А кто не пьет?

© Сергей Смирнов, 2022

ISBN 978-5-0055-9476-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книжка о напитках. О том, что пил. О том, чем закусывал. Что сам видел, а кое о чем – просто слышал. Может быть, в чём-то ошибаюсь. Но, как говориться, о вкусах не спорят. Да, иногда чересчур много выпивал, случалось. А кто не пьет? А кто не пьет, тот пусть не читает. Видели мы таких…

Вся страна умещалась в одном стакане. Да что страна, весь мир!

Я девять лет был собственным корреспондентом «Комсомольской правды». За мной были закреплены Челябинская и Курганская области. Собственный корреспондент (этот вид журналистов почти повсеместно вымер) – это представитель СМИ в регионе. Собкоров в «КП» было чуть более 40, и почти все они были мужчины. Раз в году нас собирали на совещание в Москве. Это было довольно взрывоопасное мероприятие, так как пили мы будь здоров!

Как-то Олегу Шаповалову, редактору местной корреспондентской сети «Комсомолки», то есть нашему непосредственному начальнику, пришла в голову трезвая мысль. А именно: объединить алкогольный опыт всех регионов РСФСР и союзных республик. Вспомнить забавные истории, которые случались с журналистами под воздействием алкогольного вдохновения, поделиться способами выхода из состояния похмелья и так далее. И издать на эту тему книгу.

Так и случилось. Но… задумывалась книга как шикарное издание, а спонсоры сдулись. В итоге вышел скромный труд под названием «Весь мир в стакане». Составителем, кроме Олега Шаповалова стал Николай Долгополов, редактор отдела информации и спорта. Указано, что Николай – член международной федерации журналистов, пишущих о вине. Олег же был представлен как главный виночерпий диванной партии «КП» (была и такая!). Среди авторов сборника был и я. Заметками оттуда сейчас я и делюсь.

Восьмикратный Герой Социалистического Труда!

2 ноября 1984 года весь БАМ был пьян. Сибирский народ отмечал великое событие – весь путь из конца в конец по Байкало-Амурской магистрали прошел первый поезд. Центр праздника был в Тынде, куда прилетел член Политбюро ЦК КПСС товарищ Долгих. Он прилетел в Тынду с чемоданом государственных наград. В чемодане было 10 звезд Героя Социалистического Труда (а их и до этого на БАМе было уже немало!).

15 Героев Социалистического Труда собрались на квартире собкора «Комсомолки» Валерия Ниязматова. Он был влиятельным человеком и имел кличку Хан. Валеру любили. Иначе бы на его квартире не собралось столько «звездоносцев». В разгар веселья они решили посетить Дворец культуры «Юность», где по слухам что-то происходило. Идти, правда, могли уже не все. Тут появился будущий главный редактор «Комсомолки» Владимир Сунгоркин, который в ту пору был собкором газеты «Советская Россия». В прихожей дремам уставший полковник милиции, с которого Сунгоркин снял шинель и папаху. Ниязматов нацепил на себя 8 звезд, а Сунгоркин – 5. Ему пришлось играть роль ординарца.

Когда кампания появилась во Дворце культуры, народ понял, что человек с 8-ю звездами – это и есть начальник БАМа. А с 5-ю – его ординарец. Но особого ажиотажа это не вызвало. И на течении хода праздника уже влияние не оказало. Все партийные и советские начальники были уже пьяны. Порядок не был нарушен. А вот с наградами было уже сложнее. Когда награды было нужно возвращать владельцам, выяснилось, что номера звезд с документами были перепутаны…

Можно ли выпить ведро водки за пять минут? Можно. И даже значительно быстрее

В понедельник у бригады слесарей тоскливые глаза. Руки трясутся так, что ширинку на штанах застегнуть невозможно, не то, что ржавые гайки раскручивать! В этот день важно продержатся до обеда, а там вернутся гонец с парой плафонов пива (те плафоны, что вешают на фонарные столбы). В каждую такую «горошину» входит по шесть литров пива – вполне достаточно, чтобы вернуть боевую готовность нашему маленькому коллективчику.

Нам, семнадцатилетним пацанам, страдания наставников не понятны. Мы еще только учимся. Мы дуем молоко, которое выдают в цехе за вредность, и смотрим, как оживают наши опухшие за выходные мужики. А те, перелив пивцо в чайники (для маскировки!) по очереди прикладываются к носику и хвалятся, кто в выходные сколько выпил, и что после этого отчудил.

И тут один старичок-пенсионер с мордочкой, похожей на сушеную грушу, ехидно так произносит: «Да что там говорить – вы, сопляки, пить не умеете. Я в ваши годы после гулянки был, как огурчик малосольный – кровь кислая, да сам крепок. А водку мы пили ведрами! Я и сейчас за две минуты могу ведро водки выпить!».

Наши мужики от такой наглости аж закипели: «Ты, пенек старый! Да тебя после 100 граммов ни одна реанимация не возьмет!». А дед ковыряется в трансформаторе отверткой (он и в обеденное время пахал сдельщик) и невозмутимо продолжает: «Тащите ведро водки и 500 рублей, пожалуйста, на стол. Тогда и побазарим».

Выставить ведро водки мужиками было слабо, да и 500 «рябчиков» в те времена были большие деньги (как слесарь 3 разряда я получал 98 рублей). Тут хоть лопни, но дедушку не переспоришь.

Нам, пацанам, этот вопрос жизни не давал, чувствовали, что хитрит дед, но как? Достали старичка, и он признался, в чем фишка: «Все очень просто. Наливаешь стопку, засекаешь время и в рот. Ага, затрачено две секунды. Следующий раз можно повторить завтра, и так далее – учитываешь лишь чистое время. Таким образом, ведерко можно растянуть на целый год, а формально вы его выпьете за пару минут. Сечете?».

Мы поом пытались подсчитать, можно л выдуть ведро водки да же при таком условии? Разные были мнения, но на практике проверить было невозможно. Ну, где мы бы взяли ведро водки?

Утром пили водку с соком, а вечером – без

В редакции газеты «Магнитогорский рабочий» служил художником- ретушером Геннадий Елисеевич Шибанов. Мне было 20 с хвостиком, ему – за 70. Приходил Елисеевич на работу часа на два. По дороге заходил в пельменную, подорвавшую здоровье не одного поколения газетчиков, где ему из конуса (помните, из них наливали соки?) наполняли литровую банку вина приблизительно белого цвета. Шибанов ставил эту банку на подоконник, за шторку, и каждый раз, зная мой ответ, тем не менее, спрашивал:

– Будешь?

Начинать пить на работе в 10 утра мне, молодому начальнику, было страшно. И я в ответ изображал рукой знак отрицания.

– Ну, ладно! – говорил художник, и осторожно наливал себе первый стакан. Литр – не хилая доза, но пьяным я никогда его не видел.

Елисеевич работал в редакции с 1934 года, с перерывом на войну. Рассказывали, что в молодости он носил на работу папаху и черкеску. Ответственным секретарем редакции был бывший царский полковник. Когда ему становилось грустно, он кричал:

– Шибанов, марш за водкой!

Выпив, он набрасывал на плечи шинель и играл на скрипке. Все материалы, которые ему приносили, он бросал в урну. В эти минуты он был щедр к женщинам, и вокруг начинали вертеться работницы типографии.

В редакции был буфет. Когда сотрудники приходили на работу, он говорили буфетчице:

– На службу!

И буфетчица наливала им водку с томатным соком. А когда часы пробивали 6 часов вечера, сотрудники произносили:

– Со службы!

И получали свою порцию чистой водки.

Рядом с редакцией была пивная. Раз в неделю туда прибегал мальчик-курьер и кричал:

– Редакционные, на летучку!

Четыре столика нехотя поднимались.

Чудесное было время.

В редакции пили из любой посуды!

«Чернила», «Бормотуха», «Огнетушитель»… Чудесные напитки нашей молодости

Каждый напиток достоин своей посуды. Вино разливали в бутылки ёмкостью 0,75, коньяк и водка занимали тару поменьше – 0,5 (сейчас все так и осталось), а вот чудесную золотистую жидкость чаще продавали на разлив, и цедили в трехлитровые банки. Полиэтиленовых «сосок» еще не было, зато были полиэтиленовые пакеты, в которых в очереди за разливным пивом стояли люди, чьи жены использовали весь запас банок под засолку огурцов или помидоров (мировой закусон!). Иногда такой пакет оказывался дырявым, и пиво приходилось пить по дороге домой – через дырочку. (Бегом!). Пакеты уже мало кто помнит, а вот стеклянная посуда еще в ходу. В челябинской Лаборатории живого пива время от времени торгуют пивом в старой, проверенной таре – в трехлитровых банках, к которым прилагаются сетки-авоськи. Ностальгия!

Шпроты – мировой закусон!

Пиво было живым. Без «консервов»! Пиво, если его не успели заранее разбодяжить, было классное! «Жигулевское», которое, как выяснилось позже, в Куйбышеве (Самара) варили по дореволюционным рецептам «баварского», вкусно пахло хлебной корочкой… Вот, правда, сортов в СССР было немного – «Жигулевское», «Ячменное», «Колос», «Славянское», «Бархатное». Больше не помню. В московском театре я как-то пил «Бадаевское» в бутылках, кажется, по 300 мл, но это было пиво для богемы. К сожалению, живое пиво быстро портилось, и содержимое булок на пятый день уже начинало подкисать. Пива не хватало, и, в то же время, нередко пиво продавалось «позавчерашнее» – парадокс.

Пиво пили так: на края толстой, граненой кружки сыпали соль. Когда соль падало в кружку, пиво пенилось. Разливное пиво «выбрасывали» в забегаловках, в частности, в пельменных. Алкаши добавляли в пиво водку, получалась жуткая смесь под названием «ёрш». На весь Магнитогорск был один пивной бар (потом появились и другие). На две кружки пива нужно было обязательно взять закуску. В бар всегда была очередь. Иногда светлого пива не было, и народу приходилось давиться «Бархатным» – темное пиво было не в почете.

А что с вином? Здесь уже было какое-то разнообразие. «Бормотуха», «Чернила», «Огнетушитель»… О чем это? Ветераны алкогольного фронта отлично знают, что речь идет о портвейне. Напиток ужасный, но истинно народный. Веничка Ерофеев в своей бессмертной поэме «Москва – Петушки» (не читали? – жизнь прожита зря!) писал: «Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: «Ребята, я хочу пить портвейн». А все говорили: «Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн».

Я помню, что портвейн был дешев и крепок. 18, кажется, градусов было вполне достаточно, что сделать кампанию малознакомых людей старыми друзьями. Весело было в день пития, зато на следующий день… лучше не вспоминать. А что мы помним?

В памяти остался лишь один сорт портвейна – «777», или «Три топора», как его звали в народе. А ведь портвейнов. было много – белый, розовый, красный, и выпускали его в различных республиках Советского Союза. В отличие от настоящего, португальского портвейна в вино добавляли не коньячный, а водочный спирт. И получалось что-то типа «Агдама» – эта марка тоже навеки вошла в душу. Портвейны разливали в Армении, Грузии, Молдавии, Украине. Одним из самых «титулованных» был «Акстафа» – 18 «оборотов», 3 года выдержки и 9 медалей. В приличных кампаниях пьянством занимались в окружении бутылок портвейна «Массандра».

В 70-е годы в нашей стране появился чёрный портвейн «Порто» в пузатой бутылке с вогнутым донышком. И мы узнали, как на самом деле пьется настоящий портвейн!

У нас было свое понятие о жизни. Например, что такое счастье? Это свобода. А что такое свобода? Это возможность выпить в любое время суток. Мало того, что в винных магазинах был дефицит «горючего» для уставшего за день организма, так еще и работали они строго по графику – с 11 утра до 7 часов вечера. Счастья не бывает много. За всю жизнь в СССР по настоящему я испытывал счастье целых три раза, и всегда – за пределами России.

– Дают!

Этот клич поднимал в атаку многочисленные батальоны борцов с трезвостью. Никто не спрашивал, что дают, и так было ясно – пиво! Какое пиво – тоже мало интересовало, тут главное – сколько дают в одни руки, и хватит ли напитка на всех жаждущих.

Итак, впервые я испытал радостный миг счастья, находясь в отпуске в городе-герое Киеве. Здесь, на Крещатике я увидел симпатичную «стекляшку» с надписью «Струнок», и что подсказало мне, что здесь есть Оно! Так и есть! «Струнок» оказался пивнушкой, в которой работали автоматы с пивом. Бросаешь две монеты по 20 копеек, и получаешь кружку. Без давки, без очереди! А на закуску можно взять экзотическую штуку – щупальца кальмара. И пей, сколько хочешь. Вторично я был счастлив в Эстонии, где кроме пива было завались сухих вин. А в третий – в Абхазии. Было раннее утро, на веранде кафе сидели вальяжные абхазские мужчины, наслаждались шашлыками и запивали их (с утра!) крепленым красным вином. Только что вышел указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом, и на мой вопрос: а как же решение правительства? С утра пить запрещено! Можно начинать только с 11 часов! Они налили мне полстакана и сказали:

– Указ действует на равнине. А здесь, в горах, он не имеет юридической силы. Будь здоров, дорогой!

Вино – молоко для стариков. Нарколог считал, что к спиртному граждан нужно приучать с детства и принудительно

Я знал людей, которые возводили алкоголизм в культ. В этом ряду Бари Саттаров занимал особое место. Можно считать его чудаком. Да хоть… кем. Бари был не просто проводником идей обязательного алкоголизма. Он был автором этой идеологии.

Наркологу Бари Саттарову пришла в голову гениальная мысль: ввести двойное кодирование. Как обычно лечили алкашей? Вколет врач апоморфин, заставит выпить спецкоктейль, а затем принять водочки. Затем в палате начинается фильм ужасов: два десятка алкоголиков выворачиваются наизнанку, а Бари стучит стаканчиком по бутылке, рефлекс вырабатывает: “ Пейте водку, пейте!» Вопль стоит, словно на живодерне, а толку нет. Выйдет какой-нибудь пациент из наркодиспансера, и сразу же к магазину. А что если вместе с коктейлем выдавать слабительное? С такой кодировкой алкаш даже к магазину не подойдет! Принес Бари свое рацпредложение к главному врачу, но тот идеи не понял: “ У меня и так все отделение облевали, так ты хочешь, чтобы все тут об… было?»

И тут Бари алкоголиков стало жалко – может быть, они зря страдают? Развернув свой талант на 180 градусов, он сделал вывод: противоалкогольные препараты приводят к появлению новых заболеваний, которые списывают на алкоголизм. Владимир Высоцкий, считает Бари, до сих пор бы пил и пел, если бы не врачи-экзекуторы. И вообще, пьянство – не алкоголизм, а «процесс познания свойств алкоголя». Как любому процессу, питию надо людей обучать. А так как теория без практики мертва, то «пить нужно каждый день!»

Суть нового учения заключалась в том, чтобы приучать детей к питию чуть ли не с рождения, тогда годам к 18-ти организм выработает иммунитет к алкоголю. (Сам Бари впервые испил бражки в возрасте пяти лет). Возможны, конечно, некоторые издержки. Важно, считает Бари, чтобы обучение проводилось под контролем родителей. Семьи, конечно, бывают разные, и если родители не в состоянии обеспечить нормальный процесс, эту функцию должно взять на себя государство. Процесс оформлен в систему, а система предполагает принуждение для «несознательных». При каждом населенном пункте предполагается создать нечто вроде мини-тюрем, в которых специалисты будут помогать людям «в обучении их алкоголизму». (Все цитаты взяты из «научного» труда Б. Саттарова).

Нет, без бутылки читать рукопись Бари было невозможно. Особый кайф ощущаешь, когда читаешь о вкусовых и лечебных качествах спиртных напитков. Некий профессор Роше в 1881 году писал, как индейца, укушенного коброй спасли при помощи текилы – влили в рот литр, и на следующий день человек встал на ноги! Кроликам ввели по две летальные дозы стрихнина, затем сделали внутривенную инъекция вина – рубают капусту, как ни в чем не бывало! В 1943 году состоялось совещание сотрудников Главвина и Наркомздрава, где было отмечено благотворное влияние некоторых вин на раненых бойцов. На Западе, как утверждает Саттаров, вино рекомендуется ежедневно (не менее полулитра!) при анемии, золотухе, туберкулезе и т. д. Особенно полезны возлияния на закате жизни – в Бургундии, мол, утверждают, что вино – это молоко для стариков.

Начальство эти идеи не приняло, и с работы его турнули. Отсидев в лагере без недели год за неуплату алиментов, Бари решил посвятить жизнь проблемам лечебного винопития. О том, что его признали шизофреником, Бари не скрывал, и не стеснялся: “ Сальвадор Дали тоже под шизика косил, но кто сможет отрицать, что он гений?» Жил Бари в одном из небольших городков Свердловской области. Он, видимо, так «достал» местное начальство, что ему выдали рекомендательное письмо, в котором просили челябинские власти оказать содействие в проведении эксперимента. В Челябинске, мол, Бари окончил медицинский институт, имеет связи в научных кругах, и вообще, в миллионном городе база для культурного обучения людей алкоголизму значительно шире! Так регулярно Бари в Челябинск и ездил.

Несколько лет Бари третировал секретарш высоких начальников и редакторов челябинских газет. Когда двери начальственных кабинетов перед ним закрылись наглухо, Саттаров стал организовывать пикеты. Стоял он и возле областной администрации, и возле медицинского института. С собой Бари таскал нечто вроде передвижной выставки: стенды, плакаты, лозунги. На стендах он писал: спонсор пикета – такая-то организация. Чтобы отвязаться от бывшего нарколога, выдавали ему какие-то вещи. Например, в одной из воинских частей, куда Бари пришел с очередной проповедью пьянства, выдали ему плащ-палатку, сапоги и бушлат. «Спасибо военным, – писал в дневнике Саттаров, – легче стало стоять в пикете и в январскую стужу, и в сырую весеннюю оттепель…» Историю своей борьбы Бари описывал почти поэтически: “ Солнце поднялось в зенит. Мое стояние в пикете продолжалось уже четыре часа. Маленький ручеек, робко журчавший у моих ног, стал шире. В него стали вливаться другие ручейки, и вскоре возле меня забурлил настоящий поток, вбиравший в себя другие ручьи. Вот так и моя идея, впитывая в себя мнения народных масс, вырвется на простор…»

В народных массах идея Саттарова была встречена с пониманием. На базаре «проповеднику» выдавали фрукты и овощи (свежести, правда, уже не первой), бывало, что и сальца отрежут, косточек на супец выдадут. Народ на базаре не дурак выпить, так что человека, который подвел под пьянство теоретическую базу, здесь уважали. От голода Бари не страдал, а вот с жильем было туго, пришлось однажды даже в спецприемник на ночевку попроситься. Но вот пошла о Бари слава великая, и на крыльях славы перелетел он в трехкомнатную квартиру. «Мужик ты порядочный, – сказал ему как-то очередной знакомый, малопьющий (пьет Бари, действительно, мало – авт.), так что сторожи мою квартиру, пока я на север на заработки езжу!»

Зажил Саттаров тепло и сытно. Однажды добился приема на винзаводе. Приняли его тепло, даже с дегустатором познакомили. Потягивая фирменные напитки, Бари сделал вывод, что на лекции о культуре винопития слушателям надо приходить слегка поддавши – разговор получается легкий, задушевный. На пивзавод он пришел уже с соленой рыбкой, и очень расстраивался, когда дегустаторы, отхлебнув из бокала, пиво сливали – это ж сколько добра пропадает!

Пил Бари не столько ради удовольствия, сколько ради науки. Ради чистоты эксперимента он был готов проверить теорию на своем здоровье. Подхватив простуду, он решил, что момент наступил. Ход эксперимента фиксировался тщательно: сколько выпито, чем закушено, какая температура тела. В перерывах Бари написал главу «Алкогольный этикет», попутно делая вывод, что лечение водкой, несомненно, ускоряет процесс оздоровления. Свои выводы Бари упорно стремился донести до начальства. Начальство, по его мнению, в душе с новой теорией согласно (кто не грешен?), но признавать это в открытую не собирается: этак каждый депутат на заседания с бутылкой будет являться!

Начальство Бари, все-таки «достал». Взбрело же ему в голову пикетировать… психушку! Вышел главврач: “ А, так это не наш клиент!» Когда Бари в очередной раз вышел на свободу, я его не узнал: Саттаров отек, потолстел, стал анемичен, двигался медленно, реакция была заторможенной. “ В последний раз зайду к начальству, – медленно ворочая языком сказал он, – но надежды нет… накололи меня всего…»

С тех пор я его больше никогда не видел.

Мужчины в юбках пьют виски: бокал The Macallan полируют литром пива

Стюарт учит нас как пить шотландский виски

Шотландцы выпивают в год по 46 бутылок крепких спиртных напитков в расчете на душу населения. И это вызывает уважение!

Англичане пьют примерно в полтора раза меньше, и это вполне объяснимо – ведь они живут южнее! В Шотландии климат более суров, холодный ветер задувает под килт (а настоящий шотландский парень никогда не носит под юбкой трусов!), так что волей-неволей приходится согреваться!

Мы пьем скотч с господином Стюартом МакРеем, региональным директором The Edrington Grou – компании, которая занимается производством виски The Macallan. Стюарт в своем кругу очень уважаемый человек – он член престижной организации – Общества Хранителей Чаши (Keeper Quaich). Так что пить с ним одно удовольствие!

Мы делаем семь сетов, начиная пробовать виски, начиная с 12-летней, и заканчивая напитком 30-летней выдержки (каждый раз возраст виски стареет на 3 года). Виски пьют из особых бокалов, которые называются Drum, что означает «барабан». Мы наливаем по порции The Macallan в свои «барабаны», и МакРей дает интервью, что называется, не отрываясь от работы…

– Стюарт, с какой целью в виски добавляют лед и воду?

– Дорогие напитки (The Macallаn – мировой лидер аукционов по стоимости за одну бутылку – 25 150 фунтов – авт.) пьют не для того, чтобы дойти до определенного состояния, а ради наслаждения. Вода позволяет более полно раскрыть букет виски. В Шотландии, правда, воду или сок в бокал с виски, как правило, добавляют молодые люди…

– А суровые шотландские мужчины старшего поколения…

– Предпочитают виски в чистом виде. Мой папа, например, выпивает вот такой бокал (показывает Drum граммов на 200 – авт.), а «сверху» добавляет литр пива. У вас это называется «ерш».

– Вот это по-русски! А как принято дегустировать виски?

– При дегустации его принято… как бы это сказать? А, сплевывать. Мы, шотландцы, народ прижимистый, и говорим про себя, что у нас короткие руки, зато длинные карманы. Зачем даром переводить напиток? Поэтому первый глоток при дегустации виски идет в… желудок. Я, конечно, шучу – это делают не по причине скупости. Первое ощущение вкуса – самое яркое, так что не стоит от него отказываться… Вино принято рассматривать на цвет. Для виски это не имеет значения, хотя, чем старее напиток, тем он темнее. Правда, производители дешевых напитков стараются искусственно состарить виски, добавляя в них, например, карамель.

– На что следует обратить внимание?

– Повертите бокал в руках – на стенке останется маслянистый ободок. С него в бокал будут стекать «слезки». Чем жирнее ободок, чем дольше «слезки» будут держаться на стенках – тем качественнее выбранный вами напиток. Начнем с виски 12-летней выдержки. Ну, как?

– Впечатляет.

– Да, вот еще одно отличие культуры употребления виски от вина: в ресторане вино подбирают к мясу или рыбе, но если вы выбрали виски, то повар, наоборот, составит меню под него, и конкретно – под определенный сорт этого напитка.

– Несколько слов о бренде The Macallan…

– Односолодовый виски ведет историю с 1700 года – с момента основания родового дома The Macallan – Easter Elchies House. Легендарный владелец винокурни Родерик Кемп поднял производство виски на недосягаемую высоту. И сегодня превосходный солод сушат в печах, которые топятся древесным углем, а родниковая вода берется из собственных источников. Основной секрет The Macallan кроется в непревзойденном мастерстве вискимейкера Боба Дольгарно и мастера по древесине Джорджа Эспи. Превосходство The Macallan в равной степени относится к виски из коллекции Fine Oak с освежающими, мягкими фруктовыми оттенками, и виски из коллекции Sherry Oak с насыщенным и пряным букетом шоколада и апельсина, и к неповторимым напиткам из винтажной коллекции Fine Rare…

– Стюарт, сколько вы можете выпить?

– О, это вызов? Давайте повторим все с начала.

Дальше я ничего не помню…

Дамы после виски становятся еще прекраснее!

Несколько строк об истории компании:

Односолодовый виски The Macallan ведет свою историю с 1700 года – с момента основания родового дома The Macallan – Easter Elchies House в шотландском округе Спейсайд (Speyside). Репутация напитка, которую принято считать безупречной, формировалась лучшими мастерами виски на протяжении почти двух столетий. Марка The Macallan была зарегистрирована в 1824 году.

Винокурня этого прекрасного виски первой стала выдерживать напиток в хересных бочках из испанского дуба, которые производят по заказу компании в Испании. Вначале емкости заполняются виноградным соком паломино для первой ферментации, а после – сухим хересом Олоросо. Высвободившиеся бочки переправляют в Шотландию. Теперь их задача – передать выдерживаемому виски свой фруктовый аромат, вкус и оттенок. Эти бочки можно использовать один, или максимум два раза, хотя созревание в бочке может длиться до 25, или даже до 50 лет. Компания подчеркивает, что богатый ассортимент цветов виски The Macallan получает исключительно из древесины бочек, без применения искусственных красителей.

Отличительной чертой производства является использование трех спаренных перегонных кубов вместо двух. Эти кубы имеют самые маленькие размеры среди всех винокурен Спейсайда. Их небольшой объем и красиво выгнутые «шеи» обеспечивают максимальный контакт спиртов с медью, что способствует созданию конечного продукта с насыщенным полнотелым вкусом.

Виски The Macallan производится по старинным рецептам исключительно из ингредиентов лучшего качества. Например, изготовители используют ячмень лишь одного сорта – «Золотое обещание». Он с давних времен славится великолепными вкусовыми свойствами, однако многие производители виски от него отказались: выращивать его, во-первых, сложно, а во-вторых, дорого! Однако при изготовлении The Macallan «Золотое обещание» используется по-прежнему, поскольку это лучший ячмень для производства виски. Солод производят по специальному рецепту и сушат в печах, которые топят торфом. Даже вода, с которой затем смешивают солод, добывается из собственных источников винокурни.

В линейке прекрасного напитка следует отметить Macallan M, 44,7%. Этот виски – вершина мастерства, ставшая подлинным украшением серии The 1824 Series. Ценители бренда не зря называют его бриллиантом, или роллс-ройсом в мире виски. Составляя этот купаж, мастер Боб Дальгарно отобрал в подвалах винокурни 7 лучших бочек из почти 200 тысяч. (Неужели все перепробовал?). Возраст использованных спиртов составляет от 25 до 75 лет. Для такого напитка необходимо было найти достойную упаковку – выбор пал на хрустальный дом Lalique. Для виски было изготовлено 1750 декантеров ручной работы, каждый из которых имеет индивидуальный номер. Дизайн изделий разработан креативным директором Фабьеном Бароном.

Виски The Macallan: и посмотреть приятно, и выпить вкусно!

О, haggis, пудингов король! Что подавать к столу вместе с whiskey

В Шотландии вам, наверняка, расскажут историю про зверьков haggis. Маленькие забавные животные, похожие на лису, имеют две укороченные левые лапы – это позволяет им ловко бегать по склонам холмов с поразительной скоростью. Местные охотники добывают зверьков, чтобы приготовить из них вкуснейшее блюдо с одноименным названием – haggis. Вы поверили? Нет? Ну, конечно же, вас разыграли!

Говорят, что о вкусах не спорят. Это точно – каждый ест то, что ему нравиться. Англичане и шотландцы, хоть и живут на территории одного королевства, остаются при своих гастрономических интересах. В Англии, например, подают на стол говядину и свинину, а в Шотландии – баранину. Англичане обожают недожаренные, розоватые с кровью бифштексы и ростбифы, а вот шотландцы любят хорошо запеченное, или проваренное мясо. Морскую рыбу англичане предпочитают есть жареной в растительном масле и свином жире, да еще завернутой в газету (самой вкусной считается сельдь, обернутая в свежий номер Sunday Times – честно говоря, не знаю, это правда, или розыгрыш? – авт.), а шотландцы – копченой и отварной.

Впрочем, есть одно блюдо, которое чем-то роднит оба этих народа – haggis. Считается, что haggis – бараний рубец, начиненный потрохами со специями, чисто шотландское лакомство. На самом деле, haggis родился на английской кухне, однако в XYIII веке на родине к нему несколько охладели, а вот шотландцы наоборот – воспылали к haggis самыми теплыми чувствами, и довели это блюдо до совершенства.

Шотландский поэт Роберт Бернс, который является для соотечественников Пушкиным, Есениным и Высоцким в одном лице, очень любил поесть. Он воспел бараний рубец в бессмертной «Оде Хаггису», которую исполняют за праздничным столом в день (а вернее, в ночь) рождения поэта – 25 января. Burn’s Night – национальный шотландский праздник. В этот день haggis провозглашают королем стола. Правда, петь оду бараньему желудку шотландцы начинают значительно раньше – 30 ноября, в день покровителя Шотландии – Святого Андрея, по традиции гостям также подают haggis.

Как выглядит пиршество? О, это целый ритуал! Впереди идет повар, который несет поднос с haggis, за ним – волынщик. Волынщик играет «Оду Хаггису». Музыканту подают серебряный кубок («квейхе»), наполненный whiskey. Горячий рубец разрезают ножом, музыкант играет, и гости начинают наслаждаться национальным блюдом. Подкрепившись, они так же заправляются крепким напитком (обычно это тяжеловесное односолодовое торфяное whiskey с запахом лекарств и специй) и затягивают песню Auld Land Syne («Старые добрые времена»): «Флаг на бедрах, и о гербе своем мы помним. За головами южных королей идем вперед, идем быстрей!». («Флаг на бедрах» – это герб на килте, а южные короли – это английские монархи – Генрихи, Яковы и Эдуарды).

Каков haggis на вкус? Мнения у туристов разные. Кто-то говорит о том, что нельзя уезжать из Шотландии, не попробовав этого блюда, а кто-то скептически замечает: «Да, haggis – традиция, но оставьте эту традицию для шотландцев!». Что касается местных жителей, то haggis не подлежит обсуждению так же, как, например, коррида у испанцев – это святое!

Рецепт приготовления haggis

Желудок хорошо вымыть, натереть солью. Удалить пленки и жир. Замочить на несколько часов, вывернуть наизнанку.

Сердце и печень промыть холодной водой, положить в кастрюлю и довести до кипения. Уменьшить огонь и варить в течение получаса. Подрумянить овсяную крупу. Мелко нарезать печень и сердце и смешать с овсяной крупой, резаным луком, специями и салом. Нафаршировать желудок на две трети. Зашить желудок, положить в кастрюлю и залить водой.