один.

– Извините, не понял, как?

– Мать, когда беременной была, ей вроде двойню обещали, а потом сказали, что ошиблись. Отец всё равно надеялся, «а вдруг». Родился только я, правда очень большим, килограмм так пять с лишком… Отцу сказали, что жена родила, а он и спросил «один?» Разочарование у него было долго, даже не знал, какое мне имя дать. А потом мне тётушка имя придумала: «Раз один, пусть Одином будет, есть такой могучий бог в скандинавских мифах. А он у нас тоже богатырь». Так и записали в свидетельстве о рождении: «Один».

– Такое встречается, один зародыш, более сильный, поглощает более слабого…

– Но я не один, я это с рождения знаю. Я первый, но есть и второй, он где-то внутри меня…

– Хорошо, разберёмся, у нас томограф есть, посмотрим. Вы готовы прямо сейчас ехать?

– У меня никакой смены белья нет, только документы.

– А больше ничего и не надо. Мы люди не бедные, как-нибудь Вас приоденем.

Все направились к микроавтобусу, и тут из-за скамейки со стороны кустов послышалось:

– Мужики, возьмите меня, я тоже особенный. Я вас тут битый час слушаю. Вы мне подходите.

– Ты где? – спросил второй пенсионер, тощий и костлявый, с небольшой острой бородкой.

– Я здесь, в канаве завалялся, сейчас вылезу.

Магистр достал из внутреннего кармана пиджака что-то типа монокля и посмотрел через него в сторону кустов.

– Там теневая зона, небольшая.

– Сейчас вылезу, а то тут, и правда, как-то сумрачно, зато тепло. Я вчера на кладбище был у матери на могилке. Помянул. Ну и уснул, а проснулся, уже смеркалось. Я к остановке, автобусов нет, холодно, и тут почувствовал, что из этого места теплом веет. Здесь и завалился. Я вас давно слушаю, не всё, правда, понял… но я человек свободный, ничем не обременённый и тоже с документами. А если вы на этой буханке приехали, то я вам скажу, что долго вы на ней не проездите, скоро цилиндр стуканёт… Слышал я, как вы подъехали. Вы уж мне поверьте, я в технике понимаю…

– Что думаешь, Кощей? – обратился Магистр к своему приятелю.

– Видок у него ещё тот… сразу видно, что из канавы.

– Но он определил разрыв в пространстве… интуитивно. А у нас в объявлении было, что люди с интуицией нам нужны. И если он ещё и в технике разбирается…

– Зачем мне врать? Я тут не понял, о каком прорыве вы говорили, но движок я вам отремонтирую.

– Тебе решать, – сказал тощий костлявый, которого Магистр Кощеем, вроде, назвал. Что ж, прозвище подходило.

– Берём. Пошли. А звать-то тебя как?

– Колька. Николай Петрович.

* * *

Вот так я попал в это чудесное место – хутор Магистра. Ехали мы долго, я успел выспаться. Места были глухие, вдоль дороги лес, изредка встречались деревни, половина домов в которых были нежилыми, заброшенными. Это бросалось в глаза. Наконец, мы свернули с грунтовки и поехали по совсем плохой дороге, видно было, что по ней ездят редко, она стала зарастать, но по обочине через равные промежутки были установлены столбы с натянутыми на них проводами. Линия электропередачи. Это говорило о том, что там, куда мы направлялись, нам не пришлось бы пользоваться свечами или керосиновыми лампами.

Подъехали к территории, огороженной забором. На заборе было крупно написано: «Частная собственность. Объект под охраной».

Какой-то мужик, росту невысокого, ножки короткие, лысоватый, весь круглый такой… на колобок похожий (позже я узнал, что все его Колобком и звали, но он не обижался, это вообще был доктор, а именно хирург), открыл нам ворота. Буханка въехала на частную территорию, мы вышли. «Чего тут охранять?» подумал я сразу. «Вокруг одна разруха…»

Я видел, что Один тоже удивлён. На территории находилась деревня: все дома перекосились, крыши просели, развалившиеся сараи. Только у ворот стояла вполне приличная будочка. Я так понял, что для охранника.

– И чья же это собственность? – невольно вырвалось у меня.

– Моя, Николай Петрович, моя… – улыбаясь, ответил Магистр. – Впечатляет?

– Да уж… даже не знаю, что сказать.

– А Вы не стесняйтесь, что думаете, то и говорите. Мне это очень важно… Ваше первое впечатление.

– Неужели мы здесь будем жить? Здесь же ни одной целой избы.

– Не расстраивайтесь, мы до места ещё не добрались. А это декорации, или камуфляж, как угодно называйте… можно первой линией обороны назвать. Нам до места назначения километра два ещё пешком по лесу идти. Здесь мы авто оставим, разгрузим его и пойдём. Вы, надеюсь, уже заметили, что машина загружена в основном продуктами. Сейчас кто сколько может, столько и возьмёт, и выдвигаемся.

Мы заполнили четыре рюкзака под завязку. Я уже стал думать, не выложить ли что-нибудь, рюкзак получился неподъёмный. Вдруг Один, оттеснив меня, закинул по два рюкзака на каждое плечо и сообщил, что готов выдвинуться. Колобок поглядел на него с удивлением и даже с восхищением.

– А ты не надорвёшься?

– Не такое поднимал…

– Вот и прекрасно, – сказал Магистр. – Тогда мы что-нибудь из оборудования прихватим, не идти же с пустыми руками.

Мне всучили какой-то свёрток, Кощей с Магистром тоже что-то взяли, и мы отправились по главной улице деревни, к её противоположному концу. Здесь в бетонном заборе была дверь, через которую мы вышли и направились к лесу. На другом конце деревни я приметил здание явно более поздней постройки, чем сама деревня, крепкое с виду, но все окна были заколочены. И вид здания был нежилым.

У леса Магистр остановился, достал свой монокль и стал что-то высматривать.

– Сейчас двинем… – повернувшись к нам, сказал Кощей.

– Что, прямо в бурелом этот и попрём? Ни дорожки, ни тропинки… – спросил я.

– Магистр дорогу знает, а то, что вы её не видите, так это ни о чём… Поживёте у нас и всё узнаете. Есть там тропинка. Теперь вы строго след в след идите за Магистром и никуда не сворачивайте, чтобы вам там под ногами не померещилось. Так метров пятьдесят, а потом можете спокойно идти и тропинку увидите. Я замыкающим буду, заодно за вами пригляжу.

Мы тронулись, я старался смотреть только в спину Магистра. «Мало ли чего там под ногами… да плевать мне». Один, по-видимому, тоже по сторонам ворон не считал. Он вообще парень послушный, я это сразу понял.

Стало темнее, как-то сумрачнее. Кроны деревьев закрывают свет. Это понятно, но было в этом сумраке что-то неестественное, пугающее. Если бы я в одиночку гулял по лесу, то в такое место ни за что не сунулся бы. Я своей интуиции доверяю.

– Не боись, мужики, – услышал я сзади голос Кощея. – Это начало теневой зоны, скоро выйдем. Главное, строй не нарушать.

– Спасибо за поддержку, – буркнул я и вдруг почувствовал лёгкость, сумерки отступали, мы, и правда, куда-то выходили. Тревожное и давящее чувство стало меня покидать. Я увидел тропинку, петляющую среди деревьев.

– Всё, можно расслабиться, – услышал я Кощея. – Переход в теневую зону всем поначалу не очень приятен, потом привыкаешь и даже не обращаешь внимания.

Ещё с километр примерно по лесу и мы вышли на берег озера, на котором и располагался хутор.