Когда грибы цветут… Юмор и фантастика

Редактор Сергей Ходосевич

ISBN 978-5-0050-0531-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кто то скажет, что юмор и фантастика не сочетаются вместе… Но в большей своей части мы подобрали рассказы наших авторов именно в жанре юмористической фантастики. Правда пришлось разбавить этот сборник немного мистикой и конечно же юмористической поэзией и прозой. А название этому сборнику дал рассказ автора Наталии Сычевой, что гармонично вписался сюда и привлечет внимание читателя.

Анашкин Сергей

Однажды в гараже

Петрович наливал…,да не по малу!

Когда собрались вместе мужики,

Что б воскресить чуть жигулёнок,,Ладу,,

И вечер пятницы недаром провести!

…Сначала было тихо и прилично,

Вопрос один-как сделать,,Жигуля,,?

А в головах пунктиром, красной нитью-

Как дальше жить-в карманах ни рубля!?

Рукой мазутной, чуть коснувшись уха,

Петрович крякнул, глядя в потолок:

– Вот ты владелец,,Жигуля,,Петруха..

И грозно так:-Пузырь чтоб приволок!

Закон гаражный-надо, значит надо-

Не мог он этой просьбе отказать!

Сообразил Петруха, что у бабы,

Деньжонок можно на запчасти взять.

И вот гараж наполнил звон стаканов!

Погромче завязался разговор,

О том, какие всё же стервы бабы!

Да и том, что с водкой недобор!..

Прикуривая спичкой папиросу,

Ванюха ласково и тихо произнёс:

– Вот ты, Петруха, ответь на мой вопросик-

…А обойдётся,,Лада,,без колёс?

Петруху враз, в момент перекосило,

И челюсть в сторону так здорово свело:

– Ты что Иван? Тогда мне тут могила,

Жена балонником вот здесь же и убьёт!

Петрович хмыкнул с горя иль досады,

Рукой мазутной волосы собрал,

Сказал он коротко одно лишь слово,,НАДО!,,

Судьбу покрышек он без споров порешал!.

.

Иван с улыбкой взялся за балонник,

Петруха нехотя искал в углу домкрат-

Он вмиг представил, как его хоронят..

Да чему быть, того не миновать!

Петрович наливал от всего сердца,

Рукой мазутной, с кучей мозолЕй.

А в гараже, распахнутая дверца

Играла музыку несмазанных петель…

..Чирикнул утром воробей смешно и нагло,

Сметая закуси остатки со стола..

А в гараже, в обнимку спали сладко,

Три друга и в карманах ни рубля!

Про космос

На орбитальной станции аврал-

Пожитки уж давно по чемоданам,

За ними завтра прилетит корабль,

Домой умчит к любимым жёнам, мамам.

Два русских космонавта на борту

Сбривают многодневную щетину,

И астронавта Джо в аэропорту

Супруга Кэт встречает с младшим сыном.

И вот уж переделаны дела-

Пора за стол, за дружбу всех народов!

По пятьдесят водяры, коньяка

Принять на грудь или точнее хлопнуть!

Достали тюбики с заначек и они

Подняв над головою что налито,

Тост за мужское братство изрекли:

– Чтоб до конца! -Навеки! -Не забыто!!!

В разгар объятий Фёдор произнёс:

– Вы мужики, слыхали что творится?

Трамп с Путиным пошли уже в разнос-

Не может NASA, ну никак угомониться!

На Джо сошлись два русских пьяных взгляда

И по спине его мурашки понеслись..

Иван с улыбочкой:-Братишка, тебе надо

Ловить попутку и катиться до Земли!

Валеев Марат

Сорванный контакт

Над головой Огурцова что-то профукало, и на дорогу перед ним приземлилась… тарелка!

– Ни фига себе! – присвистнул Огурцов. Он подошел поближе. От тарелки вкусно пахло.

«Суп, что ли? – подумал Огурцов. – А с чем?».

«А с чем бы вы хотели, господин землянин?» – вдруг прочитал Огурцов ответ, исходящий из тарелки, у себя в голове.

«Ни фига себе!!» – еще больше удивился Огурцов. Про себя. А этим, в тарелке, сказал:

– Вообще-то я бы не отказался от харчо.

«Две тысячи рублей за порцию! – объявила тарелка. – Нам дозаправиться нужно».

– Ни фига себе!!! – закричал Огурцов. – Совсем вы там оборзели, что ли? Да мне за такие бабки харчо в кабаке на серебре подадут. А ваша лоханка шут знает из какого металла склепана. Может, радиация сплошная. И суп непонятно из чего сварганен. Вон как воняет. Нет, уж пошли вы на фиг!

Огурцов пнул тарелку и пошел себе дальше. Тарелка опрокинулась набок, задымила, запарила. Так был сорван контакт с внеземной цивилизацией.

Зеркало

Полосухин с трудом оторвал голову от подушки, посмотрел на часы. Был уже полдень, за окном оживленно шумел трудолюбивый город, население которого давно проснулось и, позавтракав, разошлось по своим рабочим местам. А Полосухин снова валял дурака. Он вздохнул и поплелся в ванную. Посмотрел на себя в зеркало и брезгливо сморщился:

– Ну и рожа!

Да уж: на него уставился небритый тип с одутловатой физиономией и пудовыми мешками под глазами. Он тоже смотрел на Полосухина с отвращением. Полосухин вздохнул и стал с ожесточением елозить зубной щеткой во рту. И вдруг понял, что тот Полосухин, который в зеркале, продолжает смотреть на него с той же брезгливой ухмылкой. Но зубы при этом не чистит.

Полосухин потряс головой, зажмурился, опять открыл глаза. Тот, в зеркале, продолжал его презирать.

– Ч-черт, уже глючить начал, – пробормотал Полосухин, выронив изо рта щетку. Он потянулся трясущейся рукой к зеркалу, ожидая аналогичное движение своего отражения. Тот, в зеркале, молча помотал головой и своей руки к руке Полосухина не протянул.

– Ты кто? – испуганно спросил Полосухин.

– А то не знаешь, – въедливо сказал визави голосом Полосухина. – Совесть твоя!

– А почему я тебя раньше не видел?

– Терпение лопнуло. Погляди, на кого ты стал похож!

Полосухин непроизвольно огладил свою одутловатую колючую физиономию.

– Что, не нравлюсь? – спросило отражение ехидно. – А представь, что скажет Люся, когда увидит такого красавца… Впрочем, не увидит. Она уже давно с другим. Надоел ты ей.

– А ты откуда знаешь?

– Я не только это знаю. Ты когда в последний раз был на работе?

– Ну, неделю назад. Так я же взял без содержания.

– Взял неделю, а пьешь уже три.

– Не может быть! – усомнился Полосухин. – Шеф меня бы уже давно вытащил в контору.

– Он был здесь, – объявила Совесть. – Да только ты у него сначала сто баксов занял, а потом с лестницы спустил. Так что нет у тебя больше работы. Ничего у тебя нет.

– А ты?

– И меня нет!

Изображение сделало Полосухину ручкой и медленно растаяло.

– Ах, ты так! – взбесился Полосухин, схватил с полочки флакон одеколона и запустил им в зеркало. Оно треснуло и верхняя половинка его со звоном осыпалась на кафельный пол. Полосухин еще и злорадно плюнул в оставшуюся часть зеркала, повернулся и сделал шаг к выходу. И в следующий момент вылетел из ванной как пробка. Потому что ему кто-то дал здоровенного пинка. Оставшегося осколка стекла как раз хватало, чтобы из него протиснулась чья-то нога с этим самым пинком.

– Это что же, выходит, что моя совесть, то есть я сам себе, дала… дал пинка? – горестно бормотал Полосухин, сидя на полу и поглаживая ушибленную часть своего непутевого организма. – А что может быть дальше? Все, завязываю с таким образом жизни!

И ведь завязал! А вскоре Полосухин снова стал отражаться в зеркале. Это к нему вернулась его совесть…

Баня

Хохот, треск костяшек домино и болтающаяся высоко на шесте оранжевая майка – вот что увидел у себя на объекте мастер Милентьев, когда вернулся из прорабской.

– Совсем разболтались! – сурово сказал он. – Живо за работу!

Строители разбрелись по объекту. Холостяк Игнашкин полез за майкой, которую он выстирал между делом.

Внезапно раздалось жужжание. Прямо на недостроенную баню опускалась какая-то оранжевая кастрюля. Из ее блестящего бока выдвинулась скрюченная клешня, помяла майку Игнашкина и затащила внутрь. Скряга Игнашкин отважно запустил в небесного пришельца кирпичом. Корабль дрогнул и опустился на баню. Послышался треск, грохот, и баня… развалилась!

Из кастрюли высыпало с полдюжины странных существ: с хоботками вместо рук, руками вместо ног. Впереди, бодро переставляя руко-ноги, вышагивало одно из этих существ, сжимая в хоботках майку Игнашкина. Видимо, главный у них.

Милентьев мрачно спросил:

– Вы кто такие? Зачем объект порушили?

Главный щелкнул каким-то аппаратом. Аппарат металлическим голосом сказал:

– Мы есть инопланет. Мы принять ваш сигнал и прибыть к вам дружба энд соотрудничь.

Строители продолжали молчать.

– Вы имейт, как это, душевный расстройство? С чем это завязано? – обратился инопланетянин к Милентьеву.

– Баню вы мне угробили, – с укором сказал мастер. – Вот с чем это завязано.

– Что такой банья? – поинтересовался аппарат-переводчик.

– Моемся мы в ней иногда, – ввел инопланетян в курс дела Милентьев. – Чаще по субботам.

И показал чертежи. Старший инопланетянин азартно засопел:

– Это для нас есть порожний дело…

Пришельцы, орудуя какими-то инструментами, в мгновенье ока разобрали завал. Их затянуло облаком пыли…

А когда пыль осела, строители увидели красавицу баню: веселую, изящную, как бы невесомую.

– Что это? – потрясенно спросил Милентьев.

– Бань-я! – хвастливо сказал вожак инопланетян.

– Вот это да! – первым очнулся Игнашкин. Он забежал вовнутрь и крикнул восхищенно:

– Шик-модерн!

Инопланетяне скромно помалкивали.

– Так-то оно так, – рассеянно бормотал Милентьев, обходя великолепное, прямо-таки неземное строение. – Эх, хоть и жаль, а делать нечего. В общем, так, парни: вот тут в углу содрать плитку, здесь – разбить стекло, соседнее заляпать… Да двери, двери не забудьте перекосить. Облицовочку снаружи кое-где поколупайте, да позаметнее чтобы было.

– Может, не надо, а? – просительно сказал Сазонов и всхлипнул. – Красота-то ведь какая!

– Вот потому и не сойдет! – жестко ответил бригадир. – С нас же потом не слезут. Будут требовать такое же качество. А мы что можем? Ну, дошло? То-то! За работу, орлы!

И «орлы» стали скрести, отдирать, ломать – только шум пошел.

– У нас так не делать. Мы вас не понять… Контакт не есть быть, – печально покаркал переводчик. – Прощевайтесь…

Инопланетяне, обиженно сопя, гурьбой повалили к своей кастрюле, задраились и взмыли в небо.

– Расстроились ребята, что ли? – сконфуженно пробормотал Милентьев. – Ну и зря. Не по-нашенски это!

Факир-макир

– Дядя Карим, ты чего такой взъерошенный?

– Э-э, балам, вот сижу, полисыя жду.

– Зачем, кто ее вызвал?

– Я и вызвал.

– А что случилось-то?

– Что-что… Пошел на смена, забыл пропуска. Возвращаюсь, стукаю в дверь. А мине не открывают.

– Может, тетя Фарида куда вышла?

– Куда? Нощь ведь. Я опять стукаю. Наконец, открывает мне моя Фарида, моя жаным*. И какой-то она шибко ласковый. Как будто я полушка принес.

– Так у тебя получка неделю назад была, дядя Карим. Мы еще с тобой на нее пива попили.

– Вот-вот! Еще триста рублей остался, я жена отдал. Э-э, думаю, жаным, меня на мягкий хлеб не проведешь! Кино смотрю, этот, как его, анекдоты слушаю. Я в шипонер. А там – сидит! Голый, слушай, ножки крендель сделал и шалма на голова!

– Ух ты! Мулла, что ли?

– Тьфу на тебя, Петька! Этот шалма на его голова был мой шарф! Ага, думаю, вор, мой вещь хотел украсть! Жена пугал, вон сама не свой к свой мама убежал! Сейчас, говорю, сволишь, я тебе секир-башка* сделаю, обрезание ясым*! Я его поймал за этот…

– Прямо за…?

– Еще раз тьфу на тебя! За рука! Тащу его как баран из сарай и кричу: «Ты кто, зачем на мой шкаф поселился?». А он мне: «Я йог, йог!». Слышишь, брат Петька, на глаза мне врет, говорит, «йок» его тут. Как же йок*, когда бар*?

– Хе-хе, дядя Карим, йог – это вроде факира!

– Ну да, он потом так и сказал, что он – факир-макир, мой жена лешит. Это без штана лешит?! Я хватаю его за горла, а он кричит: «Уйди, я в астрале!» Я понюхал – тошно! И в шкафа, и на пол! Чушка какой-то, а не факир!

– Ой, не могу! Дядя Карим, в астрале – это когда душа из человека выходит…

– Она у этот факир-макир и вышла. Он лежит на свой… асрал, весь сасык*… вонюший, и еще издевается: я, говорит, не рваный…

– В нирване!

– Был не рваный, Петька, был! А теперь вот сижу, полисыя жду. Сам вызвал! Тюрма теперь буду жить.

– Погоди, дядя Карим! Вон, смотри, это не твой факир, босиком и в одних трусах побежал? Ату его, ату!

– Он, сволишь! Сейчас догоню, дорву ему все, что осталось, чтобы совсем йок стал! Тюрма буду жить! Я такой шеловек!

– Да ну его, дядя Карим! Пошли ко мне лучше пиво пить, у меня получка была!

– Полушка? Это, балам, хорошо! Но как меня потом моя Фарида, моя жаным, меня найдет?

– Найдет, дядя Карим, не сомневайся! Бабы – они всегда и везде, всё и всех находят! Хоть русские, хоть татарские, хоть каковские!

– Правильные твои слова, иптяш* Петька! Ну, тогда пошли к тебе пиво пить!