Сказки. Истории (сборник)

С помощью анимизма и антропоморфизма датский писатель достигает большого осмысления и обобщения жизненного материала, философичности и лиризма. Одной из важных особенностей литературной сказки Андерсена является ее эмоциональность. Боб в сказке братьев Гримм не индивидуализирован и не вызывает сочувствия. Сказки датского писателя переполняет целая гамма чувств и настроений – восхищение, жалость, ирония и т. п.

Андерсен все очеловечивает и все поэтизирует. За историей ели открывается история человеческой жизни, элегическое сочувствие по поводу того, что она прожита бесплодно. И вместе с тем напоминание о более активном отношении к действительности (как и в сказке «Пастушка и трубочист»). Тоской и жалостью, ощущением горестности судьбы наполнена сказка «Гадкий утенок», где по-своему преломилась судьба самого Андерсена, исключительность его личности, философия искусства. В образе утенка в прекрасном единстве сочетаются и скромность, и волнения, и колебания, и надежды. Здесь целая философская концепция жизни, сходная с позицией самого Андерсена: сначала надо много-много перестрадать, а уже потом добьешься счастья. Вместо силы волшебства у писателя действует сила поэзии. И в этом еще одна черта его сказки, его сказочной фантастики. Если бы Андерсен рассказал про бедного мальчика, у которого рано умерли родители и который терпит всяческие невзгоды, но в конце добивается счастья, это была бы просто повесть. Историю гадкого утенка делает сказкой ее классическая аллегоричность.

Очеловеченные писателем явления природы и предметы позволяли ему, как говорилось выше, высказывать в аллегорической форме истины, которые были бы зачастую невозможны в любом другом жанре творчества. Подобно соловью из одноименного произведения, писатель в форме сказки рассказывал правду о копенгагенском мещанстве, о жителях капиталистического города, где все топчут и ненавидят друг друга. Как и удивительные существа из капли воды (в одноименной сказке), попирающие друг друга, олицетворяют, по мнению Андерсена, жителей Копенгагена.

Литературная сказка датского писателя, связанная с действительностью, тем не менее фантастична. Но фантастика эта своеобразна и также ограничена авторской индивидуальностью. Она как бы амбивалентна – двузначна. В ней происходит двойной процесс: обычное, реальное становится чудесным, волшебным, фантастическое – приземленным. Очеловечением растений и животных, одушевлением и очеловечением внешне неодушевленных вещей и предметов, с одной стороны, приданием обыденности, будничности возвышенным сказочным персонажам – с другой, Андерсен создает свой особый мир, все явления которого двойственны; они волшебны и вместе с тем – не волшебны.

Обычная традиционная фантастика, казалось бы, почти сведенная на нет во многих сказках Андерсена, есть, вместе с тем, повсюду, во всех его произведениях, где животные, растения, вещи и предметы переживают неслыханные приключения. От того что героями сказки Андерсена становятся и сказочной жизнью живут реальные люди, цветы, деревья, снежинки, капли воды, утки, соловьи, олени, иглы, воротнички, мячик, кубарь и т. д., сама сказка не теряет своей необычности, волшебства, фантастичности. В произведениях, для которых характерно сплетение фантастического с реальным, необычное становится обычным, а обычное перестает быть повседневным и превращается в сказочное. Кряхтят и стонут кресла в сказке «Старый дом», обыкновенная штопальная игла путешествует и воображает себя брошкой, носятся с матримониальными планами воротничок и кубарь. Так что самые невероятные происшествия изображаются у Андерсена как совершенно реальные и достоверные, лишенные налета мистицизма и волшебства. В свою же очередь, привычные явления наделяются новыми, еще неизвестными свойствами, делающими их глубоко поэтичными и по-своему сказочными.

Из двойственной природы сказок Андерсена, герои которого предстают зачастую в виде растений, домашних животных и предметов, из сочетания необыкновенных человеческих черт, присущих всем героям сказочника, с их естественными свойствами возникают юмор и легкая ирония. Общественные пороки и недостатки рисуются в особо смешном свете, когда они придаются штопальной игле, воротничку, кубарю, мячику и т. д. Сатира писателя становится острее, когда мещанской ограниченностью наделяются утки, куры, кошки, улитки и т. д. Человеческие черты и поступки, приписываемые неодушевленным предметам, домашним животным и растениям, производят комическое впечатление. Помолвка мячика со стрижом, влюбленность кубаря в мячик невольно вызывают улыбку. Не случайно Андерсен говорил, что мастер, овладевший жанром сказки, должен уметь вложить в свои произведения «трагическое, комическое, наивное, ироническое и юмористическое»^[26]. Порой юмор сказочника носит несколько завуалированный характер, это едва заметная ирония. Например, когда он с затаенной улыбкой говорит о том, что друзья перестали навещать обедневшего солдата: ведь надо было так высоко к нему взбираться! Или когда он лукаво замечает, что крестьянин терпеть не мог пономарей. И потому некий пономарь вынужден был навестить жену крестьянина, когда мужа не было дома.

Двойной адресат сказок Андерсена – еще одна чрезвычайно важная особенность его творчества. Именно сочетание сказочного и реального у датского писателя делает его произведения двуплановыми, интересными и детям, и взрослым. Андерсен, как известно, назвал свой первый сборник «Сказки, рассказанные детям». Но уже выпуску 1837 г., куда входили «Русалочка» и «Новое платье короля», он предпослал обращение «Ко взрослым». В дальнейшем сказочник сам говорил, что его произведения предназначались как для детей, так и для взрослых. Сохранив сказочную среду и доступный детям язык, Андерсен вложил в свои произведения мысли, которые были понятны их родителям. В самом деле, дети поддаются очарованию вымысла, их привлекает победа Добра над Злом, увлекательные сюжеты сказок, их яркие фигуры, быстрая смена эпизодов, подробные описания, при всей андерсеновской точности и лаконичности художественных средств, познавательность, юмор. Взрослые находят в сказках Андерсена глубокую философию, более реальный и более общий смысл, который легко свести к афоризму, пословице, крылатому выражению, придуманным самим писателем и широко бытующим по сей день: «А ведь король-то голый!» (перефразировка: «Да ведь он совсем голый!»); «Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца»; «Принцесса на горошине» и т. п. Детей эти сказки учат познавать окружающий мир; взрослых – разбираться в жизни с ее радостями и разочарованиями, любовью и смертью, несправедливостью и ложью. Андерсен для детей и Андерсен для взрослых – это, по существу, два разных писателя в одном лице и в одном и том же произведении: первым понятен в основном его юмор, вторым – ирония и сатира. Что касается авторской морали, то она подается совершенно ненавязчиво. Писатель учит, воспитывает, но делает это так тонко и художественно, что дидактическое поучение у него обычно отсутствует или почти незаметно. В сказках Андерсена будничные вещи и предметы так же, как в детской игре, свободно вторгаются в повествование. Вместе с тем эти произведения, при всей их ненавязчивой морализации и «детскости», отличаются серьезностью.

Двойственный адресат сказок Андерсена отразился и на их языке, в котором детская форма изложения делает ряд описываемых событий особенно забавными в глазах взрослых читателей. Живой и эмоциональный язык датского писателя, близкий к разговорному, также является одной из индивидуальных особенностей его творчества. В сказке слышатся детский голос, интонации ребенка. Разговаривая с ним, как с равным, писатель объясняет ему все, преобразившись в рассказчика. Андерсену совершенно чужды подделки под детский язык. Он писал свои сказки так, как рассказывал их знакомым детям. И в этом – новая и оригинальная особенность сказки Андерсена. Сам способ его рассказа был настолько исключительно его собственный и живой, что немедленно очаровывал детей. Писатель, как вспоминал его друг Эдвард Коллин, не говорил: «Дети сели в карету, и она покатила». Он рисовал целую картину: «Вот сели они в карету, прощай, папа, прощай, мама, кнут щелкнул – щелк, щелк – и помчала…»^[27] Андерсен совершенно естественно использовал детский и народный язык, который хорошо знал еще с оденсейских времен. До последних дней его творчества сказки писателя сохранили особую разговорную форму, обусловившую их близкий к народному язык. Особую живость сказкам придавали вводимые писателем пословицы и поговорки, зачастую придуманные им самим.

Умение Андерсена углублять и обобщать важные проблемы, его возросшее литературное мастерство и своеобразие художественной манеры, живой разговорный язык и оригинальная композиция произведений делают сказки 40-х годов непревзойденными в творчестве писателя, обусловливают их популярность не только среди народа Дании, но и за рубежом.

* * *

Пять романов и повесть «Счастливчик Пер», более 20 пьес, бесчисленное множество стихотворений, 5 книг путевых очерков, мемуары «Сказка моей жизни», обширная переписка, дневники – таков, кроме сборников сказок, итог творчества Андерсена – романиста, драматурга, поэта, путешественника, мемуариста и человека. Работа над этими произведениями способствовала созданию оригинальной литературной сказки Андерсена, в которой есть и драма, и роман, и философия…

Великий датский писатель свершил в области литературной сказки подвиг, подобный тому, который его современники – европейские романтики и peaлисты – осуществили в сфере других литературных жанров. В начале XX в. крупный немецкий исследователь Рихард Бенц утверждал, что литературные сказки немецких романтиков утратили популярность и что властителем дум в этом жанре стал датчанин Андерсен^[28]. Сказка Андерсена стала эталоном величайшего мастерства. «Новая литературная сказка, – писал известный австрийский ученый наших дней Рихард Бамбергер, – строится не на основе творчества немецких романтиков, а на основе творчества датчанина Ханса Кристиана Андерсена… короля всех сказочников. Кто соразмеряет с искусством Андерсена каждую вновь появившуюся сказку… тот никогда не ошибется»^[29]. Андерсен – основоположник традиции литературной сказки в Дании, традиции, насчитывающей уже немногим меньше 150 лет, и не только в своей родной стране, но и за ее пределами. Продолжателями Андерсена в скандинавском ареале и в Финляндии были выдающиеся сказочники – классики Сакариас Топелиус, Сельма Лагерлёф и современные нам писательницы, всемирно знаменитые Астрид Линдгрен и Туве Янсон.

Андерсен, как никто другой из его соотечественников, жив и поныне, хотя в 1980 г. во всем мире торжественно праздновалось его 175-летие. В 1955 г. все человечество по призыву Всемирного совета мира отмечало 150-летие со дня рождения великого сказочника. 1975 год, когда исполнилось 100 лет со дня его смерти, был провозглашен Международным годом Андерсена. Великим праздником отмечалось 200-летие со дня его рождения, 2 апреля 2005 г. Многие литературные события современности до сих пор связаны с его именем. В 1958 г. была учреждена Международная золотая медаль Ханса Кристиана Андерсена, получившая название «Малой Нобелевской премии», которая раз в два года присуждается лучшему современному автору, чаще всего сказочнику, а также художнику-иллюстратору. Ею награждены Астрид Линдгрен, Туве Янсон и Джанни Родари, Элеонор Фарджон, Эрих Кестнер и Джеймс Крюсс, художники Татьяна Маврина, Иб Спанг Ольсен и др. С 1967 г. по решению Международного совета по детской и юношеской литературе – 2 апреля, в день рождения Андерсена проводится Международный день детской книги.

Интерес к творениям писателя, главным образом к его сказкам, не угасает. Порой сказки Андерсена печатаются без указания имени автора и, пройдя путь из литературы в народ, становятся как бы народными.

Андерсен и его творчество постоянно в центре внимания литературоведов не только в Дании, но и за рубежом. В XX в. сказки и истории Андерсена становятся достоянием науки, поставившей их изучение на качественно новую ступень. На Западе выходит ряд интересных монографий об Андерсене, ежегодный сборник «Андерсениана», издаваемый с 1933 по 1955 г. «Обществом Ханса Кристиана Андерсена» в Дании, а с 1955 г. – Домом-музеем Ханса Кристиана Андерсена в его родном городе Оденсе.

Детальное рассмотрение существующей андерсенианы позволило бы одновременно создать историю скандинавского литературоведения, потому что творчеством Андерсена занимались представители различных литературных направлений XIX – ХX вв. Ему отдали дань крупнейшие литераторы романтической ориентации, такие как Й. Л. Хейберг, К. Хаук и П. Л. Мёллер, философ Киркегор. Статья Брандеса, заложившего основы социально-активного, критического, позитивистского литературоведения в Скандинавии, послужила началом серьезного изучения сказок Андерсена. Не случайно он сам высоко оценил работу своего земляка, считая, что тот «с таким умом и искренностью молодости» проник в самую сущность его фантазии.

Классическим примером генетико-биографического метода датского литературоведения служит книга (и другие работы) Брикса, прослеживающего отзвуки родственных и личных отношений Андерсена в его сказках. В традиционно-академическом и сравнительно-историческом плане написаны исследования Рубова, Грёнбека, Бредсдорфа, Кофода. В духе юнгианской теории дается психологическое исследование интеллектуальных предпосылок самых значительных сказок Андерсена в нашумевшей психоаналитической работе Э. Нюборга^[30]. С социально-политических позиций рассматривает сказки Андерсена X. Рю^[31]. Много новых публикаций появилось в связи с юбилеем Андерсена в 1975 г. (сто лет со дня смерти).

В России работ об Андерсене несравненно больше, нежели статей (не говоря уж о книгах) о других скандинавских писателях и сказочниках. Это позволяет в ряде случаев обращаться к уже опубликованным исследованиям, в которых рассматриваются проблемы, оказавшиеся в поле зрения российских ученых. Прежде всего – весьма важна теоретическая проблема создания литературной сказки в творчестве Андерсена. А также вопрос об особенностях поэтики и классификации сказки, характеристики ее законов.

Л. Брауде

Сказки, рассказанные детям

Огниво

Шел солдат по дороге: раз-два! раз-два! Ранец за спиной, сабля на боку; он шел домой с войны. На дороге встретилась ему старая ведьма – безобразная, противная: нижняя губа висела у нее до самой груди.

– Здорово, служивый! – сказала она. – Какая у тебя славная сабля! А ранец-то какой большой! Вот бравый солдат! Ну, сейчас ты получишь денег, сколько твоей душе угодно.

– Спасибо, старая ведьма! – сказал солдат.

– Видишь вон то старое дерево? – сказала ведьма, показывая на дерево, которое стояло неподалеку. – Оно внутри пустое. Влезь наверх, там будет дупло, ты и спустись в него, в самый низ! А перед тем я обвяжу тебя веревкой вокруг пояса, ты мне крикни, и я тебя вытащу.

– Зачем мне туда лезть? – спросил солдат.

– За деньгами! – сказала ведьма. – Знай, что когда ты доберешься до самого низа, то увидишь большой подземный ход; в нем горит больше сотни ламп, и там совсем светло. Ты увидишь три двери; можешь отворить их, ключи торчат снаружи. Войди в первую комнату; посреди комнаты увидишь большой сундук, а на нем собаку: глаза у нее словно чайные чашки! Но ты не бойся! Я дам тебе свой синий клетчатый передник, расстели его на полу, а сам живо подойди и схвати собаку, посади ее на передник, открой сундук и бери из него денег вволю. В этом сундуке одни медяки; захочешь серебра – ступай в другую комнату; там сидит собака с глазами как мельничные колеса! Но ты не пугайся: сажай ее на передник и бери себе денежки. А захочешь, так достанешь и золота, сколько сможешь унести; пойди только в третью комнату. Но у собаки, что сидит там на деревянном сундуке, глаза – каждый с Круглую башню. Вот это собака! Злющая-презлющая! Но ты ее не бойся: посади на мой передник, и она тебя не тронет, а ты бери себе золота, сколько хочешь!

– Оно бы недурно! – сказал солдат. – Но что ты с меня за это возьмешь, старая ведьма? Ведь что-нибудь да тебе от меня нужно?

– Я не возьму с тебя ни полушки! – сказала ведьма. – Только принеси мне старое огниво, его позабыла там моя бабушка, когда спускалась в последний раз.

– Ну, обвязывай меня веревкой! – приказал солдат.

– Готово! – сказала ведьма. – А вот и мой синий клетчатый передник!

Солдат влез на дерево, спустился в дупло и очутился, как сказала ведьма, в большом проходе, где горели сотни ламп.

Вот он открыл первую дверь. Ох! Там сидела собака с глазами как чайные чашки и таращилась на солдата.

– Вот так молодец! – сказал солдат, посадил пса на ведьмин передник и набрал полный карман медных денег, потом закрыл сундук, опять посадил на него собаку и отправился в другую комнату. Ай-ай! Там сидела собака с глазами как мельничные колеса.

– Нечего тебе таращиться на меня, глаза заболят! – сказал солдат и посадил собаку на ведьмин передник. Увидев в сундуке огромную кучу серебра, он выбросил все медяки и набил оба кармана и ранец серебром. Затем солдат пошел в третью комнату. Фу-ты пропасть! У этой собаки глаза были ни дать ни взять две Круглые башни и вертелись, точно колеса.

– Мое почтение! – сказал солдат и взял под козырек. Такой собаки он еще не видывал.

Долго смотреть на нее он, впрочем, не стал, а взял да и посадил на передник и открыл сундук. Батюшки! Сколько тут было золота! Он мог бы купить на него весь Копенгаген, всех сахарных поросят у торговки сластями, всех оловянных солдатиков, всех деревянных лошадок и все кнутики на свете! На все хватило бы! Солдат повыбросил из карманов и ранца серебряные деньги и так набил карманы, ранец, шапку и сапоги золотом, что еле-еле мог двигаться. Ну, наконец-то он был с деньгами! Собаку он опять посадил на сундук, потом захлопнул дверь, поднял голову и закричал:

– Тащи меня, старая ведьма!

– Огниво взял? – спросила ведьма.

– Ах черт, чуть не забыл! – сказал солдат, пошел и взял огниво.

Ведьма вытащила его наверх, и он опять очутился на дороге, только теперь и карманы его, и сапоги, и ранец, и фуражка были набиты золотом.

– Зачем тебе это огниво? – спросил солдат.

– Не твое дело! – ответила ведьма. – Получил деньги, и хватит с тебя! Ну, отдай огниво!

– Как бы не так! – сказал солдат. – Сейчас говори, зачем тебе оно, не то вытащу саблю да отрублю тебе голову.

– Не скажу! – уперлась ведьма.

Солдат взял и отрубил ей голову. Ведьма повалилась мертвая, а он завязал все деньги в ее передник, взвалил узел на спину, сунул огниво в карман и зашагал прямо в город.

Город был чудесный; солдат остановился на самом дорогом постоялом дворе, занял самые лучшие комнаты и потребовал все свои любимые блюда – теперь ведь он был богачом!

Слуга, который чистил приезжим обувь, удивился, что у такого богатого господина такие плохие сапоги, но солдат еще не успел обзавестись новыми. Зато на другой день он купил себе и хорошие сапоги и богатое платье. Теперь солдат стал настоящим барином, и ему рассказали обо всех чудесах, какие были тут, в городе, и о короле, и о его прелестной дочери, принцессе.

– Как бы ее увидать? – спросил солдат.

– Этого никак нельзя! – сказали ему. – Она живет в огромном медном замке, за высокими стенами с башнями. Никто, кроме самого короля, не смеет ни войти туда, ни выйти оттуда, потому что королю предсказали, будто дочь его выйдет замуж за простого солдата, а короли этого не любят!

«Вот бы на нее поглядеть!» – подумал солдат. Да кто бы ему позволил?!

Теперь-то он зажил весело: ходил в театры, ездил кататься в Королевский сад и много помогал бедным. И хорошо делал: он ведь по себе знал, как плохо сидеть без гроша в кармане! Теперь он был богат, прекрасно одевался и приобрел очень много друзей; все они называли его славным малым, настоящим кавалером, а ему это очень нравилось. Так он все тратил да тратил деньги, а вновь-то взять было неоткуда, и осталось у него в конце концов всего-навсего две денежки! Пришлось перебраться из хороших комнат в крошечную каморку под самой крышей, самому чистить себе сапоги и даже латать их; никто из друзей не навещал его – уж очень высоко было к нему подниматься!

Раз как-то, вечером, сидел солдат в своей каморке; совсем уже стемнело, а у него не было даже денег на свечку; он и вспомнил про маленький огарочек в огниве, которое взял в подземелье, куда спускала его ведьма. Солдат достал огниво и огарок, но стоило ему ударить по кремню, как дверь распахнулась, и перед ним очутилась собака с глазами точно чайные чашки, та самая, которую он видел в подземелье.

– Что угодно, господин? – пролаяла она.

– Вот так история! – сказал солдат. – Огниво-то, выходит, прелюбопытная вещица: я могу получить все, что захочу! Эй ты, добудь мне деньжонок! – сказал он собаке. Раз – ее уж и след простыл, два – она опять тут как тут, а в зубах у нее большой кошель, набитый медью! Тут солдат понял, что за чудное у него огниво. Ударишь по кремню раз – является собака, которая сидела на сундуке с медными деньгами; ударишь два – является та, которая сидела на серебре; ударишь три – прибегает собака, что сидела на золоте.

Солдат опять перебрался в хорошие комнаты, стал ходить в щегольском платье, и все его друзья сейчас же узнали его и ужасно полюбили.

Вот ему и приди в голову: «Как это глупо, что нельзя видеть принцессу. Такая красавица, говорят, а что толку? Ведь она век свой сидит в медном замке, за высокими стенами с башнями. Неужели мне так и не удастся поглядеть на нее хоть одним глазком? Ну-ка, где мое огниво?» И он ударил по кремню раз – в тот же миг перед ним стояла собака с глазами точно чайные чашки.

– Теперь, правда, уже ночь, – сказал солдат. – Но мне до смерти захотелось увидеть принцессу, хоть на одну минуточку!

Собака сейчас же за дверь, и не успел солдат опомниться, как она явилась с принцессой. Принцесса сидела у собаки на спине и спала. Она была чудо как хороша; всякий сразу бы увидел, что это настоящая принцесса, и солдат не утерпел и поцеловал ее, – он ведь был бравый воин, настоящий солдат.

Собака отнесла принцессу назад, и за утренним чаем принцесса рассказала королю с королевой, какой она видела сегодня ночью удивительный сон про собаку и солдата: будто она ехала верхом на собаке, а солдат поцеловал ее.

– Вот так история! – сказала королева.

И на следующую ночь к постели принцессы приставили старуху фрейлину – она должна была разузнать, был ли то в самом деле сон или что другое.

А солдату опять до смерти захотелось увидеть прелестную принцессу. И вот ночью опять явилась собака, схватила принцессу и помчалась с ней во всю прыть, но старуха фрейлина надела непромокаемые сапоги и пустилась вдогонку. Увидав, что собака скрылась с принцессой в одном большом доме, фрейлина подумала: «Теперь я знаю, где их найти!» – взяла кусок мела, поставила на воротах дома крест и отправилась домой спать. Но собака, когда понесла принцессу назад, увидала этот крест, тоже взяла кусок мела и наставила крестов на всех воротах в городе. Это было ловко придумано: теперь фрейлина не могла отыскать нужные ворота – повсюду белели кресты.

Рано утром король с королевой, старуха фрейлина и все офицеры пошли посмотреть, куда это ездила принцесса ночью.

– Вот куда! – сказал король, увидев первые ворота с крестом.

– Нет, вот куда, муженек! – возразила королева, заметив крест на других воротах.

– Да и здесь крест, и здесь! – зашумели другие, увидев кресты на всех воротах. Тут все поняли, что толку им не добиться.

Но королева была женщина умная, умела не только в каретах разъезжать. Взяла она большие золотые ножницы, изрезала на лоскутки штуку шелковой материи, сшила крошечный хорошенький мешочек, насыпала в него мелкой гречневой крупы, привязала его на спину принцессе и потом прорезала в мешочке дырочку, чтобы крупа могла сыпаться на дорогу, по которой ездила принцесса.

Ночью собака явилась опять, посадила принцессу на спину и понесла к солдату; солдат так полюбил принцессу, что начал жалеть, отчего он не принц, – так хотелось ему жениться на ней.

Собака и не заметила, что крупа сыпалась за нею по всей дороге, от самого дворца до окна солдата, куда она прыгнула с принцессой. Поутру король и королева сразу узнали, куда ездила принцесса, и солдата посадили в тюрьму.

Как там было темно и скучно! Засадили его туда и сказали: «Завтра утром тебя повесят!» Очень было невесело услышать это, а огниво свое он позабыл дома, на постоялом дворе.

Утром солдат подошел к маленькому окошку и стал смотреть сквозь железную решетку на улицу: народ толпами валил за город смотреть, как будут вешать солдата; били барабаны, проходили полки. Все спешили, бежали бегом. Бежал и мальчишка-сапожник в кожаном переднике и туфлях. Он мчался вприпрыжку, и одна туфля слетела у него с ноги и ударилась прямо о стену, у которой стоял солдат и глядел в окошко.

– Эй ты, куда торопишься? – сказал мальчику солдат. – Без меня ведь дело не обойдется! А вот если сбегаешь туда, где я жил, за моим огнивом, получишь четыре монеты. Только живо!

Мальчишка был не прочь получить четыре монеты, он стрелой пустился за огнивом, отдал его солдату и… А вот теперь послушаем!

За городом построили огромную виселицу, вокруг стояли солдаты и сотни тысяч народу. Король и королева сидели на роскошном троне прямо против судей и всего королевского совета.

Солдат уже стоял на лестнице, и ему собирались накинуть веревку на шею, но он сказал, что, прежде чем казнить преступника, всегда исполняют какое-нибудь его желание. А ему бы очень хотелось выкурить трубочку, – это ведь будет последняя его трубочка на этом свете!

Король не посмел отказать в этой просьбе, и солдат вытащил свое огниво. Ударил по кремню раз, два, три – и перед ним предстали все три собаки: собака с глазами как чайные чашки, собака с глазами как мельничные колеса и собака с глазами как Круглая башня.

– А ну, помогите мне избавиться от петли! – приказал солдат.

И собаки бросились на судей и на весь королевский совет: того за ноги, того за нос да кверху на несколько сажен, и все падали и разбивались вдребезги!

– Не надо! – закричал король, но самая большая собака схватила его вместе с королевой и подбросила их кверху вслед за другими. Тогда солдаты испугались, а весь народ закричал:

– Служивый, будь нашим королем и возьми за себя прекрасную принцессу!

Солдата посадили в королевскую карету, и все три собаки танцевали перед ней и кричали «ура». Мальчишки свистели, засунув пальцы в рот, солдаты отдавали честь. Принцесса вышла из своего медного замка и сделалась королевой, чем была очень довольна. Свадебный пир продолжался целую неделю; собаки тоже сидели за столом и таращили глаза.