Kitabı oxu: «Непокорные», səhifə 2
– Как раз хотела пригласить его на ужин, – подмигнув мне, она с милой улыбкой прошла на конюшню, параллельно поздоровавшись с Юлианом.
Что ж, у меня есть немного времени.
Я пошла на поиски своего тренера, чтобы обсудить с ним все детали наших последующих тренировок и, конечно же, как нам совместными силами убедить отца в том, что у меня есть еще один шанс на победу.
Мужчина стоял ко мне спиной на плацу, разговаривая с одним из своих учеников. Тем был подросток, который всем своим видом показывал, как ему страшно сидеть верхом на лошади. Конечно, и я в свой первый раз чуть ли не орала во весь голос из-за страха высоты и боязни упасть. Но со временем привыкла.
– Анатолий Дмитриевич, здравствуйте!
Услышав мой голос, тренер отвлекся от разговора и повернулся ко мне лицом. Его усы дернулись, а глаза заблестели, увидев меня перед собой.
– Кто вернулся в наш строй! Как твои ноги? – Он обеспокоенно взял меня за руки, попросив другого тренера остаться присматривать за учеником, а сам отвел в сторонку, где потише.
– Сейчас все хорошо. Готова к нагрузкам.
– Точно? Не хочу заставлять тебя участвовать, – шептал мужчина, поглядывая в сторону парня. Все равно продолжал переживать за ученика, даже если рядом с ним кто-то есть. Истинный заботливый тренер.
– Не заставляете, а даете еще один шанс проявить себя. Ну и мне нужны деньги, если честно, – потупила свой взгляд, уставившись под ноги.
– Ох, дорогая. Все будет зависеть от тебя одной. Но я верю, что ты сможешь победить. Один раз ты это почти сделала, – Анатолий Дмитриевич улыбнулся, поднимая мое лицо.
Он прав. Перед тем как упасть, я обогнала Третьякова почти на несколько метров, что удивило не только меня одну, но и всю публику, которая не- истово кричала мое имя на весь ипподром.
– Вы поможете мне переубедить отца?
– В каком смысле?
– Он не разрешает мне участвовать, боится за меня. – Я прикусила нервно щеку изнутри, ожидая ответа. Тренер задумался. Его лоб сморщился, а сам он стал ходить туда-сюда, сцепив руки за спиной.
– Идти против твоего отца – это как голыми руками против танка. Но у меня есть одна идея. Доверишься мне?
– Что за идея? – Я тут же загорелась надеждой.
– Обгони Третьякова.
– Что?! Почему он? Нельзя выбрать кого-то другого? – я вскипела от злости. Мне пока не хотелось оказаться на дорожке против него. Хотелось максимально подготовиться к соревнованиям, а пока нам лучше было избегать друг друга. Наше общение не даст ничего хорошего, кроме нервотрепки.
– Если ты обгонишь его с легкостью, то отец даст тебе шанс попробовать, – тренер глядел на меня будто надавливая. Он давал мне этим понять, что, если я не предприму каких-то конкретных действий, которые докажут отцу, что я еще на что-то способна, то он и правда не разрешит мне участвовать.
– Но можно все-таки не Третьякова? В жизни бы его больше не видела, – недовольно протянула, схватившись за голову.
– Почему это не я? Боишься?
За спиной я услышала ненавистный мне голос. В долю секунды я повернулась к парню, заметив его хитрую ухмылку и скрещенные руки на груди. Он смотрел на меня с великой уверенностью в том, что непобедим. Где тот милый мальчик, с которым я познакомилась еще много лет назад? От него больше ничего осталось, кроме ярких голубых глаз с пляшущими чертиками и огромной заинтересованности к моей персоне.
Глава 3
Страх
Юлиан смотрел на меня, не опуская глаз и почти не моргая. Я тоже не могла оторвать от него взгляда, пытаясь понять, что он хочет этим действием доказать. Что не боится меня?
Но я видела, как в голубых глазах мелькнуло удивление, а после быстро сменилось на безразличие. В этом он явно мастер.
Третьяков и раньше использовал такие методы, чтобы скрыть с лица свое недовольство или радость. После того как мы прекратили общение, он изменился совершенно в противоположную сторону: из мягкого и доброго мальчика Юлиан превратился в самовлюбленного эгоиста. Ласковая улыбка больше не появлялась на его лице.
– Кто кого еще боится? – бросила я ему в ответ.
– Не я избегаю твоего общества.
– Правда? По твоим поступкам и не скажешь. – Между нами назревал конфликт, поэтому Анатолий Дмитриевич остановил меня жестом, а после перевел гневный взгляд на Юлиана.
– Не успели встретиться, уже ругаетесь. Я понимаю, что у вас отношения не ахти, но не стоит начинать разборки прямо здесь. Решайте свои вопросы за пределами конюшни, – мужчина нахмурился.
Согласившись с ним, я виновато кивнула и прошла мимо Третьякова, будто случайно толкнув его плечом. Мне очень хотелось это сделать. Задеть не только морально, но и физически, чтобы он прочувствовал на своей шкуре, насколько мне было обидно.
– Через неделю тебя устроит? Мне нужна новая лошадь, – кинула ему, не поворачиваясь лицом.
– Устроит. Советую подыскать более подходящую.
Конечно, не можем не съязвить в ответ. Как же бесит!
Сам же ухаживал вместе со мной за Матильдой, приносил вкусности и помогал отмывать ее после прогулок. Она тоже осталась светлым воспоминанием в его сердце. Надеюсь на это. Хоть что-то хорошее он должен был запомнить после нашей дружбы.
Я завернула в конюшню. Пока меня не было, сменилась уж точно не одна скаковая лошадка. Денники были заполнены до отвала, так что всем еле хватило места.
Папа говорил мне, что привезли мустанга. Пытаюсь найти его глазами. Руки уже чесались выбрать любую лошадь и прокатиться хотя бы недолго под присмотром тренера. Однако я наконец заметила одного уж очень бойкого и черного как смоль коня. Он ходил кругами в своей маленькой комнатке, будто не мог найти себе подходящего места.
– Ну привет, – я медленно подошла поближе, разглядывая каждую его мелкую деталь. Большой, сильный. Одно неверное движение – и мне может хорошенько прилететь. Внутри зародился страх, ведь мне пришлось знакомиться с лошадью заново и доказывать ей, что никакого вреда я не при- чиню.
– Кто у нас тут такой красавец? Тебя кормили?
Неподалеку стояло ведро со свежей морковью. Я решила, что не будет лишним завоевать его доверие. Взяла в руки парочку оранжевых морковок, чувствуя приятный запах земли. Оторвала зеленые стебли и протянула ему, надеясь, что мне не придется вновь испытать внезапный укус мощной челюсти. Матильда тогда тоже была с самого начала не совсем любезной и общительной. Лишних не подпускала, хотя в душе была той еще милашкой и душкой.
Мустанг прожигал меня своими крупными темными глазами, остановившись на месте. Будто чего-то выжидал. Паника стала потихоньку накатывать. Но его морда осторожно подтянулась к моей руке, принюхиваясь к угощению.
– Не бойся, это сладкая морковь.
Я расплывалась в улыбке, а у самой дрожали коленки. Я пыталась внешне не выдать своих переживаний. Но, думаю, он все сам прекрасно понял, когда недовольно заржал и чуть не встал на дыбы.
В одно мгновение отошла от деревянного забора, чувствуя, как с бешеной скоростью бьется мое сердце. Так и думала. Не подпустит с первого раза. Это будет сложнее.
– Тебе жить надоело, что ли? – послышался громкий голос, распространившийся по всей конюшне. Со страхом в глазах поворачиваю голову и вижу рассерженного Юлиана, который в руках держал всю амуницию.
– Какая тебе разница? Пытаюсь с ним подружиться.
– Не надо дружить с моей лошадью, – рявкнул он, подходя ближе. Какой же все-таки гад! Как я вообще могла все это время не замечать, насколько он ужасен?
– Твоей? Папа сказал, что он к себе никого не подпускает. Или ты у нас заделался в мастера приручения? – Смотрю исподлобья на Третьякова. Он остановился рядом.
– Не успела вернуться, а уже начала распылять свою токсичность.
– Чего? Ты вообще даже ни разу не узнал, как я себя чувствовала все это время, друг называется, – я взбесилась не на шутку, но вспомнила, что должна держать себя в руках и как можно меньше ругаться с Юлианом.
– Ты что-то путаешь. Мы давно не друзья, Агата. – Парень посмотрел на меня, изобразив на лице грустную улыбку. Что?
– А по чьей милости мы перестали общаться? Ты первый начал.
– Слушай, мы не в детском саду. И как минимум больше не школьники и не закадычные друзья. Я больше не побегу на первый твой зов о помощи, – его слова почему-то ранили меня настолько глубоко, что я пребывала в онемении несколько секунд.
– Ты вообще о чем?
– Только не нужно притворяться дурочкой. Тебе не идет.
– Прекрати говорить загадками и наконец выскажись, – я сорвалась на высокий тон. Но это только позабавило Юлиана, раз он усмехнулся и отрицательно покачал головой, занявшись делом.
Он спокойно прикреплял седло на лошадь в соседнем деннике, а я непонимающе глядела на него.
Он ведь говорил, что мустанг его? Или я чего-то не поняла?
– А…
– Он будет моим. Цимбелин у меня на некоторое время, пока ее не заберут другие хозяева, – пояснил мне парень.
Натягивая перчатки на крупные ладони, он проверил все крепления и поводья. Убедившись, что все в полном порядке, вывел кобылу за ворота и вышел вместе с ней на плац, где перекинулся парочкой слов с Мариной Эдуардовной. Она что-то ему объяснила, а после отправила на дорожку, погладив нежно лошадь. Я наблюдала за ними из-за угла, чтобы не выдать своего неимоверного любопытства.
Каштановая короткая шерсть переливалась в лучах солнца, отдавая золотым отливом, а густая грива пружинила при каждом шаге. Юлиан надел шлем, а после ловко запрыгнул в седло. Я увидела его широкую спину и округлые ягодицы, отчего слегка покраснела и отвернулась, отгоняя дурные мысли.
Пошел он к черту!
Возвращаюсь к мустангу, который наконец улегся в углу, прикрыв глаза. Пока мы спорили, он благополучно заснул, а я только разочарованно вздохнула, понимая, сколько мне предстоит работы, прежде чем я смогу добиться его расположения.
На время отсутствия основной лошади для тренировок и скачек Анатолий Дмитриевич познакомил меня с радушной английской, которая приняла меня с первого знакомства, стоило мне предложить ей кусочек сахара.
Тренер выдал новую амуницию. Пришлось вспоминать, как вычищать лошадь, активно работая щеткой и при этом не делая больно. Анатолий Дмитриевич наблюдал за мной со стороны, тихо хихикая, на что словил мой раздраженный взгляд. Сдавшись, оставил меня одну наедине со своими мыслями и размышлениями.
Мне придется победить Третьякова. Это единственный выход, чтобы папа разрешил мне участвовать в скачках и дал последний шанс выиграть. Даже если я не смогу пересечь финиш первой, не расстроюсь, однако решу для себя кучу вопросов, главный из которых: стоит ли мне продолжать заниматься этим спортом? Может, это все-таки не мое, раз я не могу обогнать Юлиана уже несколько лет?
Первый и последний раз был еще очень давно, когда мы решили, пока тренеров не было рядом, сделать небольшой заход на один круг. Чисто ради спортивного интереса.
И на мое удивление, я смогла на последних секундах плавно обогнать Юлиана. Но самое главное, что он был этому рад и всю меня расхвалил, приговаривая, какая я молодец. К сожалению, нас застукали за заездом, так что мы получили хороших люлей от Анатолия Дмитриевича. Пришлось целую неделю убирать за лошадьми в конюшне после уроков.
Теперь же занять первое место довольно трудно из-за мастерства Третьякова. Думаю, у него и правда большой талант. Он ладит с лошадьми не хуже меня. Порой со стороны кажется, будто он держит телепатическую связь со своей лошадью и они понимают друг друга с полуслова. Такое было у нас с Матильдой.
– Ну что, готова проехать несколько кругов? Буду учить тебя снова держаться в седле, как маленькую, – Анатолий Дмитриевич радостно посмеялся, помогая закрепить седло понадежнее.
– Меня не было год, а не десять лет. Я все помню, – буркнула я себе под нос, понимая, что тренер подтрунивает надо мной, пытаясь разбавить всю сложившуюся обстановку.
Я думала о том, что наверняка сейчас выйду на дорожку и на меня будет пялиться куча народа. Навряд ли меня много кто здесь ждал после травмы, хотя все это время я пыталась дружить со всеми и ни с кем не конфликтовать. Кроме компании Юлиана. Те всегда смотрели на меня хищно, с недоверием, как голодные волки. Поэтому я и избегала их вечно, даже парочкой фраз не хотелось перебрасываться, но молча слушать их колкости попросту не могла. Мой язык – мой враг. Порой не могу прикусить его в нужный момент.
Думалось, что они и подбили Юлиана на ссоры со мной. Но этого я не узнаю никогда, только если они сами не признаются в этом или Третьяков не выложит все как на духу.
Я вспомнила его грустную улыбку, и у меня возникло такое чувство, будто ему было и правда жаль, что мы больше не друзья. Но ведь не я первая начала игнорировать его общество, перестала приходить на наши каждодневные прогулки, а после и вовсе забить на общение.
Юлиан был единственным, кто понимал мою безумную любовь к лошадям и с чего все началось. Мы относились друг к другу как брат и сестра. Вместе переживали все радостные и грустные моменты, поддерживали друг друга и поднимали настроение, когда грусть накатывала волной.
Да, я виновата, что стала больше уделять времени Саше, его старшему брату. Но он мне начал нравиться еще лет с четырнадцати, и я каждый раз, когда приходила к ним домой, любовалась им, как неким произведением искусства. Прямой нос и пухлые губы, которые растягивались в милой улыбке при виде меня, сносили голову. Но вот глаза у него были не такие яркие, как у Юлиана, однако все же выделялись на фоне загорелого лица своей задорной искрой.
У меня был тот самый подростковый период, когда хотелось иметь парня, как и все девчонки, испытывать сильные чувства симпатии к тому самому, из-за которого мое сердце готово было выпрыгнуть. Но Саша продолжал относиться ко мне по-дружески и не воспринимал меня всерьез из-за нашего разрыва в возрасте.
– Егорова, залезай! – Анатолий Дмитриевич тряс меня за плечо, пытаясь привести в чувство. Я покрутила головой и поняла, что мы уже вышли на плац. Многие уже тренировались, что-то бурно обсуждая. Я надеялась, что не меня.
Тренер помог мне аккуратно приподняться и перекинуть ногу, удобно усаживаясь на седле. Я немного волновалась, но с улыбкой взглянула на наставника, переводя дыхание.
– Все нормально? Хорошо себя чувствуешь?
– Да, все отлично, – кивнула я в ответ.
– Пойдем потихоньку, дальше сама. Посмотрю, как справляться будешь, – он сосредоточился на мне, не сводя внимательного взгляда. Я крепко держалась за поводья, немного расслабляясь и выпрямляя спину.
– Держишься молодцом, – подбодрил меня тренер, шагая рядом с лошадью. – Не думай о плохом.
– С чего вы взяли, что я думаю о плохом?
– Потому что глазами стреляешь на всех остальных.
Я промолчала. Он совершенно прав. По косым взглядам толпы понятно, что они в шоке от моего возвращения и, возможно, недовольны этим. Им не нужен новый соперник, от которого все были рады избавиться год назад.
– Все нормально.
Сталкиваюсь взглядом с Юлианом, который смотрит на меня с интересом. Он перешел на бег и промчался мимо меня совсем рядом, отчего я задержала дыхание. Проследив глазами за ним, нахмурилась. Он остановился и широко улыбался, наслаждаясь моей реакцией. Третьяков сделал это специально, проверяя, испугаюсь ли я.
– Тебе конец, – прошептала я, прищурившись.
Остальная тренировка прошла в гармонии с новой лошадкой. Даже несколько раз удалось с ней сделать несколько кругов и выявить все мои недочеты при езде верхом.
– Ты делаешь элементарные ошибки. Придется все исправлять. Но ничего, ты легко обучаешься. Юлиан будет тебе примером, – тренер ходил из угла в угол, диктуя все, что записал в свой блокнот, и краем глаза наблюдал, как я снимаю с себя шлем и пытаюсь привести дыхание в норму. Было немного трудно возвращаться в такую динамику, но это приносило такую приятную боль, что можно было и потерпеть.
– Агата! Почему ты здесь? – папа возник из ниоткуда, глядя на меня со злостью. Кажется, мне сейчас влетит.
– Я тренируюсь.
– О чем мы говорили утром? Не подходить к лошадям. – Он стремительно приближался ко мне длинными шагами, сжимая кулаки.
– Я сама решаю, чем мне заниматься, а чем нет. Я буду участвовать, и ты мне не сможешь запретить. – Я встала перед ним, как стенка, не давая приблизиться к моей лошади и тренеру.
– Толя, что ты творишь!? Ты ей это позволяешь? Ее падение вообще не дает повода задуматься? – папа был на эмоциях, увидев меня здесь. Я понимала и принимала его чувства, но не могла до конца понять, почему он вдруг так сильно стал ненавидеть скачки и пытаться отгородить меня от них.
– Агата взрослая девочка и сама может решать. Я только рад ей и готов помочь подготовиться, чтобы такого инцидента больше не повторилось. – Тренер встал рядом, теперь уже закрывая меня от натиска папы.
– Нет и еще раз нет. Агата – домой, – отец указал пальцем на выход, чуть ли, не краснея от ярости. Что вообще происходит?
– Папа хватит! Мне не десять лет! Прекрати решать за меня!
– Да я беспокоюсь за тебя, как ты не понимаешь? Ты уже один раз упала, и я чуть не остался без единственной дочери! Больше не хочу испытывать этот страх. Может, у тебя и правда нет таланта, раз тебя не могли научиться крепче держаться на лошади или что делать, когда теряешь контроль над животным?! – по его щекам бежали слезы, а он сам сорвался на крик. Я распахнула глаза от удивления.
Отец не верит в меня?
– Я упала с лошади не потому что не была обучена как следует, а потому что Третьяковы идиоты! – Я выступила вперед, прижимая руку к груди.
Папа не знал всех деталей. В тот момент я ни с кем не делилась этим, а ему не стала говорить, чтобы лишний раз не тревожить. Поэтому чуть позже, когда объясняла отцу отсутствие Саши, сказала, что он уехал учиться в Москву.
– Причем здесь они?
– Да потому что Саша бросил меня за пять минут до начала скачек! – вырвалось у меня из уст как крик о помощи. Эта рана все еще болела, саднила и кровоточила. Из-за того, чтобы объяснить отцу, мне пришлось вновь ее расковырять и испытывать новую волну неприятной боли.
– Саша – что? Ты же мне говорила совсем другое, – его голос утих.
Но я не успела сказать и слова, как папа взял меня за руку и вывел из конюшни, ведя в сторону выхода. Я еле успела подхватить свою сумку со всем содержимым.
– Остановись, пожалуйста!
– Почему ты молчала? – Папа резко остановился, отчего я врезалась в его напряженную спину.
– Потому что я знаю, что бы потом произошло! Не дай бог бы тебя потом посадили из-за драки или Саша написал бы заявление. Наплевать на него, понимаешь?
– Не наплевать! Он обидел тебя, а потом еще и уехал, так получается? – еле отдышавшись, он повернулся ко мне лицом и крепко обнял, утыкаясь в волосы. Я слышала его сердцебиение, которое отдавалось мне ритмом в ухо и прикрываю глаза. – Я тебя люблю, солнышко.
– Пап, я тебя тоже люблю. Ты позволишь мне участвовать? – Я подняла на него глаза, надеясь на положительный ответ. Он молчал, думал, перебирал мысли в голове, а я ждала и ждала, стараясь не давить на него.
Услышала вздох и поняла, что он сдался.
– Хорошо. Но только если ты пообещаешь мне, что будешь осторожна. Я правда не переживу твоего второго падения. – Он поцеловал меня в лоб и вновь прижал к себе.
– Обещаю. Пойдем домой? Я устала после тренировки.
Он кивнул и забрал мою сумку, проводив до дома.
Я быстренько сполоснулась под теплым душем, смыла весь пот и грязь, думая о том, что мне придется выложиться на все сто процентов, чтобы у меня был шанс победить Третьякова. Еще и Филатов скоро должен явиться к нам в город. Будем надеяться, что мы лично не столкнемся.
Надела летнее платье, волосы высушила феном, собрала в высокий хвост и вдела ноги в белые босоножки. Проверила телефон на наличие СМС от подруги или каких-нибудь новостей, от которых я конкретно отвыкла. Но вспомнила, что создала новый аккаунт в социальных сетях и еще даже ни на кого не подписалась, кроме Аньки.
Агата: «Ты в магазине?»
Аня: «Да! Жду тебя! Есть новости по поводу Гордея!» *красное сердце и ухмыляющийся смайл*
Что на этот раз? Надеюсь, не то, о чем я подумала. Закинула в маленькую сумочку расческу, телефон и несколько купюр. Написала быструю записку папе, чтобы после работы не забыл поужинать, так как домой он придет раньше меня.
Нарисовала сердечко и оставила бумажку на видном месте, прикрепив магнитом в виде лошади. А сама выбежала из дома, направившись в магазин.
Глава 4
Удивление
Стоило мне переступить порог магазина, как Аня отвлеклась от своего рисования на планшете и чуть ли не с визгом подскочила ко мне, взяв за руку.
– Что случилось-то? Ты такая радостная, что меня это пугает.
– Гордей прилетел! Новости уже кипиш устроили, – подруга завела меня на склад и вытащила из кармана джинсов телефон, тыкая в лицо статьей, которая была чересчур длинной.
– И что с того? Ну прилетел – и ладно. Надеюсь, ему понравится в нашем городе, – закатив глаза, ради Смолец пролистала парочку раз текст и только потом обратила внимание на фотографии, прикрепленные внизу.
Гордей выглядел бодрым, улыбался в камеры и махал руками в знак приветствия. Парень был одет по погоде: в легкой летней ярко-красной рубашке, белой майке и в пляжных шортах. А также для того, чтобы не ослепнуть от нынешнего солнца, нацепил черные очки.
Ну, этот наряд ему до поры до времени. Надеюсь, он прихватил штаны и кофты, потому что у нас на днях обещали очередной ливень. Как бы его не смыло.
– Я думала, ты все же обрадуешься! Столько лет за ним наблюдала. Вроде как кумир. – Она подтолкнула меня легонько плечом, игриво подмигивая.
– Бред. Я уже давно не сохну по нему. – Я вернула ей телефон, снимая с крючка свой чистенький и поглаженный фартук. Пора быяло приступать к работе.
– Правда? Но ты до сих пор хранишь плакаты в комнате с ним, – выдала Аня, ухмыльнувшись. Я шикнула, надеясь, что это никто не слышал:
– Спасибо, что напомнила. Сорву их, как вернусь домой.
Я прошлась по всему магазину, проверила наличие продуктов и сверилась со складом, чтобы понять, сколько и чего нужно будет еще заказать.
У нас в округе это был единственный нормальный магазин, где и цены оставались адекватные и выбора больше, чем в других, поэтому я частенько делала доставки.
– Не хочешь взять у него парочку занятий верховой езды?
– Это намек или ты серьезно? – я еле сдержала смех. Подруга вернулась к планшету, что-то аккуратно вырисовывая стилусом. Издалека было не сильно видно, но мне казалось, что это набросок парня.
– А тут уже зависит от твоей фантазии, цветочек, – Анька подмигнула мне, оторвавшись на секунду от занятия.
– Так, хватит о нем. Мне нужно работать!
Я до самого закрытия провозилась за разбором просрочки и новых коробок. Когда приходили покупатели, Смолец кричала мне из-за прилавка или же обслуживала сама, помогая мне немного разгрузиться из-за этого беспорядка.
Меня не было в магазине пару дней. Если бы я не разобралась с делами сейчас, боюсь, вообще бы потом завязла в этом по горло. А получить нагоняй от родителей Ани мне не очень-то и хотелось, пусть они и относились ко мне с доверием и теплотой.
– Хочешь знать, где остановился Филатов?
Подруга выключала везде свет, проверила не оставили ли мы что-то открытым и заперла на ключ служебный выход.
Я подхватила сумку, перекидывая ее через плечо и помотала головой. После тяжелого дня мне вообще ничего не хотелось. И абсолютно плевать на Гордея. Он вообще приехал, чтобы надрать зад Юлиану, так что пусть разбираются уже между собой. Буду вести себя в конюшне как мышка – лишний раз не попадаться на глаза, особенно Третьякову.
Он будто зуб на меня точит после возвращения. И это меня немного нервирует.
– Ну как хочешь. Потом утром встанешь, не кричи на весь двор, – Анины пухлые губы расползлись в улыбке, и она на прощание обняла меня.
– Ты о чем?
– Завтра узнаешь. Если, конечно, пойдешь на тренировку с утра.
– Конечно пойду. Мне столько всего нужно подтянуть, что боюсь, этот месяц меня выведет из строя быстрее, чем я попаду на соревнования, – вздохнув, я опустила устало голову на плечо подруги. Они хихикнула.
– Ты справишься! Ноги не болели после сегодняшнего?
– Пока нет. Все в норме. – А сама решила проверить, покрутив ступнями в разные стороны и пощупав колени. Вроде как не испытывала дискомфорта или боли.
– Не молчи, если вдруг что, поняла? – Аня пригрозила пальцем, но лицо ее было радостным. Я знала, что она тоже волнуется, как и папа, но верит в меня и в мои способности. Мне не хотелось подвести их обоих.
– Кстати, мы решили вопрос с отцом по поводу участия. – Мы шагали в одну сторону, хотя Смолец, вообще, нужно было свернуть еще на прошлом повороте.
– Как ты его уговорила?
– Пришлось рассказать, как все было на самом деле.
– Думаю, отреагировал он уж точно бурно и теперь хочет отвинтить голову Сашке.
Я лишь кивнула в ответ.
– Хорошо, что его нет в городе. А Юлиану он ничего не сделает, тот ни в чем не виноват, кроме того, что перестал с тобой общаться, – фыркнула подруга, нахмурившись.
Аня, когда ходила на мои тренировки, видела все и всех. Она же художник, умеет разглядеть то, чего не видят другие. Истинную сущность. Что испытывает человек на самом деле. Она мне пару раз говорила, что Третьяков ходит весь загруженный, в своих мыслях и вечно грустный.
– Ну как сказать… Юлиан подлил масла в огонь – как раз после братца.
До дома оставалось совсем немного. Крыша виднелась вдалеке, а возле соседнего дома стояла какая-то крутая тачка и собралась огромная толпа людей. Что-то произошло? Или же у нас соседи новые заехали?
– Мне вообще кажется, что Юлиан в тебя втрескался еще давно. Да и вообще ревновал к брату.
– Что ты такое говоришь? Третьяков никогда не давал повода об этом задуматься даже, – я посмотрела на Аньку. Она не стала углубляться в тему и просто пожала плечами.
По мере нашего приближения к дому, я увидела еще больше людей и кучу камер, услышала громкие возгласы. Вновь перевела взгляд на подругу, только уже с претензией.
– Я тебя предупреждала. Ты сама не хотела узнать, где он остановился, – Смолец стало весело от накалившейся ситуации. Не хватало мне звезды под боком.
– Это издевательство! У нас что, резко все гостиницы заняли?
– Возможно. А может, он просто решил быть поближе к конюшне. Как и ты, – Аня вытянулась и встала на носочки, пытаясь разглядеть лицо Гордея. Он стоял в толпе репортеров и облепивших его безумных девочек-фанаток.
Какой ужас! Я ведь тоже раньше такой была!
Скрываю лицо ладонью и медленно подхожу к забору, открывая калитку, чтобы не привлекать к себе внимание.
– Ты со мной или домой?
– Домой поеду. Меня папа заберет сейчас, – подруга уткнулась в телефон, придерживая в руках чехол с планшетом.
– Я домой, а то не хочу, чтобы заметили. Надеюсь, среди них нет тех, кто знает меня.
– Это Агата Егорова! – выкрикнул кто-то из журналистов, указывая пальцем на меня. Гребаные рыжие волосы, по которым меня вечно узнают. Надеялась, что и дом мой забыли наконец за целый год.
– Шухер! Дуй домой! Я прикрою. – Анька втолкнула меня во двор, закрывая спиной калитку. Я быстро рванула в дом, защелкивая несколько замков.
Пару минут пыталась отдышаться, пока ко мне не подбежал ошарашенный папа с молотком.
– Господи, напугала! Ты чего так влетаешь?
– Там эти… журналисты. Угораздило же звезду скачек стать нашим соседом, – раздраженно мотнула головой, скидывая с себя сумку и босоножки. – Бесит, бесит, бесит!
– Агата, успокойся. – Папа пошел следом за мной, чтобы хоть немного умерить мой разгоревшийся пыл. Журналистов я и так всегда избегала, когда они замечали наши разногласия с Юлианом на ипподроме. Вроде как интересовались моей личностью, а потом стали доставать по поводу личной жизни и неприязни к Третьякову.
После травмы долго не отпускали ситуацию и завалили моего тренера, а главное – отца, своими глупыми вопросами. Хорошо, что тогда никто не знал всех подробностей, так что и рассказывать было нечего.
– Дорогая, ты понимала, что ажиотаж поднимется после твоего возвращения.
– Я знаю! Но они должны были узнать обо мне исключительно после оглашения списков участников, а не когда Филатов вдруг решил снять дом возле нашего. До соревнований еще целый месяц, времени мало, а нужно столько всего сделать. Они теперь не дадут мне спокойно тренироваться. – Я опустилась на пол, чувствуя, как подкашиваются ноги из-за злости.
– Агата! Все хорошо? Ноги? – Папа подлетел ко мне.
– Это не ноги…
Мы оба замолчали. Я перевела дыхание, сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы унять быстрое сердцебиение. Придется заново привыкать к этому всему.
– Может, мне выйти с ними поговорить? – Отец выглянул в окно, рассматривая, что творится за забором.
– Не нужно. Аня все решит. – Зная подругу, она наверняка уже прогнала их. Встала с мягкого ковра и подошла к отцу, оценивая ситуацию. Журналисты вновь переключились на Гордея, отойдя от нашего дома.
Услышала звук уведомления.
Аня: «Я им сказала, что ты не готова с ними разговаривать».
Агата: «Спасибо тебе!»
Аня: «Да все отлично! Но советую подготовиться к тому, что завтра на конюшне будет душно».
Я понимала, к чему клонит подруга.
Тренировку я никак не могла отменить, потому что времени не так много, а мне нужно столько всего успеть нагнать. Остальные не прерывали на такое долгое время своих занятий и как минимум не ломали ног, так что придется стараться намного больше других.
Поцеловав отца в щеку, поужинала вместе с ним, помыла посуду и со спокойной душой отправилась в комнату, прикрывая дверь. На одной из стен и правда красовались плакаты с лицом Гордея.
Я их собирала из всяких журналов, где он давал интервью, а также распечатывала самостоятельно, скачивая на телефон его фотографии с соревнований. Их было настолько много, что в комнате можно было устраивать домашний алтарь в честь Филатова.
Подойдя к стене, стала срывать плакаты, даже не жалея об этом. Я давно повзрослела, и это стоило сделать еще очень давно, но я как-то перестала обращать внимание на обстановку вокруг. Да и времени особо не было из-за реабилитации. Я больше проводила в больницах, у врачей, а после Аня гуляла со мной, пытаясь так вывести из глубокой депрессии.
Когда же подруга напомнила о плакатах, у меня появилось огромное желание их убрать. Да, он был моим кумиром, но сейчас эта личность мне совсем не интересна, я будто перегорела.
Взглянув на пол, который теперь завален смятой глянцевой бумагой, я вздохнула с облегчением и плюхнулась на кровать, прикрывая глаза. Даже представлять не хотелось, что меня ожидает завтрашним утром, но я надеялась, что все обойдется и Филатов не заметит меня, переключившись полностью на Юлиана.
Из-за многочисленных мыслей не заметила, как уснула прямо в одежде, в которой вернулась домой. Проснулась я от того, что упала на пол, ударившись рукой. Скорчившись от боли и не понимая, что вообще вокруг происходит, еле встала и легла обратно, укрывшись с головой одеялом.
