Kitabı oxu: «Эрин. Погружаясь в Бездну», səhifə 6

– С иллюзией на артефактах, – пояснил вампир. Ответ заставил меня сменить предмет интереса.

– Так мы всё же везём что-то запрещённое? Надеюсь, не взрывчатку?

– Мы никому не собираемся причинять вред, если тебя это интересует.

Старая добрая контрабанда? Я что-то такое и подозревала.

– По контрабанде, я, пожалуй, не скучала… – очень тихо себе под нос пробормотала. К счастью, за воем ветра меня не услышали даже чуткие эльфийские уши.

– Пошлите уже под городской купол. Вам что, старая демоница лишняя? – огрызнулась Мали, зарывшись в шубу с носом.

Мы быстро погрузились в повозку и устремились в невероятный город, расположенный на крыше мира.

Глава 7. Время собирать камни

«Следуй за Ветром, учись у Ветра, Ветер всегда находит путь».

(народная эльфийская мудрость с Холмов)

Райниэль Сорэ, Особняк Сорэ, Союз Лесов.

После Малого Совета меня выставили из дворца – подальше от глаз трепетных придворных. В земли Пятого Дома отправились отряды Навиэль и несколько магов. Моё желание присоединиться к ним, Хим воспринял в штыки. Во-первых, на данном этапе от любого анимага больше пользы, чем от меня. Во-вторых, дело Рибэля нужно было сдвинуть с мёртвой точки.

А спустя несколько дней в особняк примчалась тётушка Данира, вооружённая несгибаемым желанием вытащить меня из дома.

– Тётушка, мне не до спектаклей. Творится Бездна знает что!

– И слышать ничего не хочу! У тебя всегда что-то творится. Преступники никогда не переведутся, а на Дамиро попасть – это удача десятилетия! – Её кудряшки медового цвета так и подпрыгивали от негодования.

– Брось, твоя подруга – эолли дяди Мелира.

– Вот именно! И даже это мне обычно не помогает. Ты хоть слышал, где пройдёт спектакль?!

– В Самии. И что? – Я намеренно углубился в изучение казённой папки с эмблемой моего ведомства, демонстрируя, насколько занят. Настолько, что не могу оторваться от дела, даже при встрече с дорогой родственницей. Буквы перед глазами мелькали совершенно бессмысленными рядами.

– И то! – Нелепое представление не обмануло мою обожаемую тётушку. Данира выхватила папку прямо у меня из рук и отшвырнула на ближайший столик. И почему в нашей семье не приживаются терпеливые и доверчивые женщины? – Зайдёшь к Шантору. Тебе не пятьдесят лет, покажись уже ему на глаза! Он же твой учитель.

– Я не… – бумаг я лишился, пришлось любоваться на её упрямо скрещённые руки и поджатые губы, но я быстро отвёл взгляд. Даже сидя в кресле, я был немногим ниже нависающей надо мной Даниры, но давнее чувство вины словно придавливало к земле.

– Что ты не?! – показалось в гостиной вот-вот начнётся ураган. – Он очень хочет с тобой встретиться. Поговорить наконец!

– Сказать, что я – его самое большое разочарование? Я и так это знаю. Брось, столько лет прошло. Какое ему дело до самого бестолкового из его учеников?

Этот спор возникал не впервые. Когда-то те же слова я слышал и от матери. Я подвёл своего учителя, а потом и родителей. После тех событий прошло уже больше двухсот лет. Сначала я просто боялся прийти к Шантору. Боялся услышать от учителя то же осуждение, что встречал повсюду: «огненный монстр», «выродок», «убийца». Шли годы, я старался направлять силу в полезное русло. Что-то у меня определённо получилось правильно, но к Шантору я так и не пришёл. Не смог. Не нашёл слов.

Да и во время службы в Тенях Совета я почти не появлялся в высшем свете, а позже мы и вовсе не встречались. На все официальные мероприятия Шантор отправлял своего сына Шайрана как представителя Красных Гор. Отличный парень, очень похож на отца. Шай на сто лет моложе меня, я учился у старшего дракона рода Ша ещё до его рождения, но с младшим мне было легко. Шайран никогда и ни на кого не смотрел с осуждением – только с любопытством и открытой улыбкой. Удивительной доброты парень. И не скажешь, что он дальний родственник Химэля. Если память мне не изменяет, пра-пра-прабабка Хима была из рода Ша.

– Ты должен пойти к нему хотя бы ради Эрин. У Шантора обширные связи и в торговых гильдиях, и выходы на серые.

– Эрин – это запрещённый приём, – хмуро посмотрел на тётушку.

– А как с тобой по-другому?! – всплеснула она руками. – Как ты вообще умудрился упустить такую замечательную девочку?

Я ехидно усмехнулся.

– Напомнить тебе, что эта «замечательная девочка» впутала тебя в раскрытие заговора, а потом исчезла, как кошка Весты…

Данира с гордостью расправила плечи, будто Эрин была её личной находкой, хотя на самом деле это было не так.

– И тебя это восхищает! – не менее ехидно оскалилась она. – Сами виноваты, Сорэ, что с другими женщинами вам скучно. Достаточно на меня посмотреть.

Я тяжело вздохнул, но не сдержал улыбки, полностью соглашаясь с Данирой, до замужества носившей фамилию Касталь. Спорить с ней сложнее, чем с любым из советников.

– Спектакль так спектакль… – сдался я.

– Ну наконец-то! И визит к Шантору! – не унималась родственница.

– И визит к Шантору, – окончательно капитулировал.

– Мы зайдём за тобой завтра и отправимся в Самию отсюда.

Довольная тётушка на ходу отхлебнула каху, приготовленную по рецепту Эрин, подхватила с кресла модный кружевной плащ, служивший защитой от солнца, порывисто обняла меня, чмокнула в щёку.

– Всё, я побежала. Сегодня веду турнир «Рыцарей и чудовищ», дети ждут подарки.

Она молнией покинула голубую гостиную и устремилась к переходу через парк со всей доступной ей эльфийской скоростью. Как она всегда умудряется сохранять причёску и платье в порядке – одна из великих тайн Второго Дома.

Не знаю, что способно притушить неуёмную энергию Даниры Сорэ. Хотя… нет, знаю. И больше не хотел бы этого видеть. Никогда не забуду, как погас её лучистый ореховый взгляд на церемонии проводов за грань моих родителей. Мама первой приняла эолли Орвэля в нашем доме. С тех пор они стали не просто подругами, а чем-то неизмеримо большим. И когда я заболел пепельной лихорадкой, тётушка вместе с моим отцом перетряхнула весь Террон в поисках лечения. Но даже я не знаю, как выжил. Данира говорит, что тогда её не было рядом и детали ей неизвестны, а у родителей теперь не спросишь. Хорошо, что я не взял Арта на проводы. Он был слишком мал. Я и сам еле сдержался, чтобы не бросить всё и не уйти обратно к Теням. Хотелось бездумно жечь тварей, пока они не переведутся. Все до единой.

Только брат и удержал. Он и Химэль.

Родители бы громко смеялись, узнав, что теперь по нашему дому бродят целых две твари бездны, а ещё одна обжила солнечную полянку в нашем парке.

И хозяин этого зверинца – в новой куртке, расшитой клёпками – только что прокрался в комнату.

– Она ушла? – опасливо заозирался Тиль.

С курткой он уже не расставался. Штаны с кучей разбухших карманов, набитых не хочу знать чем, тянулись к земле. Я не надеялся снова увидеть его в рубашках и приличной одежде. По крайней мере, куртка отлично защищала от когтей стиксы, сидящей на его согнутой руке.

– Ушла, – вздохнул я, отбросив затею браться за бумаги, хотя бы до возвращения в кабинет.

Удивительно, но теперь не я, а тётушка при каждом своём приезде читала нотации Артиэлю об опасности его увлечений.

Братишка плюхнулся в кресло вместе со своей питомицей, погладил пушистую узкую мордочку. Стикса сосредоточила взгляд изумрудных, бездновых глаз на хозяине, встрепенула чёрными перепончатыми крыльями. Она заметно подросла.

– Ниэль, смотри, чему мы научились! Форточка, принеси булочку, – скомандовал этот экспериментатор.

Стикса вспорхнула, крутанулась в воздухе и исчезла. Через пару мгновений она появилась с булочкой в когтистых лапках. Коготки тут же разжались, и булочка плюхнулась на пол. От удара начинка вытекла на ковёр.

– Ну, не идеально, конечно… – задумчиво проговорил Тиль.

– Вы молодцы, – искренне похвалил брата. Стиксы крайне полезны в Пустошах, и тренируют их долго. Всё же это тварь бездны, а не простой вестник. И то, что такая молодая стикса уже так хорошо слушается хозяина и выполняет сложный трюк, – действительно заслуживает восхищения.

– Форточка, ты слышала?! – просиял Тиль.

Тварюшка облетела меня по широкой дуге, возвращаясь к хозяину на колени, подставилась под одобрительную ласку.

– Эх, она всё ещё тебя боится.

– А не надо было будить меня и переворачивать мою спальню вверх дном.

Тварюшка устроила погром в ту ночь, когда мы вернулись в особняк из Валора и обнаружили отсутствие Эрин. Я был на взводе, а тут ещё какая-то пакость сдёргивает шторы и пытается выбить окно.

– Она просто ошиблась этажом.

– Вот и я ошибся. Пусть радуется, что в последний момент понял, что это не убийца.

Собственно, после случая, когда я чуть не сжёг эту стиксу, она и получила свою кличку. Видимо, в назидание. Но кличка прижилась и, кажется, нравилась летающему недоразумению.

В гостиную ворвалась Осиния: в одной руке ловчая сеть из воздушных нитей, в другой – полотенце. При виде кухарки стикса взвилась под потолок. Сеть тут же полетела в тварь. Обычная магия на неё бы не подействовала, но зверушка об этом не знала и дёрнулась в сторону, уворачиваясь.

– Замри! – крикнул Тиль.

Стикса не послушалась. Ринулась вниз, и там её и настигло полотенце. Осиния метнула его так ловко, что ткань плотно спеленала крылатую пакостницу. Та беспомощно пищала, пытаясь выпутаться.

– Я же говорил «замри»… – поспешил младший к своей зверушке.

– Она воровка, – отчеканила Осиния.

– Это я её попросил. Я обучал её трюку на булочках, – сознался Тиль.

Эльфийка строго посмотрела на младшего. Так умеют смотреть только уроженки Холмов – со всей суровостью северных ветров.

– Вы учите её недостойным вещам, лэр Артиэль.

Мы оба выросли у неё на руках, но Осиния упорно звала нас по титулам, раз за разом повторяя, что она была и остаётся тенью нашей матушки. А теням не положено иначе общаться с наследниками.

Её совершенно не волновало, что матушки давно нет. Она пообещала Гаэлье Сорэ приглядеть за сыновьями и осталась в нашем доме даже после её смерти. По крайней мере, до совершеннолетия Артиэля, которое наступит совсем скоро.

Тиль справился с полотенцем и теперь успокаивал Форточку, снова забравшись в кресло. Причём выбрал то самое, которое обычно занимала Эрин.

И как я буду жить без этого балагана?

Ответ – очень тоскливо. Наверное, перееду во дворец.

Осиния тоже опустилась на краешек дивана. Оба ничего не говорили, но вопрос читался в этом напряжённом молчании. Я неохотно ответил:

– Пока никаких новостей. Никто её не видел. Или никто не заметил. – Уточнять, о ком идёт речь, было излишне.

Тиль кивнул, немного натянуто улыбнулся и поспешил поделиться хорошей новостью. Мои-то новости просто никуда не годились.

– Меня зачислили в экзаменационную группу! – нарочито бодро начал он. – Если я обрету форму дара до конца поры Огня, то в начале десятого числа первого месяца Земли меня ждут на экзамене. У меня будет вся пора Воды, чтобы подготовиться.

– Ты обязательно поступишь! Не сомневаюсь, – искренне порадовался за брата. Он так горел поступлением на кафедру магживотных в Ардене, что сводил с ума всех слуг, заставляя дважды проверять каждого вестника.

Так скоро… Богиня, почему дети так быстро растут и стремятся начать свой путь? Почему нет никакого способа оградить их от ошибок и неминуемой боли? И почему нет иного способа повзрослеть?

– Напишите список необходимого для учёбы, мы с Камилом всё подготовим, – сказала Осиния, тоже ни минуты не сомневаясь в успехе младшего.

Тиль благодарно посмотрел на нас, подхватил стиксу, сказал, что ему нужно заниматься, и ушёл. Осиния осталась.

– Ты хочешь о чём-то поговорить?

«Поговорить» для Осинии вообще было редкостью, но выжидательный взгляд и скомканное в руках полотенце оказались красноречивее слов.

– Только выслушайте, лэрон. Не злитесь.

Приятные беседы с подобных фраз не начинают. Я взмахнул рукой, останавливая свою нянюшку, и вытащил из-под стола бутылку. Плеснул немного грайвэ. Аромат цветов и крепкого алкоголя ударил в ноздри.

– Вот теперь начинай…

– И об этом тоже, – неодобрительно покосилась она на бокал. – Вы стали пить слишком много грайвэ.

– Оно б ещё действовало… – пробормотал я.

– Эта дрянь может сгубить любого. Даже Вас, лэрон.

С этим утверждением не поспоришь. Я одним глотком осушил бокал, но бутылку убрал.

– Что ещё?

Осиния помедлила, подняла на меня сосредоточенный взгляд светло-синих глаз.

– Не ищите её.

Хорошо, что я бокал поставил, иначе бы уронил.

– Ты сейчас серьёзно? Ты себя слышишь? – Я вот своим ушам не поверил, хотя на слух мне жаловаться ну очень рано.

Она кивнула.

– Тогда о чём ты говоришь?!

Осиния тяжело вздохнула, сжала полотенце ещё сильнее, того и гляди ткань порвёт.

– Эрин похожа на Вашу матушку. Такая же бедовая.

Я удивлённо моргнул, принюхался на всякий случай. Нет, спиртным пахло только от меня.

– Осиния, кто из нас пил грайвэ?

Она пожевала губами, собираясь с мыслями. Долго говорить она не привыкла, но мне требовались объяснения.

– Я знаю, о чём говорю, – спустя минуту начала она. – В Вашей памяти, лэрон, Гаэлья – хоть и вспыльчивая порой, но аристократка Второго Дома. Сильная, грациозная, способная пригвоздить к месту одним взглядом. Но я помню её другой. – Она уставилась на скомканное полотенце, будто в собранной гармошкой ткани проступали картины из её памяти. – Вы знали, что во всех караванах Холмов не было более быстрой наездницы? Вы не видели, как она без головы влезала в драки. И поверьте, с успехом, – в голосе Осинии смешались улыбка и загустевшая пустота. – Я с детства знала, что стану её тенью. Так меня растили. Но что важнее – я сама стремилась оберегать её. Глядя, как она перескакивает по спинам мчащегося со склона табуна, я не могла отвести глаз. Она была воплощением свободы.

Я слушал, но, честно говоря, с трудом мог представить маму за такими занятиями. Осиния же продолжала:

– Её отец, Ваш дед, любил Гаэлью. И баловал сверх меры. Её коллекции клинков завидовали лучшие войны. А её личных савских скакунов насчитывалось пятнадцать голов. Она жила вслед за малейшим порывом ветра. – Осиния хмыкнула, вспомнив какую-то мелочь, какую-то историю, ведомую ей одной. – Мы все выдохнули, когда она всерьёз увлеклась травами вместо охоты на каньонных быков.

Я припомнил, как в одну из поездок к родственникам в Холмы видел этих каньонных быков. Огромные туши, состоящие из коричневых шкур, груды мускулов и ярости. На моих глазах они растоптали стаю хищников, которые пытались отбить молодняк от стада. На этих чудищ охотилась моя матушка?! Я не успел в полной мере осознать возникший в голове образ, как Осиния продолжила.

– И вот однажды к нам приехал Ваш отец, – сказала она без особой радости. – Гаэлья сама вызвалась сопровождать его. А когда через несколько дней они вернулись в караван, Гаэлья заявила, что нашла свой Ветер, свою пару. Веста свидетельница, её отговаривали все, пока связь ещё можно было разорвать. Ваш дед тогда избил Авирэля до полусмерти, требуя отказаться от истинной связи с его дочерью. – Ткань в руках бывшей тени всё же треснула. Я невольно подумал, что на месте полотенца Осиния видела моего отца. – Ваш дед и представить не мог, что его Гаэлья, его свободолюбивая дочь покинет Холмы. Что она добровольно станет заложницей каменных стен и множества правил среди лесных.

Я понятия не имел о таком. Все говорили, что характером и боевым даром я пошёл в деда. Но чтобы он всерьёз дрался с отцом? На моей памяти они отлично ладили. Дед с бабушкой ушли за грань вскоре после гибели родителей.

– Вижу, вы не знали. Гервэль отпустил дочь только тогда, когда она настояла на своём. Сказала, что он не имеет права лишать её счастья. Никакие доводы о том, что в Союзе Лесов ей будет плохо, не помогли. Гаэлья отвечала, что, возможно, она возненавидит новую жизнь, возненавидит лесных, но без своего ветра, без Авирэля жизнь вовсе лишится красок. Конечно, со временем Ваш дед признал Авирэля. А уж внуки окончательно растопили его сердце. Но в чём-то Гервэль был прав, – она ещё ниже опустила голову, а плечи напряглись.

– Маме действительно порой приходилось нелегко… – печально проговорил я, вспоминая неприятные сцены, свидетелем которых стал в детстве.

– Нелегко – это мягко сказано. Но она была готова к этому. – Осиния резко выпрямилась и посмотрела на меня в упор. Я вдруг увидел, как из-под фартука проступает чёткий отпечаток доспеха тени. Казалось, ничто не мешает ей хоть сейчас сменить зажатую в руках тряпку на рукояти изогнутых парных клинков. – Знайте, лэрон, к моменту встречи с Вашим отцом Гаэлья собрала все свои камни и крепко запрятала их за пазуху. Для всех недовольных у неё имелся подходящий. Встреться они раньше, исход был бы иным. Я знаю это как её подруга, как названая сестра, как её тень.

Образ верной защитницы не рассеялся, но отступил, снова скрылся под фартуком. А я задумался… Те несколько странных случаев и внезапных недомоганий, приключившихся с обидчиками моей матери… Случайными ли они были?

– А при чём тут Эрин?

– Как я сказала, они в чём-то похожи. В Эрин есть та же непреодолимая тяга испытать свою жизнь на прочность. Но ей только предстоит собрать свои камни. Ветра должны вести её от одного камня к другому. И это только её путь. То, что для неё станет уроком, для другого обернётся гибелью. Пусть это будет не Ваша гибель. Если она Ваш Ветер, вы встретитесь. Веста не так жестока, чтобы проложить пути врозь. Но всему своё время.

Большей чуши я давно не слышал. Мне потребовалось усилие, чтобы не зарычать, а ответить словами. Но злость всё равно отдавалась металлом в голосе.

– Ты говоришь о поверьях, принесённых с Холмов, Осиния. А я вырос в Лесах и буду делать так, как считаю нужным!

Она поджала губы, недовольная ответом.

– Воля Ваша, но я буду молить духов предков. Буду молить Весту, чтобы ветра гнали вас прочь от её камней.

Она встала и вышла вон, в руках болтались половинки несчастного полотенца. А я остался раздумывать об истории, рассказанной Осинией. Как сильно эльфийка Холмов Гаэлья Райзэль отличалась от лэры Сорэ, которую я знал.

«Ветерок, никогда не отказывайся от части себя», – так часто говорила мама, когда я боялся своей силы. «Ветерок» – так она меня называла. Но теперь эта фраза обретала новые смыслы. Было ли в ней сожаление? Считала ли она, что ради одной своей части – любви к отцу, ей пришлось отказаться от другой? Теперь уже не узнать.

Как бы то ни было, я не собирался бросать поиски Эрин. Надеюсь, мои усилия превзойдут молитвы Осинии.

***

Вечер прошёл на редкость бездарно. Я перебирал отчёты агентов и других магов. Целители сообщили, что не смогли удержать от Грани ещё двоих. Проклятья основательно истерзали их тела. Сойви понемногу начала исцелять проклятых, но и она не всесильна. К тому же, пока не полностью владеет даром.

Мы начинаем их терять…

Прости, Веста, но я с величайшим удовольствием буду наблюдать за казнью Рибэля.

Я составил письма с соболезнованиями для родственников, а потом сжёг. Какие, к харгам, письма?! Нет, я должен лично присутствовать в усыпальнице, когда родственники придут забирать тела для проводов за Грань. Выслушаю все гневные ругательства в мою сторону. Это моя вина, чья ещё? Если бы раньше… Если бы мы заметили всё это раньше…

Никаких следов того, кто стоял за Одуванчиком и Рибэлем, пока тоже не обнаружилось. Но я нашёл одну несостыковку. Который день на краешке сознания крутилась какая-то мысль, наконец мне удалось её поймать. Рибэль САМ составлял проклятийные метки! По его словам, он изучал проклятийные символы в академии. Адепта-целителя с высоким рейтингом динэй вполне могли допустить к хорошо охраняемым знаниям. А Рибэля мастера награждали динэями охотно. Документы подтверждали это, как и воспоминания самого преступника. Всё казалось логичным. Но после заседания Малого Совета я поручил Загэлю, своему заместителю, уточнить список предметов Рибэля в академии. На всякий случай. Даже не стал выслушивать его доклад о делах в Степях – сразу отправил заниматься этим вопросом.

Академии ненавидят делиться информацией о своих адептах – хоть нынешних, хоть бывших. Официальный запрос растянул бы процедуру на недели, даже с королевским билетом. Но специальность моего зама – добыча достоверной информации любыми методами. И вот, среди кипы прочих бумаг появилось нечто полезное. Вестник доставил записку: «У Рибэля не было допуска к проклятийным символам». Наконец-то! Хоть какая-то зацепка. Остальное Загэль расскажет завтра, при личной встрече.

Ещё мне не давали покоя осколки флакона, найденные среди болот. Реставраторам¹³ удалось воссоздать изначальную форму и отлить несколько копий. Это была таинственная ниточка, ведущая неизвестно куда. К тому же, тупиковая.

Реставраторы также получили от меня письма, оставленные Эрин. Ничего толкового восстановить не смогли, но вместе с менталистами всё же подцепили сильное чувство тревоги. То есть, Эрин чего-то боялась, когда писала их. Но чего? На этот вопрос ответа не было.

Это могло быть что угодно: от страха перед будущим до чего-то более серьёзного. Например, угроз. Эту версию я проверил. Но купола и охрана не засекли посторонних в наше отсутствие. Всех посетителей нашли и допросили: от торговцев провиантом до строителя, пришедшего оценить состояние нежилой части особняка. Вестников Эрин не получала.

Вспомнился случай на празднике. Тот музыкант – Пайрис. Он мне тогда сразу не понравился. Странное у них состоялось знакомство, а потом он исчез. Мои маги – не идиоты и не слабаки, но они не смогли его найти или отследить. Как и Эрин.

Совпадение? Не верится.

Возможно, именно он помог Эрин скрыться. Мысль, что она бродит где-то с этим музыкантишкой, живо избавила мой кабинет от стопки дурацких приглашений. Я приказал разыскать и его. Опять же, на всякий случай. Где-то этот торгаш должен засветиться. Сколько в этом приказе здравого смысла, а сколько – обычной ревности, я разбираться не стал. Какая разница, если решение уже принято?

Больше ничего интересного не нашлось.

Я в который раз перелистывал дело Рибэля, хотя уже выучил всё наизусть. Потом плюнул на это бесполезное занятие и отправился пораньше спать.

И увиденный сон поразил меня больше, чем многие из прожитых дней. Он оказался даже важнее реальности.