Kitabı oxu: «История любви. Годовые ожидания»

© Шаоле, 2024

ISBN 978-5-0062-4966-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Гном.

Я был один в просторах дома,

И ожидал других времён,

Я спал, во сне увидел гнома

Где говорил со мною он.

Он говорил, что в моей жизни,

В моей раскованной душе —

Прольётся сильный дождь, но всё же,

Пройдёт он к старости уже.

Те хоть слова и были кратки,

Ввели в растерянность меня,

Их не осмыслил всей загадки,

Но те слова запомнил я:

«В любви, немыслимых желаний

Тревога, сумрак, суета,

И все же ты не жди признаний

В себе великого поста.

Пройдёшь один, сквозь все помехи,

Познаешь горе на века,

Пройдёшь один, но в новом веке —

Ты будешь править с высока!»

И он ушёл, открыв мне веки,

Мой друг, сидев уже со мной

Спросил:" О чём во сне ты бредил?»

Я не сказал ему про сон.

И до сих пор, смотря на лица,

Я видел гнома своего,

Просил его во сне явиться,

Но не было там никого.

С тех пор прошли долгие годы,

И моей жизни много лет,

Я понял, что она проходит,

Уже не скажет мне ответ,

Да – видел горе и печали,

Я встретил очень много зла,

Не все обиды мне прощали,

Но много делал я добра.

И после всех моих страданий,

Меня возвысили друзья,

В глазах людей явился гений,

Гном предсказал – кем стану я.

Пролог

Годовые ожидания.

Я встретил ту единственную музу,

К которой испытал не мало грёз,

О ней вам расскажу по всей округе,

Хоть доведён разлукою до слёз.

Воспринимаю здесь её желания

Все, как свои, мне этого не жаль,

Ведь жизнью в годовые ожидания

Себя вовлёк – это моя мораль.

И с ней одной готов на целом свете

Я провести оставшиеся дни,

Вновь красками писать на белом цвете,

И пусть нам не завидуют они.

Я жизнь свою готов начать с начала,

Эту историю с белого листа,

Но не меня она ночами ожидала,

Другого звали там – её уста.

Я не писал ей данные и адрес,

Не оставлял контакты все свои,

У нас с ней был на сайте один адрес,

И я, там ждал – ответ все эти дни.

Они всё шли и было лишь молчание,

Казалось – больше не на что смотреть,

В мучение – годовые ожидания

Себя вовлёк и мне в аду гореть.

Их было две и обе жили в лести,

Похожих, как две капли, но мораль —

Что ни с одной из них я не был вместе,

Хоть одинок, но мне себя не жаль.

Для них желал везде я – только счастья,

Всегда желал им света и добра,

А для себя все оставлял ненастье,

Жизнь – непреодолимая гора.

Не знаю сколько мудрости в забвении,

Но музу я обрёл лишь наяву,

Мечтал услышать голос милой в пении,

И не забуду, пока я не умру.

Представь малыш, что эти красноречия,

Я для тебя одной всегда писал,

Ведь в голове моей одни наречия,

И ими только жизнь свою достал.

Ведь столько лет я ждал, и всё в печали,

Все эти годы – время зря терял,

А нашу встречу только боги ожидали,

Про будущую музу я не знал.

И прошлым жить – давно уж разучился,

Ведь здесь с ним – в жизни счастья не нашёл,

И чувства все скрывать приноровился,

Без них, даже семью себе обрёл.

Но ты сломала все мои старания,

В одном мгновении жизнь моя прошла,

И в эти годовые ожидания

Мои таланты к свету повела,

Так не хотел их людям разбазарить,

Желал оставить для тебя одной,

Но не дала меня – себе представить,

Через людей передаю весь свой покой.

История любви.

Грохочет гром за путником усталым,

Аж жути нагоняет в высший свет,

Здесь ветром подгоняет запоздалым,

Там молния танцует свой балет.

За пеленою ливня все картинки,

Тот путник шёл – за целый день устал,

Со светлой головы тряся дождинки,

Вдруг оступился – чуть бы и упал.

На нём надетый дождевик промокший,

Он шёл, взирая в сумрачную даль,

Рюкзак нёс за спиной своей – дорожный

И капли о земь бьются, как хрусталь.

Лес не шумит и сосны будто строем,

Пред ним песчаный выложенный мат,

И он (промокший) мнётся под ногою,

Мой путник шёл туда, где быть – так рад.

Вот снова гром, раскаты были близко,

Весь серым облаком покрытый небосвод,

Оно над ним свисало очень низко,

И чувствовал он – точно не пройдёт.

Взмолился он выкрикивая фразы:

– Ты что так обозлилась на меня?

Я не видал твоей исконной базы,

Не выбираешь следующего дня?

В погожий летний день гроза – грохочешь,

Запрятав солнце, облаком закрыв,

Ты сбить с пути меня сегодня хочешь?

Не нравится мой движимый порыв?

Уж пятый день в своём пути шагаю

И сотни вёрст дороги покрывал,

Мои следы специально замываешь?

Не уж то дождь меня сегодня ждал?

Два дня мне ещё следовать по лесу,

Вдоль в Черноземья долгий путь держу,

Не уж то ты прислуживаешь бесу?

К твоей природе злости не держу.

– Он шёл, уже отчаявшись с ночлегом,

И ни души – в округе жизни нет,

Нет даже насекомых – «Анти нега!»

Здесь оставаться будет лишь во вред.

И снова говорит грозе отчаянно:

– Прости же ты и отпусти меня,

Сюда забрёл наверное случайно,

Мне дай покой до следующего дня,

Моя любовь за этими лесами,

Два года я в разлуке умирал,

Ведь всё сильней люблю её с годами

И так давно руки её не брал.

Прости меня, наверное обидел

Тебя – когда кричал на пустоту,

Но ни одной здесь твари не увидел,

И самому идти невмоготу.

Не страшно здесь, но мой покой нарушил —

Раскатистый, до ужаса – твой гром,

Поэтому, я криком гнев обрушил,

Так хочется добраться к милой в дом.

– Гроза шумит и сумерки сгущались,

Всё молния танцует – свой балет,

Он так устал, что руки опускались,

Но вдалеке увидел бледный свет.

С надеждою в душе прибавил шагу,

Там, может быть стоял лесничий дом,

(Завидую ему за ту отвагу)

Он шёл, хоть на душе его разгром.

Без сил совсем выходит на поляну,

А там – лесные звери собрались,

Волчица подошла и лижет рану,

Все суетились – словно дождались.

Здесь дождь пропал, гроза кругами ходит,

Летают птицы стаей вверх и вниз,

Кабан к волкам с поклонами подходит,

С зайчатами мурлычет сказку рысь,

Бобры грызут опилок целой горкой,

После такой грозы – все спать хотят,

С недоумением он не видит ссоры —

Средь хищников и остальных зверят.

Среди зверей сидел весёлый старец,

Он путнику с улыбкой говорил:

– Ну что ж сынок, кидай на землю ранец,

Бог грома я – меня ты удивил!

Скажи ка мне – за что ты её любишь,

Что не боишься жизнь свою отдать?

Душа горит, тебя и не простудишь,

Прощение просил меня принять.

Ты видишь, как добры друг к другу звери,

И нет нужды охоту им вести,

Я для души открыл в сердца их двери,

Чтобы для всех любовь могли нести.

– Мой путник поражённый этой встречей,

Сел перед ним, хоть не хотелось ждать,

Он не желал вести о жизни речи,

Было тепло и так хотелось спать.

И какого же было удивление,

Встретить того – кто перед ним сидел,

Глаза у старика, как отражение

Его души – в ней полный беспредел.

Вдруг звери все вокруг него расселись,

Мышь с рюкзака достала хлеб и соль,

Все на него смотрели, словно спелись,

Тогда решил – им рассказать всю боль.

– Моя судьба – с душой меня растила,

Ведь всё живое в мире я люблю,

И от неё росла благая сила,

Но к людям своё сердце не томлю,

Я знаю, нету силы без терпения,

В спокойствии мне б волю обуздать,

У каждого на свете своё мнение,

Не будет жизни – коли будем лгать,

Среди людей есть миллионы судей,

Готовые со мной в конфликт войти,

Я не судим и их судить не будем,

Хотелось в жизни счастье обрести.

И мне любовь далась увы не сразу,

Я думал что со мной она растёт,

К моей печали говорили фразу:

«Уверен, что к тебе она придёт!»

Я ждал её и эти красноречия,

Всегда несли к душе моей лишь боль,

Ведь никогда она, не слушав речи —

На мою рану высыпала соль.

Тогда я жаждал сих прикосновений —

Как в ясном небе твой безумный гром,

И так запомнил множество мгновений,

Из памяти – я написал свой том.

– Он говорил и каждым новым словом,

Снимал усталость, прибавляя вновь

Все силы, будто звери постарались —

Утешить слабость – за его любовь.

– Вам расскажу историю о жизни,

О том, что всё уже давно прошло,

Ведь многие в судьбе были капризны,

Но что-то их простить – мне помогло.

Я помню ожидание так долго,

Хотелось мне получше её знать,

Быть может относился к себе строго —

И не пришлось бы в жизни так страдать…

Всё началось в далёком малом граде,

Чуть больше трёх десятков лет назад,

В той юношеской, ветреной отраде,

Что в памяти, ей до сих пор – так рад.

– Он вспоминал – то, как всё начиналось:

– В тот солнечный, безветренный денёк,

Мне не хватило смелости с ней малость,

Поэтому – сей жизнью так далёк.

Она пришла обычною девчонкой —

На ту линейку, в этот первый класс,

Немного робкой, голос её звонкий —

Меня пленил – всего услышав раз.

Увидел в ней невидимые черты —

Так не похожа на других людей,

И не забуду этот взгляд до смерти —

Он столько дал мне мысленных идей.

Была меня немножечко постарше

И редко поворачивала взгляд,

Лишь с глубиной тех глаз я мчался дальше —

В сей жизни, до сих пор их видеть рад.

Без тех очей мне не хватает света,

Не видим мной – природный сей раскрас,

Готовый жизнь отдать с любовью этой,

Но там душой – не вышел на показ.

В итоге я тогда пленился ею,

Но не спешил всё тут же рассказать,

Ей грезил в мыслях и всегда лелеял,

Но так боялся словом напугать.

И с ней всю жизнь – мой страх – моя преграда,

Поступками – боялся быть плохим,

Десятки лет лишь ждал свою награду,

Хоть для неё я – вовсе был чужим.

В мечтах любил прогулки вместе в парке,

И посиделки – рядом у реки,

Но в этой своей мысленной запарке —

Боялся попросить её руки.

Она ведь не прощала всем ошибки,

Я чувствовал характер с её глаз,

Больной была любовь сей жизни зыбкой,

Но так – всегда хранил в душе алмаз.

Прикосновение к гладкой смуглой коже —

Со мной могло – такое сотворить?

Ведь не было людей, увы дороже —

О ком я мог бы столько говорить.

Она была богиней в моём свете,

Столь часто её образ вспоминал,

Что хоть и одинок, но на планете —

Других уже совсем не принимал.

И что бы понимал там – в первом классе,

В свои семь лет – какая здесь любовь?

Не сознавал, но в общей школьной массе —

Туда спешил я на уроки вновь,

И наблюдал за ней с соседней парты,

Хотел её получше изучить,

Не подходил, мне не хватало фарты

Хоть и заставил чувства так любить.

Я чувствовал уже – любви причину,

Она была девицей – мне подстать,

Желал всем сердцем – быть её мужчиной,

И чувства к ней, не мог уж потерять.

Но на меня она – не кинув взгляда,

Не обернувшись, не сказав привет —

Такие зарождала снегопады

(В душе моей – увы свободы нет).

Боялся с ней тогда начать общаться,

А уж тем боле чувства показать,

Увы, я до сих пор могу стесняться,

Молчу, чтоб ей всё вслух не рассказать.

Из-за неё обрёл благую музу,

Я в музыке увидел лучший свет,

Ведь не заметил в нотах ту обузу,

И столько знаний обретал в семь лет,

На переменах – средь своих подружек,

(Оберегали видно все её)

А я, не замечая зимней стужи —

Возможности искал сказать про всё.

Учительница в классе управляла,

Рассаживая деток тут и там,

«Не отвлекаться главное!» сказала,

Не создавать в том классе шум и гам.

И вот уже в конце второго класса,

Меня пересадили рядом с ней,

Я перестал внимать её рассказа,

Не понимал – быть строгим иль добрей.

И с ней не разговаривал за партой,

Боявшись проявить свой интерес,

Но радовался нашей встрече каждой,

Хоть от молчания испытал тот стресс.

Она тогда немножечко стеснялась,

Быстрей меня пыталась отвечать,

В учении со мной соревновалась,

Но не старался я переиграть.

Внимательно учительницу слушал,

Любую тему в миг запоминал,

Но только всё стремление разрушил,

Ей первенство в учении отдал.

И всё же иногда её тиранил,

Ответов на уроках больше знал,

Так в третьем классе, может быть и ранил,

Что слово я быстрей неё сказал.

С довольною ухмылкой, сев на место,

Я повернулся деву посмотреть,

Конечно – поступил с ней там – нечестно,

Хотел лишь одобрение узреть.

Линейка деревянная мелькнула,

Шутя взмахнула может быть она,

Но словно с злостью на меня взглянула,

Исподтишка – мне отомстить вольна.

– Старик спросил немного усмехнувшись:

– И так, за партой часто ты шутил?

– Нет не шутил, от взмаха увернувшись,

Наверно её взглядом оскорбил.

Так строго посмотрел на её очи,

Лишь мысленно давая ей ответ,

Хоть те глаза – темнее тёмной ночи,

Не дал ей поучительный совет.

Но на душе моей селилась радость,

Внимание обратила на меня,

Почувствовал в том взгляде эту важность,

Счастливым был до следующего дня.

Ведь для меня она была, как солнце,

Любви и жизни зарождала свет,

Я отвернулся резко на оконце,

Боявшись ей улыбкой дать ответ.

Я так любил её – была красивой,

Весёлою девчонкой в десять лет,

Моя активность стала терпеливой,

Желал быть с ней хоть через сотню лет.

– Старик легко кивал его рассказу,

Тот весь рассказ – в уме перебирал,

В ответ сказал ему одну лишь фразу:

– Красивую ты жизнь себе создал!

– Но путник мой немного обозлился:

– Не выслушал ты до конца рассказ,

Ведь я не просто в памяти порылся,

К ней обращался очень много раз.

Тем летом в моей памяти искрился —

Тот взмах линейкой, взгляд тот озорной,

Я осознал, что по уши влюбился,

Но так боялся к ней идти домой,

От мыслей отвлекали только тексты,

Беляева и Уэллса прочитал,

По вечерам не находилось места,

На улице – я больше не гулял.

К шестому классу, медленно сползая —

В уроках – свои тексты написал,

В те времена лишь по любви страдая,

Я целую тетрадь в стихах создал.

Но прежде показал творение брату,

Он мне сказал, что это воровство,

Отец назвал стихи те плагиатом,

Ни кто не верил, будто бы на зло.

Ведь я старался, строки создавая,

Хоть сильной красоты в них не видал,

Меня всё это, сильно задевая,

Направило – чтоб тексты те порвал.

Я перестал писать, но был поэтом,

Всё время строки лились в голове,

Не показал ведь людям их, сюжетом —

Моих мечтаний плыли в тишине.

Седьмой был класс, зима уже настала,

Повсюду снег, со вьюгой благодать,

Ошибка та впивается, как жало,

Не хочется её припоминать.

Хотя, во мне бывает ощущения,

Что это было – только вот, вчера,

Пол жизни пролетели без сомнения,

Тот вторник был кошмаром до утра.

– Старик ему ответил добродушно,

С улыбкою и мимикой родной:

– Не хочешь, не рассказывай, не нужно,

Ведь ты был глуп ещё и молодой.

Ты расскажи мне, что ты сделал дальше,

Чтоб ту ошибку жизни заглушить,

Ведь я так понимаю – в этой фальши

Хотел ты чувства, как-то затушить?

– У путника из глаз слеза пробилась,

Он помнил всё о той любви больной,

Его душа вновь памятью искрилась,

Продолжил он рассказ свой основной:

– На следующий год восьмого класса,

В начале – это, где-то в сентябре,

Нас в кабинет звала учитель наша,

На классный час —всех собрала к себе.

Всех поделила на четыре группы,

Чтоб убирали целый год тот класс,

Остались только двое обделённых,

Средь них был я – приписан на запас.

А вечером пришёл домой уставший,

Поужинал, улёгся на кровать,

Был одиноким школьником, мечтавшим,

Той девушке – всю жизнь свою отдать.

Мои глаза тогда слипались сонно,

Не чувствовал уже от лампы свет,

Приснилось то, о чём я думал томно,

Проснулся рано, был уже рассвет.

Я помню сон: шагал по школе – в холле,

Свернул направо, был лестничный марш,

Ведь, как обычно там – с душевной болью,

На самый верх, на третий шёл этаж.

Она стояла там среди подружек,

Средь них и та, что «не разлей вода»,

Всегда с ней – в летний зной и в зимней стуже,

Как будто – между ними провода.

Блондинка с полнотой и белой кожей,

Не буду её имя называть,

Я помню один случай, чуть моложе,

За тройку – слёзы может проливать.

Так вот, я поднимаюсь по ступеням,

Стараясь на лице все чувства скрыть,

Но шёл не торопясь, дороже время,

Чтоб на любовь смотреть и не забыть.

Но вдруг, всех обойдя, ко мне шагнула

И крепко, как родного обняла,

На ушко мне тихонечко шепнула:

«Я так скучала, так тебя ждала!»

В груди – так сильно сердце застучало,

Почувствовал, как начал литься пот,

Ах, если б наяву так обнимала,

Ведь сон был явью – мыслей и забот.

Глаза открыл – от страха я проснулся,

Ушами слышал мелодичный звон,

Не понимал – зачем тогда очнулся,

Ведь, так хотел – что показал мне сон.

Был в ледяном поту, я встал с кровати,

На кухне заварил горячий чай,

Там грелся своей кружечкой в обхвате,

А на душе моей – селился май.

На следующий день, с приходом в школу,

Пошёл маршрутом пройденного сна,

Собрав свою (с усилиями) волю,

Ведь ждал, что повторит тот жест она.

Вот, снова по ступеням я шагаю,

Передо мной последний был пролёт,

С надеждой взгляд свой к верху поднимаю,

И вижу, что меня ни кто не ждёт.

Ведь этот сон – не снился ей той ночью!

Не мог быть сразу он – у двух людей,

Но я желал – той жизнью одиночной,

И запрягал в душе своей – коней.

– Старик сказал, немножечко с улыбкой:

– Ты прав, не снится людям один сон,

Но ты наверно знаешь – не ошибкой

Был крик души и мыслей твоих звон,

Которые тогда тебе явились,

Ведь столько лет от жизни это ждал,

Для разума ведения напросились,

В самопознании – новое узнал.

Но как ты исправлял свою ошибку

Седьмого класса – расскажи ты мне!

– Мой путник показал ему улыбку:

– Теперь об этом – расскажу тебе.

Учиться начал третюю неделю,

Опять вторая смена, до поздна,

Я чувствовал – своей душой владею,

Хоть горечью налил её сполна.

В тот вечер – все закончились уроки,

Я к младшим классам коридором шёл

И не забыл тогда любви пороки,

Но по пути туда – её нашёл.

Наш кабинет – там вытирала доску,

Она была одна, подружек нет,

Я нацепил сочувственную маску,