Когда самый первый лист на дереве в Чудесном лесу, обогнав всех своих собратьев, распустился из своей почки и лениво потянулся к солнцу, остальные, тут же последовавшие его примеру, начали наперебой разговаривать друг с другом. Лес будто ожил после долгой зимы, повсюду журчали ручьи, пели птицы, зевая и ворча, просыпались медведи, белки выходили на ветки поприветствовать соседей, приход весны не оставлял равнодушным никого и ничего. И в этот самый день ‘пробуждения’, когда все вокруг шумело и галдело, не было места тише огромного старого дуба, под корнями которого, за плотно закупоренной дверью, просыпалось семейство ежей Грей.

Солнце было уже высоко, когда младший из семейства Грей, Герман, едва раскрыв глаза, растянулся в широкой улыбке. Сегодня для него был особенный день. День, когда он из маленького серо-розового с белым пушком ежонка превратится в зрелого колючего Ежа. Восторг переполнял его. Одним рывком он скинул с себя одеяло, и пока оно плавно парило над кроватью, добежал до зеркала и включил свет. Вот оно. Точнее он. Новый он. Взрослый он. Все с теми же яркими детскими глазками, той же серо-розоватой кожей, мягкими, как шелк белыми иголками… с мордочкой полной недоумения, смотрело на него отражение из зеркала. Простояв неподвижно какое-то время, Герман отправился в столовую, откуда уже доносились голоса его родных.

Как уже говорилось выше, Герман был младшим ребенком в семье. У него было четыре старших брата и пять старших сестер. Все они жили в небольшой деревушке на окраине Чудесного леса, в доме под огромным дубом со своими родителями, мистером и миссис Грей. Деревня хоть и была небольшая, имела при себе многие удобства современной жизни в нашем с вами понимании. Взрослые ежи работали, ежата учились, а получив достаточные для них знания основных наук, принимались за освоение своих будущих профессий. Свободное от занятий время проводили играя на улице или дома в подвижные игры, такие как догоняшки, догонялки, салки, обгонялки, кажущиеся на первый взгляд одной и той же игрой, но имеющие различные ограничения или преимущества. На заднем дворе школы играли в полбу, игра с мячом, правила которой настолько запутанны и непонятны, что взрослым ежам, даже с самой развитой фантазией, было ни за что их не понять. Название говорило само за себя и происходило от пяти основных правил игры – Пинай, Отбивай, Лови, Бросай и Убегай.

Пока дети развлекались, почти вся деятельность взрослых была направлена на подготовку к зиме, которую они проводили в спячке. Они заготавливали запасы еды на всех жителей деревни для подготовки к спячке, ведь перед этим нужно хорошенько наесться, чтобы не проснуться раньше времени от голода и холода. Также им нужно было подготовиться к весне, с приходом которой, проснувшись и сильно исхудав, они не сразу смогут найти, что поесть. Ежи хорошенько утепляли все домики, следили за тем, чтобы двери в них закрывались плотно. Тщательно, по особой инструкции, передаваемой из поколения в поколение, готовили хранилище, где зимовало все заготовленное ими. Но было время, когда и они предавались безделью – несколько дней после пробуждения от спячки. Тогда ежи праздновали приход весны, опустошая запасы, накрывали шикарные столы, собирали вокруг них свои семьи. С такой радостью и трепетом они встречали друг друга, будто не виделись вечность, хотя время, проведенное в спячке, длилось для них не особо длиннее самой обыкновенной ночи.

Вот и сейчас семейство Грей собралось почти в полном составе. Папа еж со старшими сыновьями сходили к хранилищу за едой, а мама с остальным семейством занималась сервировкой стола, после чего все расселись за свои места и приступили к праздничному обеду.

Во главе стола сидел папа еж и мама ежиха, от них сидели ежата от младшего Германа до самого старшего из его братьев. Один стул всегда оставался пустой и предназначался их дедушке, который не любил шумных обедов, предпочитая возиться в саду. Обеды и вправду были шумные. Ежата могли не просто говорить с полным ртом, а чуть ли не орать, пытаясь перекричать друг друга, за что получали целую кучу замечаний. Баловство заканчивалось, когда папа еж вставал, сменив добродушную улыбку на негодующий грозный вид. Ежата сразу затихали, и дальше ели молча, до тех пор, пока кто-нибудь не начнет интересный разговор, который все обязательно поддержат, ведь никому не хочется есть в тишине, тем более в такой большой и дружной семье. Порой главе семейства Грей за обед приходилось вставать раз десять.

После пышного обеда все жители деревни выходили на первую после спячки прогулку. Словно кроты, вылезшие из своего подземелья, они щурились и прикрывали глаза лапами. Соседи, родственники и друзья, ежи радостно приветствовали друг друга. Взрослые обсуждали список предстоящих дел, а ежата как они выросли и чему новому научились, став старше. Будто всю зиму не спали, а тренировались. Именно этого обсуждения и боялся Герман Грей больше всего. Ему то и похвастаться будет нечем, вместо того чтобы наконец-то стать колючим, он стал еще шелковистее, чего ужасно стеснялся. И потому, традиционной прогулке предпочел остаться дома. Сидя в своей комнате, он наблюдал за происходящим на улице. Некоторые из ежат его возраста попали в его поле зрения. Их острые колючки блестели на солнце, такие тонкие, но такие жесткие, большинство из них стали колючими еще до спячки. Остальные же, написали это на листочке бумаги как свое заветное желание и, сунув сверток под подушку, предались большому сну. Эта древняя традиция среди маленьких ежат была очень популярна. Те же, кто не умели писать, свое желание могли нарисовать.

Герман умел писать, но его желание к этому чудесному утро исполнено не было. В голову лезли разные мысли, от самых простых, что еще не время, до самых витиеватых, что он вообще не еж, а подобранный папой с мамой неизвестного рода зверек. Быстро прогнав унылые мысли прочь, он достал сверток со своим желанием из-под подушки и принялся проверять его на наличие грамматических ошибок. Желание было сформулировано просто и не двусмысленно – стать колючим, ни единого намека на шелковистую шерстку, которая покрывала маленького ежа.

Время за рассуждениями пролетело незаметно. Родители вернулись домой, а братья и сестры Германа остались гулять, придя лишь к ужину, за которым семья вновь собралась вместе. Перед сном ежонок снова сунул под подушку сверток с желанием. До начала занятий в школе оставалась пара дней, и Герману ужасно не хотелось предстать перед одноклассниками пушистым младенцем. Как бы его вообще не перевели в младшую группу, думал он. В надежде на чудо, он погрузился в сон, а когда проснулся, то, увы, чудо не произошло. Как не произошло и следующим утром. И утром того самого дня первых занятий в школе. Чудо либо упорно игнорировало несчастного ежонка, либо до сих пор спало и не знало о его проблеме. Второй вариант казался предпочтительнее.

Беззаботные дни подошли к концу. В то время как для маленьких ежат это было началом длительного изнурительного учебного года, для взрослых ежей означало радость от труда. Ежата никак не могли понять чувства усталости взрослых от ничегонеделания, а уж тем более от дуракаваляния. Пока одни с нетерпением считали часы до окончания праздников, ожидая выхода на работу, другие с тоской смотрели на медленно опускающееся за лес солнце.

Тем временем лес постепенно приводил себя в порядок после долгого сна. Деревья обросли сочной зеленью, лужи от талого снега сошли, оставив после себя густые ряды травы. Чудесный лес, в который уже давно не совал нос ни один хищный зверь, был особенно красив в это время. Даже кроты, обитатели длинных подземелий, высовывали свои прищуренные мордочки на поверхность, вдыхая свежий запах леса.

Среди всего разнообразия звуков и ароматов, каждый обитатель находил что-то родное, любимое, что за много километров напомнит о доме, согревая тоскующую душу, находил причину для радости, хотя причина этому одна, и называется она простым словом – "весна".

Лишь для одного Германа весна не приносила таких светлых чувств. В оцепенении стоял он перед зеркалом, трогая мягкую пушистую шерстку вместо колючек. Рядом, на столе, лежал скомканный сверток с желанием, снизу доносился суетливый топот ног. Все семейство рыскало по дому, готовясь к первому учебному, а для кого и рабочему дню. Времени оставалось мало. Погруженный в унынье Герман, присоединился к хватающим набегу завтрак, остальным членам семьи, выслушал одиннадцать пожеланий хорошего дня и остался на кухне один. Входная дверь заскрипела, выпустила на улицу потоки спешащих ежей и, впустив в дом прохладный утренний воздух, захлопнулась. Дом опустел, своим безмолвием вторя скучающему ежонку. Герман не спеша собрался, схватил свой школьный портфель и неохотно последовал за остальными.

Глава 2. Школа

Школа находилась через улицу от дома Греев. В стволе могучего дерева полукругом стояли столы огромной аудитории, посреди которой, подобно цирковой арене, располагалась учительская трибуна с доской и столом.

Все занятия в школе проводил Мистер Гриб. Неординарная личность. Говорят, что Мистер Гриб получил свое имя от дикой любви к грибам. О нем ходило множество слухов. Некоторые из них утверждали, будто это он основал деревню, прогнав из этих мест лис, другие, что он, возвращаясь с очередной охоты на мангустов, проходил мимо этой деревни и спас ее обитателей от стаи соколов. Были и те, кто рассказывал, будто он так любил грибы, что построил из них себе дом, да не просто дом, а целый дворец с восьмью спальнями и тронным залом, а когда в следующем году был сильный неурожай, он прокормил всю деревню, разобрав свой чудный дворец. Сам же он не любил говорить о своих подвигах, был в меру скромен и очень воспитан. В школе мистер Гриб преподавал уже много лет; учил детей чтению, письму, математике, этике и искусству выживания в лесу.

Первое занятие после зимней спячки начиналось с продолжительной гимнастики на свежем воздухе. Всю разминку Герман стыдливо простоял за деревом. Увидев, как другие его одноклассники обросли колючими иголками, ему стало так неудобно и грустно. В голове вертелась картина, как он стоит перед классом с опущенными в пол глазами, а все тычут пальцами и смеются над ним. Ну уж нет, этого он не допустит, нужно срочно что-нибудь придумать. Как вкопанный стоял он за деревом, уткнувшись лбом в кору, пока его мозг судорожно искал как избежать позора. Как вдруг, что-то свалилось на него и с хлюпающим звуком расплылось по спинке. Нащупав густое пятно и, поняв, что это смола, Герман, не успев расстроиться, внезапно улыбнулся. Какая-то гениальная идея посетила его пушистую голову. Он сделал несколько шагов от дерева и, что есть сил, ударил по нему палкой. Сгусток смолы над ним слегка дрогнул, но так и остался на стволе. Тогда ежик, отойдя подальше для лучшего разгона, побежал на то самое упрямое дерево и на полном ходу, как могучий локомотив, пыхтя и выпуская пар, врезался в него лбом. Должно быть, вся деревня замерла на секунду, услышав этот удар, который эхом разошелся по всему лесу, спугнув стаю птиц за несколько километров отсюда. На какое-то мгновение, Герман, забыв чего хотел этим добиться, уже начал собираться домой, потирая ушибленный лоб, как огромная нерешительная капля накрыла его с головы до ног.

Когда класс, после долгой разминки, зашел в школу, Герман уже сидел за своей партой. К нему подсел толстенький ежик Борик, его школьный приятель. Борик был не особо активным. Не успев взглянуть на своего друга, он рухнул на парту.

– Привет Герман, – пробормотал он, не отрывая головы от стола. – Ты чего на гимнастике не был?

– Привет, я был… разминался за деревом, – ответил Герман почти правду.

– Я с ума сойду от таких разминок, – продолжил жаловаться Борик, а его друг наблюдал за тем, как жесткие иголки на его спине двигались в такт его неровному, учащенному дыханию. Ему так хотелось потрогать их, а еще больше хотелось иметь такие же на своей спине.

В это время мистер Гриб начал свой урок. Первым в его расписании оказался урок математики, который он начал с повторения уже изученных правил вычитания и сложения.

– А ты оброс-таки колючками, – прошептал Борик, улыбаясь, глядя на Германа. – Я же говорил, что вырастут твои иголки, а ты не верил.

Герману, который с помощью смолы хотел выдать свои мягкие волосы за жесткие колючки, вдруг стало стыдно обманывать своего друга. Желание рассказать правду было настолько сильным, что он не мог усидеть на месте, ему захотелось убежать, домой, в лес, куда угодно от этого позора.

– Ты был прав, – промямлил он, сумев ненадолго заглушить свой стыд.

Слушали урок в тишине, лишь периодически, ученики, которых спрашивал мистер Гриб, вставали для ответа. Герман уже готов был смириться со своей ложью, как его одолело новое, ранее неизведанное чувство, сковавшее его движения и будто гвоздями прибившее его к стулу. Но это были далеко не гвозди, а смола, приклеившая его к стулу мертвой хваткой. Вот так поворот, подумал еж. Он принялся ругать себя мысленно, и очень надеялся, что его не спросят ни о чем, и он просидит так до конца занятий… а может и до начала зимы…

Время будто остановилось. Казалось, мистер Гриб уже целую вечность говорит о числах, яблоках, грибах, задает всем свои излюбленные задачки, попеременно показывая указкой то на одних, то на других учеников, призывая тех к ответу, или делая замечание об их поведении.

Нужно сказать, что в целом ежики были покладистые зверьки, но довольно рассеянные. Они то и дело забывали о чем только что говорили, или, когда становилось слишком скучно, могли начать баловаться, или даже заснуть. Мистер Гриб умел найти подход к маленьким баловникам. Он никогда не ругался, всегда был весел, а иногда даже и он, увлекшись, рассказывал что-нибудь своим ученикам, да так что не мог вспомнить к чему все это говорил, и с чего началось его бурное повествование. Но, в основное время, в классе царил порядок и тишина, которую разбавляли ответами на задачки ежата, когда указка обращалась к ним.

Так и сейчас, учитель взмахнул указкой, как волшебной палочкой и она остановилась точно на парте Германа с его товарищем. Сердце Германа замерло, сосед его лишь приглушенно храпнул.

– Борик не спи, – обратился к нему учитель. Борик тут же вскочил и как вкопанный встал возле парты.

– Я нет… я не спал… задумался чего то, – живо проговорил он.

– Тогда ты не будешь возражать, если я подкину тебе еще пищи для размышлений? – спросил учитель, сделав вид, что поверил ежонку, пока тот утвердительно махал головой, стараясь держать веки раскрытыми. – Представь, тебе нужно перенести из пункта А в пункт Б пятнадцать яблок…

– А что такое пункт А и Б, мистер Гриб? – озадаченно поинтересовался Борик.

– Ффф…– задумался учитель. – Пусть это будет яблочная роща на севере за деревней, а доставить яблоки нужно в пекарню…

– А для чего? – вкрадчиво уточнил ежик.

– Для того чтобы пекари испекли яблочных пирогов для празднования дня яблок.

– Но ведь он летом.

– Ну да, значит представь, что уже лето. У тебя есть тележка, в которую влезают только три яблока. Сколько раз ты проделаешь свой путь от рощи до пекарни и обратно?

– А можно взять с собой Германа? – деловито спросил Борик, – одному это тяжеловато.

– Хорошо, но ты усложнишь этим себе задачу.

– Как усложню, вдвоем ведь легче?

– Борик! – полные недоумения глаза мистера Гриба, казалось, вот-вот вылетят из орбит. Он был похож на ежа, который в одиночку тащит все эти пятнадцать яблок на себе. – Так сколько раз, ответь же уже?

Весь класс оживился, все начали активно считать, спорить из-за результата между собой, пытаться выяснить у мистера Гриба детали задачки, например, а будет дождь или жара, какой будет ветер, а те кто прослушали суть задачи, начали активно узнавать, когда уже будет праздник. Борик оживил весь урок, а сам тем временем стоял с видом ученого, изобретающего космический велосипед. Прищурившись, он смотрел вдаль, а в голове его должно быть разразился вулкан мыслей, извержения которого очень боялся мистер Гриб. От того ли, а может от того что весь класс вышел из-под его контроля, он три раза постучал указкой по столу.

– Ну все, класс прекратите. Давайте же услышим ответ Борика, – не теряя терпения, произнес он, и все затихли в ожидании. Даже Герман забыл о своей проблеме и с умилением смотрел на своего друга, который хоть и не имел тяги и способностей к математике, но и не был полным глупцом. Читая много книг, он обладал крайне богатым воображением и был весьма впечатлительным, от того и думал порой ужасно долго. А после долгих дум, в таком состоянии, когда уже ждали его мнения о чем угодно, будь то книга, пирог, песня и тому подобное, он обычно изрекал одну из своих коронных фраз: либо "да-а, это невероятно" или "в принципе ничего удивительного". Но сейчас вопрос требовал конкретного ответа и, осознавая, что думать больше нет времени, он дал его.

– Три, мистер Гриб, – выпалил Борик.

– Так, давайте посчитаем теперь. Три яблока влезает в тележку. Три твоих захода на три яблока, это лишь девять!

– Но ведь я с Германом, он понесет одно.

– Хорошо, тогда три захода по четыре яблока, это двенадцать. Где еще три яблока?

– Как это где, – возмутился Борик. – Три раза сходить до рощи и обратно! Два яблока мы с Германом съели на полдник.

– А еще одно? Все равно не хватает еще одного! – недоумевал учитель.

– А вот этого я не знаю, может выронили по дороге, – виновато ответил ежик.

Класс снова разразился смехом, даже мистер Гриб улыбался и с удивлением чесал лоб.

– Пожалуй, это все на сегодня, – вяло пробормотал учитель и весь класс ринулся к выходу. Все кроме одного маленького, унылого ежика, который так и остался прикованным к своему стулу после того как все ушли.

– А ты чего же не идешь? – поинтересовался мистер Гриб.

– А я бы еще посидел тут часок другой, если вы не против.

– Что-то случилось? Потерял что?

– Скорее не приобрел, – угрюмо произнес он и встал из-за парты вместе со стулом, крепко прилипшим к его спине.

Герман вернулся домой уставший и ужасно подавленный, растрепанный, местами со слипшейся шерсткой, и резким запахом хвои и скипидара, которым мистер Гриб помог ему вывести смолу из волос и одежды.

– Как прошел день? – с порога поинтересовалась мама.

– Да ничего, – ответил Герман, поняв, что улизнуть в свою комнату незамеченным ему не удастся.

– Какой урок был?

– Математика.

– Что нового узнал?

– Узнал, как добывать смолу, и о ее уникальных клеящих свойствах, – пробормотал Герман.

– Да уж, с тех пор как я училась, многое изменилось в этой математике, – удивленно проговорила мама. – Чего только не придумают.

– Мам… – неуверенно начал малыш, усаживаясь к маме на колени. – Почему я не такой как все?

– Так ведь в том и есть прелесть всего живого, так распорядилась природа. Нет в Чудесном лесу ни одного листочка на дереве, который был бы в точности похож на другой.

– Но ведь все ежи с иголками, а я нет, – раздосадовано прошептал Герман.

– И у тебя они будут, просто видимо не пришло время. Такая твоя особенность.

– Уж лучше бы я имел какую-нибудь другую особенность.

– Не говори так. Все имеют комплексы по поводу своих недостатков, но важно помнить, что некоторые недостатки, это и есть особенности. И ты у меня самый особенный, самый красивый и самый… откуда этот запах? – мама задергала носом, внимательно разглядывая комнату и, зацепив взглядом настенные часы, стала торопиться на кухню.

– Пора накрывать на стол, скоро придут твои братья и сестры с учебы, и отец вот-вот должен вернуться с работы. Я приготовила яблочный пирог.

– Яблочный пирог? – хихикая спросил Герман. – А яблоки не из яблочной рощи случайно?

– Из нее, а что?

– Да так, ничего.

– Пойдем, поможешь мне, – позвала его мама. – И заодно расскажешь, чем это от тебя таким пахнет.

И они, весело смеясь, вышли из комнаты.

Глава 3. Кем не быть или быть некем?

На следующее утро Герман проснулся гораздо счастливее. Он встал намного раньше будильника, умылся, почистил зубы, собрался, схватил пару кусочков пирога и, поцеловав сонных маму с папой, выбежал на улицу.

– Куда это он в такую рань? – изумленно поинтересовался папа.

– За Бориком. Он хотел извиниться за то, что обманул его, – ответила мама и они, зевая, побрели на кухню.

Герман быстро добежал до дома своего друга и, так как комната его располагалась на первом этаже – не стал будить остальных членов семьи и постучал в окно. Хоть и не сразу, но, недолго сопротивляясь, Борик встал и подошел к окну.

– Ты чего в такую рань? – еле проговорил еж.

– Хотел извиниться, пока есть время до школы, – с улыбкой ответил Герман.

– За что? За то, что разбудил что ли?

– Давай выходи, а то придется еще извиняться за то что не оставил тебе яблочного пирога, – сказал Герман, и это подействовало лучше любого будильника. Через несколько минут друзья сидели на бревнышке у ручья и уплетали пирог.

– А я сразу все понял, – сказал Борик, получив порцию извинений и признание Германа. – Я просто ждал, когда ты сам сознаешься.

– Ага, – весело отреагировал Герман. – Ты бы не заметил, если бы даже с тобой за партой сидел ни я, а старый дикобраз. И храпел ты так, что у меня смола начала таять, – друзья, немного посмеявшись, доели остатки пирога.

– Ну да. Ничего я конечно не заметил. Разве что запах от тебя был какой-то новый. Кстати на счет запаха, ты уже выбрал себе ремесло? – спросил Борик и вопрос этот был очень серьезным и важным. Ведь каждому ежу во втором классе следует определиться с ремеслом, так как следующий год обучения в высшей школе будет в основном по ремеслу, выбранному ими, после него они становятся подмастерьями.

Нет. Таков был ответ Германа, который он дал Борику и самому себе. Вопрос был настолько острый, пугающий и волнующий, что при одной мысли об этом он впадал в ступор, а мысли заходили в тупик, так и не найдя лучшего ответа, чем короткое нет.

Отец Германа был счетоводом, а мать швеей. А так как ежи были очень консервативны во всем, они чаще всего от поколения к поколению занимались одним и тем же ремеслом, а это его категорически не устраивало. Жуть как не хотелось ему ни шить, ни считать, что то неумолимо тянуло его, что то волшебное сказочно интересное, не однообразное, что то чему возможно еще не дано названия, по крайней мере, в их маленькой мирке. Так и не сумев понять свой внутренний зов, Герман, чье сознание сильно взбудоражилось, твердо решил поговорить об этом с мамой "Она мудрая, обязательно даст совет" – подумал он.

– А ты выбрал? – задал встречный вопрос Герман.

– Я хотел бы работать в хранилище запасов или в пекарне, или на консервировочной… – Борик закрыл глаза и мечтательно запрокинул голову.

– Но боюсь, что к еде меня вряд ли подпустят, – раздосадовано заметил он.

– Это почему еще?

– Шутишь, я так сильно люблю еду, что все решат, что я зазимую прямо там в хранилище, а когда все проснуться от спячки, то открыв священные двери хранилища, обнаружат там меня … и только меня. Никаких запасов, грибов консервированных, сушеных, яблок в сахаре, груш, компотов, капусты… – и пока они шли до школы, Борик перечислял и перечислял все, что только можно было законсервировать, вымочить, засолить, закрутить и засушить с упоением произнося каждый ингредиент.

В школе был урок правописания и чтения, читали наискучнейшую повесть в трех частях с таинственным и многообещающим названием "секреты и тайны вышивания", написанную много лет назад пожилой ежихой, прапрабабкой одноклассника Германа, Вениамина, который считал себя потомком какого-то графа. Но с ним мы еще познакомимся позже, а вернемся к литературе, которая была в таком прискорбном и плачевном состоянии, что сегодняшнее увлекательное путешествие в мир ниток был приключением по сравнению с прочими книгами. Все что писалось раньше и, иногда, писалось в это время, было, по большей части, пособием для различных ремесел, в которых подробно были выложены секреты мастерства, многолетний опыт поколений. Да конечно это было очень важно с точки зрения образования по всем профессиям, но стоит ли это читать маленьким ежатам, которые хотят радости и веселья. Думаю, нет.

Начитавшись вдоволь, ученики побежали гулять. Нужно же было как-то взбодриться. Герман решительно настроенный заняться своим будущим, гулять не пошел. Вместо этого он побежал к маме, она как раз была в швейной мастерской, где работала с двумя его старшими сестрами и другими ежихами.

Внутри мастерская напоминала ярмарку тканей, которыми были увешаны все стены и усыпаны столы, а за некоторыми столами они даже летали. Высоко подпрыгивая, чуть ли не до потолка, они плавно приземлялись на тоже место, откуда пытались удрать. Подойдя поближе чтобы узнать причину их полетов, Герман обнаружил за одной из куч пожилую ежиху, суетливо роющую среди кусков разных материй, непрестанно нашептывая себе под нос: "красный ситец, красный ситец, красный ситец…" да с такой скоростью, что слова были еле различимы. Завидев любопытного ежа, дама замерла, слегка прикрыла глаза и чихнула так, будто терпела и откладывала это всю жизнь. Вся куча от такого порыва обвалилась, а дама приняла такой строгий и грозный вид, что Герман на секунду испугался и начал пятиться назад, но, так же, неожиданно лицо ее переменилось, глаза расширились в изумлении, улыбка расплылась от радости – красный ситец! – закричала она поросенком. – Нашла! – добавив это, она тут же вскочила и куда-то убежала.

За следующей кучей тканей сидела маленькая ежиха, она была старше Германа, но судя по всему только недавно начала работать. Она ничего не искала, а закрыв мордочку лапками, тихо плакала.

– Привет, я – Герман, – решил подбодрить ее он.

– Привет, я – Лерония, – утерев слезы, выговорила она. – А ты чего здесь? Никак на работу? Мой тебе совет – вдохни как можно больше воздуха и беги отсюда что есть сил, это место ужасно…

– Нет, я еще мал. И по правде сказать, еще не решил, кем хочу быть, но твой совет учту. А что с тобой случилось? – поинтересовался он.

– Я уже третий день ищу синий хлопок, и все безрезультатно, я обошла всю мастерскую вдоль и поперек и так ничего не нашла, – пожаловалась Лерония. – А ты? Раз ты не на работу, так чего пришел?

– К маме, миссис Грей, где ее найти?

– Следующая комната, там ты ее обязательно найдешь.

– Спасибо Лерония, и успехов в поисках. Уверен, ты найдешь что ищешь.

– Спасибо Герман.

Ежик вошел в следующую комнату. Комната была огромна, портнихи сидели за столами, кто-то шил пыхтя, кто-то напевая. Швей было много, и все они были заняты работой, не поднимая головы. Тут в комнату вошла ежиха и с порога выпалила:

– Радостная новость, девочки! У мистера и миссис Филипп на днях родятся детки, и по словам доктора… у них будет тройня, две девочки и мальчик.

Все с восторгом приняли это известие. И одна лишь истеричная дама, с которой мы уже познакомились, похлопав в ладоши, резко переменилась в лице.

– Божечки-ежечки, – воскликнула она, схватившись за голову. – Мы же ничего не успеем! Этих бы одеть, а тут еще одни! А они не смогут отложить это на недельку?

– Нет, Грета, – ответила ежиха с новостями.

– Тогда что мы сидим, мне еще нужно найти розовую фланелевую ткань, – сказав это, она пулей вылетела в предыдущую комнату в поисках нужной ткани. Остальные опустили головы еще ниже и начали работать вдвое быстрее, а Герман, найдя наконец маму, оторвал ее от дел чтобы поговорить.

– Что ты тут делаешь? Почему не гуляешь со всеми? Что-нибудь случилось?

– Все в порядке, просто у меня был неотложный разговор о моем будущем ремесле, но теперь очень захотелось обсудить твое.

– Давай, только очень быстро.

– Почему вы так долго ищете ткани?

– Ммм…– очевидный вопрос застал ее врасплох. – В последнее время столько работы, что совсем не до порядка, а когда и наведем, то очень быстро все снова приходит в такой вид.

– Ты уж конечно меня извини, – начал Герман деловито. – Но ведь искать один кусок ткани по несколько дней, так младенцы из семьи Филипп получат свои пеленки ближе к школе, а учебники будут носить не в портфеле, а заворачивать в эти пеленки.

– И что же ты предлагаешь? – поинтересовалась мама.

– Я думаю, что нужно рассортировать все ткани по типу и цвету, а для того чтобы порядок никогда не нарушался, у вас должен быть сортировщик, который будет заниматься только этим.

– Любопытно. Нужно об этом подумать. Так чего же ты хотел?

– Я думаю, какое ремесло мне выбрать, а как ты выбрала свое?

– Это в нашем роду передавалось от поколения к поколению.

– А если бы тебе это не нравилось? Как бы ты поступила в этом случае?

– У меня не было особого выбора, мы начинали шить раньше, чем говорить. Любовь к ремеслу приходит не сразу, главное приносить пользу обществу, бездельников никто не любит. Вот, например, мы шьем одежду, которая нужна всем, а кто-то делает ткани, которые нужны швеям. Тебе просто нужно найти, то, что ты умеешь лучше всего.

– Но я ничего не умею.

– Тогда к чему у тебя лежит душа.

– Вот именно, я ничего не видел такого, к чему бы потянулась моя душа.

– Попробуй сходить к отцу, вдруг ты прирожденный счетовод, – попыталась помочь мама и Герман, решив больше ее не отвлекать от работы, тут же направился к папе.

В отличие от мастерской, офис отца не был таким большим. Пара тесных кабинетов, с усыпанными бумагами столами, за которыми располагались несколько ежей, и они все разом клацали на калькуляторах. Герман подошел к столу отца и сел рядом.

– Привет малыш, – поприветствовал он сына, не отрываясь от расчетов. – Какими судьбами?

– Да вот со своей судьбой не могу разобраться.

– Что стряслось? – спросил папа, посадив сына к себе на колени.

– Я должен понять, к какому ремеслу у меня лежит душа, – ответил ежик.

– Хм… – задумался отец. – Может тебя конечно это расстроит, но работа взрослых ежей не всегда увлекательна и интересна. Зато она имеет очень большой смысл и пользу. Я например, считаю сколько нашей деревне нужно продуктов чтобы все были сыты и хранилище было заполнено едой, которой хватит всем после зимней спячки. А ведь кто-то эту еду собирает, кто-то заготавливает, а кто-то следит и вовремя сообщает об испорченных продуктах. Все эти ежи важны, мы как одна семья, прикрываем друг друга делая каждый свое дело, – сказав это, он задумался.

– А мне то, что делать?

– Тебе? Ты о чем? Ах, да, – вспомнил отец. – Реши, чем бы ты мог быть полезен.

– Спасибо, – разочарованно вздыхая, ответил Герман. – Теперь-то я точно решу все свои проблемы.