Kitabı oxu: «Бывшие. Верни любовь! И кота не забудь»
Приветствую вас, мои дорогие читатели!
Добро пожаловать в третью часть цикла "Теперь ты моя". Все книги можно читать самостоятельно.
На этот раз мы окунемся в историю адвоката Михаила Кострова и его самой первой и настоящей любви. Миша ранее появлялся в книгах "Останься со мной до рассвета" и "Развод. Он забрал микроволновку" .
История новогодняя, добрая и не претендует на серьезность. Все только для вашего хорошего настроения!
С любовью, ваша Марина.
Глава 1. Тепло ли тебе, девица? (Настя)
Сегодня двадцатое декабря. Вот и Новый Год на носу. Москву засыпало снегом. Дороги забиты машинами. Приходится выбирать – весело грести снег и идти пешком час до дома, или медленно стоять в автобусе. Час. Когда я ощущаю запах перегара от мужика, стоящего в автобусе рядом со мной, выбор становится еще более очевидным. И неважно, что сегодня среда. И почти двенадцать дня.
Расклад вообще не в мою пользу. У нашего театра проломило крышу от снега. И весь наш оркестр отправили по домам. Потому что функционировал только малый зал, а репетиция актеров куда важнее, чем никому не нужный классический концерт оркестра. Ну, да, не симфонический, но мы же стараемся и даже иногда спектакли озвучиваем. Впрочем, моему роялю досталось больше всего – крыша вместе со снегом попала прямо на него, и будь я в это время на репетиции, то пострадала бы не меньше своего Зигизмунда – так я зову этого старого доходягу. На новый «Стейнвей» денег нет, только если наш театр обменяет себя вместе с землей и персоналом на него.
Грустно. Мне двадцать восемь лет, двадцать из которых я посвятила классической музыке и клавишам. А результат? Крыша на рояле, или крышка роялю. Или мне. Потому что… что мне теперь делать?
После очередного выдоха перегаром, я принимаю окончательное решение идти пешком. Выскакиваю на первой же остановке, утопая в снегу почти до середины голени. Как там этот циклон назвали? Ваня? Вань, ну ты даёшь!
Ване, который циклон, вообще все равно, а мне вот не очень, конечно. Мои полусапожки не выдерживают напора стихии, но я с трудом пробираюсь вперёд. И очень скоро обгоняю автобус, в котором ехала, точнее стояла. Правда, и на снеговика становлюсь похожей тоже очень скоро. Когда же добираюсь до дома – здрасьте, Снегурочка! Но какая там Снегурочка, Насть? Давно уже не очень Снегурочка. А сейчас завалилась в лифт и с грязнючего зеркала, которое, кажется, кто-то облизывал, фе, но на меня взирает настоящая снежная баба. Пора что-то менять, говорит мне она, но… я вздыхаю, выхожу на этаже, стряхиваю с себя снег и захожу в свою квартиру.
Меня настораживает, что кот меня не встречает. Кактус – так зовут моего пушистика, очень трепетный питомец, радуется мне, когда я прихожу, трётся о ноги и, главное, всегда точно знает, что я вот-вот приду. А тут – нет. Странно. Слишком рано пришла?
Но нет, слышу скребыхание на закрытой кухне. Внезапно. Почему дверь-то закрыта? Снимаю сапоги. Иду туда, толкаю дверь и вот он мой красавец. Только он не спешит ко мне в объятия. Пролетает мимо и забираетс в… только замечаю, что на полу в прихожей валяются чьи-то моднючие сапоги из красной крокодиловой кожи. Постойте. Что происходит?
И в самом деле…
– Кактус? – не успеваю ничего сделать, как мой рыжий меховой любимец породы британца, скрещенного с абиссинской породой, пару раз обернувшись вокруг своей оси, пристраивается к этим самым сапогам и дует туда с таким вожделенным видом, что я не сдерживаюсь, – ооооох, – произношу в изумлении, а мне вторит из комнаты совершенно отчаянный вопль.
А?
Я не знаю кого хватать и куда бежать – Кактус радостно устраивается во второй сапог, а я всё же делаю шаг от него в комнату и…
Никогда простите не подумала бы, что увижу подобную камасутру в реальности. Но вот вижу. В исполнении своего любимого мужа Лаврентия и какой-то невозможно брюнетистой брюнетки. Такой всей из себя – ну, я конечно не худышка, у меня тоже есть за что подержаться, но тут Богиня плодородия как есть. И мой муж весь в ней. Восторженно трудится, выбивая почти идеальные на мой музыкальный слух звуки.
– Лавру-у-уша! – воет богиня идеальным сопрано, – д-а-а-а!
– Не-е-ет, – выдаю я.
Но меня никто и не слышит. И я, как в дурацком фильме, стою и смотрю на эту картину маслом. Жду, когда муж мой любимый трудиться перестанет и внимание на меня обратит.
И пока стою, в моей голове пролетает столько мыслей! Просто ураган. Рыжий ураган. Что? А! Это мой сотворивший своё чёрное, или рыжее дело, кот запрыгивает на шкаф, а оттуда со всей дури приземляется на кровать, чем доводит трудящуюся парочку до предынфарктного состояния. Но все знают, что секс – это очень опасное занятие? Я вот всегда думала, что не особо. Точнее. Был в моей жизни мужчина, который доводил меня одним своим видом до состояния, когда сердечку нужно было время прийти в себя. И в общем, я убедила себя, что это не совсем нормально, что для жизни достаточно и чего-то более степенного и размеренного. Как вот… муж мой.
Лаврентий подскакивает от прыжка кота и его протяжного, почти ультразвукового “мя-я-я”, ругается матом.
– Ты же сказал, что закрыл его, – возмущается богиня плодородия.
– Закрыл, – заключает мой муж.
– А как он выбрался?
– Сам открыл? – недоумевает Лаврентий.
М-да! Более нелепой ситуации уже не придумать. Хотя…
– Это я его выпустила, – выдаю, чем довожу парочку до второго предынфарктного состояния.
– Настя? – наконец, соскакивает с богини мой муж.
– Это кто? Твоя жена? – вопрошает она.
– Что ты тут делаешь? – возмущается, нет, подумать только, возмущается мой муж!
– Живу! – отвечаю я на его вопрос на миллион.
– Лавруша, ты же говорил, что она у тебя в больнице, – дуется богиня.
– Выписали? – удивляется Лавруша. Ненавижу это производное от его имени. Бе, просто… и между прочим ему тоже вроде как не нравилось никогда. Мы даже лавровый лист не покупаем из-за этого.
– Неужели? И чем же я больна? – не могу остановиться я. Это нервное, наверное. Смешная мысль. И я не могу скрыть улыбки.
– Э, – в голове моего «любимого» мужа происходит мыслительный процесс, но богиню он не очень интересует. Она встаёт, потом чихает, ругаясь на кота, стремительно одевается, как знаете, спецназовец, или пожарный. И устремляется в коридор. И мне остаётся только отступить с её пути. А тем временем, Лаврентий как раз натягивает на себя трусы. И идет…
Не ко мне идет, а за богиней! И тут нас настигает второй её идеальный взятый в верхнем диапазоне вопль:
– Сапо-о-о-ги-и-и!
А Кактус радостно трётся о мои ноги и тоже вопит. Богиня указывает на него пальцем:
– Ты-ы-ы!
– Кота не трожь, – шиплю я, и вообще, я тоже могу быть той ещё фурией. Ага, как же, Насть, умеешь!
– Настя! Это же просто ни в какие ворота! Как ты могла такое допустить? – отчитывает меня Лавруша. – Это подло и низко! Не ожидал от тебя такого – где манеры и воспитание! Анастасия? Это же… это же!
Все это время он стоит в трусах передо мной! Дирижирует мне, какая я невоспитанная, подлая и низкая! Н-да.
– Спокойно, Лаврентий, – разворачиваюсь на пятках.
Новая жизнь, Насть!
В комнате так отвратительно пахнет – нет, это не запах вот, как там, секса? Нет. Это пахнет… валерьянкой? Ненавижу этот запах, а вот кота-то расплющило. И мне хочется спросить – какого хрена вообще? Но нет, достаю с нижней полки свой старенький чемодан, скидываю в него все вещи со своей полки, потом открываю вторую створку, обнимаю свои скудные несколько концертных платьев и сваливаю к трусам, лифчикам, носкам и пижаме. Туда же сверху кидаю туфли концертные в специальном обувном мешке. Закрываю вообще без труда. Как оказалось, не так и много у меня вещей.
Хватаю кота, потом кактус, очень редкий, завещанный мне мамой моей. И направляюсь к двери.
Думаете кто-то что-то мне говорит? Нет. Вообще. Потому что богиня плодородия и мой муж, себе не верю, но стоит, значит, на кухне с ней и утешает, обещает купить новые сапоги лучше предыдущих. Вонь, надо сказать, в коридоре стоит отменная. Я одобрительно кошусь на кота, потом влезаю в единственную свою дорогую обувь – валенки. Не такие моднючие, как сапоги из крокодиловой кожи, но зато тёплые. И делаю это не будучи дурой, а просто потому что не очень удобно с котом в руках обуваться, а переноску я соседке отдала на время попользоваться. Короче, выхожу за дверь.
Слышу что-то типа:
– Настя? – но такое невнятное и разве что не «ну и пожалуйста» обиженное.
– А как же я и мои сапоги? – возмущается богиня. Я хлопаю дверью, надеясь, что моему супругу люстра кухонная на голову шмякнется.
Выплываю в прекрасную погоду. Снежок, конечно, продолжает валить. Кот офигевает, кактус тоже. Оба впиваются в моё пальто. Что ж – вперёд в новую жизнь! А точнее к подруге на квартиру.
Поражаюсь своему умению жонглирования острыми предметами – котом и кактусом. Я вызываю такси и очень медленно, тыкаясь по московским пробкам, еду к подруге Лене. И кто сказал, что всё будет хорошо?
Да, Зигизмунд, павший под крышей и снегом, мне всё должен был сказать. Следом за крышей театра съехала и моя вот – привет! Точнее – пока!
Лены нет дома. Только после пятого звонка в дверь, соображаю, что можно ей позвонить. Но нет – раз, два, три. Она не отвечает. И меня охватывает паника. Я присаживаюсь на ступени возле ее квартиры, в намерении дождаться подругу. Нет, я не стоическая, мне просто больше деться некуда.
Просидев минут двадцать, в безуспешных попытках дозвониться до подруги, меня настигает засада сегодняшнего дня номер… постойте, какой номер? Три? Нет, уже четыре! И не засада – провал.
– Женщина, что за безобразие? Покиньте подъезд! Понаехали тут! Вам тут что гостиница? Ну-ка, покиньте мой образцово-показательный подъезд. Только бомжей не хватало!
Как бы это описать? Не разрыдаться от обиды мне не даёт офигевание. Слово вставить в этот монолог просто не представляется возможности, мой писк: «я к Елене из триста восемнадцатой» – тонет в громогласном доведении до меня сведений о том, что вообще-то тут за всё уплачено, и за чистоту тоже, чтобы приятно было, а не вот чтобы всякие тут вид лестничной клетки портили и в лифтах…
На этот раз мне можно получить медаль по спринту и ловкости, потому что вылетаю вся красная из подъезда – все в тот же циклон по имени Ваня, и несусь куда глаза глядят. Кот, кактус и чемодан при мне. И в общем пробежав, кажется, полумарафон, я понимаю, какая же глупость, в самом деле? По какому праву эта жуткая тётка со мной так разговаривала? Что я такого ей сделала? Пол снегом припорошила? Куда деваться!
А и правда. Куда деваться?
Сажусь на лавку в каком-то парке. Я внезапно осознаю масштаб всей той катастрофы, которая со мной сегодня происходит. Парк мигает весёлыми огоньками предновогодней иллюминации, а для меня это как издёвка, не иначе. Кактус, похоже, помрёт. Тот который цветок. Правда, не очень холодно – снег только валит без остановки. Но кактус и снег? Перебор, Насть.
И только я мирюсь с потерей кактуса, как мой любимый кот редкостной породы вырывается из моих рук, словно его укусили. Он взмывает на дерево, с которого начинает тут же орать, как не в себя.
Серьёзно? Серьёзно? Где я так нагадила Вселенной?
– Ка-а-актус, – зову его, – Кактус иди сюда!
Он орёт мне в ответ нечленораздельное «Мяу», но спускаться отказывается,вцепившись в ветку дерева. Обидно, что будь я на сантиметров десять выше, даже не десять – семь. Нет, пять. Хотя бы пять…
И вот тут меня ждёт провал номер шесть уже, если и кота посчитать. Истерика. Я утыкаюсь в дерево лбом и сквозь слёзы зову кота, чтобы он спустился. Ну же…
– Ка-актус, Кактус, иди сюда, К-а-актус!
– Девушка, – чья-то рука осторожно гладит меня по плечу, а голос… этот голос кажется мне таким знакомым и, я наверное брежу, да? – Кактусы не ходят, но если вам так важно, я его принёс. Вот.
И я поворачиваюсь на этот голос.
– Настя? – выдаёт его обладатель.
– Миша? – и это провал номер семь!
Глава 2. Кактус на голову (Миша)
Я не сразу понимаю, где я нахожусь и что происходит. С трудом разлепив веки, сажусь на кровати. Поздний перелет и смена нескольких часовых поясов после тридцати лет уже более ощутимы. Встаю, кряхчу, как дед старый. Иду по свой огромной и пустой квартире.
Летал аж в Испанию, чтобы долбанные документы подписать. Бывшая жена моего подопечного, уже бывшая, слава богу, выпила всю кровь не только у мужа, но и у меня, его адвоката. Взбрендили ей в голову новые условия, и Борис Вениаминович, скромный олигарх, не желающий делиться своим имуществом при разводе с супругой, мягко намекнул, что бонус в пятикратном размере нужно отрабатывать лично. Моя команда, видите ли, недостаточно компетентна. И я, Михаил Костров, один из самых дорогостоящих адвокатов Москвы, как малолетний паж, помчался на другой конец света уговаривать подписывать дополнительные бумажки возрастную даму, которая, вдобавок, еще и клеилась ко мне.
Стресс я пережил знатный. Но вот я дома, а мне что-то от этого нифига не радостно. Скоро Новый год, а у меня даже елки нет. Если бы не расстался месяц назад с цепкой Гузель, то, может, она бы вызвала стаю декораторов и украсила бы мою квартиру с помпезным размахом.
Да вот, каждый Новый год на меня накатывает апатия. Потому что этот праздник мне уже лет десять поперек горла стоит. И ни с одной женщиной под боком его ни разу не встретил. Опять поеду к родителям загород, выслушаю сожаление мамы о таком непутевом сыне. Который, – хоть она это и не говорит прямо, но намекает, – успешно просрал свое счастье десять лет назад.
Да, теперь я крутой адвокат, и вот олигархи мне счета пополняют. И брожу тут в квартире своей с видом на парк. В одиночестве. Тыкаю на кнопку кофемашины. Кофе хочу. Только не такой. Я оставил открытым окно на кухне, и теперь слышу, как с парка доносится новогодняя музыка, и вон, каток горит всеми огнями. Раздражаюсь. Вот тот кофе хочу. Горький, не очень вкусный, с бумажного стаканчика. И чтобы зефирки там плавали. Или, как их там, маршмэллоу. И чтобы рядом ОНА смеялась.
Стоп, Мишаня. Ты реально сделал все, чтобы не кофе с зефирками на катке пить, а шампанское в дорогом ресторане в элитном обществе.
И я ни хрена не рад этому.
У меня есть друзья попроще, но они либо заядлые холостяки, которым нравится каждый день с разными женщинами развлекаться, либо истинные семьянины.
Придурок я, сказать нечего. Делать тоже. Машины времени под рукой нет.
Надо, блин, хоть кота завести. Или кактус какой. А то, как Дракула в замке, брожу тут в темноте и одиночестве. С кактусом тоже не поговоришь, но тот вроде, наверное, немного живее, чем этот подсвечник с сиськами, который мне знакомая дизайнерша подарила на день рождения.
Могу поехать в спортзал и снять напряжение, но что-то ломает. Правда, погулять хочется. Взбодриться. Конечно, погода так себе. Но у меня есть подходящая одежда и обувь. Я частенько бегаю зимой. Бегал. Сейчас даже на это времени нет.
И обычно я после обеда занимаюсь разгребанием дел в офисе.
А тут дома. Непривычно. Телефон молчит – я его спецом поставил в режим «не беспокоить». Потому что… да надоели все!
Борису Вениаминовичу документы я еще в аэропорту через его начальника службы безопасности передал. Теперь точно свободен. И вообще, надо сказать Лерочке, секретарше моей, что болею и до воскресенья пусть меня никто не ищет.
Тем более – органы и суды перед праздниками работают по настроению. Приносишь им бумажку какую, а они на тебя, как на врага народа смотрят. Вот и я не хочу работать. Хватит. А то мне месяц назад тридцать три стукнуло, а уже седой волос на виске торчит.
Быстро принимаю душ, выпиваю протеиновый коктейль, чтобы жрать сильно не хотелось, надеваю удобную форму свою, шапочку натягиваю спортивную на голову натягиваю. Музыку включаю на телефоне, наушники подключаю. Шикарно. Можно бежать.
Сноп снега едва не сносит меня у выхода из дома.
Вот это да. Вспоминаю, что приземлился наш самолет тоже не сразу, покружив перед этим дополнительный час из-за нагрянувшего на столицу циклона.
Ладно. Я так просто не сдаюсь. И что мне, снег, который меня убить хочет, по сравнению с бывшей женой Бориса Вениаминовича? У меня от нее помада на рубашке осталась! Хорошо, что сразу выкинул, хотя еле удержался от ритуального сожжения.
Музыка в наушниках энергичная. Трекер на часах начинает свой отсчет. В парке смотрю на катающихся на коньках и разминаюсь. На меня народ не очень нормально поглядывает. Я на них тоже – как по такой погоде на льду кататься? Но люди еще и фоткаются, бенгальские огоньки жгут. Праздник тут у них вовсю.
Злюсь и бегу по дорожке. Одно радует, что по такой погоде самокатчики все в ужасе дома прячутся и никто меня не собьет, пока я изо всех сил заряжаюсь позитивом в наушниках.
«Кактус! Кактуси-ик! Милый мой! Ка-актус!!».
Мне кажется, или это переход на новый трек?
«Кактус!»
Снимаю правый наушник. Хочу убедиться, что меня после пережитого стресса не контузило до слуховых галлюцинаций.
– Ну что ты там торчишь, жопка волосатая! Иди сюда!
Вот это приглашение! Вот это я впечатлен! Нет, эпиляцию на том самом месте я не склонен делать, но не настолько уж я волосат на ягодицах.
– Ну почему ты такой?! Кактус!
Иду на этот удивительный чарующий голос, охрипший от холода и слез. Явно горе у девушки. Мне ее жаль. Говорят, во время предновогодней суеты становится больше всего людей, страдающих от депрессии и прочих психических расстройств.
И вот девушка, покрытая снегом с головы до ног, дрожит вся, но смотрит на дерево и зовет кактус.
Я оглядываюсь – может, смогу ее чем отвлечь. Офигеваю, когда реально вижу кактус на лавочке, сантиметров тридцать высотой вместе с горшком. Заботливо укрыт вязаным шарфиком со снежинками и бусинками. Правда, снег и холод все равно не лучшие спутники для южноамериканского эмигранта в России.
И чемодан еще рядом. Повидавший лучшие годы своей жизни. Синий, в шотландскую клетку. Правда, из-за снега больше на квадратного снеговика смахивает.
– Ка-актус, ка-актус, иди сюда, ка-актус!
– Девушка, – осторожно глажу ее по плечу, и какие-то старые чувства во мне просыпаются. Что за хрень такая? – Кхм, – прихожу в себя и вспоминаю, что хочу сказать. – Кактусы не ходят, но если вам так важно, я его принёс. Вот.
И она поворачивается ко мне.
Охренеть!
– Настя?! – не верю своим глазам. Себе. И вообще всему абсурду, что сейчас происходит.
– Миша…
Да, Миша, блин!
Стою с кактусом, замотанным в шарфик.
Разговариваю с девушкой, спятившей, по всей видимости.
И это я виноват!
– Насть… Что происходит? – вот блин, ничего лучше не придумываю. Молодец, Мишаня.
– Мой кот, – дрожит она и показывает заледеневшими пальцами наверх. Слежу взглядом за пальцами в сторону веток дерева. И там, в самом деле, сидит рыжая морда и глазами сверкает. Орет в ужасе!
– Так кот или кактус? – я теряюсь.
– Кот Кактус. Зовут его так. А ты… что подумал?
Она бросает небрежный взгляд на кактус в моей подмышке. Затем на меня. Да-да! Зыркает на меня своими ореховыми глазищами и злится.
А я таю. Таю от Настеньки Снегиревой. Вот сам сейчас для нее котом и кактусом стану. Пусть только заберет меня с собой.
Я улыбаюсь, накидывая ей капюшон на голову.
– Сейчас, спасу тебя, кактуса и кота твоего, – обещаю. – А потом ты расскажешь мне, что тут за вечеринка у вас.
Хорошо, что я попал в эту цепочку событий в спортивной форме и в нескользящих кроссовках. Снова Настя смотрит на меня с надеждой, будто я супергерой, способный мир спасти. Ну или ее кота хотя бы. Я реально будто расширяюсь в плечах и у меня крылья за спиной вырастают. Вот только с ней я всегда такой. Всегда. Настюша моя. Аж глазам своим не верю!
– Мяу! – напоминает о себе кот. Да, надо бы поторопиться, а то моя снегурочка совсем околеет. Кот, кстати, не настолько идиот, чтобы забраться на самую верхнюю ветку. Напротив, сидит на нижней. А мне с моим ростом его достать еще проще. Это вон, Настя вечно дулась, когда я ее мелочью называл. Ну и ведь рост у нее нормальный, это я чего-то вымахал в детстве. Фиг знает, мать наверное чем-то подкармливала или тренер по баскетболу давал специальные упражнения для усиления роста. Но своим ростом я всегда доволен.
Я ловко взбираюсь на дерево – кроссы хорошо цепляются за заледеневшую кору. Держусь одной рукой за соседнюю ветку, а другой кота пытаюсь взять. Ух, жирдяй какой. Его попробуй ухвати. Только за пузико разве что.
– Мау, – обиженно говорит мне, будто мысли читает
– Послушай, дружище. Там Настя сейчас замерзнет нафиг, пока ты тут природу покоряешь.
И шипит еще, гадюка пушистая!
Надеясь на крепость ветки, за которую держусь, все же дотягиваюсь до котейки и удерживаю его в подмышке. Прыгаю с ним, как десантник на учениях. Кот от такой спасательной операции счастья не испытывает. Рвет своими когтями мой пуховый жилет. Вокруг летят перья и, зараза такая, он умудряется поцарапать меня через весь слой одежды.
– Мау!
– И правда Кактус, – стону от боли и пытаюсь снять с себя это чудовище. Ни в какую! Напротив, Настя тянет к нему руки, но кот с пристрастием залезает на меня еще выше по груди к плечу.
– Он очень милый и дружелюбный. Дай его сюда! – требует моя красавица. Ну, настоящая Настенька из «Морозко».
– Он прекрасно сам знает, где ему лучше, – протестую, обнимая котика. Пушистый Кактус орет мне в ухо. Свободной рукой хватаю ручку чемодана и тащу его по сугробам.
– Куда ты понес мой чемодан и кота? – возмущается она, держа кактус. Мы весьма колоритная парочка, ничего не могу сказать. Прохожие с любопытством оглядываются на нас. И это в Москве, где с трусами на голове ходить будешь, а никто не заметит.
– Оба твоих кактуса счастья от холода и снега особо не испытывают. А ты вообще сейчас околеешь. Пошли, давай, греться и чай пить, – безапелляционно заявляю. Это я умею. Спорить со мной? Бессмысленно.
Настя знает, что мне ничего не стоит посадить ее на чемодан и потащить их всех вместе, но все же жалеет то ли чемодан, то ли меня.
– Я просто подругу жду, – пытается оправдаться. Я же понимаю, что не спроста она тут в снегу с колючими созданиями и чемоданом отсиживается и слезы льет. Замужем же была. Я точно знаю. Я проверял. Наивный был, надеялся, что никого после меня полюбить не смогла.
Настя – и есть та самая девушка, единственная, которую я когда-либо любил. Десять лет назад расстались. Мне нужно было на несколько лет уехать в Питер на работу для старта карьеры. Я просил ее поехать со мной, но она отказалась и… я предложил нам расстаться, не веря в утопию отношений на расстоянии. Она согласилась. Мы разошлись без каких-либо упреков и… цивилизованно.
Это потом я волком скулил, проклиная себя и свой эгоизм. Вернулся спустя пять лет, а она уже счастлива замужем была за каким-то упырем. А я… женат на работе.
До сих пор расплачиваюсь за то, что не верил в нас.
Но тут… Просто кактус мне на голову! И если я не воспользуюсь своим шансом, который мне весьма благородно судьба подкидывает, то буду последним идиотом.
