«От отца не отрекаюсь!» Запрещенные мемуары сына Вождя

Я не стал объяснять причин моей «черствости». Не стал объяснять, что не хочу навлекать беду на тех, кто мне дорог. С марта 53-го у меня странное состояние. Сердце как будто бы сжалось и не может разжаться. До того я был другим. Капитолина называла меня «реактивным», намекая на то, что всего, чего мне хотелось, я привык добиваться не быстро, а молниеносно. Смерть отца и годы заключения изменили меня не только внешне, но и внутренне. Подчас не узнаю себя – неужели это я, Василий Иосифович Сталин? Кто это со мной сделал? Как? Теперь уже никто не назовет меня «реактивным». Я стал осторожным. Иногда мне кажется, что я слишком осторожничаю, осторожничаю, но иначе уже не могу. Хочется верить, что настанет день, и я сброшу эту осторожность, забуду о ней. Возможно, мне удастся забрать с собой детей и Капитолину, но пока еще рано загадывать. Как же хочется наконец вздохнуть полной грудью, говорить во весь голос, перестать скрывать от окружающих то, что лежит на душе. Верю, что такой день настанет, только не знаю когда.

В детстве я очень любил слушать сказки, которые рассказывала мама. Когда подрос стал стесняться этого. А зря. Сейчас бы с удовольствием послушал бы, да некому рассказывать.

«Правильно, Василий Иосифович, я тоже думаю, что должен написать воспоминания, чтобы наши потомки не учили историю по тому, что говорит Никита», – услышал я в ответ 227 .

за тридцать-сорок лет не искоренить

Высокие идеалы на медные гроши не разменяю!