Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму

– Что вообще произошло? – тихонько спросила я у Кристы, пока мы поднимались по узкой и сырой винтовой лесенке, которую освещал лишь огонёк в ладони колдуна. – Что этот дроу тебе наговорил?

– Его зовут Альянэл. Он Повелитель дроу. – В ответном шёпоте девушки послышалась гадливость. – Я кинулась на него, но моё тело мне не подчинялось! Он захотел, чтобы я остановилась, и я просто замерла, как кукла на ниточках!

– Из-за ошейника?..

– Да! Он так и сказал: «Ошейник даёт мне полную власть над вами»! Потом сказал, что я красивая и что он… неважно. – Криста кинула быстрый опасливый взгляд на нашего провожатого. – Но колдун попросил его прекратить. Сказал, что дроу обещал нас ему. А тот приказал, чтобы колдун вернул меня через неделю.

– Не все принцы одинаково полезны, – криво усмехнулась я, по последним ступенькам лестницы поднимаясь в просторный зал, отделанный чёрным мрамором.

Оглядеться возможности не было. Колдун немедля открыл неприметную дверку рядом с лестницей, и, увидев за ней каменные ступени, я поняла, что нам предстоит ещё один подъём. Хорошо хоть теперь путь озаряли свечи, приткнувшиеся в канделябрах на сухих гранитных стенах.

Спустя какое-то время мы достигли небольшой круглой комнаты в бежевых тонах – с камином, пушистым ковром и мягкими креслами. Свечные огоньки размытыми светлячками дрожали в настенных канделябрах. Смяв волшебное пламя в ладони, колдун жестом пригласил нас сесть в кресла, расставленные вокруг круглого столика. Мы с Кристой подчинились, хотя нервозность заставляла сокамерницу ёрзать так, будто в бархатной обивке притаились иголки.

Я сидела спокойно, но спокойной вовсе не была. Не прислуживай обитатель этой комнаты королю дроу, одна улыбка которого отчаянно сигналила «опасность», я могла бы подумать, что он довольно милый человек. Любящий домашний уют. Но я знала, кому он служит, – и милая комната виделась мне пряничным домиком, построенным для наивных голодных детей.

…спокойно. Раз колдун выпросил нас у короля, мы зачем-то ему нужны: живыми и, судя по всему, невредимыми. Смертнице не стали бы отдавать свою мантию – смерть от переохлаждения не хуже любой другой. Но зачем именно?.. Я отчаянно сощурилась, пытаясь по лицу колдуна понять, чего ждать. Бесполезно: равнодушная доброжелательность, сквозившая во всём его облике, была непробиваема.

Несколько томительных секунд колдун просто смотрел на нас в ответ. Наконец разомкнул губы.

– Моё имя – Лод, – произнёс он с лёгким певучим акцентом. – И, как я понял, вам удобнее будет общаться не на риджийском.

…никогда не думала, что смогу потерять дар речи трижды за день, но всё когда-нибудь случается впервые.

Так он правда понял мои слова…

– Мы точно в этой вашей Риджии? – наконец вполголоса поинтересовалась я, ни к кому особенно не обращаясь. – А то все вокруг так бойко говорят на русском, что я уже сомневаюсь, не перенесло ли меня в Затерянный Мир на территории сибирской глубинки.

Колдун точно не мог оценить всего смысла моего высказывания, но всё равно рассмеялся.

– Боюсь, мы всё же здесь. – Губ его коснулась не то улыбка, не то усмешка. – Просто я очень интересуюсь вашим миром. Это одна из причин, почему вы сейчас в моей башне, а не на допросе у Повелителя.

– Значит, мы не первые, кто к вам попал?..

– Нет, не первые. Подобные вам появляются вот уже сотни лет, но дроу с ними особо не церемонятся. Поначалу принимали за шпионов, хотя нежданные гости даже под пытками твердили, что не из Риджии… но они знали наш язык, выглядели подобно риджийцам и обладали магическими способностями, пусть и не умели с ними управляться. Потом, когда их одежда стала… видоизменяться, – взгляд колдуна скользнул по моим потрёпанным джинсам и футболке с надписью «You’re dumb and I can prove it mathematically»^[15], выглядывавшей из-под мантии, – а при них появились необычные вещи, такие, как… как…

– Плееры и мобильные телефоны?

– Да, – с явным облегчением кивнул Лод, – забыл названия… да, вот тогда дроу задумались о том, что, возможно, они говорят правду. Впрочем, это не мешало исправно их казнить: в нашей ситуации безопасность превыше всего. Но теперь подобное в прошлом, и поэтому вы здесь, – добавил колдун, подперев голову рукой, изучая взглядом наши бледные лица. – Я хочу побольше узнать о вашем родном мире. И о тех вещах, которые нашлись в твоей сумке. – Высказывание сопроводил кивок в мою сторону. – Я просмотрел твою память. С людьми без магического дара это можно сделать, значительно упрощает допросы… Но даже так многое осталось непонятным. Хочу, чтобы ты прояснила то, что меня интересует. – Так вот почему он не спрашивает, как я сюда попала! А с Кристой, видимо, трюк не прошёл: у неё-то дар есть… – Кроме того, мне нужна энергия невинных девушек. Не бойтесь, это не больно и не имеет серьёзных последствий. Пока вы были без сознания, я обследовал вас и понял, что вы подходите.

Я предпочла не задумываться, каким именно образом нас «обследовали». Куда больше меня волновал вопрос, действительно ли колдуну не нужно от нас ничего, кроме безболезненных исследований и бесед о чуждом для него мире.

Когда попадаешь в мышеловку, глупо надеяться, что тебе просто дадут тот кусочек сыра, к которому ты так стремился, и отпустят.

– А если я правда шпион? – с вызовом спросила Криста. – И пока вы будете выкачивать из нас энергию, разнюхаю всё, что мне нужно?

– Не думаю. – Колдун почесал себя за ухом сухим, изящным пальцем. – Видишь ли, моя работа с тобой продлится всего неделю, и в твоих же интересах не покидать этой башни. Здесь никто тебя не тронет, но за её пределами… – Лод широко улыбнулся мрачному пониманию в девичьем лице. – Дроу никогда не отличались… как это на вашем языке… строгой моралью, а ты для них лакомый кусочек. Конечно, Алья накажет того, кто посягнул на его добычу, но твоя ценность в его глазах резко упадёт.

– Зато мне, похоже, можно гулять без опаски, – пробормотала я, отметив, как панибратски колдун сокращает имя Повелителя дроу.

Лод внимательно поглядел на меня, и я ощутила: только что он сделал некий важный вывод, который не замедлил записать в моё ментальное досье.

– Если вы попадётесь на глаза дроу, любая из вас… ничего хорошего не ждите. Я мог бы приказать вам не покидать башни, но надеюсь на вашу… – колдун посмотрел в сторону, явно подбирая слово, – сознательность. Не хочу, чтобы вы постоянно ходили под влиянием ошейника.

– Ваших рук дело? – неприязненно спросила Криста.

– Моего предка. Я их только усовершенствовал.

– Вы на всех пленников их цепляете? – Я вглядывалась в лицо колдуна, надеясь за маской доброжелательности разглядеть намёк на его истинные намерения. Очков не хватало до боли: мало того что ничего не видно, так ещё и отвратительное ощущение беззащитной, непривычной пустоты на носу…

– Конечно. Алья никогда бы не позволил вам покинуть темницу без ошейников. И я искренне надеюсь, что вы не наделаете таких же глупостей, как ваши предшественники.

– Например? – тихо уточнила я.

– Однажды к нам попал мужчина, который назвался мэнэзжиром. – Видимо, имелся в виду менеджер, но поправлять я не стала. – Я понял, что он из другого мира, и попросил у Альи разрешения взять его себе. Сначала мэнэзжир вёл себя буйно, но когда понял, что может с ним сделать ошейник, присмирел. Какое-то время вёл себя хорошо. Написал по моей просьбе алфавит и пару сотен слов родного языка с переводом… это был другой язык, не ваш. Объяснил, что такое кассеты с музыкой, джинсы и другие вещи. А в один вечер убил двоих дроу и набросился на меня. – Лод произнёс это таким же обыденным тоном, как и всё предыдущее. – Мне не стоило бы труда остановить его, хотя вместе с магическими способностями его наделили умением драться не хуже дроу… но это увидел Алья, и увиденное ему не понравилось.

– И вы убили его, – прошептала Криста.

– Я – нет. Это сделал Алья.

– И каким образом? – Я знала, что пожалею о своём вопросе, но я должна была знать, какого наказания страшиться.

– Отдал ошейнику приказ «убить», тот сжался, и мэнэзжир задохнулся.

Криста судорожно схватилась за серебряный круг на шее, точно тот мог разомкнуться от одного её прикосновения. А я особенно отчётливо ощутила себя осуждённым, стоящим на эшафоте – рядом с палачом, который уже с извиняющейся улыбкой накинул на тебя петлю.

…«попросил взять его себе», сказал колдун. Взять себе – как собачку, ведь на кого ещё цепляют ошейники? А мы – новые питомцы, и потому с нами так любезны. Дети тоже балуют котят, подобранных на улице, пока котёнок не вырастет, а детям не надоест за ним убирать; и тогда котёнок отправляется туда, откуда его взяли. Только когда наиграются с нами, нас ждёт нечто похуже улицы…

– Потом была девушка. Четыре года назад. Мне было двадцать три… Вы с ней чем-то похожи. – Лод посмотрел на Кристу. – Она провела здесь год. Научила меня языку – уже вашему. Рассказала много полезного. А потом попыталась бежать. – Колдун покачал головой – как будто даже печально. – Она добралась до ближайшего города людей, но Алья узнал, что она бежала, и призвал её обратно. Больше я её не видел.

– Призвал обратно?..

– С помощью ошейников мы с Альей можем в любую минуту увидеть, где вы, и переместить вас к себе. Вне зависимости от того, где вы находитесь. Снять ошейники нельзя: если это попытается сделать кто-либо, кроме меня и Альи, ошейник вас задушит. Любое физическое или магическое воздействие заставит его сузиться. Чем больше усилие, чем сильнее заклятие, тем быстрее он будет сжиматься. – Лод мягко улыбнулся – и лишь едва уловимые нотки в голосе выдали, что под шкуркой плюшевого мишки прячется сталь. – Надеюсь, вы поняли, что в ваших же интересах не пытаться от них избавиться. Или бежать. – Колдун поднялся с кресла, и мы с Кристой поспешили последовать его примеру. – Назовите свои имена.

– Криста, – обречённо выдохнула девушка.

– Снежана, – угрюмо сказала я.

– Снез-жа-на, – повторил колдун нараспев, чуть склонив голову. – Это от слова «снег»?

– Вроде бы.

– Снезжана, почему ты всё время сужаешь глаза? Они болят?

– Нет, не болят. – Я поспешно перестала щуриться, и всё вокруг расплылось в разноцветные пятна. – Просто я плохо вижу.

– А… – Лод вскинул руку, в которой материализовались до боли знакомые очки: большие, прямоугольные, в пластиковой оправе цвета шоколада. Вложил их в мою напряжённую ладонь – ужасно хотелось вырвать очки из его пальцев, но я не осмеливалась лишний раз дёрнуться в его сторону. – Тогда, думаю, это твоё.

Протерев стёкла футболкой, я нацепила очки на нос. Мир обрёл чёткость, позволив наконец разглядеть щербинки на лакированной крышке стола, за которым мы сидели, и серые крапинки в зеленоватых, прозрачных, как лесной ручей, глазах Лода.

– Я нашёл их в пруду. Решил проверить, не потеряла ли ты чего. – Наблюдая за мной, колдун широко улыбнулся, явив острые, удлинённые, как у недоделанного вампира, клычки. Под его нижними веками темнели синяки, совсем как у зубрившего всю ночь студента. – Ваши покои там. Найдёте в них всё, что нужно. – Махнув рукой на дверь в дальнем конце комнаты, он отвернулся и шагнул к винтовой лесенке, начинавшейся рядом с камином. – Спите. Завтра, как проснётесь, начнём работать.

Я проследила, как он поднимается по ступенькам, чтобы исчезнуть за лестничным поворотом. Сглотнув и смягчив слюной пересохшее горло, направилась к двери в обещанные покои, пока Криста плелась следом.

Уготованная нам комната, просторная и полукруглая, выдержанная в голубовато-серебристых тонах, ничем не походила на тюрьму: в них обычно не бывает каминов, огромных кроватей, шкафов для одежды и шёлковых ширм для переодевания. В настенных канделябрах горели свежие свечи. У занавешенного окна виднелся небольшой стол, на котором поблескивала пара серебряных колпаков.

Поколебавшись, я приблизилась к плотным светлым гардинам и заглянула за них.

В земных книжках и играх дроу традиционно обитали в каменных катакомбах, в хитросплетении подземных залов и коридоров, вырубленных в скалах. Но мы находились в высокой башне, под окнами которой как на ладони расстилался город. Он искрился морем огней и сиянием окон белоснежных особняков, над ним молчала чернота того, что можно было принять за беззвёздное небо… однако я быстро поняла, что это не так. Дроу действительно обитали под землёй, только вот не в каменных катакомбах: они просто построили город в пещере – столь огромной, что невозможно было разглядеть её своды.

Отдёрнув занавесь, я прижалась лбом к стеклу – одному из десятков маленьких стёкол, соединённых в единое целое изящной ковкой оконного переплёта. Вправо от башни уползала белокаменная стена дворца. Прямо под нашим окном виднелся знакомый сад со светящимися розами и чёрным прудом. Дворец окружала высокая каменная стена, поросшая пепельной серостью бледного плюща.

– Да тут ванная! С ванной! – донёсся до меня полный энтузиазма крик Кристы, которая успела заглянуть за маленькую дверку рядом со шкафом. – Эмалированной! Совсем как в нашем мире! И унитаз… он что, со смывом?!

Я услышала странный щелчок, затем – шум воды. Хмыкнув, вернула штору на место. Забавная у меня сокамерница… Будто номер в отеле осматривает, а не клетку.

Впрочем, кому-то из нас двоих полезно находить маленькие радости даже в подобной ситуации. И по складу характера это определённо не могу быть я.

– А ещё тут краны! – воскликнула Криста. Сквозь водяное бурчание пробился странный перезвон. – И из них течёт горячая вода!

Тяжело вздохнув, я вынула из канделябра одну свечу и сунулась в ванную комнату, отделанную белым мрамором. Фарфоровую раковину омывала прозрачная, пышущая паром водяная струя, бившая из медного крана. Унитаз был без бачка, зато с кнопкой в стене над сиденьем. С ним соседствовала круглая ванна, скорее напоминавшая небольшой бассейн.

Здесь ли жили все питомцы колдуна, пока не истекал их срок годности?.. Судя по всему, покои не предназначались для пленников – по крайней мере, изначально. Но колдун вынужден был поместить нас сюда, дабы держать под рукой. Что ж, золотая клетка всяко лучше каменной; я-то думала, нам предстоит сидеть на цепях и спать на коврике у камина.

Ох, надеюсь, жених Кристы явится за возлюбленной до того, как колдун нами наиграется… Возможно, в этом и кроется причина спокойствия сокамерницы: прекрасные принцы ведь специализируются на своевременном освобождении дам, попавших в беду, – что её личный принц и доказал при их знакомстве. Конечно, вытаскивать вместе с Кристой меня у принца нет резона, но, если правильно себя вести, сокамерница сама будет на этом настаивать. Она ведь кажется доброй девочкой, хоть и глупенькой.

Впрочем, чего уж там: даже мне трудно воспринимать происходящее с той же серьёзностью, с какой я бы воспринимала реальную тюрьму. Нет, не реальную – земную; быть может, в какой-то момент я открою глаза и обнаружу, что всё это был дурацкий сон, но пока будем принимать как данность то, что происходящее вполне реально. Иной подход чреват смертью, а я не готова пренебрегать даже ничтожным шансом на то, что эта смерть тоже будет вполне реальна. И всё же мне не удавалось отделаться от ощущения, что я угодила в дурацкую фэнтезийную книжку, а там, сколь бы страшны ни были испытания, смертельной угрозы для героини они не представляли. Быть может, порой она выходила из них потрёпанной, но всё же выдерживала с честью, чтобы встретить заслуженный хэппи-энд.

Хотя не будем забывать: речь о главной героине. И всё указывает на то, что это Криста. О, я знаю этот момент в куче книжек и в любом голливудском блокбастере; кажется, в какой-то сценарной теории его так и называли – «сокрытой пещерой». Момент перед финалом, когда герой терпит поражение и его окутывает мрак, натуральный или фигуральный. Угодить в плен к злодею и оказаться в каменном мешке – сюжетный поворот, который прекрасно подходит под описание. И, конечно, в конце концов за героиней явится принц, или же она спасётся сама – зависит от мировоззрения автора (либо попросту от его желания потакать моде на репрезентацию сильных женщин). А дальше – финальная битва, победа Добра, счастливый конец.

Только вот я в этом сценарии тяну скорее на эпизодического персонажа, призванного стать Верной Подругой Героини и помочь ей освободиться. А такого не грех и прикончить, чтобы добавить в произведение стеклишка и выбить у читателя скупую слезу.

– С чего столько радости? – спросила я, наблюдая, как Криста самозабвенно крутит вентили над ванной: их приходилось целых четыре на один-единственный кран. Первые два явно обеспечивали горячую и холодную воду, причём горячий открывался со странным звоном, будто поблизости кто-то бубен встряхнул. Третий добавил в струю густую белую пену. Когда девушка крутанула четвёртый, вода в кране неожиданно иссякла – зато миг спустя хлынула ей на голову.

– Душ! – воскликнула Криста, отшатнувшись и отплёвываясь от пены; мыльная вода текла из крохотных, почти незаметных отверстий, проделанных прямо в мраморе на потолке. Меньше радости в девичьем голосе, впрочем, не стало.

– Неужто во дворце у твоего принца всего этого нет? – заметив, что по свече стекают восковые слёзы, я установила её в канделябр над раковиной, пока мне не обожгло руки. – На Земле туалеты со сливом изобрели ещё до нашей эры, а судя по тому, что я видела, в этом мире всё же не грязное Средневековье.

– Нет! Для умывания эльфы используют серебряные тазики. Они похожи на большие глубокие тарелки, и на них накладывают заклятие автоматического очищения, так что вода там не грязнится. А для мытья – бассейны или деревянные бадьи. Воду в них, конечно, подогревают магией, но сначала-то её приходится в вёдрах таскать. – Уворачиваясь от тёплой струи, девушка закрыла пенный вентиль, и вода сразу очистилась от мыла. – А туалет… у них в основном будочки во дворе, а в замках деревянные сиденья в отдельной комнатке, и под сиденьями трубы к выгребной яме. Но пахнет в этих комнатах… Несправедливо – тёмные эльфы, а живут как белые люди!

– Лучше скажи, – произнесла я, расшнуровывая и скидывая хлюпающие кроссовки: если к мокрой одежде я с момента пробуждения успела привыкнуть, то ощущение раскисших стелек под ступнями раздражало, – как связаться с твоим Дэном, чтобы он вытащил нас отсюда? И, если на то пошло, – как ты, невеста эльфийского принца, которую он должен беречь как зеницу ока, вообще угодила к дроу?

Наспех смыв пену с волос, Криста закрутила все вентили, – и меня насторожило старание, с которым она смотрела в сторону, вылезая из ванны.

– Я сбежала, – буркнула девушка, выбредая наружу мимо меня.

– От кого?

– От Дэна!

– А я-то думала, что вероятность встретить сбежавшую невесту куда меньше, чем вероятность увидеть сбежавшего жениха, – озадаченно пробормотала я, шлёпая следом за ней, оставляя пятками грязные следы на белоснежном полу. Камень под ногами был удивительно тёплым, будто его подогревали. – Почему?

– Потому что у нас скоро свадьба!

– Но ты вроде бы его любишь. А он вроде бы красивый, храбрый, великолепно владеющий мечом эльфийский принц, который любит тебя.

– Ты не понимаешь! – Сев на кровать, Криста отчаянно всплеснула руками. – Чем ближе был этот день, тем больше было между нами какого-то… напряжения! Раньше мы просто щекотали друг друга, дурачились и дрались подушками, а теперь лежали в постели и думали о том… и я знала, что он тоже думает о том… о том, что скоро в этой самой постели мы будем…

– И эта перспектива настолько вас пугала? – уточнила я, разглядывая большой горшок с углем, стоявший рядом с камином. Похоже, у дроу были ожидаемые проблемы с деревом. – Насколько мне известно, множество людей находит это занятие очень даже приятным.

– Дело не только в этом! Понимаешь, когда я узнала, что у меня есть магические способности… и что я никогда не смогу вернуться в наш мир… я подумала, что буду помогать людям! Странствовать по Риджии, сражаться с дроу, убивать монстров…

Осознав, что она сказала, я похолодела:

– Не сможешь вернуться в наш мир?..

– Да! Но если я стану эльфийской принцессой, никто не позволит мне делать то, что я хочу! Я буду вынуждена вести себя как положено принцессам, а это целыми днями сидеть на троне и вышивать гобелены, и играть на арфе, и…

– Почему ты не смогла вернуться в наш мир?!

– Да потому что! – выпалила Криста с явной обидой на то, что из её тирады меня заинтересовало именно это. – Ни эльфы, ни люди, ни лепреконы не знают, как открыть проход между мирами! Я же не первая, кто к ним попал, они всё перепробовали, но ничего не получалось, даже просто посмотреть, как там моя семья поживает! Так что все мои… наши… предшественники так и жили здесь до самой смерти.

Я глубоко вдохнула.

Выдохнула.

Мысленно стала возводить семёрку в степень – как делала всегда, когда хотела успокоиться. Сорок девять, триста сорок три, две тысячи четыреста один, шестнадцать тысяч восемьсот семь…

Когда я дошла до пятнадцатой степени, нервный холодок исчез, тоненькие вопли паники утихли, перестав путать мысли, – и ко мне вернулась способность рассуждать здраво.

…итак, подведём итоги. Угодив в сказку, я обнаружила следующее: отважная героиня – не я, прекрасный принц – не мой, волшебный меч достался не мне, да и борьба Добра со Злом прекрасным образом обходится без меня. Даже в тело главной злодейки меня не переместили – был вроде бы в произведениях о попаданках и такой тренд, но для меня, видать, слишком много чести. Зато для моей скромной персоны припасли плен в катакомбах дроу; и, даже если мы с Кристой выберемся отсюда, домой я уже не вернусь.

Да, в моём мире меня не ждёт никто, кроме Сашки. Только вот у эльфов, в отличие от сокамерницы, радужных перспектив мне не светит. На приличную работу не устроиться: кто же возьмёт на эту работу странную девушку с улицы, незнакомую с местным языком, обменным курсом, бытом и обычаями. Мыть полы в какой-нибудь таверне – увольте. Конечно, всё исправимо, но на это потребуется время – и деньги, которых у меня не будет. А я, честно сказать, плохо переношу голод и отсутствие бытовых удобств.

С другой стороны…

– Надеюсь, ты всё же будешь не против вернуться к своему принцу, когда я вытащу нас отсюда. – Подойдя к шкафу, я решительно распахнула деревянные дверцы. – Если честно, твоё возвращение здорово облегчит нам жизнь.

– Ты собираешься… бежать? – Глаза Кристы расширились. – Со мной?

– Ну не отдавать же тебя на растерзание этой серой сволочи. Соотечественница как-никак.

…с другой стороны, если я верну эльфийскому принцу его взбалмошную возлюбленную, мне вряд ли посмеют в чём-либо отказать.

Да, мне, в сущности, плевать, что сделает с Кристой очередной персонаж королевской крови, польстившийся на её прелести. Я эгоистка до мозга костей и не стесняюсь в этом признаваться, – в отличие от большинства людей, которые из лицемерия натягивают на руки белые перчатки лживого альтруизма, чтобы стянуть их при первом удобном случае.

Но сейчас в моих интересах вытащить нас обеих отсюда до того, как колдун завершит свою «работу» с нами.

В шкафу нашлись несколько платьев, пара штанов и рубашек. Наконец расставшись с мокрыми джинсами и футболкой (а заодно, как я надеялась, с шансами на воспаление лёгких), я повесила их на спинку стула вместе с мантией колдуна. Следом влезла в огромные суконные штаны из шкафа – их пришлось подвернуть внизу и туго перепоясать бархатной полосой, бесцеремонно оторванной мною от одного из платьев. Все рубашки тоже оказались велики; я выбрала самую простую, из светлого хлопка, и ограничилась тем, что засучила рукава.

Следом моего внимания удостоился стол у окна – где под серебряными колпаками обнаружились ложки, золотые кубки, полные воды, и тарелки с чем-то, похожим на рагу.

– Еда! – воскликнула Криста. Схватив вилку, она накинулась на еду, даже не помыв руки. – Ох, шорт, как же вкушно!

– Не думала, что дроу ещё и кулинары, – сказала я, обшаривая выдвижные ящики в изголовье кровати. Заметила я их не сразу, зато там очень кстати обнаружились пузырёк чернил, стальная перьевая ручка и несколько свитков пергамента.

– Похоже на мяшо с кабашками и картошкой! – речь Кристы звучала немного неразборчиво по причине того, что она уминала перечисленное за обе щеки. – Попробуй!

– Я не голодная, – соврала я, чувствуя, как аппетитный запах заставляет желудок сердито ворочаться. Выложила перед Кристой свои находки. – Итак. Если мы хотим выбраться отсюда, то мне нужно выучить риджийский.

Проглотив содержимое очередной ложки, та покачала головой:

– Ты не сможешь.

– Напиши вначале местный алфавит. Потом – личные местоимения в разных падежах и названия всех предметов, которые есть в этой комнате. С переводом и транскрипцией русскими буквами, естественно.

– Ты не сможешь! Уж точно не до того, как мы отсюда сбежим! – Криста дёрнула покатым плечиком. – Языки годами учат, а колдун продержит меня здесь всего неделю!

– Я прошу тебя набросать всего несколько строчек, что не так уж тяжело, согласись, – мой голос только что не сочился бесконечным терпением. – Если, конечно, ты умеешь писать.

Под раздражённым взглядом сокамерницы я пошлёпала обратно к ванной: такие грязные ноги, как у меня, брать в постель преступно. Даже если это постель злодеев-дроу.

– Раз ты не будешь есть, твою порцию съем я! – злорадно крикнула Криста мне вслед.

– На здоровье, – равнодушно откликнулась я, прикрывая дверь.

Не признаваться же, что речь о моём здоровье. Ведь теперь у меня впереди целая ночь, чтобы узнать, подмешивают что-нибудь в нашу еду или нет. Я бы на месте колдуна подмешивала: даже если мы нужны ему живыми и здоровыми, опоенные пленницы будут куда сговорчивее.

Наверное, главные героини могут позволить себе бесстрашно жевать что попало даже в логове врага. Но персонажи вроде меня в отличие от них точно не бессмертные, – а наиболее опасные опыты ставят на наиболее живучих членах команды.

Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста нервозно расчёсывала волосы костяным гребнем. Видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.

– Написала? – повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.

– Да, – откликнулась Криста, вглядываясь в ручное зеркальце с серебряной ручкой.

Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам. Вначале – по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском. Потом – по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.

Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.

– Отлично. – Перевернув пергамент, я положила его перед сокамерницей, которая сосредоточенно расчёсывала особо непослушный локон. – А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.

– Сначала выучи то, что я уже написала.

– Я и выучила.

Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков – тем более внимательный, что я высматривала следы действия неведомого зелья.

Пока не замечала, но делать выводы рано.

Всем своим видом выразив крайний скепсис, Криста отложила зеркальце с гребнем, схватила пергамент и встала.

– Отлично. Сейчас проверим. – Сокамерница отошла в дальний конец комнаты, так, чтобы я точно не разглядела написанного. – Как будет «стул»?

Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.

– Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, – я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, – но вроде «формасур».

Криста недовольно кивнула.

– Кровать?

– Руум, – откликнулась я, расчёсываясь.

– Они?

– Фейр.

– Тарелка?

– Фат.

– Ей?

– Хенни, – поморщилась я, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей распутываться.

– Одежда?!

– Фёт.

– Вода?!

– Матх. – Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо. – Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?

Криста села на кровать. Открыла рот – и закрыла; потом снова – словно рыбка, которую вытащили из воды.

– Я же называла слова не подряд, – пробормотала она, – и те, которые написала в конце, и в середине…

– Правильно делала.

– Но это невозможно! Ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!

– Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?

Криста озадаченно хлопнула ресницами.

– Фотографической, – смилостивилась я.

– А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?

– Точно.

– Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..

– Именно.

В её взгляде скользнуло благоговение:

– Выходит, ты… гений?

Я провела пальцем по переносице, поправляя очки. Повернувшись к сокамернице, опустилась на стул и откинулась на мягкую спинку.

– Я научилась читать в год, а к двенадцати знала наизусть все книги в нашем доме. В пять лет я перемножала в уме трёхзначные числа. В восемь – играла в шахматы со взрослыми и побеждала. Я поступила в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, набрав максимальное количество проходных баллов. Учти, что на студентов с ВМК даже ребята с физфака и мехмата смотрят открыв рот, а я поступала на курс фундаментальной информатики, куда принимали всего-то пятнадцать человек. – Насчёт мехмата я, конечно, несколько преувеличила, ибо тамошние студиозусы всегда мнили о себе незаслуженно много… но не суть. – Мой коэффициент интеллекта равен приблизительно ста восьмидесяти с хвостиком. Если сложить все эти факты воедино… – я пожала плечами. – Да, пожалуй, можно сказать, что я гений.

И не стала добавлять: лишь осознание собственной исключительности весь последний год удерживало меня от того, чтобы повеситься на крюке от люстры. Этого – и что без меня Сашка снова запустит учёбу.

Воспоминание кольнуло сердце тонкой иголочкой тоски.

Мне до боли хотелось его увидеть. Рассказать обо всех безумствах, которые со мной произошли. Я всегда всё рассказывала ему.

Почти.

– Можешь придержать слова восхищения при себе, – великодушно разрешила я, наблюдая, как сокамерница ошарашенно облизывает губы.

– А… ты… что, уже учишься в университете? – выдавила она наконец. – Сколько же тебе лет?

– Девятнадцать. И, надеюсь, ты не усвоила из моих слов только факт моего поступления в универ.

Криста долго смотрела на меня, птичкой склонив голову набок, – так, будто впервые увидела.

– Нет, – на удивление спокойно ответила она наконец. Поднявшись с кровати, вернулась к столу – и села напротив. – Ещё то, что ты действительно можешь вытащить нас отсюда.

Положив перед собой пергамент, Криста повернула его чистой стороной кверху. Обречённо вздохнув, открутила крышку пузырька с чернилами:

– Так какие слова, говоришь, тебе ещё надо написать?..