Легенда Мортвуда

Блаженны мертвые, умирающие в Господе

(откр. 14:13)

© Маргарита Иванова, 2023

ISBN 978-5-0059-7257-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Послушай Мэри, мне не нравится это место. Давай уйдем отсюда.

– Перестань ныть, Пэм! Мы заплатили кучу денег таксисту не за тем, чтобы, оказавшись на месте струсить и убежать! – Мэри сделала решительный шаг в сторону ржавых ворот и заглянула за решетки: ничего необычного, каменистая дорожка, убегающая вниз по склону между деревьев, вдалеке виднеются серые домики, кажущиеся издалека игрушечными, вековые деревья по обеим сторонам дороги медленно раскачиваются от порывов ледяного февральского ветра.

– Там нет ничего страшного! Памела, идем, мы же не будем топтаться вечно у забора?!

Памела переступила с ноги на ногу и жалобно посмотрела на подругу, так и не решаясь сделать шаг.

– Мэри я не могу, – захныкала она, – ты же помнишь, какие ужасы рассказывали про это место, у меня кровь стынет в жилах при одном взгляде туда.

– Ты что, не хочешь выиграть этот конкурс? – строго спросила Мэри. – Наш доклад станет лучшим в школе. Помнишь, что сказал мистер Кин?

– «Высший бал по литературе за семестр тому, кто напишет лучший доклад о необычных местах Англии», – тихо произнесла Памела, глядя себе под ноги. – Но это место – не необычное! Оно – жуткое!

– О Боже! – вздохнула Мэри. – И зачем я только взяла тебя с собой? Слушай меня, оно вовсе не жуткое, понятно? А все, что о нем говорят это просто слухи, дурацкие легенды.

– Говорят, что здесь живут привидения и… – Памела понизила голос почти до шепота, – и даже вампиры.

– Ой, Пэм, ты меня просто удивляешь! Ну, какие вампиры?! Обычная заброшенная деревня с парочкой умалишенных жителей, они нас не съедят! А вот если мы пересилим страхи и принесем в школу фотографии Мортвуда – точно конкурс выиграем! Тебе что не нужна пятерка по литературе?

Памела шмыгнула носом.

– Нужна, конечно, но…

– Никаких «но», идем!

С этими словами она взялась за решетки, чтобы открыть ворота.

– Мэри, стой! – воскликнула Памела, хватая подругу за рукав. – Не нужно!

– Хватит, не будь ребенком! – закричала Мэри, выдергивая рукав из ледяных пальцев Памелы. – Мы все решили, приехали сюда и сделаем то, что хотели!

– Господи, – воскликнула Памела, зажмуриваясь, – хоть бы ворота были заперты!

Мэри смотрела на подругу с улыбкой.

– Трусиха! – бросила она, затем развернулась и с силой толкнула ржавую створку. Не издав скрипа, ворота плавно разъехались.

– Вот видишь, – сказала Мэри, обернувшись, – тут открыто. Идем!

– Я не пойду туда, – сказала Памела, делая шаг назад.

– Слушай, мы тут торчим уже три часа, – Мэри начала выходить из себя, – давай уже сходим туда пока солнце еще не село. Или может быть, ты хочешь очутиться там ночью?

С этими словами она схватила подругу за руку и силой втащила на территорию Мортвуда.

– Что ты делаешь, Мэри?! – кричала Памела, пытаясь выбежать обратно. Но подруга оказалась проворнее и, оттолкнув ее подальше, с громким смехом затворила ворота. Решетки сомкнулись, негромко щелкнув, и обе они оказались на территории деревни.

– О Боже, Мэри, – воскликнула Памела, цепенея от ужаса, – что ты делаешь? Открой немедленно!

– И не подумаю, – сказала Мэри, встав спиной к воротам и скрестив руки на груди, – пока не прогуляемся в деревню, ни ты, ни я отсюда не уйдем!

– Да кем ты себя возомнила, – зарыдала Памела, не в силах больше сдерживать слезы, – я не хочу туда идти! Не хочу, понятно?! Я замерзла и устала, а еще я жутко боюсь этого места! Так что лучше отпусти меня, а то я вызову полицию и скажу им, что ты меня похитила!

Видя, что у подруги истерика, Мэри сдалась.

– Ладно, ладно. Не плачь. Не хочешь, не пойдем туда, – сказала она, отходя от ворот и обнимая всхлипывающую Памелу, – не плачь. Ну и ладно с докладом, напишем, как все – про Стоунхендж или про Тауэр.

Мэри гладила подругу по голове, пока та не перестала сотрясаться от рыданий.

– Ну что, успокоилась?

Памела кивнула.

– А теперь пошли, – сказала Мэри, поворачиваясь к воротам, – я тоже жутко закоченела и есть хочу.

С этими словами она дернула ржавую створку, но желаемого результата не добилась. Ворота не двинулись с места.

– Господи, Мэри! – вскрикнула Памела и, подбежав к подруге, схватилась за решетки и тоже стала их трясти:

– Я же тебе говорила! Что нам теперь делать?!

Мэри, напуганная не меньше, чем Пэм, все же старалась выглядеть совершенно спокойной, по крайней мере, настолько спокойной, насколько позволяла сложившаяся ситуация:

– Не волнуйся, ворота старые, их просто заело.

– Заело?! – заорала Памела, еще сильнее тряся решетки, – Просто заело?! Именно когда мы оказались здесь?!

– Не кричи так! – шикнула на подругу Мэри, – ты хочешь, чтобы нас услышали?

Памела резко замолчала и, прижав ладони к губам, посмотрела на Мэри глазами, в которых читался неподдельный ужас.

– Давай попробуем через забор перелезть, – предложила Мэри.

Обе задрали головы, и только сейчас им стало понятно – эту преграду им ни за что не взять.

Когда девочки стояли на противоположной стороне, он казался им значительно ниже, сейчас же стало совершенно ясно, что высота решеток не меньше трех метров, да и сама конструкция забора стала бы не менее серьезным препятствием для побега – совершенно прямые прутья, без единой перекладины или завитка, за который возможно было бы уцепиться.

– Замечательно, – зло прошептала Пэм, глядя на подругу, – нам ни за что его не одолеть! Если, конечно ты не мастер по прыжкам с шестом! Хотя, даже это бы нас не спасло, ведь шеста у тебя нет!

– Спокойно, – сказала Мэри, доставая трясущимися руками телефон, из заднего кармана джинсов, – я сейчас позвоню Марку, и он приедет за нами.

– Просто супер! Твоему старшему брату заняться больше нечем, как вытаскивать нас отсюда!

– А у тебя есть другой вариант? Может, хочешь сбегать в Мортвуд за помощью?

Памела закусила губу. Бежать в Мортвуд за помощью она не хотела. Честно говоря, она даже боялась смотреть в сторону деревни.

– Ладно, звони Марку. Хотя он обязательно настучит нашим родителям, а они нас по головке не погладят.

Мэри стала набирать номер брата, а Памела принялась мерить шагами расстояние между подругой и заклинившими воротами.

– Вот черт, – воскликнула Мэри, разглядывая дисплей своего мобильника, – связи нет!

– То есть, как это связи нет? – кинулась к ней Памела, – ведь на той стороне она есть! Мне мама звонила, когда мы там стояли, спрашивала, где нас носит. Это было всего полчаса назад! Ну-ка дай, я со своего наберу.

И она попробовала набрать первый попавшийся номер из записной книжки. Но в телефоне раздался тот же звук, что и у Мэри минуту назад, возвещающий о том, что связи, в том месте, где они находятся, нет. Подруги побледнели и переглянувшись посмотрели в сторону деревни. Почти закатившееся солнце бросало последние кроваво красные лучи на едва различимые издалека пустынные улицы и коттеджи Мортвуда.

– Ну что ж, – произнесла Мэри, не сводя глаз с завораживающего зрелища – выбора у нас нет, мы должны спуститься в деревню за помощью.

Памела посмотрела на нее с ужасом, она с самого начала знала, что ехать сюда было безумием.

Подруги взялись за руки и стали медленно спускаться по каменистой дорожке.

Глава I

День выдался пасмурным и холодным. Слишком холодным для первого месяца весны. Промозглое мартовское утро с резкими порывами ледяного ветра, рвущего голые ветки деревьев, напоминало о том, что зима все еще правит бал.

Саша сидела на диване, разглядывая хрустальные капли, стекающие по стеклу, и размышляла, о предстоящем дне. Он не должен был принести ничего нового в ее однообразную серую жизнь. И все же, по какому-то странному, едва заметному шевелению в душе, она поняла, что этот день будет отличаться от множества других. В какую именно сторону, хорошую или плохую будет это отличие, было неясно. За окном бушевала стихия, казалось, что ветер с дождем вступили в тайный сговор и теперь вместе пугали москвичей, что бы те сегодня носу не показывали на улицу. Саша попыталась собраться с силами, чтобы встать. Но сил не было, так же как настроения и желания что-либо делать, куда-то идти, да и вообще жить. С трудом отогнав мрачные мысли, она заставила себя дотянуться до весящего на спинке дивана халата и пойти готовить завтрак.

На кухонном столе она нашла две тарелки с засохшими остатками яичницы и две кружки – одна из-под кофе, другая из-под зеленого чая. Черное кофе – Михаил, зеленый чай – его жена Наташка. Вот уже три месяца, как эти две кружки, каждый день обнаруживаются на ее кухонном столе; вот уже три месяца, как она вынуждена спать на диване в гостиной в своей собственной квартире.

И дело вовсе не в диване и грязной посуде. Проблема заключалась в том, что в недалеком прошлом Михаил приходился Александре женихом.

Они встретились два года назад. Михаил только что приехал в Москву из крошечного городка на севере России. Поначалу устроился работать в маленькую фирму охранником.

Меньше года назад они были вполне счастливой парой, проводившей все свободное время вместе: по выходным гуляли в парках, ходили в кино и театры, встречались с друзьями, выезжали за город. По рабочим дням он довозил ее до школы, в которой она работала учителем английского языка. И все было прекрасно до тех пор, пока Саша не заметила, что любимый стал рассеян и раздражителен, придирался к любой мелочи. Он начал задерживаться на работе и был вечно ей недоволен: то завтрак не так приготовила, то плохо рубашку погладила, то слишком долго собирается на работу, а он должен ждать.

Саша терпела, не упрекала Михаила за отвратительное поведение, оправдывая его выходки тяжелым периодом на работе и хронической усталостью. В общем, как и многие влюбленные, закрывала на все глаза. Так продолжалось несколько месяцев пока Сашино поистине ангельское терпение не лопнуло, и она не решила поговорить со своим будущим мужем о проблемах, возникших в их взаимоотношениях. Внимательно выслушав все упреки невесты, Михаил предложил пожить отдельно. Вот так просто, без каких-либо объяснений или извинений – «давай разъедемся, отдохнем друг от друга немного». И тут Саша возражать не стала. Хочет он пожить отдельно, подумать – пусть думает. И она вновь осталась одна в своей крохотной квартирке, которую ей завещала бабушка.

Правда, отдельно они жили всего несколько месяцев. Примерно через полгода Михаил снова нарисовался в дверном проеме Сашиного жилища, но на этот раз не один. Рядом с ним стояла высоченная тощая девица с вьющимися, белыми как бумага, волосами.

– Знакомься, – произнес Михаил, сияя радостной улыбкой, – это Наталья – моя жена.

У Саши перехватило дыханье и сердце, вдруг на мгновенье перестало биться. Она не могла произнести ни слова, просто стояла и растеряно смотрела на незваных гостей.

Воспользовавшись замешательством бывшей невесты, Михаил по-хозяйски вошел в квартиру, оттеснив Сашу к стене, и ведя за собой свою Наташу.

Но еще больший шок Александра испытала, когда ее бывший возлюбленный, развалившись на диване, произнес:

– Ну как ты? А у меня видишь, как… – он замялся, – я женился вот… Так неожиданно.

Наташа сидела рядом и нагло рассматривала Сашу с видом победительницы.

Саша села перед ними на шаткую скамеечку, положив руки на коленки и пытаясь понять, что происходит. Если ее Михаил женился, значит, он окончательно ее бросил, но тогда зачем он снова здесь и зачем он привел сюда эту женщину?

Ситуацию разъяснил сам Михаил.

– А мы к тебе не только знакомиться пришли, – сказал он, будто, между прочим. – У нас, понимаешь ли, тут некоторые проблемы возникли.

Саша непонимающе заморгала, все еще не выйдя из шока.

– Нам жить негде. Натуся не местная. Я тоже, а снимать жилье нам дорого.

Саша машинально кивнула, еще не понимая, к чему клонит Михаил.

– В общем, я тебя прошу, как старого друга – приюти нас на пару недель, пока мы не подыщем что-нибудь подешевле, – закончил свою мысль Михаил, одаривая Александру обаятельной улыбкой.

От этих слов у Саши поднялись брови от удивления, такого поворота она точно не ожидала.

– Мне кажется, это не очень хорошая идея, – наконец выговорила она.

– Ты хочешь, что б мы остались на улице? – резко сказал Михаил, переставая улыбаться.

– Нет, – неуверенно ответила Саша, – но это все-таки ваши семейные дела. Я думаю, что вы должны решать их сами.

С этими словами она встала и пошла на кухню, давая понять, что разговор окончен.

Оставив свою благоверную в гостиной, Михаил рванул за Александрой.

– Сашуль, – ласково сказал он, подходя к Саше и заглядывая в ее полные слез глаза, – ну я очень тебя прошу. Обещаю, как только мы подыщем другое жилье, мы сразу же съедем. Обещаю тебе.

Его голос стал вкрадчивым, а взгляд снова нежным и добрым, как когда-то, когда они еще были вместе.

Александра повернулась к нему спиной и уперлась руками о раковину. Ей было тяжело дышать. Внутри все разрывалось от боли. Как же он может? Он даже не пытался объяснить ей, что вдруг изменилось. Ведь они только пожить раздельно, ни о каком расставании речи не было, тем более о женитьбе на другой!

Саша резко развернулась, с твердым намерением дать отпор и отказать в столь наглой просьбе. Но встретилась взглядом с карими глазами, такими знакомыми и родными. В них она увидела все того же парня – веселого и любящего, который был ей так сильно дорог. Но теперь между ними была стена. И эта «стена» сидела сейчас на диване в соседней комнате, вероятно изучая придирчивым взором ее простенько обставленную гостиную.

– Ну, хорошо, – тихо произнесла Саша, чувствуя, что больше не в силах сопротивляться, – я могу пока поспать на диване.

– Ты самая лучшая! – сказал Михаил и поцеловал Александру. В лоб. Как старую подругу.

С тех пор уже прошло больше четырех месяцев, а эти двое все еще подыскивали себе «подходящий» вариант жилья, но, похоже, что самым подходящим они считали Сашину квартиру.

Каждый раз, когда терпение заканчивалось, Саша твердила себе, что, по крайней мере, она не вынуждена жить одна одинешенька.

Отца у Саши никогда не было, точнее, он, конечно же, где-то существовал, но она о нем ничего не знала. Мать об этом никогда не рассказывала, в их семье эту тему вообще обсуждать было не принято. Прошлое не слишком занимало Сашину родительницу, особенно неудачное прошлое к коему она причисляла Сашиного отца, да и саму Сашу, если уж быть откровенными. Мать жила сегодняшним днем и решительно вычеркивала из жизни все, что не казалось ей перспективным в будущем. Ребенок ей таковым не показался, поэтому был с легкостью удален из динамичной и многообразной жизни Сашиной матери. Роды, вероятно, были самым близким моментом в общении матери и дочери за всю жизнь. Вырастила Сашу бабушка – мамина тетка. Добрая и интеллигентная женщина, воспитавшая девочку в соответствии со своими представлениями о том, каким должен быть человек.

Порядочность, трудолюбие и отзывчивость, по её мнению, являлись необходимыми качествами, для любого, кто хочет прожить долгую счастливую жизнь в гармонии со своей совестью.

Благодаря бабушкиным стараниям, Саша росла добрым и ласковым ребенком, готовым прийти на помощь любому, кто в ней нуждался, причем абсолютно бескорыстно.

Бабушки умерла, когда Саша училась на первом курсе университета. Это стало для нее настоящим ударом. Она осталась совершенно одна. Мать появилась только раз – убедившись, что квартира завещана Саше и той уже не нужны опекуны, она, выказав свои соболезнования, вновь исчезла.

И Саша стала жить одна, справляясь по мере сил с проблемами окружающего мира. Друзей у нее не было со школы. Самая близкая подруга – Алиса, с которой Саша дружила с первого класса, переехала жить в Англию.

Алиса была полной противоположностью Александры. Бойкая и резкая, она участвовала почти во всех официальных школьных мероприятиях, а также в неофициальных, таких как, драки и прочие «неуставные» отношения между учениками.

С тихой и доброй Сашей они отлично поладили. Саша имела на подругу большое влияние и при необходимости могла, как вдохновить ее на благовидные поступки, так и, наоборот, во время успокоить и не дать влезть в неприятности.

Алиса, в свою очередь, защищала Сашу по мере сил. Дополняя друг друга, они жили дружно и весело до самого окончания школы. Потом состоятельные родители Алисы отправили дочь постигать основы бизнеса в Лондон, и их многолетняя дружеская связь практически прервалась.

В последний день, перед самым Алисиным отъездом они поклялись друг другу, что через пять лет опять будут вместе. Алиса заверила, что сделает все возможное, чтобы после окончания обучения вернуться в Россию, а Саша пообещала подруге пойти учиться в университет на факультет изучения иностранных языков, что бы выучить английский и переехать жить к ней, если той вернуться не позволят родители. Тогда им хотелось побыстрее оказать рядом. Алисе, потому, что она действительно сильно привязалась к беззащитной и милой Саше, которую ласково называла Шуриком. Где-то в глубине души, может, даже не до конца осознавая, она чувствовала, что такого искреннего и верного друга у нее больше никогда не будет. Что же до Саши, то у нее кроме Алисы и бабушки в этом мире вообще больше никого не было.

То, что их разлучали, казалось им тогда настоящей трагедией. Но проходили годы, дружба забывалась, вытесняемая новыми событиями, знакомыми, проблемами. Поначалу они созванивались почти каждый день, звонила, конечно, Алиса Сашиной бабушке были не по силам такие расходы. Затем звонки стали реже и реже, пока совсем не прекратились. Саша иногда писала Алисе длинные письма на адрес ее лондонской квартиры и даже получила несколько ответов. В своих письмах Саша рассказывала обо всем, что случались в ее жизни, хотя событий было не много. В первом она сообщила, что поступила в университет на факультет регионоведения и что, конечно же, выбрала страной изучения Великобританию. Теперь Саша изучала не только язык, но и культуру, историю и традиции страны, в которой жила ее подруга. Саше казалось, что так она хоть немного ближе к ней. Во втором письме, почти полностью размытом от слез, Саша сообщала о смерти бабушки. На него Алиса ответила сразу, пытаясь успокоить и подбодрить подругу, оказавшуюся в таком тяжелом положении, да еще и в совершенном одиночестве. Потом письма стали приходить раз в полгода, новостей не было, а писать ни о чем Саше не хотелось. У Саши не было ни компьютера (и, следовательно, Интернета), ни даже мобильного телефона. Все это они с бабушкой считали слишком дорогим удовольствием, почти баловством. Алиса несколько раз в письмах пыталась призвать подругу идти в ногу со временем и приобрести эти, практически не заменимые атрибуты современной жизни. Но Александра, подсчитав, во сколько обойдется такая техника и ее содержание, поняла, что на свою стипендию ей такие траты будет осилить не просто. Тем более что ни звонить, ни писать ей, собственно, было некому.

В родную школу Саша устроилась сразу после института. Сначала ей доверили младшие классы, но, видя, что с учениками она справляется замечательно, поручили ей старшеклассников. В школе ее любили, и коллеги и ученики и даже самые отъявленные хулиганы скоро признали в Александре Сергеевне учителя. Саша к моменту своего поступления на работу в школу была не просто учителем английского, а регионоведом – экспертом по стране, и простое изучение английского языка по стандартной школьной программе, казалось ей скучным. Зубрить времена и неправильные глаголы она предоставила другим учителям. Вместе с учениками она перечитывала в оригинале английские книги, которые только удавалось найти, справедливо полагая, что если проявится интерес к стране, то появится интерес и желание изучать язык на котором в этой стране говорят. И она оказалась права. Всего лишь за год с лишним работы Александры Сергеевны в школе, оценки по английскому языку заметно улучшились. Дети были в восторге и от своей учительницы, и от интересных уроков. Класс стал так популярен, что несколько семей из дорогих частных школ, решили перевести к ним своих детей. И хотя мест и так не было, деньги решили эту проблему.

Кроме иностранного языка, Александра старалась привить детям доброту и чувство взаимовыручки. На помощь обычно приходили английские пословицы и поговорки – людская мудрость, проверенная и испытанная веками. Выражения вроде: «Кто помогает людям, у того и свои желания сбываются» или «Доброе намерение уже само по себе что-нибудь да стоит» и впрямь действовали на ребят положительно: стало меньше ссор и выяснения отношений. Дети стали более дружны и открыты друг к другу, не так заметно стало и материальное неравенство, которое вначале создалось из-за соединения местной детворы, приписанных к школе и «дополнительными» учениками, которых директор приняла за внушительные пожертвования родителей. Правда увеличилось число списываний на других уроках, так как проявлениями «добрых намерений» и «помощи людям», по большей части оценивалось школьниками с точки зрения помощи на контрольных.

Сегодня, придя на работу, Александра не стала задерживаться в учительской, а сразу прошла в свой класс. До начала урока оставалось еще полчаса и было достаточно времени, чтобы подготовиться. Саша любила свой класс, трудами ее и учеников, в нем была создана атмосфера уютной английской гостиной. На стенах висели милые репродукции известных английских художников 18—19 веков. Вместо краски стены покрывали пестрые обои, похожие на те, которыми британцы любят оклеивать свои гостиные и кухни. Саша выпросила разрешение на столь смелую переделку класса у строгой директрисы Августины Васильевны, которая поначалу долго упиралась, но признав пользу Сашиных занятий для школы, согласилась.

Ученики привозили из поездок в Лондон множество мелких безделушек, которые выставлялись на широких полированных полках на стенах кабинета. А один состоятельный отец, подарил настоящий электрокамин и огромные напольные часы в виде Биг-Бена, которые отбивали каждые полчаса с такой силой, что слышно было в соседних классах. Саше немало пришлось выслушать от своих коллег по поводу не в меру громких часов, пока она с учениками, не разобралась с их устройством и не сделала бой потише.

Все это конечно было не настоящей Англией, а лишь слабой попыткой отгородиться от замучившего проблемами реального мира. Но каждый раз, когда она переступала порог родного кабинета, каким бы дурным не было ее утро, настроение неизменно улучшалось. Погружаясь в непрочный мир иллюзий и слабых надежд, Саша мечтала, что, может быть, когда-нибудь ей удастся посетить настоящую английскую гостиную, выпить горячего черного чая с молоком и обсудить с истинным англичанином погоду, скачки и очередные проблемы королевской семьи.

Войдя в кабинет, Саша по привычке прошла к своему столу и стала выкладывать из ящиков книги и тетради с заранее приготовленными записями. К началу урока все должно быть готово. Внезапно, в одном из ящиков она наткнулась на фото в деревянной рамке. На ней молоденькая девушка с густой копной каштановых волос искренне улыбалась в объятьях молодого человека. Саша невольно вздохнула. Этому фото уже давно пора быть на свалке, но у нее никак не поднималась рука его выбросить. Их с Михаилом сфотографировал неизвестный прохожий, когда они гуляли по парку. Они тогда только начали встречаться, и о будущих трудностях еще не было известно. Саша еще раз взглянула на фото. Девушка на фото выглядела такой наивной и неопытной…

– Ну и дура, – грустно сказала Саша улыбающейся девушке, снова убирая фото поглубже в стол.

Не успела она задвинуть ящик, как в кабинет постучали.

– Саш, – в дверь просунулась абсолютно круглое лицо, все усыпанное крупными и казалось даже выпуклыми веснушками. – Тебя Августина вызывает.

Это была Лиля Борисовна, учительница французского языка и единственная из учителей, с которой Александра могла найти общий язык и поговорить не только о школьных сплетнях и опостылевших мужьях.

– Лиль, у меня урок сейчас, – напомнила Саша, не понимая, что могло понадобиться от нее директрисе.

– Ну, я не знаю, – пожала плечами коллега, – она требует тебя к себе немедленно, закончила Лиля и ее рыжая шарообразная голова исчезла из дверного проема.

Саша вздохнула и посмотрела на часы – до урока десять минут. Но делать нечего, начальство ждать не любит. Аккуратно задвинув стул, она вышла из кабинета. В коридоре уже начали собираться ее ученики и увидев любимую учительницу они радостно загалдели.

– Я сейчас, мои дорогие, – улыбнулась Саша ребятам. – Босс вызывает.

Дети понимающе улыбнулись и вернулись к своей подростковой возне, полной смеха и веселой беззаботности, свойственной этому возрасту.

Спустившись на первый этаж, Саша несмело прошла к кабинету директора. В приемной сидела секретарь – маленькая, дерганная женщина, по фамилии Коблет, которой она очень гордилась, постоянно повторяя, что фамилия – французская.

– Августина Васильевна у себя? – робко спросила Саша.

– Да. Ждет Вас уже пятнадцать минут, – нервно дернулась Коблет, смерив Александру презрительным взглядом.

Нерешительно ступая по толстому ковру цвета спелой вишни, Саша прошла в кабинет начальницы. Честно говоря, она терпеть не могла эту комнату и старалась бывать там как можно реже. Августина Васильевна страстно увлекалась Африкой и всем, что было с ней связано. И так же, как Саша – пытавшаяся воссоздать вокруг себя милый сердцу образ скромной английской гостиной, так директор с маниакальным упорством заваливала и завешивала свой кабинет всем, что удавалось привести из своих многочисленных поездок по странам Африки. И поэтому, каждый, кого вызывала к себе Августина, должен был терпеть на себе не только ее строгий взгляд, но и взгляды многочисленных устрашающих масок и языческих истуканов, из-за которых кабинет больше походил на святилище или на жертвенный алтарь.

– А, – протянула директриса, – как только заметила мнущуюся в дверях Александру, – Смирнова, вот и ты.

Августина Васильевна имела дурацкую привычку, оставшуюся еще со времен ее работы учителем – называть всех на «ты» и по фамилии.

– Не хотела тебя отвлекать до занятий, – сказала она, снимая очки на толстой золотой цепочке и укладывая их на грудь внушительных размеров, как на журнальный столик. – Но мне нужно заручиться твоей поддержкой как можно скорее.

– Э, поддержкой в чем? – спросила Саша, чувствую подвох.

– Мы, тут подбивали счета и выяснили, что школе необходимо дополнительное финансирование, – жестким, нетерпящим возражения тоном произнесла Августина, любовно поглаживая стоящего на ее столе истукана, с огромным носом и жутким злобным оскалом. – Поэтому я решила, создать несколько дополнительных классов иностранных языков, в том числе и класс английского.

– Вы хотите нанять дополнительных педагогов? – радостно воскликнула Александра, не успев, как следует вникнуть в суть вопроса. – Так это же чудесно! Мы, если честно, уже захлебываемся работой. Детей в школе все больше, а число преподавателей не меняется.

Но директор видимо придерживалась другого мнения по поводу количественного состава преподавателей. Поэтому, раздраженно нацепив очки обратно на нос, Августина пристально посмотрела на свою подчиненную. От этого взгляда, Сашина радость насчет возможных облегчений условий труда, испарилась без следа.

– Смирнова, – произнесла Августина Васильевна, не спуская колючих глаз с Александры. – Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? У школы проблемы с финансированием. Нам не на что нанимать новых педагогов, тем более, что имеющиеся работают в полсилы и вполне могут удвоить количество проводимых уроков. Неприятно, конечно, но придется всем нам поднапрячься…

У Саши неприятно засосало под ложечкой. Теперь ясно, ради чего ее вызвали – навязать еще несколько дополнительных классов. В коридоре послышался звонок, возвестивший о начале занятий. Директриса, уткнувшись в какие-то бумаги, давала понять, что она все сказала.

Александра хотела возразить, но не смогла. Ей показалось, что с ее стороны будет неприлично начинать склоки сейчас, когда ее ждут дети. Она разберется с этим как-нибудь потом.

Саша развернулась, чтобы идти. На пороге ее окликнула Августина и, не отрываясь от своих бумаг, небрежно произнесла:

– Полагаю, что ты согласишься помочь школе?

– Конечно, – обреченно выдохнула Саша сильнее, чем обычно толкая дверь кабинета, так что Коблет с другой стороны вздрогнула и одарила ее злобным взглядом.

– Какая же ты рохля, – ругала она себя, поднимаясь по лестнице к своему классу. – Продайте своих деревянных уродов и сократите количество туров в Африку – тогда глядишь и деньги найдутся! Вот что нужно было ей ответить! А ты…

В остальном первый весенний день прошел хорошо. Александра провела со своими учениками несколько увлекательных уроков, и от хмурого настроения не осталось и следа.

Когда наступил вечер, и Саша собралась уходить у дверей школы ее окликнули.

Саша нехотя отметила, что кричала Коблет из своей приемной. О Боже, неужели снова Августина?

– Александра Сергеевна! – недовольно проскрипела секретарь. – Вас к телефону.

Не понимая: кто бы мог ей звонить на работу, да еще так поздно, Саша поплелась в приемную.

– Пора бы уже свой телефон иметь, – брюзжала недовольная Коблет, – школа не телефонный узел для личных переговоров.

Не обращая внимания на секретаря, Саша взяла из ее рук трубку.

– Алло, – с замиранием сердца выдохнула она в аппарат.

Трубка долго шипела и отплевывалась и вот, наконец, из нее послышался знакомый до боли голос:

– Алло! Шурка? Шурик! Это я – Алиса!

Саша упала на стул. Подруга не звонила ей уже несколько лет и вот теперь она снова слышит этот родной голос, напоминавшей ей о детстве и что у нее когда-то тоже была достаточно беззаботная юность. Воспоминания нахлынули, эмоции переполняли душу.

– Господи, Алиса! – еле сдерживая слезы, прошептала Александра. – Ты ли это?

– Ну, а кто же еще? – засмеялась подруга на том конце провода. – А ты, я смотрю, все еще в той пыльной школе пропадаешь?

– Ну что ты говоришь, – несмело возразила Саша, – вовсе она не пыльная. Да, я еще здесь, куда же я денусь. – Добавила она чуть слышно, но все равно была удостоена осуждающего взгляда Коблет, которая хоть и делала вид, что не слушает, а занимается своими делами, на самом деле следила за каждым словом.

– Нет желания сметить обстановку? – весело поинтересовалась Алиса. – Развеяться, а?

Саша, которая принимала звонок подруги, просто как ее прихоть, не воспринимала всерьез суть разговора, а просто наслаждалась им.