Kitabı oxu: «Двуликая правда», səhifə 3
Глава 4
Следующим утром Марк вел арендованную Kia Rio по Кольцевой автодороге, оживленной в любое время дня и ночи. Колонки разрывали Limp Bizkit – в самый раз, чтобы окончательно проснуться. Чего не скажешь о «так-себе-кофе», который он купил по дороге в ресторане быстрого питания – другие заведения в такую рань еще не работали.
Следуя указаниям навигатора, Марк свернул с шоссе. Свой автомобиль он давно продал в попытке расплатиться с долгами и иногда пользовался каршерингом. В этом, безусловно, были свои плюсы: бесплатная парковка и никаких заморочек из-за ремонта или смены резины. Про недостатки он предпочитал не думать, все равно выбирать не приходилось. Особенно если нужно добраться до обделенных метрополитеном окраин Москвы.
Часы на приборной панели показывали без десяти восемь, когда Марк припарковался напротив входа в городской парк. Сквозь белесый туман едва угадывались размытые силуэты многоэтажек. Голые скелеты деревьев окружали дремлющий пруд, кое-где еще затянутый грязновато-серым льдом. Место казалось безжизненным. Лишь хриплое карканье изредка нарушало непривычную для города тишину.
«Сайлент-Хилл какой-то», – подумал Марк, обогнув пруд и направляясь к одинокой фигуре с удочкой.
– Михаил, спасибо, что согласились встретиться. – Он пожал руку высокому пожилому мужчине в вязаной шапке и камуфляжной куртке, которая, похоже, была на пару размеров больше и слегка болталась на худощавом теле.
– Не думал, что эта история еще кого-то волнует, кроме меня и сына, – проговорил Михаил сиплым прокуренным голосом. – Столько лет, считай, прошло, шумиха давно утихла. А тут сватья звонит, Валентина. Мол, журналист, да еще и Кларин приятель хочет старую тему поднять. Зачем вам это, Марк?
– Как по мне, там не все так однозначно.
Марк заметил, как Михаил бросил на него короткий внимательный взгляд.
– Да уж, нестыковок хватает. Взять хотя бы это его «признание». Слыхали?
Он кивнул, и Михаил склонил голову набок:
– Вот то-то и оно. Влад до сих пор подолгу сидеть не может – всю поясницу ему отбили. Считай, чуть инвалидом не сделали. Тут любой в чем хочешь сознается… – Он закрепил удочку на специальной подставке и снова повернулся к Марку. – Сын уж и смирился давно. Поначалу еще пытался что-то доказывать, все частных сыщиков каких-то нанимал: те деньги брали, а результата – ноль. Так и сидит. Вот выйдет через пять лет, а ему уже пятьдесят два: считай, здоровья нет, жизнь под откос. Да что жизнь… Когда приговор огласили, у его матери сердце не выдержало… – Михаил сглотнул и уставился на мутную поверхность пруда, по которой ветер гнал мелкую рябь.
Засунув замерзшие руки в карманы пальто, Марк подумал о Валентине Ивановне. Что было бы с ней, если бы труп Лики тогда нашли? Возможно, еще одно остановившееся материнское сердце.
– Вы не верите, что это Влад сделал? – спросил он.
– Убил ее? Нет, не верю. Он никогда даже не дрался, в школе тихоней был. Жену ни разу пальцем не тронул. И чтобы вот так, кирпичом жахнуть? Ну нет! Не такой он человек.
– А какой?
– Терпеливый, спокойный, – немного подумав, ответил Михаил. – Мог с удочкой часами сидеть. Я, считай, прям с пеленок Владика с собой на рыбалку брал. Он и первую удочку сам себе смастерил, первого карася на нее поймал. Когда у него свой бизнес уже был, тоже частенько со мной выбирался посидеть, помолчать… Теперь я никуда и не езжу. Вот, хожу по утрам сюда, котов кормлю. – Он махнул рукой в сторону ведра, где трепыхались три маленькие рыбешки. – Плотва после спячки уже пошла, жирок нагуливает. Хотя холодный апрель нынче, плохо клюет…
Михаил вытащил из нагрудного кармана мятую пачку Winston и протянул Марку:
– Угощайтесь.
– Спасибо, не курю. Расскажете про отношения Влада с женой? – Марк открыл цифровой блокнот в телефоне. Диктофон он решил не включать: Михаил пока что не доверял ему настолько, чтобы откровенничать под запись. А втихаря записывать на таком ветру было себе дороже – расшифровывай потом, кто что сказал.
Михаил чиркнул спичкой и прикурил, спрятав лицо в ладони.
– С Ликой он ладил, – пробормотал он сквозь зажатую в зубах сигарету. – Любовь у них такая была – расстаться не могли! Быстро свадьбу сыграли… Путешествовали много. Куда ей захочется, туда и едут. – Он перехватил сигарету двумя пальцами и почесал небритый седой подбородок. – Вертела она им как хотела, а сын и рад: денежки в дом нес. Рыбалки наши, знаете, сколько раз прогуливал? Звонит, мол, что-то простудился. А она рядышком, слышу, воркует. Да, девушка непростая была…
– Вам она не нравилась?
– Почему же? Приветливая, в доме всегда порядок держала. – Михаил сделал паузу и несколько раз с наслаждением затянулся. Порыв ветра бросил в Марка облако едкого дыма. – Хотя сперва не заладилось, да… Бывало, приедет к нам на дачу и на шезлонг заляжет – обугливаться. А у нас то полив, то прополка. Дел невпроворот! Но куда им, городским. Зато как сама в коттедж переехала – садоводством увлеклась, цветочки, то-се. Тут-то они с матерью, считай, и сошлись: бесконечно могли свои клумбы обсуждать! – Михаил крякнул и замолчал.
Поблизости раздался хриплый лай, и Марк вздрогнул от неожиданности. Из кустов выскочила овчарка. Обнюхав ведро с рыбой, собака ткнулась носом в его джинсы и снова исчезла в тумане.
– Как вы думаете, почему Лика решила развестись? – спросил он.
– Да вот и я думаю: почему? Все ж нормально у них было. Ссорились иногда, конечно, ну а кто не ссорится-то? И деток очень хотели, да бог не дал. Может, и к лучшему… – И Михаил пустился в воспоминания о своей молодости, когда они с женой тоже мечтали о детях, а позднее – о внуках. – Да, видно, уже не судьба… – печально подытожил он.
Уже основательно продрогнув, Марк засунул телефон в карман и подышал на закоченевшие пальцы.
– Как, по-вашему, что все-таки случилось в тот вечер, второго ноября?
– Да кто ж его знает – может, сбежала. Или кто-то другой ее того… А на Влада свалили.
– Поможете с ним связаться?
Михаил сделал напоследок затяжку и щелчком запустил окурок в кусты. Щурясь, выдохнул длинную струйку дыма и посмотрел на Марка.
– Да можно… У них там карточки выдают, чтоб родным звонить. Но если срочно нужно и без лишних ушей, есть и другие способы связи с миром. – Он хитро улыбнулся. – Устроим вам созвон. Если Влад, конечно, захочет…
* * *
Вечером того же дня, прикупив по дороге пиво, Марк отправился в Черемушки к Мамаеву, чтобы отметить конец рабочей недели очередной партией в нарды.
– Готовь поле брани, – бросил тот, доставая из кухонного шкафчика пузатые пивные бокалы.
Марк водрузил большую деревянную доску на белый глянцевый стол и начал расставлять фишки, пока Мамаев насыпа́л в глубокие миски чипсы и орешки.
Традиция играть в нарды появилась у них примерно три года назад. Мамаев как раз устроился в «Открытый взгляд» фотокором, и хотя во всей редакции сложно было отыскать двух настолько разных людей, у них все же обнаружились точки соприкосновения – нелюбовь к сплетням и любовь к нардам. И то и то было редкостью. На этой почве они незаметно подружились, и время от времени устраивали домашние турниры.
Марк откинулся на прозрачную спинку модного пластикового стула и, кинув кубики на свою половину поля, разочарованно вздохнул:
– М-да, один – два.
Мамаев поставил перед ним наполненный до краев бокал, от которого веяло приятной прохладой, затем сгреб кубики и проделал то же самое, выбив в сумме десятку.
– Ха, мне ходить. Клара твоя как, не возражает против наших тусовок?
– Да нет. Завтра днем к ней поеду, все выходные вместе проведем. Так что никто не в обиде. – Марк отхлебнул плотную пену с верхушки бокала. – У тебя как?
– С какой именно? – Мамаев приподнял брови и сделал первый ход.
Марк фыркнул:
– И что они в тебе находят?
– Богатый внутренний мир, конечно же, – гордо провозгласил Мамаев.
– Просто ты не встретил ту, которая возьмет тебя в оборот.
– И слава богу! Как говорится, в карты не везет – в любовь и не суйся.
Марк понимающе улыбнулся. С азартными играми Мамаев завязал лет пять назад, едва не лишившись этой квартиры и загнав себя в клинику по лечению зависимостей. Он не любил вспоминать то время, но Марку рассказал – в основном для того, чтобы устранить всякий намек на ставки. Поэтому в нарды они играли исключительно для удовольствия.
– Гляди-ка, шеш-беш3! – Марк продвинул свои фишки вперед. – Что нового в редакции? – поинтересовался он, запуская пальцы в миску с орешками.
– Федосеев звезду словил, Нумеровский уже сам не рад. А так все как обычно. Лучше скажи, как твой «отпуск»? – Мамаев изобразил в воздухе кавычки.
– Одну темку начал раскручивать, хотя еще окончательно не решил…
Прихлебывая пиво и время от времени кидая кости, Марк рассказал про случай с Анжеликой.
– Эх, особо там и не поснимаешь… – разочарованно протянул Мамаев, доставая новые бутылки из холодильника. – Вот с маньяком я б разгулялся.
– Ну да, труп я тебе точно не обещаю, – хмыкнул Марк и потянулся за открывалкой.
Пока он разливал пиво, Мамаев энергично тряс кубики в ладонях.
– Ладно, придумаем что-нибудь. О, пятый куш4! Так-так… – Он потер руки и начал свою многоходовку.
– У тебя лицо, будто ты уже выиграл, – заметил Марк.
Мамаев сверкнул зубами:
– Всегда любил играть в покер: я просто улыбался, а все думали, что у меня флеш-рояль5.
Осушив половину второго бокала, Марк почувствовал, как мысли о работе наконец улетучиваются из головы, уступая место хмельному умиротворению и спокойствию. Однако он всегда знал, когда остановиться. Слишком хорошо помнил, как родной человек на глазах может превратиться в чудовище, готовое наброситься на жену и сына за то, что отняли очередную бутылку.
Закончив первую партию в пользу Мамаева, они как раз начали новую, когда на столе завибрировал мобильный телефон Марка.
– Это Владислав Мохов, вы хотели поговорить? – прозвучал в трубке низкий хрипловатый голос.
Марк резко отодвинул стул и встал.
– Да, спасибо, что нашли возможность. Одну минутку…
Он кивнул Мамаеву и направился в гостиную, а оттуда – на застекленный балкон. На сушилке пестрела коллекция разноцветных мамаевских носков. В углу ярким желтым пятном светился террариум, где обитала игуана Коко́. При появлении Марка она тут же забилась в угол.
Он облокотился на подоконник и проверил телефон, чтобы убедиться, что тот автоматически записывает входящий звонок с незнакомого номера.
– Сколько у нас времени?
– Минут десять, – откликнулся Владислав. – Слушайте, если это простое любопытство – давайте не будем тратить ваше драгоценное время. У меня-то его целый вагон.
– Я настроен серьезно. В вашей истории много вопросов, Владислав. В зависимости от того, что я выясню…
– Я не виновен! – резко перебил он. Затем голос смягчился: – Меня подставили.
– С чего вы так решили? – спросил Марк.
– На кухне повсюду нашли следы крови. Их будто оставили специально и просто замыли. А меня назначили крайним – всю ночь выбивали признание, старались… Мрази. Сломался я, когда к пальцам провода примотали и ток пустили. – Владислав замолчал.
– Вы же отказались в суде от своих показаний?
– А толку-то? Им же по барабану и то, что допросы без адвоката проводили, и то, что я в больнице потом две недели валялся – якобы сокамерники отпи… избили. – Он явно сдерживался, чтобы не материться. – Раз есть явка с повинной – значит, преступник.
– В чем конкретно вы там признались?
– Что ударил жену кирпичом, засунул в мешок для листьев, погрузил в машину и вывез в лес, а куда – типа не помню. Все писал под диктовку, ведь правую руку они не трогали.
– Что за мешки для листьев? – заинтересовался Марк.
– Да такие гигантские черные пакеты, литров на пятьсот. Висели на каждой поселковой улице – бери сколько нужно. Еще перед отъездом я собрал по участку всякий хлам. Конечно же, там осталось до хрена моих отпечатков! Так что версия милиции приглянулась, тем более алиби у меня не было: я вернулся из командировки и просто спал, как последний мудак!
Марку показалось, что Владислав продолжает себя в чем-то винить. Возможно, в том, что «проспал» исчезновение жены. Или в чем-то другом.
– Какие еще улики указывали на вас?
– Да целый букет. В моей машине и на куртке тоже нашли Ликину кровь. Еще ссоры наши приплели, этот чертов отель: неспроста, значит, сбежать хотела. Отличный мотив, да? Адвокат пытался доказать, что все это выеденного яйца не стоит, а черта с два… Кстати, можете его найти – Илья Жданов, был в свое время спец по уголовке. Я передам ему, чтоб посодействовал. Минутку…
Владислав что-то неразборчиво пробормотал в сторону, затем снова произнес в трубку:
– Марк, у нас еще минут пять, не больше. Если охрана меня запалит – на пятнадцать суток в кондей отправят, в штрафизолятор, по-нашему… Ладно улики – так еще и очевидцы нашлись, как же без них? Будто бы сторож узрел в ночи мою тачку. Но в том-то и дело, что это не мог быть я, потому что ни хрена в темноте не вижу! – Владислав слегка понизил голос: – У меня с детства глазное заболевание – никталопия, ночная слепота. В потемках как крот! По молодости еще водил, потом чуть в аварию не попал и завязал. А тут – я псих, что ли, труп почти вслепую везти?
Марк в задумчивости потер подбородок.
– А экспертизу делали?
– Да, а толку-то? Потерю темновой адаптации они подтвердили, а от остального отбрехались: мол, диагностика основана на субъективных ощущениях пациента, так что установить степень потери не представляется возможным, бла-бла-бла. Вдруг я все это выдумал?
Марк отошел от окна и уселся на табурет, стоявший возле террариума. Коко шарахнулась в сторону, замерев где-то под корягой.
– Во сколько вы вернулись из командировки?
– Почти в восемь вечера, – ответил Владислав.
– Заметили что-нибудь подозрительное?
– Да нет, разве что на участке свет не горел, и задняя дверь оказалась не заперта – показалось странным, что Лика забыла ее закрыть. А так все выглядело как обычно: обе машины – моя и жены – стоят на парковке, на столе ждет еще теплый ужин, дома, как всегда, чистота. Лика записку написала, что у сестры. А я устал ужасно и, как поел, пошел спать. Утром проснулся: жены нет, на кухне все как оставил. Вот только она никогда бы такое не допустила: пока не приберет все до последней крошки, спать не ляжет! Значит, домой она не приходила. Я к Кларе, а та огорошила – мол, ушла от тебя Лика и на развод подавать решила. Но спустя полторы недели не выдержал, кипеж поднял, пошел в милицию. А они на меня все и свалили. Но я не убивал Лику!
Марк взглянул на часы в телефоне: время разговора стремительно заканчивалось.
– Владислав, можно личный вопрос?
– Давайте.
– Из-за чего вы ссорились с женой?
Владислав помолчал. Потом послышался вздох.
– Мы очень хотели детей, но у нас ничего не получалось. Жена столько лет по врачам бегала и меня водила – все без толку… Но ее как заклинило, понимаете? Любые наши вечера заканчивались одним и тем же: болтовней о ребенке. Я просил притормозить, а она – ни в какую. Частенько ссориться стали… Потом вроде договорились сделать паузу и хоть немного пожить нормальной жизнью – мы оба просто устали! Но не прошло и месяца, как Лика передумала: ей врач что-то напела про идеальные анализы. А я только к жизни, можно сказать, вернулся: забыл про эту чертову диету, накупил себе хорошего вина. Не говоря уже о близости с женой без всякого расписания… Но Лика решила все испортить!
Владислав сильно закашлялся.
– Сорян. – Он сплюнул. – В общем, мы поцапались: Лика с чего-то взяла, что ребенок мне больше не нужен. Как будто столько лет я не планировал вместе с ней, не таскался по врачам, не тратил кучу денег! Ну, я тоже ей предъявил… Короче, она собрала вещички и уехала к матери. Но уже через неделю мы помирились! Даже решили в отпуск в январе съездить. А когда Лика пропала, мне только ленивый эту ссору не припомнил: она же всем рассказала, что я детей не хочу!
– Когда у вас произошла эта размолвка? – уточнил Марк.
– Лика как раз из рабочей поездки вернулась, так с этой же сумкой к матери и отправилась. Значит, примерно в конце сентября.
– Если вы все уладили, почему Лика хотела развестись?
Владислав издал едкий смешок.
– Видимо, все, кроме меня, были в курсе этого развода, я один ни сном ни духом! Вообще не понимаю, зачем ей понадобился этот цирк с записками, отелем… Да вы бы видели это место – какое-то захолустье. Мне бы в голову не пришло ее там искать!
– Вы ездили в отель?
– Да, опознавал Ликины вещи.
– Какие, не помните?
– Да самые обычные: джинсы, всякие свитера. Их менты как вещдоки забрали. Ну не было у нас никаких глобальных проблем, понимаете? Да если бы и были – почему просто не поговорить, как взрослые люди? Я бы отпустил ее. И жил бы себе дальше. А теперь… – Владислав шумно выдохнул. – Знаете, что самое ужасное здесь, на зоне? Завтра будет такое же, как вчера. Полный глушняк. И убежать от этого невозможно…
На другом конце провода послышались отдаленные голоса.
– Ладно, время вышло. Найдите моего адвоката! – И он положил трубку.
Марк вернулся на кухню и, потягивая пиво, вкратце пересказал Мамаеву содержание беседы.
– И каково это – разговаривать с бессердечным убийцей? – поинтересовался тот.
– Знаешь, Дань… – Марк сделал паузу, возвращаясь к своим размышлениям на балконе. – Мне в голову пришла безумная мысль: а что, если он невиновен?
Мамаев фыркнул:
– С чего это?
– Владислав утверждает, будто у него глазное заболевание – потеря темновой адаптации, поэтому он не мог вести машину ночью.
– Да небось врет?
– Похоже, что нет. Была экспертиза, которая все подтвердила. Только вот степень установить не смогли. Но по себе знаю: даже с такой фигней, как куриная слепота, ночью мало что разглядеть можно.
– С чем-чем? – прыснул Мамаев.
– Болезнь такая, куриная слепота. У многих есть, между прочим. Да хорош ржать! – Марк с улыбкой пихнул его в плечо. – Серьезно, та еще гадость! Глаза очень долго привыкают к темноте, а в сумерках вообще все сливается в одно серое пятно – кота от собаки не отличишь. Что уж говорить о человеке с критической потерей ночного зрения? Стал бы он садиться за руль, рискуя вылететь в кювет с трупом в багажнике?
– Вряд ли, – согласился Мамаев, наконец отсмеявшись. – Но если это не он – кто тогда вел его «Лексус» той ночью?
– Вот в том-то и вопрос…
– А по камерам не отследили?
– В девятом году их толком и не было, к тому же считывать номера они научились значительно позже.
Марк покрутил в руке игральный кубик.
– Есть всего два варианта, что случилось с Анжеликой, – озвучил он свои мысли. – Либо она инсценировала свое убийство и сбежала. Либо ее убили и хорошо спрятали труп. Влада я, конечно, не буду сбрасывать со счетов. Но стоит присмотреться к кому-то еще, у кого была физическая возможность это сделать.
– Чувак, девять лет прошло, – с сомнением протянул Мамаев. – Полиция ничего не нашла, а ты найдешь?
– Если верить Владиславу – полиция особо и не искала, просто повесила на него вину, да и все. К тому же мне все равно терять нечего. Кроме работы, конечно. Да и ту, если честно, пора менять.
Марк первый раз произнес это вслух. Если еще недавно в жизни правила стабильность – он знал, чего хочет и что от него требуется, – то чертовы новшества выбили его из привычной колеи. Можно было сколько угодно оттягивать момент выбора, но рано или поздно придется решать: плясать под новую дудку главреда или уйти. Но не раньше, чем через месяц, а там будет видно.
В начале одиннадцатого Марк распрощался с Мамаевым и пошел к метро. Вслушиваясь в звуки ночного города, он мысленно вернулся к разговору с Владиславом. Что, если тот действительно невиновен и теперь сидит в тюрьме за то, чего не совершал? Страшно представить, каково это – в одночасье потерять жену, мать, свободу. Нормальную жизнь… Марк предпочел бы этого никогда не узнать.
Решив не откладывать на понедельник, он достал телефон и надиктовал Нумеровскому голосовое сообщение, кратко изложив суть дела Лики. Засунув телефон обратно в карман пальто, Марк нащупал там что-то маленькое и квадратное и вытащил игральную кость. Должно быть, прихватил случайно, когда забирал со стола мобильный. Он повертел ее в пальцах. Гладкие грани отражали желтый свет фонарей, а круглые черные точки казались крошечными бездонными дырами.
Сунув кубик обратно в карман, Марк пошел дальше, вдыхая вечерний воздух с запахом бензина и весны. Изредка навстречу ему попадались спешащие по домам люди. В окнах пятиэтажек тут и там вспыхивал свет.
Вскоре пришел ответ от главреда: «У тебя всего месяц. Успеешь найти настоящего убийцу?»
«Это вряд ли», – подумал Марк, отправляя ответное сообщение: «Попробую».
