Kitabı oxu: «Восемнадцать плюс, или Как наконец найти парня. Хорошего», səhifə 3

Собралось человек пятнадцать. Эрик напился. Напились все, конечно, но Эрик как-то по-особому. Возможно, мне так показалось, потому что я никогда раньше не видела его пьяным – настолько пьяным. Пили все, кроме меня и ещё одной девочки, которая по какой-то нелепой причине в тот день не пила. Остальные пили все. Много. Танцевали, кричали, ели, пили, пили, пили. Прямо второй Новый год, а может, я просто никогда раньше не была на подобного рода мероприятиях, целомудренный образ жизни, знаете ли. Ходили на озеро купаться, это было прикольно. Плавать и купаться с любимым парнем – это очень приятно. Особенно если бы он до этого не съел шашлык и не залил в себя спиртосодержащие пойла. Но вообще здорово. Наташа со Стасом тоже так целовались, обнимались. Потом, правда, умудрились поругаться, но это уже было, когда домой вернулись. Тогда мне показалось, что не особо он её любит, может, просто нравится она ему. Но я ловила пару взглядов на себе, а к тому моменту я уже научилась отличать взгляд хотящий от взгляда оценивающего, и от взгляда пренебрегающего, и от многих других. Тот был взгляд хотящий. Как же это приятно, когда парень какой-то белобрысой моли смотрит на тебя с желанием. Наверное, приятнее может быть только то, когда он смотрит на тебя так в её присутствии и под её непосредственным наблюдением. Такого не было, но мне хватило и первого. Я понравилась другу Эрика, а ведь это так здорово – нравиться другу своего парня. Что ж, Эрик напился. И мне захотелось уехать оттуда. Несмотря на то что я его любила – да, мне захотелось оттуда уехать. Убежать, сбежать, на автобусе, на трамвае, на велике, заберите меня отсюда, я не хочу спать ночью с этим человеком. Я позвонила Вике. Она уже немного выпила с нашими общими друзьями Климом и Федей.

– Приезжай к нам в Дарзини, если там не нравится, – с удовольствием предложила она. Вика и до этого хотела праздновать Лиго вместе со мной, но, к сожалению, парни всегда в приоритете.

– Я с удовольствием, я очень хочу, только не знаю как. Если я ему сейчас скажу, что уезжаю, он же разозлится, как зверь, – я всегда помнила, как Эрик может накричать, наорать, если ему что-то не нравится. Он перенял эту вредную привычку от своего папаши, который никогда не сдерживал себя и не стеснялся повышать голос на близких, хотя на чужих нет. Вот и Эрик на меня так же кричал, когда ревновал, когда ссорились. Однажды я даже записала это на аудио. Но мне было стыдно кому-либо дать это послушать.

– Давай приезжай, мы вызовем тебе такси. У нас тут классно, Дашусик, приезжай, – уговаривала Вика, ей никогда не нравился Эрик.

Но я не поехала. Неудобно было приехать на тусовку вместе, а уехать одной, да и ещё и до ночи. Осталась. А Эрик тем временем выпивал всё больше и больше. Я вообще не понимаю, как можно в себя столько влить. В какой-то момент он стал уж больно агрессивный, а в какой-то момент ему было плохо, а в какой-то момент он хотел спать. И вот как раз в тот момент, когда он захотел спать, я поняла, что это мой шанс прекратить весь этот беспредел. Сама я скучала, мне не было весело, и хотелось уже поскорее закончить этот день, а на следующее утро встать и свалить наконец-то оттуда. Но желание Эрика отдохнуть внезапно улетучилось, и он стал снова хаотично передвигаться по саду и дому, ещё больше пропитывая себя спиртной жидкостью, а мне было всё скучнее и скучнее. Само собой, когда он угомонился, о страстной ночи не могло быть и речи. Я не переспала с ним, не поцеловала его, не обняла его. Возможно, дело в запахе, а возможно, он мне просто начал надоедать.

Утром я уехала около 10 часов, сославшись на работу. На самом деле мне нужно было элементарно побыть одной, в тишине, принять душ, переодеться, посмотреть любимый сериал, наконец, побыть в ванной и туалете столько, сколько мне надо, не беспокоясь, что меня кто-то услышит.

Я безумно стесняюсь ходить в туалет при посторонних. Да, принцессы радугой … – это про меня. И сколько бы меня ни убеждали парни, мол, «не волнуйся, я на это не обращаю внимания» или же «Даш, это естественно, нечего тут стесняться», я всё равно чувствую себя очень некомфортно при посторонних, даже при Эрике. Особенно при Эрике! По этой же причине я не хотела ни с кем ночевать – мало ли что моё тело выдаст ночью, когда я расслаблена. Нетушки, я всё-таки девочка.

Не могу сказать, что та тусовка на Лиго не повлияла на наши отношения с Эриком, именно на моё к нему отношение. Ведь на самом деле, как бы парни сейчас ни захотели меня покусать, отношения строит девушка, и многое в отношениях зависит от девушки. От парня зависит только 5—10 процентов, которые включают в себя любовь к девушке, сексуальное влечение к девушке, материальную стабильность и не жадность, желание создать семью, хороший аппетит. Всё, на этом мужское влияние в романтических отношениях с девушкой заканчивается. Остальные 90–95 процентов восседают на могучих женских плечах, которые с виду кажутся хрупкими, как фарфор.

Мне потихонечку надоедал Эрик, точнее, не он сам. На тусовке я отчётливо увидела отношения Стаса и Ники. А после этого она даже предложила мне как-нибудь встретиться и погулять по городу. И конечно, я согласилась, так как люблю новые знакомства, тем более когда приглашают меня, а не я напрашиваюсь. Мы встретились, болтали, гуляли, нашлось множество тем для разговора. Разумеется, не обошли и парней наших любимых. Так я узнала, что Стас периодически приглашает её в кафе и дарит подарки. И мне стало банально завидно, ведь у Эрика не было такой возможности. Все деньги, подаренные на день рождения и Новый год, он давно истратил, большая часть, кстати, ушла мне на цветы. Но когда это было… А Наташа постоянно получала приятные мелочи, да и не только. Что сказать, наши с Эриком отношения переживали нелёгкий период.

Тем летом у нас на даче шла стройка: нужно было сделать что-то вроде сарая, но со стенками из шифера. Бабушка планировала ставить туда тачку, складывать тот же шифер и всякие разные предметы, постоянно используемые в садоводстве. Местечко было выделено в углу сада, а мне непременно захотелось, чтобы сарай был розового цвета. Поэтому мы с мамой поехали в строительный магазин и купили розовую краску. Как же это сложно – красить шифер, никогда не красьте шифер! Меня хватило на три волны. К счастью, в тот день на дачу приехал Эрик и выкрасил всё сам. Без него я бы не справилась.

– Слушай, ты хотела покрасить сарай, а в итоге это делает Эрик, не стыдно? – спросила мама, пока мы пили с ней чай на кухне, а Эрик был на улице.

– Ну я уже устала, а ему нормально.

– Совести у тебя ни грамма, – ухмыляясь, добавила она.

И я понимала, что она права, но красить сама дальше не хотела. Меня частенько заводила идея, но как-только я начинала что-то делать, через 10 минут мне надоедало. Этого нельзя сказать только про вышивание – с десяти лет и до сих пор я вышиваю крестиком. Но насчёт остального… лучше не тратить много денег на новое увлечение, через пару дней уже никто и не вспомнит о нём.

В конце июля я полетела с мамой в Ниццу. После нескольких лет без отпуска за границей это было волшебно – да что там, Ницца всегда волшебна. Голубое море, лазурное сияние которого видишь уже из самолёта при посадке, галька, булочки с джемом по утрам, вечерние прогулки по променаду, ужин на террасах ресторанов. Казалось, что мы созданы для этого, и хотелось наслаждаться теплом, морем и воздухом каждую секунду. Наконец я оказалась там, где должна быть, и надо признать, приезжие и местные мужчины только подкрепляли мою уверенность. По вечерам на прогулке вдоль моря многие оборачивались на нас с мамой. Смотрели на обеих, и на меня, и на неё. Блондинка с большими глазами цвета белочки и пухлыми губами с чётким естественным контуром всегда привлекала иностранцев. А мне безумно нравилось, что мы снова в центре внимания. Я помнила про Эрика, но понимала, что скоро всё совсем растает. Я хотела Ниццу, вкусную еду, море, и кучу взглядов мужчин.

Телефон всегда оставался в номере, на пляж и в ресторан я его не брала. А возвращаясь около 12 ночи в отель, всегда хотела просто закрыть глаза и уснуть. Так получилось, что с Эриком мы общались очень мало, каждый день, но совсем чуть-чуть. А он хотел большего. Он писал и звонил, а я видела SMS и звонки только по приходе в номер. Он нервничал, огорчался, злился, ревновал, кричал. Всё это только отталкивало меня. Мне всё больше хотелось избавиться от его скандалов и всё больше тяготила Ницца со взглядами, морем и ресторанами. Так я, бывало, специально не отвечала на его звонки и SMS, даже когда видела их, пытаясь убежать от стресса и криков. Однажды ночью я вдруг услышала звонок, но не на мой мобильный, а на мамин. Мой всегда стоял на беззвучном режиме, а мама даже на ночь не отключала звук. Я тихонечко встала – не хотелось её разбудить, но мама всё же услышала. Я взглянула на светящийся экран и ахнула. Номер Эрика светился, как маяк, среди ночной тишины.

– Он совсем сошёл с ума, уже на твой телефон звонит, – прошептала я.

– Совсем сбрендил, что ли? – проговорила мама. – Выключай звук и давай спать.

Я ответила.

– Алло.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – чуть не крича спросил Эрик.

– Эрик, я сплю.

– А днём ты не хотела мне ответить? Почему ты меня игнорируешь?

Он явно был в не себе. А я явно хотела с ним расстаться. Звонить моей маме на телефон – это уже слишком. Но мы не расстались. До конца поездки мы поссорились и помирились ещё раза два, а когда я вернулась в Ригу, Эрик встретил меня и маму в аэропорту. В руках он держал два букета с душистым горошком: один маме, другой мне. Мои любимые цветы. Мы обнялись, поговорили пять минут, а потом разъехались по домам. Мы с мамой к себе, Эрик к себе. По дороге домой он мне позвонил:

– Сейчас уже темно, но, может, всё-таки увидишь.

– Что увижу? – не поняла я.

– Ну вот увидишь. Если не унесёт, завтра ещё будет.

– Что я должна увидеть?

– Выйдешь на улицу и увидишь, надеюсь, завтра будет.

В тот вечер было темно, и я действительно ничего не увидела. На следующее утро, проснувшись и умывшись, я вышла на дорогу. Посёлок Дарзини, не совсем элитный, располагается рядом с дамбой, водохранилищем на Даугаве, и, как любая дамба, со стороны она выглядит как обычная гора, правда, искусственно созданная. Выйдя из двора, я направилась к ней. И сразу заметила то, о чём вчера говорил Эрик. На горе, в 70 метрах от меня, виднелось огромное сердце. Я даже не сразу поняла, что это, из чего оно, как оно туда попало. Нежно-розовая фигура была выложена прямо на траве и отчётливо бросалась в глаза. Трудно поверить, что кто-то мог сделать такую красоту для тебя, такая вот у современных девушек самооценка. Я стояла и смотрела на сердце, не зная, что делать, куда дальше идти. У меня даже не было с собой телефона, чтобы ему позвонить. Надо было что-то сказать, но что? Я думала, так только в фильмах бывает, а тут выходишь на дорогу, и раз – сердце во всю гору. Вдоль дамбы у подножья горы проходило шоссе. Некоторые машины останавливались, люди выходили и фотографировали сердечко. А потом несколько человек остановились рядом с тем местом, где стояла я. Я хотела подойти поближе, но для этого нужно было обойти канал, разделяющий меня и дамбу. Не идти же туда одной, и я побежала домой за мамой. Она сильно удивилась, когда увидела сердце, но ещё больше её удивляло, что после всех тех ссор, что были между нами с Эриком, он пошёл на такой шаг и совершил такой поступок.

– Не знаю я, что тебе сказать.

– Раз он такое сделал, я ему нужна, – улыбаясь сказала я.

Мама молчала, мы просто шли, обходя канал по мостику, в сторону дамбы.

– Ну чего ты молчишь? Красиво же.

– Даш, ну конечно, ты ему нужна. Только ты, какашка такая, издеваешься над парнем, как можешь. Он тебя любит, а ты? – в голосе слышались грусть и упрёк. И как бы я ни хотела это отрицать, но мама была права. Я провоцировала его на скандалы. Могла сводить на нет все эти мелкие ссоры, а в итоге раздувала из них огромные конфликты. Только вот признать себя виноватой не могла. В тот момент я ярко видела, какой он вспыльчивый, помнила его крики и скандалы, упрёки, ревность и всё то, что расшатывало мою нервную систему и уничтожало мои чувства к нему. Но сердечко на горе дало надежду, что всё ещё может быть хорошо, что он действительно меня любит и что он будет хорошо ко мне относиться, главное – не будет кричать из-за ревности.

– А что я? Я не виновата, что он так в себе не уверен и думает, что я ему изменяю или его не поддерживаю.

– Ты его провоцируешь. Он видит, что не может дать тебе столько, сколько ты хочешь. И от этого его самооценка совсем улетает.

– Но на мне-то зачем это всё срывать?

– Так это нормально, это обычно. Все срываются на самых близких. Не говоря уже о том, что ты являешься его главным раздражителем со всеми своими закидонами.

Мы уже шли по верху дамбы, подходя к сердечку, но до сих пор не понимали, из чего оно сделано. Розовое, с нежными фиолетовыми и светлыми оттенками, оно, казалось, было нарисовано или сделано из…

Цветы, огромное сердце из цветов, моих любимых цветов. Я не могла в это поверить – это был душистый горошек, тот, который я так сильно хотела получить в подарок, тот, что Эрик подарил мне и маме в аэропорту. Горошек! Казалось, вся дамба пахла его кисленьким и сладеньким запахом. И всё это было для меня? Чем же я заслужила такое? Что же я сделала, что Эрик выложил такое для меня? Он и вправду меня любит… После того как мы столько ссорились, пока я была в Ницце, после всего моего игнора – по-другому не скажешь – он решил выложить для меня такое сердце, огромное сердце, и из чего? Из моих любимых цветов, из моего любимого душистого горошка. Сколько же денег он потратил на всё это? Ведь тут вся его зарплата за лето… Зачем он сделал так? Он мог потратить эти деньги на что-то более важное…

– Самое важное для него, Даша, это ты, – я, похоже, говорила вслух, раз мама решила вмешаться в этот поток глубоких размышлений.

А люди всё останавливались и фотографировали. А я только хотела пойти поскорее домой, взять телефон и сказать ему, что очень сильно его люблю, что увидела его подарок, его послание. Противная совесть всё-таки проснулась внутри меня и, казалось, была готова задушить меня своими упрёками. Мне впору было извиняться за своё поведение, за то, что не отвечала на звонки, за то, что провоцировала на ревность, – за всё. Я должна была извиняться, а не он… Но для этого нужно было ему позвонить.

– Пошли домой скорее, надо ему позвонить, сказать спасибо.

– Ты что, ещё до сих пор не позвонила? Ну ты коза противная. Я этих мужиков вообще не понимаю, вытираешь об них ноги, а они только к ним и падают назад.

Я позвонила Эрику. Он приехал, я его обняла, поцеловала, и мы вместе пошли к сердечку. Теперь и я там фотографировалась. И остальные делали то же самое.

– Где ты их столько достал? – влюблённо спросила я.

– Вчера пришёл на рынок, ну, центральный и сказал коронную фразу: беру всё.

Ему явно было приятно это говорить. Он сам светился от счастья, но не потому, что он такой крутой – сделал мне сердце, а потому что у нас в тот момент всё было хорошо. Мы целовались, обнимались и снова любили друг друга. Я до сих пор храню фото с тем сердцем. И никогда его не удалю. И как бы я ни злилась на Эрика потом, как бы сложно мне ни было, но того, что он сделал для меня, никто в моей жизни ещё не делал. Впоследствии я не раз вспоминала это сердце, а мама всегда говорила:

– Да, так, как Эрик, тебя уже никто любить не будет.

И, к сожалению, мы всё-таки расстались. А может, и не к сожалению. И расставались мы очень долго – три месяца. Сердце на горе спасло нас примерно на неделю. Всё, что Эрик зарабатывал целое лето, завяло уже через семь дней, а вместе с этим начали увядать и наши отношения. Продолжались ссоры и скандалы. Если в начале лета я не посмела уехать с тусовки без него, то в конце лета всё-таки решилась на это. Я уехала с похожей тусовки, снова у друзей Эрика, на этот раз у других. Меня даже не нужно было уговаривать, я сама повернулась и ушла. Я хотела уйти, и возможно, это было из-за того, что я очень хотела кушать, но в доме у друзей Эрика из нормальной еды был только шашлык, который я не ем, потому что люблю животных и не особо хочу есть того, кто радовался жизни, а потом был специально приготовлен кому-то на ужин. И если бы я просто ушла… Эрик шёл за мной всю дорогу до автобусной остановки, и всю дорогу мы ругались. Знаете, очень сложно быть нежной с человеком, с которым у вас постоянный негатив. Ты уже не можешь ему открыться, да и не хочешь. И тело, и сознание помнили все эти жуткие ссоры и скандалы. Но в тот день, когда я оставила его одного на тусовке, была самая яркая из всех возможных ссор. Он кричал, кричал громко. Но если раньше он делал это с глазу на глаз, то в этот раз он кричал на меня прямо на остановке, при этом несколько раз ударив кулаком в рекламную витрину. А я только стояла и думала: «Быстрее бы приехал хоть какой-то транспорт». К счастью, приехала маршрутка, и я уехала. В тот день Эрик напился. Как и на Лиго. Напился и изменил мне. И не с кем-нибудь, а с какой-то страшной девкой, похожей на палку от древней сосны. Её звали… не помню я уже, как её звали. И конечно, он с ней не переспал, но он с ней целовался. Нормально, да? Почему сосна? Потому что девушка, с которой тебе изменяет парень, всегда будет сосной, или овцой, или всем остальным, что здесь рифмуется. Хоть и не переспал, а для меня это измена. Это была первая и единственная измена Эрика за всё время наших отношений. Потом мы помирились, и он забил на эту сосну, но мы всё равно продолжали ссориться.

Уже наступила осень, мы ходили в школу, я в 12-й класс, а Эрик в 11-й. Мы учились в лицее, очень хорошей и доброй школе. На праздник лицея в октябре устраивался концерт, в котором и я, и он принимали участие. Одним из выступлений был вальс, который мы танцевали в паре. Всего было пять пар, и мне было безумно приятно танцевать со своим парнем, а не просто с партнёром для номера. Мне нравилось, что меня обнимает именно он и я могу смотреть ему в глаза. В такие моменты я заново проникалась к нему чувствами. Он казался мне нежным, славным, красивым, молодым человеком, моим человеком, которого приятно обнимать и целовать, который не колется щетиной, не лапает тебя без спроса, не лезет к тебе и не пахнет жутко дорогими и жутко невкусными духами. Да, тогда Эрик не знал, но чувствовал, что в моей жизни появился кто-то ещё – кто-то, кто тянул меня в другую сторону, кто-то, кто менял мой взгляд на отношения… Эрик не знал, но чувствовал, что в тот момент за мной ухаживал уже другой, совсем другой во всех отношениях человек. Георг… о нём придётся вспомнить ещё не раз, ведь он сыграл огромную роль в моей жизни и, что там обманывать, до сих пор периодически в ней появляется. Конечно, его роль значительно снизилась, но он один из немногих, с кем я продолжаю поддерживать знакомство. Почему? Потому что это удобно.

Мы расстались 7 ноября. Я перестала постоянно плакать 5 марта, но не следующего года, а почти через полтора года. И окончательно поняла, что больше ничего к нему не чувствую, 21 июня. Мне потребовалось полтора года, чтобы восстановиться и забыть человека, которого, как мне казалось, я когда-то любила. К сожалению, я полюбила его только после расставания. Хотя хочется верить, что это всего лишь моё эго не давало мне покоя. Я привыкла к нему за год и, к сожалению, поначалу забыла всё плохое, что между нами было. За первый месяц после расставания я похудела на 5 килограммов. Потом я их набрала. И сама тоже пришла в норму. Я плакала, не ела, плакала и вязала… вязала варежки, в день по паре. Мне надо было что-то делать. А ещё я училась. В отличие от Эрика, мои оценки пошли наверх. Я восстановилась, и пошла дальше. Да, путь восстановления был порочен, но в тот момент мне надо было его как-то забыть. Это, конечно же, не удалось сразу. Проблема заключалась ещё в том, что мы учились в одной школе. А это значит – виделись минимум раз в день. Учись мы в разных, я бы пришла в норму быстрее. Но я-то пришла в норму, а вот он… Эрик пил, часто и много. Его оценки скатились, он перестал быть лучшим в классе, ходить на олимпиады и еле заканчивал семестры. Что же касается его учёбы в медицинском, он не смог поступить на бюджет. Хотя его мама считала, что именно я могла ему помешать. Только вот мы-то расстались, а успеваемость ухудшилась. Он поступил на платное, отучился полгода и сдался. Сейчас он работает официантом в отеле в Германии. Эрик стал первым примером того, как мужчина теряет свой статус и уровень после расставания со мной. Дальше будет ещё пара таких кадров.

Через несколько месяцев после расставания, в апреле, мы встретились погулять. Он написал, и я приехала к нему ночью. Да, я приехала. Не он. Представляете, как мне это было нужно? Мы гуляли всю ночь по Риге. Говорили, молчали. Понятно, что уже не те отношения. Но я была рядом с ним и каждую секунду надеялась, что это шаг к примирению. В тот момент мне казалось, что это одна из самых счастливых ночей в жизни. Он рассказывал по чуть-чуть:

– У меня пропала мотивация, я не хочу больше быть хирургом. Не знаю кем хочу быть.

– Да, я любил тебя.

– Вот мне иногда кажется что всё классно, а утром просыпаюсь и понимаю, что «всё равно её одну люблю».

Но он говорил это не мне. Он говорил это, просто чтобы выговориться. Нас уже не было, он просто говорил в никуда. Через два дня мы переспали, а через три дня ещё раз переспали. Я надеялась, что это новое начало. А это был просто его недотрах. Больше мы не спали.

Итак, 7 ноября мы расстались с Эриком. И хоть мне казалось, что всё вокруг остановилось, на самом деле всё продолжалось. Да, в грусти, печали, тревоге. Но мои истории продолжались. И хотя будущие полтора года я грустила, я всё же находила, чем себя развлечь. Первый парень – это всегда болезненно. И вот сейчас, спустя столько лет, я могу с радостью сообщить, что прелесть первого парня заключается в том, что он единственный первый. Когда будешь расставаться с другими, будет не так больно. Мой первый парень был хорошим, но я бы не хотела вернуться к Эрику. Впереди меня ждали другие парни. Поэтому прощай, Эрик, и здравствуйте мои next 17 chapters.