Kitabı oxu: «Душа тьмы», səhifə 4

8

– Одного не понимаю, – начала Лу на следующее утро, сваливая груду завернутых в пищевую пленку брауни на стол для продажи выпечки.

Было семь часов утра. Еще неделю назад Эбигейл записала их всех в организаторы распродажи, целью которой был сбор средств для школьного бала. Естественно, согласия она ни у кого не спрашивала. Только предупредила сообщением в девять часов накануне вечером: «Жду вас с утра пораньше, чтобы забрать выпечку для распродажи! Я уже отметила на карте в телефоне все дома, где согласились сделать пожертвования».

Лу пыталась протестовать, но в итоге и она, и Чарли сдались.

Теперь Лу продолжала:

– Элиас Эверхарт вчера мог попросить адвил у кого угодно. И вообще… – она взяла еще одну охапку брауни и перенесла их на стол, – ручаюсь, он нашелся бы даже у кого-нибудь из тех, с кем Элиас сидел во время ланча.

– У мальчишек-подростков, которые забывают принести в школу даже домашнее задание? – Эбигейл составляла в аккуратную пирамидку небрежно выгруженные Лу на стол брауни. – Что-то сомневаюсь.

– Он мог сходить в медпункт, – продолжала Лу. – Или спросить у учителя. Да у кого угодно. Так вот, – она указала на Чарли рулоном пищевой пленки, – почему же спросил у тебя?

Чарли не сводила глаз с наклеек, на которых писала цены: доллар, три, пять…

– Мне нечего ответить.

– Зато мне есть, – подхватила Лу.

Чарли размашисто нарисовала значок доллара.

– Да ну?

– Да! – Лу наклонилась над столом, чуть не расплющив упаковку капкейков. – Он на тебя запал.

Рука Чарли судорожно дернулась, маркер провел черту поперек тройки. Она сжала маркер и прокашлялась.

– Никогда не слышала большей нелепости.

Усмехаясь, Лу указала на ценник.

– Неужели? А эта наклейка доказывает обратное.

– Я серьезно, – заверила Чарли, переворачивая наклейку. – Не о чем тут…

– Ого! – прервала подруг Эбигейл и сунула им свой телефон. – Вы это видели?

Лу и Чарли придвинулись ближе, чтобы разглядеть.

На экране корреспондент местных новостей стояла перед покрытым резьбой деревом, на котором еще недавно висели кроссовки Робби.

«Последняя информация по делу Робби Карпентера привела представителей власти в недоумение».

Чарли наклонилась над телефоном, чтобы не пропустить ни слова.

«Совсем недавно в Миннесоте была замечена схожая картина исчезновений, – продолжала корреспондент. – Несколько дней назад всего за одну неделю в небольшом городке Байвабик пропало трое детей. Единственным обнаруженным свидетельством стали несколько деревьев, помеченных такими же скандинавскими символами, что и в Силвер-Шорс».

– Какое… жуткое сходство, – выговорила Эбигейл.

– Да уж. – Лу, казалось, все больше волновалась, пока говорила: – Должно быть, это убийца-подражатель. Ну, знаете, когда один психопат узнаёт, что сделал другой, и решает его копировать.

– Мне известно, кто такие подражатели. – Эбигейл выключила телефон. – Чтобы разобраться, незачем быть сдвинутой на убийствах, как ты.

– Я не сдвинута на убийствах, – возразила Лу, – просто движима здоровым психологическим и антропологическим интересом к способности человека сочетать…

– Круассаны с маньяками? – послышался из-за спины голос. – И я с вами.

Оглянувшись, подруги увидели, что у их стола с выпечкой стоит Мейсон. А рядом с ним, возвышаясь над Мейсоном на несколько дюймов, – Элиас. С резким вдохом Чарли уставилась в стол, пытаясь придумать, чем бы занять руки. Наклейки… да, наклейками. Два доллара за кусок пирога, три – за набор из трех печенек с разными начинками…

– Исчезни, Мейсон, – ответила Лу. – Нашей идеально разложенной выпечке только твоих буйных выходок не хватало.

– Выходок? – невинным тоном переспросил Мейсон. – Это вообще не про меня.

Длинная бледная рука протянулась через стол, чуть не задев руку Чарли, и схватила печенье с шоколадной крошкой. Чарли едва не ахнула, бросив взгляд на Элиаса, стоящего совсем рядом, у нее за спиной. Но он не смотрел на нее.

– Так что там насчет идеальной выкладки? – спросил он, водружая печенье на гору пирожков, круассанов с шоколадом и ломтиков кекса.

– Гос-споди… – Лу безнадежно уронила голову на руки. – Тебя нам здесь тоже не надо. А я-то надеялась, что с твоим появлением Мейсон станет нормальным человеческим существом.

У Элиаса вспыхнули глаза, словно это замечание особенно позабавило его.

– Да? – переспросил он. – А кто же он сейчас, позволь спросить, если не нормальное человеческое существо?

– Инопланетянин, – с уверенностью заявила Лу. – Присланный его инопланетным начальством, чтобы сеять на Земле хаос дурацкими выходками и тупыми шутками про женскую грудь.

– Хаос? – Поблескивая глазами, Элиас повернулся к Мейсону. – Как раз хаос мне по душе. Вообще-то, – он хлопнул приятеля по плечу, – пора бы тебе выйти на новый уровень.

– Хмм… – Мейсон потер подбородок двумя пальцами. – Знаешь что, братан? Ты прав. Мы же выпускники. Пора мне блеснуть своей игрой.

– Какой еще игрой? – резким тоном бросила Эбигейл. – Ни за что не допущу, чтобы нам испортили продажу выпечки. Я пообещала доктору Шнайдеру, что все пройдет как по маслу.

– Да ты не напрягайся, Эбби. – Мейсон плюхнулся на стул рядом с передернувшейся Эбигейл. Как и Чарли, Мейсону было прекрасно известно, что она не выносит, когда ее зовут не полным именем. – Мы пришли помочь. – Он подмигнул Чарли. – Зачем еще нужны старшие братья?

Чарли заметила, что Элиас занял место напротив нее. У нее учащенно забилось сердце. Она на удивление остро ощущала его присутствие, этот странный жар, исходящий от его кожи. Жар казался ей чем-то живым. Незримым существом, способным обвиться вокруг нее, увлечь в свои горячие объятия.

– Итак! – Мейсон хлопнул в ладоши и обвел взглядом стол. – Чем бы мне вам помочь? Учитель рисования говорил, что у меня есть дизайнерское чутье. Пожалуй, буду отвечать за эстетику стола.

– Ты? – фыркнула Лу. – Видела я твою спальню. Твоего дизайнерского чутья хватает только на грязное белье повсюду и пошлые постеры с музыкальными группами.

– Что это ты делала в моей спальне, Луиза? – Мейсон выхватил из груды выпечки сникердудл с корицей и собирался засунуть в карман, но Эбигейл его отняла. – Пыталась отрезать у меня прядь волос, чтобы с помощью обряда вуду влюбить в себя?

– Даже не мечтай, Хадсон, – небрежно парировала Лу.

Чарли снова опустила взгляд на ценники, сдерживая смех. Лу и Мейсон не изменяли себе. Для Лу было естественно вступать в перепалки, поскольку она любила ехидство и сарказм. А ее вражда с Мейсоном длилась почти десятилетие, скорее всего, спровоцированная впервые в тот раз, когда она осталась с ночевкой в комнате близнецов, а он подбросил туда тарантула.

Воспоминания о той ночи вызвали у Чарли улыбку. Из кроватей они перебрались в три спальных мешка, разложенных в кружок на полу. Мама принесла им попкорн с добавочной порцией масла, и они засиделись допоздна, а Лу все требовала от Софи и Чарли повторять ее любимые фокусы. Смотреть их Лу никогда не надоедало. Каждый раз, когда близнецы вытаскивали туз червей и спрашивали: «Ты эту карту выбрала?», Лу визжала так же восторженно, как в самый первый.

Чарли обнаружила, что впала в глубокую задумчивость, лишь когда ее мысли прервал низкий голос:

– На этот ценник ты глазеешь уже пять минут.

Она подняла взгляд и уперлась им в Элиаса, который изучал ее блестящими зелеными глазами.

Чарли отложила маркер.

– Просто проверяю.

– Что именно?

– Ну, знаешь, соответствие стандартам. Убеждаюсь, что на ценники не попало ни пылинки.

Элиас вскинул брови.

– По-твоему, это и есть стандарты?

Чарли пожала плечами.

– Ты же не знаком с Эбигейл.

– Я все слышу, – предупредила Эбигейл, не отвлекаясь от пирамиды из брауни.

– Вообще-то знаком. – Элиас расслабленно откинулся на спинку стула, балансируя его на двух задних ножках, и даже не пытался делать вид, будто помогает разбирать выпечку. – Виделся вчера после ланча. На случай, если тебе отшибло память.

– Не отшибло. – Она помолчала. – Кстати, как твоя голова?

Он постучал себя по лбу и подмигнул.

– Великолепно, милая. Спасибо за помощь.

– «Милая», значит… – Чарли вскинула маркер и нацелила его на Элиаса. – Не знаю, что насчет девушек из твоей прежней школы, но нас здесь, в Силвер-Шорс, так просто не очаруешь.

– О, я в своих способностях не сомневаюсь, – отозвался он, лениво помахав проходящей мимо стайке девчонок, отчего те захихикали.

Чарли закатила глаза. Зная его прошлое, она прекрасно видела все эти уловки. Классический прием: мнимый весельчак маскирует горе развязностью и шутками.

Ее брат был в этом настоящим виртуозом.

– Итак… – Элиас поставил свой стул на четыре ножки. – Кого позовешь на бал?

От этого вопроса Чарли замерла. У нее заколотилось сердце, хотя она и не понимала почему. Пальцы ног покалывало. Она подняла взгляд на Элиаса.

– А почему ты спрашиваешь?

Он склонился ближе и понизил голос.

– Просто знаю, что вы с подругами затеяли маленькую игру. И что тебе надо успеть пригласить кого-нибудь к вечеру четверга.

– И откуда же тебе, – убийственно-спокойным тоном осведомилась она, – это известно?

Элиас не стал отворачиваться. Наоборот, придвинулся ближе.

– Вы с подругами общаетесь очень громко. – Он подмигнул. – Особенно за ланчем.

– Мне не послышалось, тут бал обсуждают? – вмешалась Лу.

– Нет, не послышалось, – ответил Элиас.

– Правда? – Лу подняла бровь. – А ты уже нашел себе пару?

– Нет, – произнес задумчиво Элиас. – Танцы – это вообще не мое.

– Не в танцах дело, дружище. – Мейсон хлопнул Элиаса по плечу. – В спортивном зале, украшенном цветной бумагой, мы пробудем от силы полчаса, а потом нас ждет другая тусовка. Вот там-то и начнется настоящее веселье – если понимаешь, о чем я. – Он выразительно пошевелил бровями.

Лу поморщилась.

– Ну ты и свинтус!

– Себя-то не обманывай, Луиза, – парировал Мейсон. – По этим губам ты сохнешь со второго класса.

Лу схватила пустую коробку и притворилась, что ее тошнит.

– Может, вернемся к делам поважнее? – напомнила Эбигейл. – Эти блонди с арахисовой пастой сами себя не разложат.

– Да, с удовольствием! – Лу схватила пригоршню блонди, изображая легкие рвотные позывы. – Что угодно – всё лучше губ Мейсона Хадсона.

9

Не прошло и одной недели, и город захлестнула новость о новом исчезновении.

Был вторник, второй день учебного года. В семь утра миссис Питерсон в своем любимом халате прошла по коридору и постучала в дверь комнаты сыновей. Ответа она не дождалась и заглянула в комнату – сообщить мальчишкам, что пора вставать.

И увидела, что их кровати пусты.

Час спустя, после множества отчаянных, но так и оставшихся без ответа звонков на мобильники ее сыновей, прибыла полиция. Еще через час собрали поисковый отряд. К обеду новости достигли каждого телевизора в Силвер-Шорс – и каждого мобильника в старшей школе.

К концу учебного дня поисковый отряд так и не нашел пропавших. Зато нашел еще одно дерево. Белый ясень, изрезанный скандинавскими символами, с «узлом Одина» в центре.

На ветвях этого ясеня висели две пары кроссовок.

10

В тот день в школе Чарли твердо сказала себе, что с нее хватит расследований. Хватит разведывать и разнюхивать. Эти поиски принесли ей больше вопросов, чем ответов.

Все вокруг только и говорили что о пропавших парнях. О близнецах Питерсон. Чарли хорошо их знала. Оба были отчаянными хулиганами и любили спорт. Когда Софи еще была жива, мама нередко отправляла их в дом к Питерсонам поиграть с детьми. Это было как-то связано с тем, что мальчишки оказались единственными близнецами среди ровесников Чарли и Софи. Их матери считали, что детям полагается быть лучшими друзьями. И сестры в самом деле хорошо относились к Питерсонам, прыгали на батуте у них на заднем дворе или показывали простые фокусы, но лучшими друзьями они с братьями так и не стали. Не то что с Лу.

Весь день Чарли старалась отделаться от мыслей о Питерсонах. Пока Лу и Эбигейл строчили сообщения в групповой чат, она незаметно убрала телефон в карман. Когда одноклассники делились взятыми из новостей кадрами изрезанного дерева, она отводила глаза. Она же дала маме обещание. И хотя уже однажды нарушила его, это еще не значило, что подобное повторится.

Так она твердила себе, пока не прозвенел звонок с последнего урока.

После школы она развезла Лу и Эбигейл по домам. А потом ударила по газам, направляясь к лесу.

* * *

Лес кишел полицейскими так же, как в первый раз. Точнее, представителей власти в нем даже прибавилось. Вероятно, появились специалисты уровня штата, а может, и федерального. И чем дольше будет продолжаться расследование, тем больше внимания оно привлечет: Чарли насмотрелась достаточно детективов, чтобы понимать это.

Она припарковалась в стороне, в незаметном месте. Дерево, которое осматривали на этот раз, находилось метрах в двухстах от первого. Кто бы ни похитил парней, своей охотничьей территорией он считал этот лес. Держаться от которого подальше Чарли пообещала маме. И уже дважды нарушила слово.

Она бесшумно прикрыла дверцу машины. Потрогала задний карман, убеждаясь, что ее счастливая колода карт на месте. А потом крадучись пошла по сухим листьям и обросшим мхом камням в глубину леса.

Она в который раз задалась вопросом, что здесь делает. Чем таким может помочь следствию, с чем полиция не справится своими силами. Оценки она получала хорошие, над домашними заданиями никогда не мучилась, но и особых способностей не проявляла. Не то что Эбигейл. Чарли считала, что наиболее ярко ее интеллект проявляется в фокусах, где с помощью быстроты ума и превосходящей быстроты пальцев она всегда на шаг опережала зрителя. Но ведь фокусами дело о пропавших без вести людях не раскроешь, верно?

И все-таки. Что-то тянуло ее сюда. Будто где-то в лесу пряталась сирена и звала ее.

Она как раз пыталась представить себе эту сирену, когда заметила его.

Сначала – только мелькнувшую темную шевелюру и край черной футболки. Кто-то стремительно перебегал от дерева к дереву, стараясь не попасться на глаза полиции. Чарли пригнулась, спряталась в зарослях можжевельника и осторожно выглянула из-за них.

Шагах в десяти впереди за деревом стоял Элиас.

Она поняла это в ту секунду, когда разглядела стрижку. Поняла по широким плечам, по настороженности, с которой он выглядывал из-за дерева. Он находился прямо на месте преступления.

Опять.

Чарли мысленно вернулась в понедельник, когда после разговора с Мейсоном она исключила Элиаса из списка подозреваемых. Как же она была уверена в своей правоте. Убеждена, что он просто несчастный парень, травмированный горем и маскирующий печаль остротами и сарказмом. Но теперь…

Теперь она в этом сомневалась.

Элиас прокрался на несколько шагов влево, и Чарли последовала его примеру. Опустившись на четвереньки, Элиас как медведь полез в гущу кустов. Чарли сделала то же самое. Минут пять она подражала ему, словно в игре, пока вдруг не сообразила, что в общем-то шпионит за ним.

Но с какой целью? Ведь Элиас не совершал ничего предосудительного. Да, он оказался в лесу, где ему быть не следовало, но то же обвинение можно предъявить и самой Чарли.

И все же ее не покидало ощущение, что под всем этим в глубине что-то таится. И что Элиас либо как-то связан с исчезновениями, либо слышит тот же доносящийся из леса зов, что и Чарли. В любом случае ей хотелось докопаться до правды. Поэтому, когда Элиас обогнул куст и юркнул под дерево, она последовала за ним.

* * *

Вслед за Элиасом Чарли углублялась в лес. Он лавировал среди деревьев так уверенно, словно десятки раз ходил этим путем. Огибал березы и кедры, кусты можжевельника и скопления мха. Держась на безопасном расстоянии, Чарли шла за ним, стараясь ступать как можно тише.

Вскоре она увидела, как Элиас отвел в сторону ветви и вдруг скрылся из виду. Выждав секунд пятнадцать, она на цыпочках вышла из-за дерева, за которым пряталась, и перебежала на то место, где только что стоял Элиас. А потом, затаив дыхание, протянула руки к веткам и осторожно развела их в стороны.

Впереди на поляне стоял дом.

Его вид стал для Чарли полной неожиданностью. Большинство домов в Силвер-Шорс выглядели как типично американские, сложенные из красного кирпича и обнесенные белым штакетником. Но не этот. Его словно перенесли на поляну из викторианского сборника сказок: старинный, нарядный, из выкрашенного в темно-голубой цвет дерева, с островерхой двускатной черной крышей и высокой башенкой в северо-восточном углу. Фасад огибала веранда того же темно-голубого цвета, как и весь дом. Свет на веранде не горел, но Чарли показалось, что она заметила слабое оранжевое мерцание в одном из окон.

Неужели Элиас живет здесь? Это дом его приемной семьи? Чарли никогда прежде не видела этого здания – впрочем, так далеко в лес она и не заходила.

Она крадучись приближалась к окну, в котором мерцал свет. На ее удачу, пространство перед домом было неухоженным, заросшим кустами. Чарли пряталась за одним, выжидала несколько секунд, затем перебегала к следующему.

Через нескольких минут она почти достигла дома. Припала к земле и ползла, пока не оказалась у покрашенной в темно-голубой цвет стены. Убедившись, что очутилась у основания башенки, она решилась обернуться, прижавшись к нему спиной.

Чарли перевела дух. Какого черта она творит? Она последовала за Элиасом не задумываясь, с азартом человека, которым завладели любопытство и подозрения. И вот она здесь. Готовая следить за его приемной семьей. Что она вообще рассчитывала найти? Орудие убийства? Труп Робби Карпентера? Близнецов? Бред! Все улики наверняка надежно спрятаны, конечно, если только не вся приемная семья Элиаса состоит из серийных убийц.

Однако разуму не удалось удержать Чарли от глупостей, потому что вовсе не разум привел ее сюда, а ощущения. Странный гул в жилах, покалывание в кончиках пальцев. Да, нервное возбуждение, но вместе с тем что-то большее. То, чему она не находила объяснений.

Повернувшись, она медленно, дюйм за дюймом, выпрямилась и заглянула в окно.

В доме царил сумрак, источниками тусклого света были, вероятно, свечи. Сквозь запыленное стекло она разглядела маленькую круглую комнату. Мебели там оказалось немного: ветхое кресло, шаткий приставной столик, проеденный молью ковер. На столе была лампа, но выглядела она так, словно ее годами не включали. Чарли заметила паутину, оплетающую абажур. Проход в глубине комнаты соединял башенку с остальными помещениями дома и открывал длинный коридор, теряющийся в темноте.

Что за черт?

Наверное, она ошиблась. Наверное, Элиас живет не здесь, а в этот жуткий заброшенный особняк приходит закинуться наркотой. Или еще за чем-то. Сама Чарли никогда не имела дела с наркотиками, но ей казалось, что именно так выглядят места, где их хранят и употребляют.

Если ее догадка верна, пожалуй, ей следует скорее уйти отсюда. Наркоманы известны склонностью к насилию, они как бомба, срабатывающая от любого неосторожного движения. Если Элиас поймает ее, невозможно даже предположить, как он поступит.

И все же. С этим парнем дружит ее брат. Если Элиас занимается чем-то опасным, разве не должна она разузнать об этом?

В комнате дальше по коридору вспыхнул свет.

В этот момент что-то зажглось и внутри Чарли. Желание – нет, потребность – выяснить, что делает Элиас Эверхарт в этом зловещем старом особняке. Эта потребность гудела в ней, побуждала к действию.

Вперед.

Она сорвалась с места прежде, чем успела подумать. Пронеслась вдоль стены дома, поднялась на веранду и, осторожно пройдя по ней, вздрагивая при каждом скрипе половиц, остановилась перед высокой застекленной дверью. Чарли сделала глубокий вдох, протянула руку и медленно повернула дверную ручку.

Дверь оказалась незапертой. Чарли приоткрыла ее, потом медленным движением увеличила ширину щели. Петли не издали ни звука, за что Чарли мысленно возблагодарила всех богов. Она проскользнула в дом и закрыла за собой дверь.

Внутри ее поглотил мрак. В особняке пахло пылью и запустением. Со стен темными провалами глаз смотрели портреты. Незажженные свечи стояли на столике у входа. У двери высилась вешалка для одежды, голая и похожая на скелет.

Чарли вгляделась в глубину коридора. Через три двери от нее виднелся оранжевый свет, падая на пыльный ковер с цветочным узором. Если Элиас где-то в доме, то наверняка в той комнате.

Затаив дыхание, Чарли на цыпочках пошла вперед по коридору.

Чем ближе она подходила к комнате, из которой лился оранжевый свет, тем отчетливее различала звуки. Потрескивание и шипение горящих свечей. Задувающий в открытое окно ветер. И еще какой-то низкий и непрерывный звук, похожий на гудение или жужжание. Поначалу неразборчиво, но с каждым новым шагом все отчетливее слышался шепот, только не на английском и не на каком-нибудь еще языке, который Чарли слышала раньше. Звучный. Напевный. Словно давно забытый язык, вызванный из небытия.

Она приблизилась к двери. Звуки доносились из-за нее. Можно было или заглянуть в комнату, рискуя, что Элиас – или тот, кто находится внутри, – заметит ее, или отступить подальше в тень.

Она не стала задумываться над тем, как поступить.

Затаив дыхание и сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, она выглянула из-за дверного косяка.

Комната оказалась просторнее, чем ожидала Чарли. Судя по всему, когда-то это была великолепная столовая с балками и узорчатыми карнизами под высоким потолком. На дальней стене висел громадный пыльный гобелен, в камине пылал огонь. Не составляло труда вообразить, какие роскошные званые ужины устраивали в этих стенах: за длинным деревянным столом с богатой сервировкой и жареной индейкой в центре, с гостями в бальных нарядах и тончайших белых перчатках.

Но эта сцена задержалась в воображении Чарли ненадолго: от того, что ждало ее в комнате…

Все прочие мысли моментально испарились.