Kitabı oxu: «Восьмидесятый градус», səhifə 4

18 Октября

Сегодня у меня было около одиннадцати часов на сон – спала я, конечно, не всё это время, но осталась довольна. Оказалось, коллеги без меня сделали станцию, правда, тоже безуспешно… Опять думала про то, что меня здесь напрягает. Заметила тренд: здесь все очень упёртые! Как будто у них в головах есть установка «я прав, а остальные – нет, а если я не прав, то я полное ничтожество». Парадоксально, в разговорах часто про здравый смысл и логику забывают, хотя корабль набит учёными. Надеюсь, что просто мой опыт общения здесь пока ограничен, и поэтому создаётся такое впечатление. Лично мне практически всегда пытаются доказать, что я не права, в первую очередь мои коллеги-геологи. Невольно вспоминаю фильм «Женщина под влиянием» Кассаветиса, где вполне нормальная героиня была настолько неудобна и непонятна остальным, что её отправили в психушку переделываться, не то чтобы успешно… И ещё почему-то чувствую себя Бланш Дюбуа из «Трамвая "Желание"», но это вообще по жизни бывает.

Стала думать про то, что, наверное, в экспедиции ходит определённый тип людей – те, кому нравится вот так пропадать из нормальной жизни на какое-то время, оставаясь практически без связи. Вчера был случай в столовой: врач передал химику (мы сидим за одним столом) сообщение от родителей – они беспокоятся, потому что тот не пишет (уж не знаю, откуда у них почта врача). Химик на это ответил: «А у нас нет связи!» Звучит, как будто я осуждаю – может, я и правда осуждаю, но связь, хоть и плохая, у нас есть, а этому человеку не тринадцать лет, чтобы сбегать из дома и прятаться на льдине от надоевших родителей. Раньше я была такой: экспедиция была легальным способом убежать от всего на суше, жить моментом. Это более лёгкая жизнь, практически не надо думать о том, что делать, куда сходить, что купить, – выбор здесь сильно ограничен или его просто нет. Вдруг понимаешь, что постоянные ситуации выбора, оказывается, нас выматывают, поэтому прекрасно иногда поиграть в детский сад на корабле. В процессе подготовки к экспедиции я познакомилась с человеком (он тоже должен был идти в эту экспедицию, но его убрали из-за недостатка мест) и необходимость бежать от чего-либо отпала, а инерцию уже было не остановить. Конечно, не могу сказать, что провожу здесь время впустую, это полезный опыт, пока главным образом общения, надеюсь, и до исследований дойдёт. Но теперь мне в полях намного сложнее, и без связи с сушей не могу жить.

Прямо сейчас слышу через стену, как в каюту к страшному коллеге-имениннику приходят гости. Они искренне его поздравляют, дарят подарки, кажется, что они любят его. Приходят мужчины. Может, это гендерное?

Вечером, после прочтения письма от Полины. Очень много эмоций, смеюсь и радуюсь, но в то же время стало немного плохо. Почему-то после письма почувствовала себя злодеем – это я вспомнила про то, что удалось того коллегу всё-таки задеть. Ведь он меня обижает неосознанно, а я специально хотела докопаться до чего-то в нём. Кажется, я слишком много про это думаю.

Сходила ненадолго на эту вечеринку. Зам, предлагая мне выпить (он знал, что я не пью), громко сказал: «Лида, ну ты же хочешь быть как все…» – это, кстати, не такая уж и плохая шутка, все смеялись, и я тоже, искренне. Один из егерей позвал меня курить и в процессе произнёс фразу «женщина тоже человек», пытаясь сделать комплимент. А вообще все говорили много хороших слов про именинника, вспоминали его карьерный путь и всё такое, начальник рассказал анекдот про геологов – всё как всегда. Кажется, теперь буду пытаться выжать из себя какие-то хорошие моменты из жизни тут – даже не знаю, стоит ли. Ладно, продолжу жить по принципу «аутентичность и искренность превыше всего». Только что придумала. Знаю, что это сейчас я такая злая, никого не понимаю и не вписываюсь, а к концу экспедиции буду любить каждого, абсолютно каждого человека отсюда, на суше буду вспоминать по ночам и очень сильно, может быть до слёз, скучать по этому времени. Но сейчас, в моменте, ничего не могу с собой поделать.

19 Октября

Сделала смерслайд (smear slide) и посмотрела в микроскоп. Это предметное стекло, на которое намазан осадок, – оно нужно, чтобы изучить состав. Как приятно было поделать что-то околонаучное! Нашла фораминифер – это такие карбонатные одноклеточные организмы. А ведь слайд я сделала просто из грязи, которая осталась на пробоотборнике, – даже там есть жизнь.

Созвонилась с человеком на суше впервые за долгое время, потратила половину своих бесплатных минут. Издевательство, конечно, – с моей стороны всё трещало, да и за это время ничего толком не сказать… Но хотя бы можно услышать голос, и на том спасибо. После разговора трясло – настолько это странно.

20 Октября

Ну вот. День начался прекрасно – на завтрак яичница с беконом, кофе с тостами, да и вообще я встала к завтраку и была довольна собой. Потом ещё лучше – вдруг началась станция, появилась перспектива поработать. В перерыве мы – геологи, химик-мужчина и заместитель – оказались в нашей лаборатории, и разговор как-то зашёл про гендеры, потом, конечно, перешёл на «толерантность» и всё такое. Как я и ожидала, все, кроме химика, оказались дикими гомофобами. Я понимала, что нет смысла им что-то доказывать, была рада уже тому, что открыто выразила своё мнение. Они, конечно, уверены в том, что большинство людей на борту такие же, как они, и это только я такая ненормальная. В общем, в очередной раз появилось ощущение, что придётся мне здесь жить в своей норе, в пузыре, и пытаться не сойти с ума. В то же время понимаю, что стоит приложить усилия и подружиться с другими людьми, с теми, с кем я смогу общаться хоть как-то.

При этом мы наконец-то взяли материал, полный пробоотборник. Казалось бы, надо радоваться, но я не могу, потому что знаю, что обречена на контакт с такими людьми. В процессе работы тоже общались странно, не могли ни о чём договориться. Теперь немного стыдно за то, что чувствовала себя злодеем по отношению к этим коллегам – кажется, что бы я ни делала, я не буду хуже них. Но опять же, чувствую себя бессильной жертвой. Я снова на дне и нужно прилагать уйму сил, чтобы просто почувствовать себя нормально.

Понимаю, что не могу общаться с приличной частью людей, потому что боюсь влюбиться в них – это с более-менее молодыми людьми. Со взрослыми боюсь, что они будут разговаривать с позиции сверху вниз. С кем дружить? Кажется, ещё боюсь, что они будут такими же, как мои коллеги… На того гидролога, общение с которым, может быть, сейчас бы помогло, так и не могу смотреть с тех пор, ужасно стыдно.

21 Октября

Ну вот, мечты сбываются: с утра, когда в столовой почти никого не осталось, немного поговорила с самой молодой женщиной здесь – веснушчатой студенткой биологического, девушкой с косичками. Стало лучше. Говорили не то чтобы о чём-то серьёзном, но, насколько я поняла, ей здесь не очень нравится. Осознала, что с трудом разговариваю с людьми в столовой, потому что все всё слушают.

День рождения у второго старпома, а я всё ещё не знаю, как он выглядит…

А. в очереди за едой заговорил со мной – я рада, опять стало легче дышать. Что с моим организмом? Ночью думала про то, что у него есть жена, но вообще спала относительно хорошо.

22 Октября

Вчера я много была с геофизиками – до обеда работали на льдине, после – собирали датчики в их домике, в тепле. В общем-то ничего особенного, но было приятно поделать что-то, выходящее за рамки моих обычных дел. Общение с ними не было особо увлекательным, но хорошо, что вообще позвали куда-то, это я уважаю и ценю. Теперь жду, когда будем делать ледовые шлифы. День прошёл достаточно быстро и казался насыщенным. Помимо этих вылазок с корабля я ещё писала код для подготовки данных (было приятно повспоминать язык), ходила в сауну и смотрела «Таксиста». Не знаю, где я это взяла, но ожидала, что главный герой будет положительным.

Недавно объявили, что личной почты не будет. Не знаю, пока или совсем, но мне это не понравилось. Опять нужно будет ходить в лабораторию (это не так-то близко) и с общего геологического адреса отправлять. У меня ещё и нет доверия к коллегам, нет уверенности, что они не читают чужие письма (был тут один эпизод…).

Продолжаю читать «Благоволительниц». Идёт хорошо, кажется, что новости я сейчас получаю в таком виде.

23 Октября

Всё забываю написать: с первых дней меня поражает звук чайных ложек, передвигаемых с одной стороны чашки на другую – это буфетчица в столовой делает, когда раскладывает ложки по чашкам так, чтобы все смотрели в одну сторону. Звук напоминает колокольчики, очень мелодичный.

Думаю, отправлю сегодня это всё Полине, чтобы избавиться.

Нарисовала акварелью что-то типа натюрморта с ярко-оранжевой каской и левой тапкой подводника – меня удовлетворил результат! Крупные объекты рисовать намного проще, чем натюрморты, и с натуры удобнее, чем с фотографии. До этого я срисовывала с фотографии пейзаж с палаткой океанологов и судном на заднем плане, получилось не очень. Плюсы полярной ночи – свет в каюте всегда одинаковый, нет никакого солнца, меняющего освещение с течением времени, так что можно рисовать сколько угодно. Странно, что я не писала: у нас над кроватью висят принты нарочито солнечных акварельных пейзажей – очень мило и продуманно, но мои навыки начинающего художника мгновенно заревновали, и как только я увидела картину с зелёными полями и каким-то желтоватым небом, поняла, что заменю её своей. Чтобы отрезать себе путь назад, я как-то раз вынула ту картину из рамы – это было не так-то просто. Но теперь всё готово, и даже картина нарисована, хоть и достаточно примитивная – дождусь, пока высохнет, и вставлю. А на обратной стороне хочу оставить какое-нибудь послание будущим жильцам этой каюты, правда, ещё не придумала какое. Надеюсь, вспомню об этом в конце экспедиции и напишу.

Хочется написать про рутину на корабле – я имею в виду некие регулярные периодические действия или явления. На мысль меня навело то, что сегодня воскресенье, а по воскресеньям всегда дают шоколад и мороженое (правда, последнее – всегда крем-брюле, а его я не люблю, так что ни разу не ела) и ещё что-нибудь интересное на полдник (сегодня опять был бургер). Суть в том, что здесь люди работают всегда, дни сливаются в один, и есть необходимость создать какие-то маркеры дней недели, чтобы явно видеть, как они всё-таки сменяются. Лично у меня их пока немного: по пятницам я поливаю цветок, в воскресенье делаю маску для волос. Есть ещё вещи, не зависящие от меня, – например, женские дни в сауне – это среда и пятница, а в субботу обычно очень мало писем (вот и мне вчера впервые за долгое время ничего не пришло – конечно, все смеялись, моя плотная переписка уже стала местным мемом). В общем, пока конец недели особенно отличается, и это хорошо – как-то невольно, по привычке, подводишь итоги и понимаешь, что вот ещё одна неделя прошла. Удивительно, только сейчас подумала о том, как сильно нам нужно делить время на конкретные промежутки. Календарь имеет смысл! Да, тут и не до такого можно дойти.

Пока я писала предыдущий абзац, постучался страшный коллега-сосед и отдал свою шоколадку. Он и раньше так делал – приносил сладкое и игрушечных животных из «Пятёрочки», которых я собирала, пока мы стояли в Мурманске (потом выкинула всех). Помню, уже тогда я про себя сравнивала его с плохим отцом – игнорирует слова и пренебрегает, но приносит сладкое и игрушки. Могла ли я знать тогда, насколько хуже всё станет, что эти первые звоночки – это мне не показалось и не случайное стечение обстоятельств? Кстати, только что в «Благоволительницах» был абзац про сильных и слабых – и те, и другие испытывают страх, сомнения и неуверенность, но первые не выражают эти чувства, да часто и не осознают, что они есть, и невольно завидуют вторым, которые могут свободно быть уязвимыми. Раньше я бы точно причислила себя к «сильным».

Смешно: как только пригрозила отправить текст, написанный тут, он стал лихорадочно прирастать, как будто все мысли, не выраженные ранее, стали торопиться излиться, обрести форму. Вот ещё: как-то ночью я всерьёз обеспокоилась тем, что долгие месяцы буду жить без умственной деятельности. Серьёзно, мы тут, конечно, науку делаем, но этап сбора полевого материала не требует ума – нужно чётко отобрать пробы, правильно их хранить и так далее, но думать особо не надо. Разве что ближе к концу начнём писать статью и отчёт, но до этого ещё долго. Так что стоит озаботиться и продумать ещё и план сохранения мозгов. Пока я решила делать скачанный курс по теории вероятностей – он входил в большую программу по анализу данных, и его я не успела пройти. Ещё хотела учить ПДД – не то чтобы это грузит мозги, но хоть что-то. Ещё есть книга на упрощённом немецком, наверное, когда-нибудь до неё дойду. Но вообще велик соблазн делать ровно то, что входит в рабочие обязанности, и не больше, а в свободное время читать художественную литературу, смотреть фильмы и сериалы, рисовать. Звучит прекрасно, но не нахожу это полезным в долгосрочной перспективе.

Напоминание на телефоне завтра, 24 октября: «Дневники Алана Рикмана». Видимо, он выходит в этот день? Я очень хочу его почитать, но, видимо, потом. Мне нравится, что я даже после всего происходящего строила долгосрочные планы и ставила напоминания на телефоне на полгода или год вперёд. Ещё там есть что-то про концерт The Cure в Хельсинки и новую программу «Стрелки» (со знаком вопроса). Теперь же все мои напоминания до февраля 2023-го – это расписанная программа приёма витаминов, придуманная мной – просто чтобы они бились друг с другом и не было передозировки. А, ещё напоминание сменить зубную щётку – я-то могу пользоваться старой очень долго, но зачем тогда взяла с собой две новые? Конечно, посмотрела, что было в календаре раньше, до 15 сентября, – даже давление как будто поднялось от вида четырёх-пяти разноцветных строчек в клетке каждого дня. Прекрасно помню, как носилась везде и собиралась сюда, очень хотела быстрее попасть на борт, чтобы расслабиться наконец.

Смотрю «Аватар. Легенда об Аанге» – непривычно детское, но досмотрю уж.

Вечером. Ну вот, я второй день подряд вообще не говорю с людьми, это беспокоит! Надо срочно что-то делать. Нельзя думать, что все такие же ужасные.

А-а-а, какие же токсики! Почему я не могу спокойно им разъяснить, что так разговаривать нельзя?

Зато забрала письмо от молодой коллеги из института, с которой познакомилась в прошлой экспедиции, – как же хорошо! Она интересно рассказывает про свою жизнь, про осень в Петербурге, а также поддерживает и даже даёт практический совет насчёт ужасного коллеги. Он очень простой – не воспринимать его слова как личное. Почему-то я склонна принимать всякие плохие слова на свой счёт, но, когда читаешь такой совет от третьего лица, становится лучше, я понимаю, что дело не во мне, и думаю, теперь мне будет проще отстраниться.

Ха-ха, чувствую себя Алексом из «Заводного апельсина» – как и он, я после терапии абсолютно беззащитна перед агрессорами, потому что долго училась не быть такой, а быть кем-то обратным. Видимо, как и у него, у меня что-то пошло не так, и теперь защищать себя я совершенно не умею. Странно, что обнаруживаю это только сейчас. Эх, какие-то книги по селфхелпу у меня завалялись в электронной книжке с давних пор, я надеялась, что никогда больше не придётся такое читать, но поищу, может, будет что полезное…

Дошла в «Б.» до темы близких отношений брата и сестры – интересно зарифмовалось с «Ужасными детьми», которых читала недавно.

24 Октября

Ночью чувствовала себя счастливой – оттого, что есть всё-таки среди моих знакомых люди, которые понимают и помогают, благодаря которым я чувствую себя нормальной. Сейчас всё опять съехало…

Сходила к врачу на плановый ежемесячный осмотр. Долго собиралась с силами на дорожке, решила рассказать ему про проблемы с коллегами – знала, что он будет спрашивать про самочувствие вообще, не только физическое здоровье. Было сложно не заплакать, но я рассказала всё в общих чертах. Он, конечно, посоветовал поговорить с ними прямо о том, что меня оскорбляют – возможно, они этого не знают. Я и так понимала, что это надо сделать, но думала (и сейчас думаю), что они в очередной раз отмахнутся, обратят всё в шутку или начнут винить меня… Но теперь точно знаю, что поговорить надо, а если разговор пройдёт плохо – врач сам поговорит и привлечёт начальника. Главное, что я поделилась. После обеда приходила в лабораторию за кофе – состоялся неприятный разговор с главным в нашем маленьком отряде, он опять грубо со мной разговаривал. Но начать серьёзный разговор про коммуникацию в нашей группе я не могла, потому что там был техник – настраивал ноутбуки. С тех пор жду подходящий момент… Как же надоело! Даю себе сегодняшний день на этот разговор.

Ещё узнала, что набрала 1 кг веса – видимо, от сладкого, которым заедаю тревогу. Решила не брать больше чайные пакетики и сладкое в столовой (это всё свободно лежит там, жестоко!).

Ещё впервые сходила в солярий, который вообще-то фотарий – две узкие стены с УФ-лампами, между которыми нужно вставать. Было достаточно тепло там, а так ничего не чувствуешь, конечно. Но мне как параноику приятно знать, что я в полярной ночи получаю реальный ультрафиолет – наверное, больше, чем петербургской зимой.

Ну вот, и так плохо, а тут ещё бытовое: прихожу в столовую на ужин, а там на огромном телевизоре, который до этого висел выключенным, показывают с громким звуком клипы Бьянки. Когда буфетчица вышла выключить или убавить звук (видимо, кто-то протестовал), главный ледовик остановил её, сказал, типа, класс, пусть будет. Я быстро съела картошку с мясом и ушла, оставшись без дыни. Наверное, это решение команды, может, даже капитана, но, думаю, такое надо решать коллективно. Если никто не упомянет это, подниму вопрос на собрании – нас-то, науку, никто не спрашивал. С радостью заметила, что заместителю, с которым у нас взгляды во многом расходятся, идея тоже не особо понравилась.

Что ж, поговорили. Оказалось, эти люди обиделись на меня, потому что я, видите ли, редко появляюсь в лаборатории (в которой сейчас нет работы) – а я не приходила, потому что боялась с ними разговаривать, боялась очередной порции унижений. Отчасти из-за этого избегания они и оскорбляли меня. Очень интересно. Услышала, что они хотели от меня похвалы их работе, просто присутствия. Это даже смешно. У них тоже есть чувства, вот это новости! Но они не могли их выразить, не могли позволить себе позвать меня, как мило. Сказала, что не приходила в лабораторию, потому что боялась их, потому что не чувствовала контроля над происходящим там. Они очень сильно удивлялись тому, что я их боюсь. В какой-то момент я начала плакать – хорошо, что меня это не смутило и не сбило с толку. Вау, я научилась реветь при людях. Вообще я более-менее довольна разговором. Ах да, они сразу после постучали в мою каюту и сказали, что они решили, что это был конфиденциальный разговор – никому не надо сообщать. Я спросила, проблема или разговор, мне сказали, и то и другое. Но я сообщила, что кому-то уже рассказывала в частном порядке. Они упомянули начальника экспедиции – не хотят, чтобы он знал. Смешно: худшее же позади, а этот разговор – достижение для всех нас. Не понимаю, чего тут скрывать? Ещё меня в негативном ключе назвали «несоциализированной» или как-то так. Наверное, я и правда не так активно стремлюсь к контакту, но интересно, что людей это обижает.

Очень сильно ждала письмо от человека на суше, не было уже три дня. Не пришло – грустно, но удачный разговор всё несколько улучшил ощущения, дышать легче, да и поддержки из вчерашнего письма хватает. Но всё же!

На собрании мои ближайшие коллеги неоднократно смотрели на меня, чаще, чем обычно. Полагаю, они боялись следов слёз на моём лице и возможных вопросов, которые кто-нибудь мог задать. Ох, зачем я себе это придумываю?

Вечером был маленький околорабочий разговор с парой морских гидрологов – как же приятно, они такие… понимающие, вежливые, адекватно реагирующие. Очень хочется дружить, но я, к сожалению, знаю, чем это может закончиться.

Этой ночью мы пересекли 83-ю параллель – это как бы событие, по крайней мере, начальник взволнован и рад.

Прислали новости (хм, вот этот понедельник вообще не чувствуется как понедельник…). Узнала, что «Роговицкий» прибыл в Петербург ещё 17 октября. Сама не понимаю, почему для меня это важно. Все те, с кем мы шли до льдины от Мурманска, вышли там – теперь они на суше… Почему-то тот период экспедиции кажется мне прекрасным и весёлым – наверное, так и было относительно того, что происходит сейчас. Ну и люди, для которых экспедиция была заведомо короткой, сильно разбавляли суровых нас, подписавшихся на непонятно какой срок.

Что-то расписалась. Написала про сушу и вспомнила сегодняшний сон: я вернулась из экспедиции примерно в текущие дни, сегодня. Иду в «Макдоналдс», пытаюсь заказать ролл и что-то ещё. Приходит мама, говорит, что тоже будет ролл. Заказ, как я думаю, принимает женщина, стоящая на улице. После долгого непонимания она говорит, что вообще-то нужно идти во-о-он в то здание – оно вдалеке, дальше по улице. Я иду одна по какой-то жалкой полуразрушенной деревне в грязи – явно из «Благоволительниц», наконец, прихожу в «Макдоналдс», вроде бы заказываю и просыпаюсь. Просыпаюсь как будто оттого, что всё-таки начинаю думать – странно, что экспедиция кончилась так рано, даже до Нового года. Или это только для меня? Когда проснулась, с сожалением для себя из сна обнаружила, что я ещё тут. Интересно, конечно. Напомнило любой фильм, где есть сцены со снами. И вообще, суша снится не первый раз – был сон, где нам будто бы можно было иногда бывать на суше, а потом возвращаться на льдину, смешно. Я тогда тоже проснулась от диких подозрений, что это не реальность. Кажется, начинаю понимать всех людей, которые восхищались моей храбростью по поводу того, что иду в такую экспедицию… Я эти слова воспринимала как формальность и вежливость. Но тут и правда требуется очень много силы. Ладно, кажется, пора спать, иначе начну ругать себя за наивность.