Kitabı oxu: «Загадка города Шахтар», səhifə 5

«Если Комитет распустили после обвала, в архиве должны остаться о нем хоть какие-то записи, – догадалась она. – Конечно, если это не они перевернули архив с ног на голову, чтобы скрыть все следы».

Было в словах того мужчины и еще кое-что странное. Если за ней и правда наблюдали, они не могли не знать, что в Шахтаре у нее три близких друга – Женя, Лена и Эльдар. И если про молодого педиатра и медсестру таинственный посетитель как бы невзначай обмолвился, явно угрожая ей и ее друзьям, то о патологоанатоме он не вспомнил… «Нет, – осадила себя Надя, – вспомнил». Как раз тогда, когда предупреждал ее не пускать в архив посторонних. Он говорил об одном конкретном «постороннем», о единственном человеке в городе, который хотел попасть в архив.

Она выровняла дыхание и пригладила волосы мокрыми руками. Еще вчера она просто интересовалась, что оставил после себя ее предшественник, раздумывала над тем, чтобы помочь другу и восстановить утерянную историю Шахтара, а теперь сама стала частью этой истории, и от такой резкой перемены голова шла кругом. Почему Олимпиада Васильевна и люди из исполкома так не хотят пускать в архив именно Эльдара? Почему Комитет по безопасности распустили и почему библиотекарша до сих пор его боялась? Какую информацию хочет найти в архиве Эльдар и зачем ему это нужно? И какое отношение ко всему этому имел ее предшественник? Вопросов стало уже слишком много, и пора было искать ответы. К счастью, она каждый день обедала с главной сплетницей города.

Встретившись с медиками в столовой во время обеда, она как ни в чем не бывало взяла еду и предложила занять стол в уголке.

– Вы что-нибудь знаете о Комитете по безопасности Шахтара? – спросила она вполголоса, когда все расселись.

Жене и Лене пришлось наклониться, чтобы разобрать ее слова за шумом дождя и разговорами других людей. Педиатр покачал головой, а медсестра задумчиво постучала ногтями по вилке.

– Лично не встречалась, – протянула она, – но кое-что слышала. Для проверяющих из горисполкома этот комитет – что Сталин для моей покойной бабки. Все время говорят: «вот при Комитете по безопасности вы бы себе такого не позволяли, вот Комитет бы вас построил». Есть ощущение, что Комитета нет со времен того же Сталина.

– Его распустили вскоре после обвала шахты, – поправила ее Надя. – Но я то и дело вижу упоминания о нем. А когда я сказала об этом вслух, Олимпиаду чуть удар не хватил! Еще и название такое, поди пойми, какой такой «безопасностью» они занимаются.

– Похоже, только для старшего поколения он еще что-то значит. Но если его уже десять лет как не существует, почему ты должна об этом переживать? – улыбнулся Женя.

Она лишь неуверенно кивнула и покраснела, когда его теплая ладонь опустилась на ее руку. Лена шутливо закатила глаза, и Надя быстро отодвинулась. Соседка на это лишь театрально вздохнула.

– Ты потом в общагу? – поинтересовалась она и залпом выпила компот. – Можем пойти вместе.

– Нет, вернусь в библиотеку. Надо еще кое-что сделать.

– Не задерживайся сильно, – предупредил ее Женя. – Говорят, к вечеру дождь усилится.

– Куда уж сильнее. – Лена подтянула резиновые сапоги. – И так скоро плавать будем. Каждый год одно и то же…

Надя расцеловалась с медиками в обе щеки, стерла с лица следы Лениной помады, неторопливо допила чай и посмотрела на часы. В библиотеке был санитарный день, а в такие дни Олимпиада обычно уходила домой после обеденного перерыва. Чтобы случайно не встретиться с начальницей, Надя специально просидела в столовой дольше обычного и шла в библиотеку нога за ногу. У самого здания она приподняла зонт и вгляделась в окна третьего этажа. За закрытыми шторами сложно было понять, есть ли внутри свет. Войдя в вестибюль, девушка не стала включать свет, чтобы не привлекать к себе внимание, и в полутьме проскользнула в архив, замок которого уже легко открывала на ощупь.

Одним из удивительных открытий для Нади стало то, что на небольшом помещении, где на столе еще остались следы от стопок старых газет, архив только начинался. За покрытыми пылью стеллажами скрывался настоящий лабиринт тесных комнатушек. В бесконечных шкафах, ящиках и сейфах была спрятана история, казалось бы, совсем молодого городка, и сейчас эта история пребывала в ужасном состоянии. Первые письменные свидетельства о поселениях в долине Черного хребта рассыпались, стоило только прикоснуться, более поздние документы подъедала плесень, и какие-то записи уже нельзя было разобрать. Бумаги царских времен пожелтели и выцвели, и даже приказ об основании города, важнейший документ современной истории Шахтара, стал обедом для невесть откуда взявшихся жучков.

Что было еще хуже, кто-то хорошенько покопался в хранилище истории до Нади. Исследуя архив, она тут и там встречала темные следы исчезнувших бумаг в слоях пыли, обрушившиеся стопки документов, покосившиеся ряды папок, которые когда-то плотно стояли на полках. Содержимое их больше походило на пазл, из которого забрали половину деталей. Первая страница могла быть на своем месте, вторая и третья – найтись в другом конце архива, будто их бросили там же, где прочитали, четвертой не было вовсе, а пятая лежала вместе с первой. И так из раза в раз. Когда-то строгий и упорядоченный архив превратился в склад макулатуры. Почти все рабочее время уходило на уборку и инвентаризацию, но до сих пор Надя не разобрала и половины беспорядка. Успокаивала себя тем, что работа двигалась, ведь она уже научилась ориентироваться в унаследованных владениях и даже приклеила на некоторые двери бумажки с названиями.

По привычке она прошла в комнату, подписанную «ГИК», к одному из стеллажей. Ни один день не обходился без того, чтобы подойти к нему, окинуть взглядом одинаковые черные папки и остановиться на пустых полках чуть выше уровня ее глаз. В датированных папках лежали протоколы заседаний горисполкома. Хронология жизни города, в которой пустыми полками зияла огромная дыра. Протоколы до и после пропавших были самыми обычными, но даты подсказывали: кто-то вынес все, что было связано с Комитетом по безопасности. Это подтверждалось тем, что Надя не встретила ни одного упоминания Комитета в сохранившихся протоколах, словно кто-то очень тщательно стер из истории все его следы. К сожалению, вместе с этим пропали и какие-либо упоминания о шахте, кроме самых первых приказов о ее разработке. Если верить архиву, ни обрушения, ни закрытия шахты, ни расследования словно и не было.

Есть ли где-то украденные протоколы или их уже давно сожгли в какой-нибудь помойной яме? А то и вовсе сдали на макулатуру вместе с пожелтевшими газетами и старыми книгами? Как бы то ни было, эту часть истории Шахтара можно было считать безвозвратно утерянной.

Со вздохом она подняла голову к другим, более старым папкам. Быть может, что-то пропало и из них, но вряд ли это кого-то заинтересует. Лезть туда она не собиралась, не хватало еще упасть с разваливающихся архивных стульев.

Надя вышла из комнаты с папками и направилась в самую дальнюю и маленькую. Когда-то здесь был кабинет архивариуса, а теперь его невольная наследница пыталась восстановить из руин хоть что-нибудь. Те, кто копался в вещах, не проявили ни крупицы уважения ни к покойному, ни к его книгам. Пособия по архивному делопроизводству, сборники местных легенд и сказок, различные словари и рабочие тетради по немецкому, французскому и английскому были кучей свалены у стола. Пустые ящики грудой лежали на столе. На старом стуле громоздились тетради с вырванными листами и просто пустые обложки. Большой календарь, фотографии и заметки, которые висели на стенах, теперь валялись на голом бетонном полу, а сам пол был покрыт едва заметными царапинами, словно даже его пытались вскрыть.

Стоило переступить порог этой комнаты, девушку каждый раз пробирала ледяная дрожь, и очень хотелось закрыть дверь на замок с другой стороны и забыть о существовании этого места. Она убеждала себя, что если и есть еще какие-то подсказки к тому, где искать записи архивариуса, то они будут здесь. К тому же она не хотела повторить судьбу предшественника, а для этого должна была изучить все, что от него осталось. Надя в очередной раз замотала нос и рот, накинула старый серый халат, подперла открытую дверь стулом – мысль о том, что та может захлопнуться и запереть девушку в бетонном саркофаге, внушала ей животный ужас, – спрятала волосы под шапочку и принялась за работу.

Закрытие библиотеки было ей очень даже на руку. Всего за один день Надя почти полностью разобрала свалку в кабинете и даже нашла кое-что интересное для знакомого патологоанатома. Перебирая старые фотографии, обрывки документов и прочий мусор, она совсем забыла о времени и из библиотеки вышла уже под вечер. После долгих часов в подвале даже пасмурные сумерки казались слишком яркими, и она невольно сравнила себя с жившими здесь раньше шахтерами. Эта мысль поначалу вызвала улыбку, но потом на глаза попался памятник на площади. В голове вспыли выгравированные на нем слова, и девушка быстро отвернулась, выгоняя мысли об их трагической судьбе.

Под проливным дождем она зашлепала в общежитие. По пути сверила городские часы с наручными – они сильно отставали, и Надя в очередной раз напомнила себе отдать их в ремонт. Надо было уже поставить крестик на ладони, но его точно смоет ливнем. Поэтому она пообещала себе, что в этот раз точно-точно не забудет. Всю дорогу она повторяла про себя, что надо починить часы, надо починить часы, надо починить часы, ведь от времени в ее жизни зависит так много! К тому же Надя ненавидела опаздывать, а из-за отстающих часов она уже трижды почти опаздывала на работу.

От дверей общежития, как всегда в ливень, доносились разговоры курильщиков, которым не хотелось идти до беседки. Вонь дешевых сигарет смешивалась с запахами дождя, мокрого асфальта и осенней листвы, создавая невероятный аромат, уже казавшийся Наде родным. Под общий смех кто-нибудь то и дело сбегал вниз, к «общажному озеру», и быстро, пока не намокла сигарета, забегал обратно. Они забавно подпрыгивали на лестнице в старых тапочках или вообще босиком, по-собачьи отряхивались и как будто совсем не мерзли в старых тренировочных штанах и растянутых майках. При одном взгляде на них становилось зябко, и Надя поспешила к дверям, к пятому этажу, к горячему душу.

Она не успела понять, что случилось: толкнул ли ее незамеченный курильщик или нога соскользнула со ступеньки, – но вдруг она с громким всплеском упала прямо в лужу. Все звуки резко стихли, остался лишь монотонный шум дождя. Оглушенная повисшей тишиной, Надя попыталась понять, что случилось. Она лежала в луже, открытый зонт выпал из рук и уплыл, а сумки нигде не было видно. Неужели утонула? А ведь там лежали архивные фото, которые она вынесла для Эльдара!

– Черт подери! Помогите, кто-нибудь!

Она попыталась встать, но безуспешно: полные воды сапоги и намокшая одежда мешали двигаться, и получалось только беспомощно барахтаться. Девушка нервно рассмеялась, представляя, как выглядит со стороны. Болезненные воспоминания о первом дне в архиве накатили без предупреждения, и она сморгнула ненужные слезы. Кажется, Шахтару нравилось делать из нее посмешище.

– Хорош плавать, поясницу застудишь, – буркнул кто-то сверху, и ее за шкирку вытащили из лужи.

Эльдар придирчиво осмотрел неудавшуюся купальщицу, отдельно задержав взгляд на глупой улыбке. Надя, не сдержавшись, снова хихикнула.

– Совсем, что ли, с ума сошла?

– Меня толкнули! Ну… наверное. Они тут бегали туда-сюда…

Эльдар поднял голову к крыльцу. Курильщиков как ветром сдуло. Он снова посмотрел на Надю и покачал головой. Поверил он ей или нет, понять было невозможно, но удивленным он почему-то не выглядел.

– Пошли уже, а то простынешь. Твое?

Он выловил из лужи сумку, которую можно было выжимать. Надя кивнула и побрела за ним, на ходу выливая воду из сапог. Она вся продрогла и больше всего хотела быстро проскочить в теплое здание, но Эльдар не давал ей пройти. «Пытается загородить от вахтерши», – поняла Надя и спряталась за его спиной, но их тут же раскусили.

– Куда, мокрая курица? – вахтерша уставилась на нее из-за стеклянной перегородки. – Ты ж с пятого этажа. Не пущу, все полы загадишь. Высохни сначала.

– Мы оба в сто шестнадцатую, – вмешался Эльдар. – Тут два шага идти.

Вахтерша перевела недовольный взгляд на него, хмыкнула и снова зыркнула на Надю.

– Сапоги снимай. Увижу лужи – сама полы мыть будешь! – рявкнула она и отметила их в журнале.

Надя послушно стянула сапоги и на цыпочках, широкими шагами дошла до комнаты Эльдара. В ней было жарко и душно, но сейчас это казалось раем на земле. Хотя бы без сквозняка, который в любую погоду устраивала ее соседка.

– Спасибо. – Она быстро разделась и попыталась отжать юбку. Мокрая одежда противно прилипла к телу. – Ты меня просто спас.

– Ерунда, – пожал плечами он. – Иди в душ, хоть согреешься. Фена у меня нет, но можешь обмотаться полотенцами.

Надя поспешила последовать его совету. Когда она вышла из ванной, Эльдар разговаривал по внутреннему телефону.

– Я позвонил Лене, она принесет тебе сухую одежду. Зная ее, это будет либо минут через десять, либо через час. Документы из твоей сумки на батарее. Надеюсь, они не сильно испортились. А еще там зонт вон плавает до сих пор, но ловить его я не буду, даже не проси.

Надя посмотрела на него, потом на окно.

– Там же твои фотографии! – И бросилась к батарее.

– Мои?! – ошарашенно переспросил он и поспешил следом.

– Для тебя то есть, – поправилась она. – Я нашла в архиве кое-какие старые фото, подумала, ты захочешь посмотреть. Конечно, это не твои фотографии. Откуда тебе на них взяться?

Она разделила слипшиеся фотокарточки и листы бумаги и повернулась к парню. Эльдар смотрел на нее в упор, как будто вопрос поставил его в тупик.

– И правда, откуда бы… Извини, у меня в последнее время совсем голова не варит, – вздохнул он и посмотрел на фотографии: – Я так понимаю, до купания они были лучше?

Надя тоже взглянула на снимки. К повреждениям от старости добавились вода и сушка на батарее. Теперь рассмотреть их было уже сложно, но некоторые лица еще были различимы. К счастью, она помнила фотографии до мельчайших деталей.

– Это, – она показала на человека в костюме с расплывчатым пятном вместо лица, – бывший архивариус. Остальные по одежде похожи на шахтеров, и тут гора на фоне, видишь? – Эльдар кивнул. – И люди на фотографиях повторяются. – Она указала на одного и того же человека, от изображения которого остались только части лица и каски. – Эти фото были в кабинете архивариуса. Должно быть, они были друзьями.

– Если он дружил с шахтерами, то мог обсуждать с ними, что происходит в шахте.

– И наверняка расспросил выживших о том, что случилось во время обвала, – подсказала Надя, но Эльдар будто не услышал ее.

– Смотритель музея рассказал мне, что архивариус изучал местные легенды, но он не знал подробностей. Я думал, что он мог делиться своими исследованиями с друзьями, но не знал, где их искать. – Он поднес одну из фотографий к лампе и начал внимательно ее рассматривать. – Так логично, что, изучая мифы здешних гор, он будет общаться с шахтерами, но спрашивать их о нем мне в голову не приходило… Конечно, кто-то мог погибнуть во время обвала, кто-то уехал, но кто-то, скорее всего, остался. Я знаю почти всех оставшихся. Наверное, смогу их найти. Может, расскажут что. Спасибо за наводку, не ожидал, – улыбнулся он, и девушка просияла. – Можно я оставлю фотографии?

– Да, я их потому тебе и принесла. Теперь их точно в архив не вернешь, в таком-то состоянии. А еще…

Зазвонил телефон.

– Кто бы это мог быть? – хмыкнул Эльдар и ушел в прихожую.

Надя в это время рассматривала старые фотографии. Забавно, как простая оговорка вызвала у него самый настоящий ступор. Как будто он подумал, что в архиве нашлись его собственные фотографии. «Совсем заработался», – покачала она головой и украдкой глянула на парня, разговаривающего по телефону в коридоре. Казалось бы, просто мелочь, просто еще одна странность, которая мешала Наде воспринимать Эльдара как обычного человека, вроде Жени или Лены. Эти мелочи никак не желали складываться в единую картину, она не могла в них разобраться. И почему он не беседовал с выжившими шахтерами, если расследует обрушение шахты? При чем здесь старые легенды? С другой стороны, в кабинете архивариуса остались издания местного фольклора, а в уцелевших записях встречались какие-то странные названия. Значит, он действительно изучал это. Может, обвал – это просто удобный повод? Но не успела Надя развить эту мысль, Эльдар повесил трубку и вернулся.

– Ленок решила, что после дождевых купаний тебе просто необходима баня, так что она «собирается». Это может затянуться, – усмехнулся он. – Что ты хотела сказать?

– Не знаю, насколько это важно, но в архиве нет папок с протоколами собраний горисполкома за много месяцев. Думаю, в них были данные о Комитете по безопасности. Знакомо название?

По его лицу пробежала тень, отдаленно напомнившая ужас на лице Олимпиады Васильевны. Он сглотнул, пожевал губы и неохотно ответил:

– Конечно. Не самая приятная страница городской истории. Раньше говорили, что Комитет родился вместе с шахтой и с ней же и умер, но на самом деле его распустили позже, после смерти прошлого архивариуса. Думаю, они приложили руку к тому, чтобы архив остался без хозяина.

По коже пробежал холод, и Надя обхватила себя руками. Эльдар так буднично сказал об этом, что ей стало боязно даже находиться рядом. Только что она разбирала вещи убитого человека, а пару дней назад общалась с теми, кто мог знать его убийц… И эти люди совсем не были к ней дружелюбны.

– Его и правда убили? – севшим голосом переспросила она. – Как они могли это сделать? Какая безопасность может стоить жизни человека?

Эльдар скользнул по ее лицу взглядом, и на долю секунды в глазах мелькнуло сожаление.

– Это просто слухи, – попытался оправдаться он, – так что забудь, что я сказал. Просто…

– Просто так совпало, ты это хочешь сказать? Этот Комитет, чем бы он ни занимался, явно имел отношение к обвалу, раз уж именно из-за них про это перестали писать, но архивариус продолжал расследование, даже расспрашивал шахтеров, а то, что выяснил, куда-то записал и, быть может, хотел издать книгу об этом. Но тут, какое совпадение, он внезапно умирает, а архив разворовывают, и Олимпиада не то что не препятствует этому, она до сих пор боится даже упоминания Комитета и считает, что их люди все еще здесь! Я ведь тоже архивариус и хочу понять, что именно он так хотел сохранить, что поплатился за это жизнью. Вдруг я следующая?

Эльдар тяжело вздохнул, отложил фотографии и осторожно, но крепко приобнял Надю за плечи.

– Во-первых, успокойся, – медленно произнес он, глядя ей в глаза. – Тебе ничего не угрожает. Комитет давно распустили. Да, его бывшие сотрудники работают на других местах в исполкоме и кое-где еще, но они не пойдут на убийство снова. Должны помнить, чем это закончилось в прошлый раз. Если вообще это были они. Во-вторых, ты не одна. Если ты что-то заподозришь или решишь, что тебе что-то угрожает, всегда можешь рассказать об этом мне, и вместе мы что-нибудь придумаем.

Надя стряхнула его руки и отступила на пару шагов. Успокоиться после подобных новостей было не так просто, и в голове с каждой секундой роилось все больше вопросов, опасений и предположений.

– В библиотеку приходят странные люди, которые прозрачно намекают, что следят за мной, – начала она. – Олимпиада принимает решения, которые ей самой не нравятся, по указке какого-то начальства. И все они говорят именно о тебе как о единственном человеке, которого нельзя пускать в архив.

– Ты меня обвиняешь?

– Я хочу понять, что происходит! Ты пытаешься успокоить меня, спасибо за заботу, но с чего ты взял, что раз Комитет убил архивариуса, он не придет за мной?

Эльдар растер лицо рукой и устало вздохнул.

– Я понимаю, почему ты боишься, но для этого нет оснований, – повторил он. – Даже если люди, которые беспокоят нас всех сейчас, раньше работали на Комитет, теперь они заняты другими делами. Их люди разве что занимаются охраной запечатанной шахты, но к тебе это не имеет никакого отношения.

– Они охраняют шахту? – не поняла Надя. – Значит, это ее… безопасностью они занимались?

Эльдар кивнул, но, немного подумав, поправил:

– Как ты заметила, точного названия у них не было. Мнения расходятся, то ли они защищали шахту, то ли город от шахты, это уже не важно. Как бы то ни было, их время закончилось. Те, кто остался, будут, конечно, вставлять тебе палки в колеса по старой памяти, но никто не станет провоцировать еще одно вмешательство из-за гор. А значит, ты в безопасности.

Он говорил уверенно, но Надю, которая уже встретилась с людьми из исполкома лично, его слова не сильно убеждали. Конечно, вряд ли те двое проверяющих имели какое-то отношение к убийству, а парень, который приходил после них, и вовсе был тогда еще ребенком, но одна мысль о том, что по городу гуляет убийца, уже пугала до дрожи.

– Их не наказали за это? – Эльдар непонимающе глянул на нее, и Надя уточнила: – За убийство?

– Если ты о том, нашли ли виновника, то я не знаю. По идее, он должен был сразу уехать из города. Здесь все друг друга знают, и его бы тут же раскрыли. Но тогда многие сотрудники Комитета, да и просто большие шишки из исполкома сматывали удочки. Кому захочется оставаться в обреченном городе?

Девушка медленно кивнула, обдумывая услышанное. С логической точки зрения он был прав, и это немного успокаивало, но вместе с тем вызывало новые вопросы, на этот раз – про самого Эльдара.

– Откуда ты все это знаешь? Я спрашивала Женю и Лену, но они почти ничего не слышали о Комитете. Только старожилы о нем знают, а тебя старичком не назовешь.

На его губах мелькнула тень улыбки.

– Просиди в краеведческом и в читальном зале с мое, и не такое знать будешь, – спокойно ответил он и перевел тему: – Ладно, Ленок скоро придет и заберет тебя отдыхать в баньке, так что обсудим один насущный вопрос. Ты помнишь правило о паре?

Надя подняла взгляд к потолку. Перед глазами тут же встала картина, как Эльдар захлопнул дверь подвала у нее перед носом, а после этого общежитие полночи ходило ходуном и она сидела в дверном проеме, дрожа от ужаса. Помня, как все жаловались на выпущенный пар, она с тех пор старалась внимательно следить за подвальной дверью, но все равно не понимала смысла этого правила.

– Нам нельзя заходить в подвал, если там белый пар, верно? – Эльдар кивнул. – Получается, в прошлый раз здание трясло из-за этого? Я тогда ужасно перепугалась, но все вели себя так, будто это в порядке вещей. Понятно, что это не первый случай, раз про такое даже правила написали, но как могут быть связаны пар в подвале и ночные землетрясения, или что это такое было?

Эльдар не ответил. Он положил фотографии между листами тетради и что-то записал нечитаемым врачебным почерком. Надя в ожидании ответа нетерпеливо притоптывала ножкой.

– Ты обещал, что расскажешь мне о правилах общежития! – напомнила она.

– Было дело, – кивнул он после некоторых раздумий. – Ну, раз обещал… Да и разговор про Комитет как раз в тему пришелся.

Он закрыл тетрадь и тщательно выровнял стопку. Казалось, он взвешивал каждое слово, которое собирался сказать.

– С самого начала общежитие не предназначалось для медиков, архивариусов и прочих молодых специалистов. Его построили примерно в одно время с началом разработки шахты, и жили здесь именно сотрудники Комитета. Они же и написали правила, по крайней мере, большую их часть. Какие-то добавили позже, например, самое последнее, – улыбнулся он, но улыбка была мимолетной. – А теперь о том, почему правила такие странные.

Он взял с кухонного стола пачку чая и подбросил ее к потолку.

– Для простоты: это – общежитие. Все думают, что стоит оно вот так, – он поставил пачку на стол, – но на самом деле вот так. – И он положил на спинку стула лист бумаги и переставил пачку на него. – Понимаешь, к чему я?

Надя внимательно посмотрела на коробочку, качающуюся на тонкой деревяшке.

– Хочешь сказать, что здание не стоит на твердой земле, а… висит в воздухе?

– Почти. Общежитие построено на очень рыхлой почве, под которой, скажем так, довольно глубокая яма. В центре здания, где подвал, вроде есть какие-то дополнительные опоры, но по большей части мы живем над пустотой. Не будем пока о том, откуда она, тут естественные пустоты сплошь и рядом.

– А почему ее просто не засыпали? И зачем вообще строить здание в таком месте?

– Не перебивай. Так вот, общежитие балансирует над большой такой дырой в земле, стараясь не провалиться прямо под землю вместе со всеми жильцами. Для этого каждое крыло здания должно весить примерно одинаково, ведь сваи удалось забить только под центральную его часть, остальное держится исключительно на тонком слое земли. – Он тронул пальцем листок, и картонная коробочка закачалась вместе с ним. – И многие правила направлены на то, чтобы соблюдать этот баланс. На это завязано расселение, отметки при входе и выходе, внезапные приказы о переселении. Конечно, плюс-минус, но, если здание начнет сильно косить в одну сторону, мало никому не покажется.

– Почему не засыпать эту дыру?! – Надя уже чувствовала подкатывающую панику.

– Я как раз к этому подхожу. Пытались. И дополнительные сваи пытались поставить. Не вышло.

Эльдар постучал пачкой чая по столу, походил от стены к стене, задумчиво посмотрел на Надю, будто размышляя, как много можно ей рассказать.

– Есть байка одна, – медленно произнес он, с каждым словом подходя ближе. – Говорят, что в дыре, над которой мы сейчас стоим, живет древнее чудовище. Оно спало в недрах земли много веков, а когда люди начали разрабатывать гору, то разбудили его, и оно повадилось выбираться на поверхность. Раскопало себе яму посреди леса, съело все деревья, а потом принялось за людей. Когда об этом узнали, то сначала пытались засыпать яму, но чудище съело весь песок и закусило строителями. Тогда они дождались, пока оно не ушло в зимнюю спячку, а потом рекордными темпами накидали земли, вбили балки и построили сверху здание, а в здание заселили комитетчиков. Мол, они ребята местные, знающие, понимают, чем рискуют, и как чудовищу отпор дать, тоже знают.

Его бархатный низкий голос гипнотизировал, и перед глазами Нади, как наяву, предстала страшная картина создания общежития. Сразу становилось понятно и происхождение прогалины посреди рощи, и отсутствие других новых домов поблизости. По спине пробежали мурашки, Надя облизала губы и открыла было рот, но Эльдар еще не закончил рассказ:

– На следующее лето чудище проснулось – а ямы и нет. Оно попыталось выбраться, землю под общежитием подъело, опоры погрызло, поругалось на такое самоуправство. Здание выстояло, все-таки строили на совесть, но вот снова копать уже никто не решился. Так с тех пор и повелось, что стоит общежитие, в общежитии живут люди, а под ними, под землей, живет чудовище. Оно очень горячее и любит тепло, поэтому у нас всегда есть горячая вода, и в банях всегда есть пар, которого так все боятся. Он идет снизу. И все правила нужны, чтобы мы не рассердили нашего соседа снизу тем, что шатаем общежитие или выпускаем пар и устраиваем сквозняки. Когда мы их нарушаем и мешаем чудовищу спокойно спать, оно поднимается к поверхности, и общежитие начинает дрожать. А если мы разозлим его окончательно, оно обвалит все здание в одну ночь, и как не было нас всех.

Эльдар уже стоял у нее за спиной и закончил говорить прямо в ухо. В повисшей тишине Надя медленно осела на стул. Она отказывалась верить, что причиной ночных трясок была неведомая тварь, которая живет у них под ногами. Она укуталась в полотенце еще плотнее, но дрожь никуда не делась. Эльдар молча смотрел на нее.

– Это же просто легенда, да? – с надеждой спросила девушка, но он лишь пожал плечами.

– Считается, что да. Чудовище никто не видел. Ну или никто не выжил, чтобы рассказать. Комитет прикрыли, общежитие отдали городу. Но правила никуда не делись, и за их соблюдением до сих пор ревностно следят. А что было, когда ты дверь в подвал открыла, сама отлично помнишь.

«Я отсюда уеду, – подумала Надя. – Я точно отсюда уеду».

В дверь постучали, судя по звуку – ногой.

– Но по коридорам бегать можно, проверено, – улыбнулся Эля и пошел открывать.

Стоило ему повернуть ручку, дверь распахнулась и в комнату влетела Лена, нагруженная полотенцами, халатами и косметикой домашнего изготовления.

– Я проверила баньку, горизонт чист! – радостно заявила она и пинком захлопнула дверь. – Ну что, компас мой земной, идем париться? Девичий вечер, как раз то, что нужно! Эля, сгоняешь за пивком?

– В такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит, а ты меня за пивом гонишь! – в шутку пожаловался Эльдар и посмотрел на Надю: – Хотя, пожалуй, схожу. Кое-кому тут выпить точно не помешает.

– Не пойду я ни в какую баню, – выдавила та.

Они и правда думают, что она по доброй воле пойдет в подвал, под которым живет какая-то нечисть и ночами шатает здание с кучей людей? Что она будет получать удовольствие в паре, который эта нечисть напускала? Надя переводила шокированный взгляд с одного на другую. Лена сначала растерялась, но быстро сообразила, в чем дело, и рассмеялась:

– Ты что, рассказал ей историю про общажного крокодила? – Она пихнула Эльдара в бок и насмешливо оскалилась: – Скотина ты, Элечка. Я хотела сама рассказать, уже в бане. Знаешь, как страшно было бы?

Тот лишь криво усмехнулся. Надя все еще смотрела на них. Дошло до нее не сразу.

– Ты меня разыграл? – наконец поняла она. – Это шутка?! Черт возьми, я должна была догадаться!

– Что, Эля умеет пугать? – Лена уже смеялась в голос. – Не верю! В бане перескажешь мне все с выражением! А ты, – она хлопнула парня по спине, – шуруй за пивом! Отнял у меня страшилку, с тебя должок!

– Ладно, ладно. – Он поднял руки и пошел за курткой. – Только не бей больше! И вообще, она сама попросила рассказать про правила!

– Я не просила байки травить! Я думала, это взаправду!

Она не знала, сердиться на Эльдара или нет, но подушку для устрашения все-таки схватила. Лена при одном взгляде на боевую подругу зашлась хохотом, а Эльдар, едва сдерживая смех, выставил руки перед собой.

– Ударишь – пива не получишь! – предупредил он, на ощупь открывая дверь. – Давайте уже, идите отсюда. Вас баня ждет, а мне надо комнату закрыть.

Дружно гогоча, они вывалились в коридор. Надя на ходу запахнула халат, удерживая полотенца на плечах и пытаясь влезть в шлепки. Под недовольным взглядом вахтерши смеющиеся девушки в халатах и парень в куртке остановились у входа в подвал. Пока медики громко решали, сколько нужно пива, Надя с некоторой опаской посмотрела на дверь. Она каждый день видела, как жильцы входили и выходили, и с ними все было в порядке. Да и ночных трясок с лета не случалось. Может, потому что все следили за правилами и никто больше не выпускал пар? А пар выпускать нельзя, потому что… Она невольно поежилась и встала поближе к подруге.