Магия абстракций

В Москве деньги быстро закончились. Пришлось устроиться официанткой и сменить просторную однушку на маленькую студию у МКАДа. Волосы полностью выпали в течение месяца после переезда в Москву, поэтому купила симпатичный тёмно-рыжий парик. Он быстро опротивел мне. Затем купила каштановый. Потом наступило полное безразличие. Родителям сказала, что решила жить самостоятельно, нашла перспективную работу в столице. Они сильно обиделись, что исчезла без предупреждения и с тех пор со мной не общались. Однако за перспективную работу похвалили. По сути, их всегда волновали только деньги, а на меня было насрать.

Следующие два года проходили как в тумане. Я завела близких друзей. После очередной пьянки до шести утра я возвращалась домой через огромный пустырь, который пересекали ЛЭП и толстые водопроводные трубы, обмотанные грязной теплоизоляцией.

В одном месте тропинка проходила под этими трубами. Даже с моим маленьким ростом приходилось нагибаться. Всё ещё пьяная, я сильно ударилась макушкой. Парик цвета блонд, который мне тогда очень нравился, слетел. Трава под ногами неожиданно засияла, несмотря на очень пасмурное небо. Выпрямившись, в промежутке между двумя трубами я увидела грязно-оранжевое солнце. На нём, как и тогда, елозили чёрные пятна.

Я кинулась в высокие кусты, которые росли под теми же трубами. Пряталась в них до сумерек – лицом в траве, сжав ладонями затылок. Некое чувство подсказало, что солнце исчезло. Я вылезла обратно на тропу. Мой парик лежал втоптанным в грязь. Пришлось надеть его таким.

Когда вернулась в квартиру, тут же позвонила хозяйке – сказать, что съезжаю. Денег бежать в другой город не было, поэтому месяц жила у подруги, продолжая ходить на работу. Купила розовый парик на гаражной распродаже. Во-первых, он был самым дешёвым, во-вторых – в нём я мало походила на себя, что давало некое спокойствие.

Ещё я не хотела уезжать из Москвы, потому что большими усилиями смогла завести тут друзей и стабильную работу. Однако удержать своё окружение в итоге не получилось. После недавнего появления солнца я постепенно стала очень суеверной и осторожной, поэтому резко оборвала все связи. Арендовала другую квартиру на противоположном конце города.

Теперь езжу на работу через всю Москву, периодически меняя маршруты. Ни с кем не общаюсь и жду, когда оранжевое солнце, покрытое чёрными пятнами, вновь поднимется над моей головой.

Вспоминать московские события не так больно, как произошедшие на Канонерке. Остров был мне роднее, чем родители. Возможно, таким же родным, как бабушка. Те двести тысяч я потратила в основном на психотерапию. Слишком жестоко грызло чувство утраты. Добавился стресс от замены тихого уюта, какой есть только на Канонерке, на бессмысленные широченные дороги, уродливые сталинские и современные здания. А ещё непрерывный поток людей. Они все куда-то целеустремленно идут. Из-за этого появлялось ощущение, что я иду не туда. Отчуждение. И, конечно же, воспоминание о солнце, как о враге, который лишил меня всего.

Психотерапия очень помогла. Я раскрылась и смогла найти друзей. Иногда хочется обесценить её позитивный эффект за то, что притупилось чувство опасности. Слишком расслабилась – гуляла и напивалась. Только это ерунда. Сейчас мне всего двадцать четыре – впереди ещё долгие годы, которые я не собираюсь хоронить. План скрываться в розовом парике никуда не приведёт. Солнце уже нашло меня в Москве, найдёт и снова…

Надо встать с кровати.

Снова иду в душ. На этот раз не для того, чтобы смыть пот и слёзы, а зарядиться энергией для новых решений. Трогать шрамы всё ещё неприятно. Похоже, это не изменится никогда. И насрать. Холодные струи бьют в лицо, мелкие брызги разлетаются по всему телу – они леденеют в воздухе, а когда оседают, каждый волосок на коже встаёт колом.

Есть один писатель. Брат моей бывшей подруги Оли. Иногда он присутствовал на наших тусовках. Как-то даже все собирались у него. Закрытый человек, пока дело не доходит до обсуждения психологии и всяких философских наблюдений. Мы с ним сходились во многих взглядах, однако виделись редко. Почему-то сейчас возникло сильное желание встретиться. Его звали Костя – высокий, худой парень. Возможно, я ошибаюсь, но кажется, он один меня понимал, пусть и не знал о моём прошлом. Контактов, увы, не осталось, а спрашивать у кого-то из прежней компании просто немыслимо. Я примерно помню, где живёт Костя. Остаётся только идти туда, потому что сил справляться самой уже нет. Нужно просить помощи.

Основательно вытираюсь. Хорошо, что не нужно сушить волосы. Перехватываю из холодильника пару бутербродов. Теперь пора собираться. Стоп, сейчас же ночь. Смотрю в телефон – два часа. Но я не вынесу терпеть до утра. Если не получится – пофиг. Терять нечего. Надеваю узкие джинсы, белую футболку и синюю толстовку. Дольше обычного поправляю розовый парик, чтобы сидел как можно крепче.

Воздух слегка прохладный. Можно было даже накинуть куртку. Выхожу на длинную прямую улицу – здесь недалеко останавливается ночной автобус. Костя живёт через пять станций метро от меня. Удачно, что автобус едет практически до его дома.

Смотрю из огромного окна на проплывающие огни, только чтобы унять тревогу. Нечем тут любоваться – не переношу Москву даже ночью. Выхожу из автобуса гораздо более спокойной, чем заходила в него. Нужно только перейти дорогу и продраться сквозь нагромождения хрущёвок. Они хаотично упираются друг в друга углами, отрезая путь до дома Кости.

Пешком от остановки оказалось идти дольше, чем обещали гугл-карты. Наконец нахожу дом Кости, но понимаю, что не знаю номера квартиры. В печальном отупении сажусь на лавку у одного из многочисленных подъездов. Меня слегка потряхивает от холода. Время – полчетвёртого. Смотрю в телефон ещё раз – ровно четыре. Дверь подъезда широко распахивается. Появляется Костя с двумя пакетами мусора и проходит мимо, практически вплотную ко мне. От замешательства не могу произнести ни слова. Он оборачивается.

– Вика? Что ты тут делаешь? Привет.

Как ответить на этот вопрос, я не знаю. Просто мямлю что-то бессвязное.

– Привет! Я была в гостях недалеко отсюда. Домой ехать не хотелось, решила прогуляться. Потом вспомнила, что ты живёшь рядом. Мы с Олей и ребятами как-то у тебя были. Ну вот, а подъезд твой и квартиру забыла. Знаю, сейчас ночь, просто я выпила и потянуло обсудить глобальные вопросы, так сказать. Как обычно мы с тобой делали, помнишь? Извини, что вот так припёрлась. Наверное, я просто напилась и не в себе. А почему ты не спишь?

Задаю этот вопрос, только чтобы прервать чушь, которую несу.

– У меня бессонница. Зато есть желание делать что-то полезное по дому. Вот, старый хлам разобрал.

Он кивает на один из пакетов. Сквозь целлофан просвечивают диски со старыми играми. Быстро отвожу взгляд – неприлично рассматривать отходы чужой жизни. Костя улыбается. Неужели рад меня видеть?

– Подожди, сейчас до помойки дойду и вернусь.

– Конечно, не торопись.

Однако возвращается он бегом.

– Ну всё, пойдём. Налью тебе горячего чаю, а то замёрзла. Подискутируем, спать всё равно не могу. Кстати, классные волосы.

– Это парик, – впервые за долгое время я улыбаюсь.

Заходим в тесный, затхлый лифт, который, трясясь, поднимает нас на шестой этаж. В квартире Кости очень чисто. Видать, действительно прибирался всю ночь. За окном уже довольно светло. Я прохожу в крошечную кухню, усаживаюсь на табурет, пока Костя заваривает чай. Как это непривычно – быть не одной, в гостях, с кем-то. Люди на моей работе не в счёт – там не принято здороваться и вообще смотреть друг другу в глаза. Все словно враги.

Костя ставит передо мной дымящуюся ароматную кружку. Так приятно обхватить её закоченевшими руками и сделать глоток – голимый кипяток, но и это приятно. Поднимаю взгляд – он уже сидит напротив. Ждёт, когда я буду говорить.

– Костя, как у тебя дела? Помню, ты писал сборник рассказов. Уже закончил?

Он ухмыляется и опускает глаза в стол.

– Нет, ещё в процессе. Но близок к завершению. Нужно снова всё отредактировать, чтобы выдержать концепцию. Вяло идёт в последнее время… А ты как? Что-то случилось? Выглядишь встревоженной.

Теперь уже я притупляю взгляд и выдавливаю ухмылку.

– Вообще, да… Кое-что случилось. Думаю, ты заметил, что я исчезла из компании. Наверное, лучше показать…

Я снимаю парик. Это первый раз, когда кто-то видит мою лысую голову. Глаза Кости округляются. Решаю идти до конца и разворачиваюсь к нему затылком – пусть оценит всё.

– Ого… Не знал… Очень неожиданно. А что это за шрамы?

– Это длинная история. Но тот, кто их оставил, сейчас преследует меня. Последние полгода я одна, мне плохо, страшно… Пришлось отказаться от общения со всеми, чтобы никого не подвергать опасности. Но я так больше не могу. Нужно что-то делать. Мне нужна помощь, поэтому пришла к тебе. Я не собираюсь просить у тебя денег, если ты подумал об этом. Деньги тут бесполезны. Мне необходимо, чтобы рядом был человек, а кроме тебя не могу никого просить. Ты меня понимал раньше, надеюсь, поймёшь и сейчас.

Костя, нахмурившись, долго молчит. Мне страшно и некомфортно.

– Так, подожди… Я понял, что ты в беде и нуждаешься в помощи. Но я не могу помочь, если не знаю, что с тобой. Может, всё-таки расскажешь?

Надеваю парик обратно. Лысина просто горит, когда на неё смотрит кто-то другой.

– На Канонерке два с половиной года назад со мной произошла беда. Кажется, говорила, что я оттуда родом. Что именно случилось, сложно объяснить. Это похоже на бред и галлюцинации, но здесь, в Москве, я проходила обследование. Оно показало, что с мозгом всё в порядке. В общем, эти шрамы появились, когда я потеряла сознание и ударилась о дерево. Но причина не в этом, а в каком-то странном солнце. Понимаешь, оно взошло с юго-запада, что абсурдно. Затем я упала. Потом из солнца появились тени и погнались за мной. Я еле спаслась и сбежала в Москву. Тени хотят убить меня. Полгода назад я решила исчезнуть, потому что увидела их здесь, в Москве. Но больше прятаться нет сил. Короче говоря, я хочу, чтобы ты поехал со мной на Канонерку и помог решить всё раз и навсегда. Извини, если говорю непонятно. Спрашивай, постараюсь объяснить лучше.

Костя снова долго молчит. Уже не так страшно. Я высказалась, а дальше – будь что будет.

– Ну, я немного в шоке, мягко говоря. Не знаю даже, что спросить. Ты точно уверена, что это не последствия удара о дерево?

– Нет. Солнце я увидела раньше, чем ударилась. К тому же потом я внимательно обследовала тот участок дерева – на нём не было ничего, что могло оставить такие шрамы. Да и кровь не шла. Позднее стали выпадать волосы. Ну ты сам видел лысину.

– А что за тени? Ничего не понимаю…

– Они опустились с солнца и погнались за мной. Я нырнула в воду, а когда выплыла, их уже не было. Солнца тоже. Понимаю, это всё звучит как полная хуйня. Сама каждую минуту убеждаю себя, что это сон или симптом ментального расстройства. Но я обследовалась! А ещё полгода ходила на психотерапию. Возможно, проблемы есть, но я точно вменяема. Ты никогда не был на Канонерке. Остров – место мистическое, тебе любой его житель скажет.

– Мистических мест полно, только не везде разворачиваются сценарии на подобии всратого фильма ужасов.

– Представь, это никакой не сценарий. Я чуть не погибла, а ты про фильмы ужасов говоришь.

Костя замолкает и смотрит серьёзным, но пустым взглядом, как будто сквозь меня. Затем говорит в глаза.

– Знаешь, я всегда тебя уважал за рассудительность, живой ум, отсутствие стереотипов. Вижу, ты сейчас не в себе, но звучишь так же уверенно. Для меня эти тени и солнце – дичь полная, однако я готов помочь, если ты страдаешь. Вижу, это так. Работу я не могу найти уже несколько месяцев, а в последнее время просто забил. И вообще разочаровался во всём. Пишу – это хоть как-то спасает, но редко, поэтому времени свободного много. Расскажи, что нужно сделать? Ты всегда мне нравилась и я испытывал к тебе только самые светлые чувства.

На моих глазах наворачиваются слёзы. Неужели меня поняли, приняли, готовы помочь?

– Костя, я даже не могла рассчитывать… Точнее, я надеялась, а ты взял и согласился… Спасибо тебе!