Kitabı oxu: «Не дразни меня», səhifə 3

Глава 8

Ярослава

Сидя на кровати по-турецки перед ноутбуком, еще раз пробегаюсь глазами по титульнику и пролистываю страницы проекта. Затем сохраняю файл и отправляю его заказчику. Надеюсь, не выставит неустойку за то, что нарушила сроки. Даже не представляю, как я буду объяснять причины.

Растираю лицо руками, закрываю уставшие глаза и падаю на спину. Даю себе на отдых десять минут и, нащупав телефон на покрывале, беру его в руку и захожу в журнал звонков.

Позвонить еще раз?

Сегодня впервые, когда я решилась набрать отца. Делала это три раза, но он ни разу не принял вызов.

Мы и до этого брака не часто общались. К слову, за время, что я училась в Европе, он сам звонил мне от силы пару раз. Я тоже предпочитала общаться с ним через маму. Мы никогда не были близки, ни в детстве, ни тем более, сейчас, когда я стала взрослой. Отец всегда больше любил Марата.

Мы с мамой жили обособленно в отдельном крыле дома, и наше сосуществование с мужской половиной семьи пересекалось только по большим праздникам.

Потом я закончила общеобразовательную и художественную школы, и отец каким-то образом разрешил мне продолжить образование заграницей. А после того, как я получила диплом, заставил вернуться.

Как я плакала тогда! Как умоляла его разрешить остаться. Ведь в мыслях я давно попрощалась с этим городом и с кругами, в которых вращается моя семья. Я рассчитывала строить свою жизнь, забыть о страхе, что на наш дом могут напасть, что нашу машину могут расстрелять.

Мечтала о свободе передвижения, к которой привыкла за время учебы в Нидерландах, отсутствии охраны и ограничений в выборе друзей.

Однако отец был непреклонен. В тот же день заблокировал мои карты и выслал за мной своих людей. Под конвоем я вернулась домой, а через несколько дней Литовские убили Марата.

На возвращении я настаивать не стала – маму пожалела. Папа сказал, что без меня она не выдержит. Но и жить самостоятельно тоже не разрешил. Боялся, что я стану инструментом в руках его врагов.

В итоге через год, когда противостояние между отцом и Лютыми достигло катастрофических масштабов, обоюдную ненависть и жажду убийства решили прикрыть этим идиотским браком.

Судорожно вздохнув, набираю отца снова, но он тут же скидывает сам, а через минуту на мой телефон поступает входящий с неизвестного номера.

– Слушаю?.. – спрашиваю настороженно.

– Это я, – грубо отвечает отец и без предисловий продолжает, – Яра! Ты чего названиваешь?!

Я немею от его агрессии. Горло тот час сводит спазмом.

– Ты хотя бы понимаешь, как подставляешь меня?! – шипит, не сдерживая злости, – Мои телефоны прослушиваются! За мной постоянная слежка! Я уже забыл, когда последний раз без хвоста передвигался!

– Я хотела поговорить… – вклиниваюсь в его тираду, потому что знаю, что иначе он даже не спросит, зачем я звонила, и бросит трубку.

– О чем?

– Когда я смогу отсюда выбраться?

– Куда выбраться, Яра?! Сиди там и помалкивай!

– Сколько сидеть?! – восклицаю я, – Всю жизнь?! Я не планировала тратить ее на это!

– Ничего с тобой там не случится. Они дали гарантии, так что хватит ныть!

– Я не ною!.. Отец!.. Хотя бы реши вопрос с моими передвижениями. Меня даже за периметр участка не выпускают.

– Охрана есть?

– Есть. Круглосуточная. Они за каждым моим шагом глядят.

– Ну, и?.. – хмыкает отец, – Ты думаешь, твой телефон не на прослушке?

– Нет!

Боже, если бы он был на прослушке, Лютый давно был бы в курсе моей с Леней переписки, а я сама уже сидела бы в подвале.

– И что ты хочешь от меня? Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он шел мне на уступки. Я в полной жопе, ясно!

– Ясно.

– Поэтому на меня не рассчитывай, – отрезает он.

– Я уже поняла. Сама разберусь.

– И не высовывайся! – рявкает отец, – Не лезь на рожон, дура! Целее будешь!

– Маме привет, – говорю я и скидываю вызов.

Из глаз неконтролируемо бегут слезы, но, собрав все моральные силы, я держу себя в руках.

Мне не довелось услышать ничего нового. Ничего. Он никогда не любил меня, а сейчас, когда под угрозой весь его немалый бизнес, я и вовсе выпала из сферы его интересов.

Ленька прав. Мне нужно втираться в доверие к Литовскому. Убедить его отпускать в город и к родителям. Иначе я здесь состарюсь в компании суслика и шлюхастой горничной.

Встаю с кровати, иду в ванную, чтобы умыть лицо и расчесать волосы, а затем, переодевшись в легкое домашнее платье, выхожу из комнаты.

Я знаю, что он уже дома. Обменялись приветственными взглядами в окно, когда он приехал. Вот теперь только выманить бы его из их с Кариной комнаты.

Останавливаюсь у двери и прислушиваюсь. Тихо, но иногда чудится то музыка, то смех. Будто кто-то короткие ролики в тик-токе листает.

Ударяю костяшкой пальца два раза и принимаюсь ждать. Через полминуты дверь открывается, и я вижу вытянувшееся от удивления лицо горничной.

– Мужа моего позови.

– Адама?

Клянусь, я нашла бы, что ей ответить на это, но я сюда не скандалить пришла.

– Да.

– Его здесь нет. Это не его комната.

– А чья же?

– Моя! – подкатывает густо накрашенные глаза.

Ого!.. Вот как у Литовских обслуживающий персонал живет – в апартаментах рядом с хозяевами. Дернувшаяся между ребер мышца натягивает в груди невидимую струну. Непорядок.

– Где же тогда комната… Адама?

– Ты жена – тебе виднее! – издает смешок и тут же, испугавшись собственной дерзости, прикусывает язык.

– Говори.

– В том крыле, – указывает рукой влево, – первая спальня.

Я давлю взглядом до тех пор, пока горничная не захлопывает дверь перед моим носом, и иду в указанном ею направлении. Не хочу, чтобы она видела, как подкашиваются мои колени от страха.

Шагаю через холл мимо лестницы и подхожу к указанной комнате. Нервная дрожь пробивает плоть электрическими импульсами. Я отчаянная идиотка, но, вскинув руку, решительно стучу в дверь.

Мне не отвечают, и тогда я повторяю.

– Блядь!.. – доносится вдруг до меня несдержанное, – Открыто!

Нажимаю ручку вниз и толкаю ее внутрь. Пыхнувшая на меня энергетика Лютого тут же обжигает кожу.

– Можно тебя?..

Он лежит на кровати поверх одеяла. На нем белые трусы и аура порока. В одной руке телефон, вторая лежит на выпуклых даже в состоянии покоя мышцах живота. Взгляд из-под тяжелых век ленивый, полусонный, но пробирает так, что мне хочется прикрыться ладонями, словно я голая перед ним.

– Нельзя. Я же сказал, что не буду ебать тебя. Зря тратишь время.

Глава 9

Ярослава

Мгновенно задохнувшись, я ловлю грязные ругательства уже на вылете из моего рта. Запихиваю их обратно и, вежливо улыбнувшись, заправляю упавшую на лицо прядь волос за ухо.

– И это лучшая новость на последние две недели. Но я хотела бы поговорить не об этом.

– Свали. Ты раздражаешь.

Однако, повернувшись набок и опершись на локоть, он внимательно всю меня осматривает.

Это так противно, фу!

Но не могу не признать, что идея оголить ноги оказалась рабочей.

– Пожалуйста, мы можем поговорить? – выдвигаю колено вперед, – как цивилизованные люди.

В мою кожу словно тысячи иголок входят, а затылок от страха сковывает льдом. Кончиком языка он облизывает уголок губ.

– Заходи. Я очень цивилизованный.

Проглотив колкость, я ступаю за порог и прикрываю за собой дверь. Его энергетика тут же ложится на мои плечи тяжелым колючим одеялом. Делаю два шага и застываю.

– Ты оденешься?

– Мне не холодно.

Сволочь.

– Кхм… ладно.

– Присаживайся, – говорит он подозрительно мягко, указывая на кресло напротив изножья кровати.

Я опускаюсь на самый краешек и тут же расправляю подол платья на коленях. Литовский, откинувшись на подушку, закидывает руку за голову, демонстрируя мне волосатую подмышку.

Это отвратительно, но я ничего не могу поделать с собой. Залипаю, чувствуя, как лицо заливает краской. Мысли в голове начинают путаться.

– Говори.

– Ты так и будешь лежать?

Заломив бровь, он усмехается.

– Ты пришла в мою спальню и удивляешься, что я лежу в кровати?

Так. Окей. Пусть хоть ламбаду тут передо мной танцует. Главное, чтобы выслушал.

– Хорошо, – киваю кротко, но тут он делает то, от чего вспыхивают даже волосы на моей голове.

Опускает левую руку вниз и трогает свой пах. Поперхнувшись воздухом, я хватаюсь ладонью за шею.

– О чем ты хотела поговорить? – спрашивает хрипловато.

Меня так и подмывает послать его, вылететь из комнаты и бежать на улицу, на свежий воздух. Но… он ведь на это и провоцирует меня.

Отмираю и, прочистив горло, легкомысленно пожимаю плечом.

– Если ты рассчитывал смутить меня обнаженным мужским телом, то зря стараешься. Я с ним уже знакома.

Блефую, потому что полностью раздетым я видела только своего брата, когда зашла к нему в комнату, а он там был голым и без сознания от передозировки наркотиков. Скорая тогда едва успела довезти его до реанимации.

– Даже так? – сощуривает Литовский глаза, – Сколько тебе?

– Двадцать три. Достаточно взрослая для того, чтобы разбираться в брендах мужских трусов, – намекаю на указанного на резинке его белья производителя.

Он не отвечает и, сев кровати, одним движением оказывается напротив меня и опускает ноги на пол. По рецепторам ударяет тепло и запах его тела. Инстинктивно подаюсь назад.

– Говори, что хотела, и сваливай.

Тусклый свет прикроватного бра делает черты его лица почти неразличимыми, и блеск глаз поражает своей неправдоподобностью.

– Я хотела… хотела, чтобы ты разрешил мне выезжать отсюда.

– Зачем?

– Мама скучает по мне. И потом… я работаю, и иногда мне необходимо встречаться с заказчиками.

– Какими заказчиками?

– Моими заказчиками. Я дизайнер интерьеров.

Он морщится, словно я несу несусветную чушь.

– Это все?

– Я не могу сидеть здесь постоянно… – выпаливаю несдержанно.

– Нет.

– Почему?!

– Потому что я не доверяю твоему отцу, – говорит он невозмутимо, – ты исчезнешь, а твой ублюдочный папаша повесит твое исчезновение на меня. Я не могу так рисковать.

Быстро уложив смысл его слов в своей голове, я замолкаю и опускаю взгляд на свои колени. Он прав, черт возьми, но ведь отец велел мне сидеть и не высовываться, значит, у него нет таких планов.

– Еще вопросы будут?

– У тебя весь есть охрана, – проговариваю спустя небольшую паузу, – Пусть она меня сопровождает.

Усмехнувшись так, что его дыхание касается моего лица, Литовский вдруг кладет руки на мои колени и, грубо разведя в стороны, дергает их на себя. Мои ягодицы соскальзывают в кресла, а я, пытаясь не свалиться ему прямо под ноги, хватаюсь обеими руками за подлокотники.

Застыв в нелепой позе, смотрю на него снизу вверх.

– У тебя темные волосы, узкие бедра, плоская грудь и, главное, ты Турчатова, – говорит обыденным тоном, шокируя еще больше, – Скажи, ради чего я должен напрягаться?

– Уб-бери… руки…

Однако, продолжая удерживать одно мое колено, вторую ладонь он кладет на внутреннюю поверхность моего бедра и медленно ведет ею под подол платья.

Молния бьет в живот ниже пупка и сотрясает все тело.

– Хотя… – тянет он, ощупывая мою плоть как кусок мяса, – можно попробовать…

– Убери руки! – прорезается мой голос, когда начинаю испытывать пугающие, отвратительные, не поддающиеся логике и контролю, ощущения, – Не смей трогать меня!

Упираюсь свободной ногой в край кровати и начинаю лупить по его волосатым ручищам. Литовский ржет и, когда я соскакиваю с кресла, успевает шленуть по ягодице, а я успеваю заметить его… эрекцию!

Огромный, агрессивно настроенный на меня стояк!!!

Матерь божья и Пресвятые угодники! Спаси и сохрани!!!

Рванув к выходу, открываю дверь и вылетаю из комнаты.

– Карину позови! – догоняет в спину.

Я делаю несколько шагов и останавливаюсь у лестницы, чтобы перевести дух. Мышцы звенят напряжением и судорожно сокращаются, а кожа в тех местах, где он касался меня горит как от ожога.

Оборотень. Жуткое животное!..

Пробежавшись языком по сухим губам, я одергиваю подол платья и шагаю по коридору в свою комнату. Дверь спальни горничной оказывается приоткрытой, а сама она наблюдает за мои приближением.

– Адам у себя? – спрашивает деланно невинным тоном.

– Ложись спать. Сегодня хозяин в твоих услугах не нуждается.

Ответом мне служит громкий раздраженный хлопок, а я захожу в свою комнату, с разбега падаю на кровать и, перевернувшись на спину, прижимаю ладонь ко рту.

Перед мысленным взором его волчий взгляд. В носу его запах, а его горячие шероховатые руки словно все еще ощупывают меня.

Повинуясь инстинкту, стискиваю колени и подтягиваю их к груди. В низу живота тянет.

Мне становится страшно, потому что Литовский, как средоточие всего низменного и порочного в этом мире, будоражит. Даже с Лукашем, моим парнем из Чехии, с которым мы учились на одном потоке в университете, я не чувствовала ничего подобного.

Хотя мы целовались и тискались и однажды даже трогали друг друга, и это было приятно. Но ощущения даже близко не похожи на то, что вызывает эта нечисть.

Глава 10

Адам

Переговоры длятся уже с обеда. Уже на три часа дольше, чем планировалось. Много важных моментов, которые следовало проговорить лично, а не через представителей, и мелких нюансов, всплывающих, как у их, так и у наших юристов.

Теперь мы работаем официально. Открытые, подконтрольные соответствующим службам каналы – все должно быть предельно чисто и прозрачно.

Наш с Яном отец, вероятно, переворачивается в гробу, но таковы реалии нашего времени и безусловное требование моего брата – он больше не станет рисковать Леной и их нерожденным ребенком.

У меня лично сложностей подобного рода нет, но мозгов понять, что контрабанда оружием ставит под угрозу не только наш бизнес, но и само существование Литовских, хватает.

– Тридцать процентов леваком, – вдруг предлагает Горин, один из основателей чвк, с которой мы работаем уже лет десять, – это можно устроить. И вам, и нам хорошо.

– Нет, – отрезает Ян, – никаких леваков. За леваком пиздуйте в Афганистан.

– Двадцать, – двигает его напарник, – сделаем все аккуратно, – комар носа не подточит.

– Блядь! – выругиваюсь, откатываясь на стуле от круглого стола, – Зря на вас столько времени потратили. Договоренности аннулируются.

– Да, ладно! – сразу же поднимает обе руки Горин, – Остыли! Остыли, парни!.. Пусть будет по вашему.

Возвращаю свое кресло на место и, взяв бутылку с водой, отвинчиваю крышку и вливаю в себя сразу половину. Ян, демонстрируя раздражение, смотрит на циферблат своих часов.

– Наши юристы внесут все правки и свяжутся с вами в ближайшее время.

– Мы сами внесем эти правки, – говорю, указывая головой на наших спецов.

Главный юрист сдержанно кивает, а мы с братом, объявляя о завершении переговоров, первыми поднимаемся из-за стола.

Новые старые партнеры сваливают с недовольными рожами, но выбор у них невелик: работать чисто или переоборудовать свои базы под детский лазертаг.

Проводив их до лифтов, идем с Яном в курилку, пафосно обустроенную на самой верхушке нашего клуба с видом на город с высоты птичьего полета. Встаем у панорамного окна, закуриваем.

Его лицо почти вернуло прежний вид. В глаза бросаются только рассеченная бровь, да бурое пятно на скуле. Это если и видят другие, то спрашивать не решаются. Мало, кто знает, что он обменял себя на свою Лену, когда ее похитили люди Турчатова, моего теперешнего тестя.

– Михайлов звонил? – интересуется Ян негромко.

– Сказал, что не собирается, как лох, платить налоги государству.

– Ну, значит, попутного ветра в спину.

– Да, прибежит еще, – заверяю я, – Пожрать спустимся?

– Не… я домой.

– Затянула тебя семейная жизнь, – пихаю по-братски в плечо, – как жена? Как беременность протекает?

– Токсикоз замучил.

– Это нормально?

– Врачи клянутся, что да, – усмехается, а у самого глаз горит.

Любит он ее смертельно, и эта одержимость в свое время сильно пугала. Не понять мне такой зависимости от женщины.

Баба она и есть баба. Три дырки и две сиськи. Не кстати вспыхнувшее в голове воспоминание об упругости ляжек Турчанки задвигаю на задний план, но Ян, словно почуяв, тут же выковыривает его обратно.

– Как медовый месяц? Как молодая жена?

Скрипнув зубами, тяну никотин и, не задерживая его надолго в легких, выпускаю в вытяжку. Турчанка к семейству баб отношения не имеет. Она мелкое исчадие ада, рожденное специально для того, чтобы мне жизнь медом не казалась.

– У меня на нее встал, – сообщаю, глядя на брата в отражении тонированного стекла.

– Да, ладно! – выдает смешок и смотрит в область моего паха, будто, блядь, он встал и с тех пор не опускается, – Я видел ее фото. Она брюнетка.

– И еще дерзкая сучка.

Посмеиваясь, Ян тушит сигарету и выбрасывает окурок в урну.

– Ты говорил, что не прикоснешься к ней.

– Держусь пока, но она сама напрашивается.

Прощаемся в лифте. Брат спускается вниз, где его уже ждет охрана и водитель, а я выхожу на двадцатом этаже и направляюсь в харчевню, чтобы поужинать и немного выпить.

Присоединяюсь к партнерам, которые решили задержаться в клубе, но прерываю трапезу, когда на телефон приходит маячок от нашего человека в доме Турка.

– Важный звонок, – говорю, поднимаясь из-за стола и направляясь в  свой кабинет.

Достаю из ящика предназначенный специально для подобных случаев телефон и устраиваюсь в кресле поудобнее.

– Слушаю.

– Адам Викторович, – раздается в трубке приглушенный голос Леонида, водителя Турка и сына начальника его охраны, – Добрый вечер.

Мы купили его, когда охотились на Марата. Парень неглупый и исполнительный, любит деньги и за что-то ненавидит покойного сына Турчатова.

– Добрый. Есть информация?

– Я по поводу Яси… кхм, Ярославы.

– Что? Продолжает названивать?

– Не теряет надежды сбежать от вас, – усмехается Леня.

– Отец ее что говорит?

– Они говорили на эту тему. Ему пока не до нее.

Я рассчитывал спровоцировать Турка на организацию побега, чтобы еще сильнее ослабить его позиции, но он затаился, осторожничает. Боится подставиться и, в общем, правильно делает. Ладно, подождем.

– Что мне делать? Игнорировать ее звонки?

Под кожей свербение начинается. Адреналин греет кровь. Маленькая дрянь никак не угомонится?

– Отправь мне всю вашу переписку.

Леня подвисает на моей просьбе, а я мгновенно завожусь.

– Ты ебал ее?

– Нет. Ничего такого, – отвечает слишком поспешно.

– Переписку отправь тогда. Прямо сейчас.

– Хорошо.

– И общение с ней не прекращай, – даю инструкцию, – Поддерживай, пусть думает, как уговорить меня разрешить ей выезжать.

– Понял.

– Всю переписку сейчас отправишь мне и каждый вечер будешь пересылать новую.

– Эмм… ладно.

Отключаюсь и поднимаюсь со стула, чтобы плеснуть виски в бокал. А затем, усевшись на диван и сложив ноги на журнальной столе, открываю то, что отправил мне Леня.

Быстро просмотрев их чат на предмет дикпиков от него, погружаюсь в чтение сообщений.

Они общаются много, почти каждый день еще со времен ее возвращения из Европы. В основном, на дружеской волне, но с его стороны заметен мужской интерес. Присунуть хозяйской дочке Леонид был бы не против.

Интересующая меня переписка начинается со дня переезда Турчанки в мой дом. В большинстве своем, это просьбы как можно быстрее ее оттуда забрать, ну и, конечно, первые впечатления обо мне:

«И? Ты его видела? Как он тебе?»

«Страшный тупой качок. Урод».

Даже так?.. Тупой качок? Урод? Как интересно.

Осушив бокал, облизываю губы. Что-то так резко домой потянуло.

Глава 11

Ярослава

Даже комфортные апартаменты, подписки на все телеканалы и неограниченный трафик интернета не могут удержать меня в комнате дольше двух часов. Я, к сожалению, плохо переношу одиночество. Наверное, эта черта передалась мне от отца. Вокруг него всегда было много людей: охрана, замы, партнеры и какие-то странные люди, которые каждый день ходили в наш дом «столоваться».

Одно время я встречала в окружении отца даже астролога. Пару месяцев он жил в комнате на первом этаже рядом с кухней и каждое утро давал советы, как правильно провести день, чтобы он был удачным. Не знаю, слушал их папа или нет, но это было забавным. Потом, когда этот человек куда-то исчез, мама, как верующий человек, освещала каморку, в которой он жил, святой водой.

Она совсем другая. Толпа посторонних людей в доме ей не нравилась, а мне, несмотря на запрет путаться под ногами, всегда было любопытно. Я любила новые лица.

Однако приступы благодушия и гостеприимства отца иногда сменялись периодами раздражения и нелюдимости. Он никого не хотел видеть и целыми сутками пил в своем кабинете. В эти дни мы с мамой и весь обслуживающий персонал старались не попадаться ему на глаза.

У Литовских все иначе. Здесь крайне редко появляются новые для меня люди. Две смены охраны я выучила наизусть. Иван, который отлучается крайне редко, Тамара, обитающая в основном в пристройке к дому и готовящая еду для персонала, дворник – садовник Тимофей. А также две горничные, появляющиеся тут пару раз в неделю, Карина – ответственная за полировку члена Адама и я, его любимая жена.

Поставив фильм на паузу, опускаю крышку ноутбука и соскальзываю с кровати. Хочется размяться и излить кому-нибудь свою тоску, поэтому, расчесав волосы и осмотрев себя в зеркало, я надеваю шлепанцы и выхожу из комнаты.

В доме, как обычно, царят полумрак и тишина. Застыв на секунду и ничего не услышав, бесшумно прохожу коридор и спускаюсь на первый этаж. Снова оценив обстановку, иду мимо гостиной и вдруг вижу боковым зрением знакомый силуэт.

Сидя на диване в полоборота ко мне, горничная пьет шампанское из бокала и залипает в своем телефоне.

Ошалев от такой наглости, я делаю шаг назад и встаю в дверном проходе.

– И горничная, – напоминаю с улыбкой.– Как тебя?.. – негромко обращаюсь к девице, – Забыла твое имя. Обернувшись, она лениво осматривает мои голые ноги и словно для сравнения поднимает свою правую и вертит ступней. – Карина. – В моей комнате пыль. – Тебе сказать, где взять тряпку? – Нет, мне нужно, чтобы ты пошла и вытерла пыль в моей комнате, – играя простодушие, проговариваю я. Не нравится ей. Перекинув волосы на одно плечо, она высокомерно заламывает бровь. – А ты кто такая, чтобы я для тебя это делала? – Жена Адама. Законная. – А я девушка Адама. Любимая…

Ступаю в гостиную и усаживаюсь в кресло напротив, впервые рассматривая ее, как… любовницу мужа и прихожу к выводу, что ничего, кроме как сбросить напряжение, Литовскому от нее не нужно. В ее взгляде ноль интеллекта.

– Для меня будет большой честью, если за порядком в моей комнате будет следить любимая девушка мужа.

– Я не буду этого делать.

– Ох! – восклицаю тихо с сожалением, – Тогда нам с Адамом придется найти новую горничную. Очень жаль.

Девица в замешательстве. Не зная, что ответить и куда деть глаза, начинает нелепо суетиться. Яростно тычет пальцем в экран телефона, словно ей срочно приспичило вызвать службу «911». Затем, отложив гаджет, гладит собственные колени и, наконец, подскакивает с дивана и устремляется на выход.

Уверена, звонить Лютому сейчас не осмелится, но обязательно при случае попытается наябедничать.

Подождем его реакции.

Заглянув на кухню, чтобы выпить воды и стащить конфету с дробленым фундуком, я возвращаюсь в свою комнату и, улегшись на кровати на живот, вынимаю наушники из футляра и снимаю фильм с паузы.

Не счесть, сколько раз я смотрела его. Немного наивная, излишне романтизированная история любви Кейси и Джима и, конечно, горяченькие сцены их близости.

Откусываю крохотный кусочек шоколада и, раскатав во рту его вкус, погружаюсь в перипетии их непростых отношений. Почти не дыша, дожидаюсь моей самой любимой сцены. Откусив еще конфеты, замираю с нею во рту, когда Джим зажимает Кейси в углу темной комнаты и, влажно целуя в губы, пробирается рукой в ее крохотные шортики.

Слабый толчок в самом низу моего живота заставляет свести бедра. Проглатываю сладость и впиваюсь глазами в экран. Девушка тихо стонет. Их поцелуй настолько откровенный, что я вижу их влажные языки и сама неосознанно двигаю своим.

Черт!.. Нереально эротичная сцена.

Следующим кадром рука Джима у нее между ног, переходящая от нежных поглаживаний к весьма недвусмысленным ритмичным движениям.

Его шепот и ее сладострастные стоны в моих наушниках становятся громче. Я ерзаю на кровати.

– Твою мать… твою мать!.. Трахни ее, Джимми!

По обнаженной коже моих ног медленно расползается жар, воздух в комнате нагревается и становится густым и терпким. На очередном вдохе приходит осознание, и ужас окатывает с головы до ног.

Резко обернувшись, я вижу Литовского. В черных брюках и рубашке он стоит всего в метре от кровати и смотрит на меня пробирающим до самых сокровенных мыслей взглядом.

Разряд электрического тока, мой глухой неосознанный вскрик, а в следующее мгновение я оказываюсь прижатой его тяжелым телом к матрасу. Меня расплющивает до невозможности пошевелиться и полноценно вдохнуть.

Расширившимися от страха глазами я смотрю на клавиатуру ноутбука, слушаю в наушниках стоны Кейси и Джима и чувствую при этом Лютого. Тяжелое горячее дыхание в волосах, прижимающиеся к моей спине твердые мышцы груди и упирающиеся в мои ягодицы железная пряжка ремня и чудовищная эрекция.

– Не… не трогай меня…

Чиркнув браслетом часов по краю ноутбука, он перехватывает мое запястье и губами выдергивает из уха один наушник. Озноб в виде мелких мурашек разлетается по телу и пробивает на дрожь.

– Посмотрим вместе?

– Нет. Не прикасайся… слезь!..

Издав короткий смешок, он вдруг касается кончиком языка моей ушной раковины. В другое ухо проникает жаркий шепот Джима:

«Хочу тебя, Кейси… Разреши раздеть тебя»

Между ног вспыхивает пламя, мышцы влагалища сладко сжимаются. Ладонь Адама, скользнув вниз, прижимается к моему животу и медленно заползает под резинку моих шорт.