Kitabı oxu: «Селянка», səhifə 2

Глава 4

Я решил прекратить пустой разговор и попытаться узнать о её жизни. Чтобы "подойти" к ней ближе, начал издалека, решив польстить и тем самым вызвать на откровенную беседу. С её стороны я чувствовал к себе хорошее отношение. Моя необыкновенная попутчица, тайком достала маленькое зеркальце и украдкой посмотрела в него. Я заметил это и сделал ей комплимент: – У вас всё в порядке и вы очень хороши собой!

– Ой, что вы? – зарделась женщина, – обыкновенная я, как все. Ничего особенного во мне нет.

– А за что же, тогда вас полюбил прекрасный парень Гена?

– Ой (она каждую фразу начинала с этого слова), а как вы узнали о нём? – её глаза округлились.

– Так корреспондент же, мне положено всё ведать! – пошутил я. Затем объяснил, – вы сами упоминали его имя.

– Ой, я и забыла. А касательно мужа, эта тема очень тяжёлая для меня. Много лет прошло, а всё помнится, словно вчера было, – глаза "мадонны" застлались поволокой.

Но я решил не отступать и услышать повествование о её супружестве с обожаемым Геной.

– Люба, вижу, вы души не чаяли в своём боготворимом и вам трудно об этом говорить. Но всё, же прошу вас поведать о своей жизни. Чувствую, она была трудной, но счастливой, а, следовательно, и интересной. Возможно, напишу о ней. Пусть вот такие, – я кивнул на дам, кидающих на нас сердитые взгляды, – учатся на вашем примере, меняют свои воззрения на бытие. И знайте, жизненный путь каждого человека интересен в своём роде и поучителен.

– Ой, Виктор Иваныч, вы меня приободрили, но не знаю: отвечает ли моя история назначению? Одинокая сельская женщина, с детьми, среди пьяниц! Ну, кому будет интересна маята чужой бабы?

– Люба, вы отказываетесь рассказывать из-за того, что вам неприятно или не хотите подать людям лишнее назидание? Вы поймите: кто-то, прочитав вашу хронику, может измениться в лучшую сторону. Например: бросит пить, начнёт неплохо обращаться с женой, детворой, соседями и другими людьми.

Обаяние пожало плечами: – Да нет, но вы так заявляете, что прямо весь мир поменяется. Ох, как вы речи ведёте, уговорите кого угодно! По вашим словам, без моего изложения, людям и жить будет плохо. Ох, какой вы! Язык у вас хорошо подвешен! Ладно, поведаю, только вы меня не перебивайте. Но мне кажется, что кроме Гены, ничего особенного в ней не было. Не знаю, может и явится для кого уроком или примером. Если буду плакать, не обращайте внимания. Это очень тяжёлые воспоминания.

– Отлично, сейчас достану тетрадь, ручку, конспектировать вашу речь, и начинайте.

Вот что рассказала мне простодушная и невероятно обаятельная селянка. Исповедь выношу на читательский суд, конечно же, в сокращённом варианте. Это надо иметь в виду.

"Обрелась я и до сих пор живу в деревне, со смешным названием Стукарики. Село большое, рядом райцентр и то, что оно недалеко, выручало в годы тогдашней разрухи и беспредела руководства. Кроме колхоза у нас ничего не было, а он развалился в первый, же год отсутствия власти. Все жители остались без работы, а значит и средств к существованию. Но те, кто имел возможности и хотел трудиться, нашли себе занятия в райцентре. Для других, кого заставляли работать при Союзе, наступил эдем. Пьянство и нищета стали основным показателем в деревне. Было это пятнадцать годов назад и длится до сих пор.

У меня, в то время, было двое детей – девочки-близняшки (её выражение). Так вышло: поверила по глупости своей одному красавцу. Убеждал что любит, женится: я и растаяла. А он поигрался со мной, да и уехал из села. Разрешилась в роддоме уже без него. Трудно было. Вскоре покинула меня и родимая: отец умер раньше. Одной стало совсем плохо: существование на мизерные пособия для детей.

Жил в селе мальчик по имени Юра. У него были хорошие родители: душевные, участливые люди. Иногда, они мне передавали с ним кое-что из домашних продуктов. В свободное от занятий время, он неизменно был где-то рядом со мной, но невидимый. Словно, ангел-хранитель. Стоило мне его позвать, как он появлялся будто из-под земли. Когда мне надо было куда-то отлучиться, просила его побыть с девочками.

Он сидел, ухаживал за ними, как за своими сёстрами. Мальчишка во многом поддерживал меня. А однажды заявил, что когда девочки вырастут, он женится на них. Я спросила: – Юра, а кого ты выберешь, они ведь одинаковые?

– Я люблю и Олю, и Юлю, – ответил он.

Шло время. Школьник превратился в славного парня, которого забрали на службу. Моим девочкам тогда было по семь лет, и они пошли в первый класс. Отсутствие Юры сказалось сразу: дочки-то ещё глупые, оставлять одних опасно, а надо и по хозяйству, и в огород или ещё куда. А он до сих пор не выходил от нас, всё свободное время проводил с девочками. Но, всё, же не такие уж и маленькие – семь лет, всё равно проще с ними стало.

Юра, иногда, писал мне или девочкам из армии и с какой-то поры стал упоминать о своём друге Гене, который спас ему жизнь. Служили они в десантных войсках. И однажды, в прыжке с самолёта, у Юры не распустился парашют: запутались какие-то стропы. Он рассказывал после, что падал камнем, а нераскрывшийся купол, тряпкой извивался за ним, словно хвост некоего чудовища.

Гена "сигал" следом и видел, что произошло. Так он, не открывая парашюта, вертикально – это слово Юры, кинулся за ним вдогонку. А так как "тряпка" всё же притормаживала падение, товарищ догнал его. Парни обнялись, и он обрезал у Юры стропы. Затем открыл свой купол. Они опустились, но скорость падения была велика, а земля уже близко. Оба сломали себе правые ноги. Вместе их и отвезли в госпиталь. Так Гена спас жизнь нашему приятелю и его удостоили медалью. После этого происшествия, они вовсе стали большими друзьями.

В каждом письме, а он звал меня тётей Любой, упоминалось о таинственном Гене: какой хороший человек и друг! Писал, что он тоже сельский и из "глухого" района. И их деревня "умирает": осталось всего восемь дворов. Приятель в ступоре: что делать дальше, как быть? Работы, естественно, нет, и жилище не бросишь: где и кому ты нужен? В общем, перед товарищем Юры стояли те же проблемы, что многие испытывали тогда, да и сейчас.

Глава 5

Два года прошли и в один из дней, заявляется к нам бравый десантник. В парадной форме, на груди значки-медали, синий берет. Красавец, да и только. И что самое интересное: заглянул он к нам прямо с автобуса, не побывав в семье. Первый вопрос после приветствия был такой: – А где же мои суженые?

Девчонки находились дома, им было по девять лет. Услышав голос, да ещё и касающийся их, они выскочили из комнаты и бросились на шею "своему няню" и будущему "жениху". Конечно же, его помнили, ждали, нередко говорили о нём.

– Почему вы так медленно растёте? – пошутил он. – Я уже из армии пришёл, а вы всё мелочь худая!

– Сам ты костлявый! – отрезали будущие невесты. Они ушли в свою комнату, чтобы потом, периодически, выглядывать из неё и одаривать счастливого молодого человека любопытными и кокетливыми взглядами.

Зная расписание движения автобуса, я уяснила, что "нянь" не был ещё дома, и отправила его к родителям. Но люди всё-таки заметили и долго злословили по этому предлогу. Но с меня, как с гуся вода: я ни с кем не встречалась, ни от кого не зависела, хотя попыток поиграть со мной было велико. Как подгуляет некий забулдыга, так ломится в дверь. Думает, что если одна, то готова под всех. И что интересно: никому причины для этого не давала. Идут ко мне, как мухи летят на мёд и всё.

Однажды, в свой очередной приход, Юра заговорил о своём дружке. Сказал, что получил от него письмо. Пишет Гена: не знает, как быть и куда поехать? Ведь всё-таки он деревенский. А у них, далеко вокруг работы не найти, да и молодых никого нет. Нужно что-то предпринимать.

Я ему говорю: – Пригласи его сюда. У нас райцентр рядом, подыщет работу. А там, со временем, женится и всё пойдёт своим чередом.

– Всё не так просто, тётя Люба. Гена живёт со своей мамой: отец умер. Он уедет: она одна останется, – объяснил парень.

– Ну и что из того? Поживёт, поработает, со временем, найдёт какой-нибудь домик, они у нас ничего не стоят, потом привезёт её к себе.

– Как же он купит? Всё равно тысяч сорок – пятьдесят надо. Сразу не заработаешь.

– Можно оформить ссуду в банке. Он же трудиться станет: ему дадут, деньги-то небольшие.

"Нянь" прямо подпрыгнул от моей подсказки.

– Правильно говоришь, тётя Люба. Нынче же напишу ему об этом. Надо убедить "спасителя". Ох, если приедет: все девчонки высохнут, знаешь, пацан – во! – он поднял большой палец. В это время, из-за двери своей комнаты выглянула Юля и спросила: – Какой он, твой обалденный друг?

– Ну, как тебе объяснить? – запнулся Юра и обратился к ней с вопросом: – Юля (он их различал с первого взгляда), ответь мне, какой я?

– Хороший!

– А вот он в десять, нет, в двадцать раз лучше, поняла?

– Конкретно описал! – фыркнула девочка.

– А ты не подслушивай! – крикнул парень, – делай лучше свои уроки.

За дверью раздались смешки. Она открылась и вышли сёстры.

– Ухажёр, – обратилась к нему Юля, – а ты на ком из нас женишься?

– На обеих! – хотел отшутиться "суженый", но Юля жёстко сказала: – Не получится, многожёнство запрещено. Да и не гарем тебе здесь, понял? Говори, кого возьмёшь в жены?

Я от её слов едва не упала со стула, а Юра опешил. Видимо, ему не приходило это в голову.

– Так, я сейчас не знаю, – смущённо ответил он, – потом определимся.

– Так решай скорей, а то мы заняты тобой, а Гена прикатит и будет совсем один, "такой хороший, пацан!" – передразнила Юля "жениха".

– Почему ты так говоришь? А я, а тётя Люба! А вы! Мы станем помогать ему.

– Нельзя быть молодому человеку без девушки. Оттого и спиваются, – серьёзно сказала "невеста". – И ты думай скорей. Будем дружить попарно, гулять и следить, чтобы вы не пили водку с самогоном.

Я ужаснулась: школьницы, а болтают…!

– Юля, что ты лепечешь, вы ещё молоды, так мыслить о подобных вещах! Как тебе не стыдно? Вам сейчас должно думать только о школе и хорошо учиться.

– Мама, ты же не хочешь, чтобы наши мужья были пьяницами?

– Нет, конечно. Упаси бог, вон, что кругом делается!

– Ну, вот. Ты не беспокойся, мы продолжим хорошо учиться и одновременно формировать своих будущих мужей, следить, чтобы не пили спиртное.

– Ой, Юля, что с вами дальше будет? – только и смогла сказать я молоденьким дурочкам.

Гена, получив от Юры призыв, никак не мог решиться на беседу с мамой. Но материнское сердце подсказало ей об этом, и она заговорила первая: – Сынок, надо тебе думать. Что же ты, так и будешь около меня сидеть? Необходимо как-то свою жизнь устраивать. Работу какую-то искать, может поехать куда?

– Мама, как я оставлю тебя? Что ты будешь делать без меня? Ты и так два года была одна.

– Гена, это и есть пример для тебя, ничего же не случилось за время твоей службы! Не беда, ещё подожду. А ты определишься где-то, со временем женишься и перевезёшь потом к себе. Посмотри, многие уехали и живут, как люди. В гости приезжают разодетые, на машинах. Что ты будешь делать в умирающем селе? Сопьёшься, как и другие. Ты знаешь места, куда бы мог поехать?

Гена подал матери письмо Юры.

– Да, мама, дружок мой армейский зовёт к себе. Он тоже живёт в сельской местности, но у них большой райцентр рядом. Пишет, что работу всякую найти можно, шофёры везде требуются, электрики: не зря же я учился до армии.

– Но это деревня, где ты будешь жить?

– Сначала у него, а там видно станет, может общежитие дадут. Друг мой один вариант предлагает… – и Гена рассказал о дешёвых домах, о ссуде, и последующем её переезде.

– Ох, сынок, я тогда стану самым счастливым человеком.

– Так и будет, мама, не сомневайся.

Глава 6

…На автостанции, в райцентре, Юра встречал Гену. Автобус, по времени, должен был подойти, но опаздывал и мороженое, купленное для друга, начинало подтаивать, своё он уже наполовину съел. И сейчас, сидя на лавочке, он решительно принялся доедать его. Но, на перекрёстке показался долгожданный транспорт. Зашевелились отъезжающие с ним люди.

Гена вышел радостный, улыбающийся и друзья крепко обнялись. Юра купил для него ещё одно мёрзлое угощение, а сам принялся доедать взятое ему ранее, которое текло из стаканчика. Они присели на лавочку. Прибывший друг делился своими впечатлениями о поездке.

Внезапно, сзади, кто-то остановил руку Гены в тот момент, когда он подносил её ко рту, собираясь отведать лакомство.

– Оставь нашу долю, – сказал некто сзади, и мороженое выхватили из руки. Вскочив, друзья повернулись к говорившему. За спинкой скамейки стояло четверо ухмыляющихся ребят. Вафельную формочку со сладостью доедал один их них.

– Неужели ты настолько голодный, что готов есть чужие объедки? – с издёвкой спросил Гена и добавил, – теперь тоже будешь болеть сифилисом. Но я не виноват, ты сам захотел этого.

Угроза не повлияла на "блатного": – Проехали! – крикнул он, – а чтобы мы не ели остатки, ты сейчас купишь нам по три пломбира на рыло. Сколько это будет? – пытался сообразить "крутой" дебил.

Юра заметил, как побледнел его друг. Внезапно, десантник волчком взлетел вверх и ногой ударил по лицу парня, что объяснялся с ним в издевательском тоне. Крутанувшись ещё раз, свалил с ног стоящего рядом идиота, который до этого, с усмешкой превосходства, щерил грязные зубы. Получившие "отзыв", улетели от лавочки и остались, неподвижно лежать.

Один из последних вытащил нож, но Гена был уже рядом с ними. Схватив его за руку с оружием, он мгновенно повернулся к нему спиной, подставил плечо и рванул вниз. Кости с хрустом переломились. Нападавший дурень выронил оружие и, согнувшись пополам, завыл нечеловеческим голосом.

– Ты тоже хочешь мороженого? – спросил мастер по самбо, оставшегося в одиночестве "героя".

– Да нет ребята, что вы? К чему вы так, мы думали пошутить, – залебезил трус.

– А, ну тогда извиняйте – не понял. Я почему-то стал плохо воспринимать юмор с применением ножей, – ответил боец. – Вот и сейчас не постигнул, и защищался, как умею. Вы уж не обижайтесь на "улеплого".

Гена нагнулся над лежащими и растолкал их. Оба поднялись и, шатаясь, подошли к спинке лавочки, боязливо оглядываясь на друзей.

– Ну, вы всё ещё хотите халявного мороженого? – спросил Гена.

– Нет, мы уже сыты: валите отсюда, – ответил заводила.

– Шакалы вы, трусливые! – произнёс десантник, – толпой вы герои, а как один на один, по честному, так зайцы все. Иди ко мне, покажи, на что ты способен, мразь! – неожиданно закричал он на того, что забрал у него стаканчик. – Пиши расписку и я тебя в два удара урою!

Тот побледнел и попятился, не отводя глаз с Гены. Затем, резко повернулся и побежал.

Друзья засмеялись. Оставшиеся двое стояли, с испугом глядя на ребят. Третий, уткнувшись в землю, выл по-волчьи.

– Козлы тупоголовые, – сказал приехавший парень, – своих людей обижаете, да и то, когда вас несколько. В первую нашу встречу, мы вас прощаем, но если когда попадётесь нам в подобной ситуации даже с другими: живыми вы не будете. А сейчас валите отсюда, овцы зловонные, у вас из штанов смердит!

"Крутые", успокаивая раненого, побрели прочь.

В доме Юры ждали гостя. Сын не однажды рассказывал об опасном эпизоде падения и так экзальтированно описывал Гену, что родителям уже самим хотелось увидеться с его спасителем. Встреча прошла бурно, и уже в который раз, Гена пересказывал подвыпившему папе друга историю драмы. Тот лил слёзы и с благодарностями лез целоваться.

– Иди спать, отец, – заступилась мама Юры, – что ты, как Брежнев, лезешь к парню. Экое удовольствие!

– Да иду, иду, не расходись, тоже мне, приказчик! – кипятился мужик, поднимаясь со стула.

Вечером этого же дня, Юра привёл гостя к нам. Девочек дома не было, они гуляли где-то. Войдя, представил своего товарища: – Это мой друг Гена, который спас мне жизнь. Ему я ею обязан.

– Юра, перестань говорить об этом. Любой из наших ребят поступил бы также, – смущался Гена.

– Тётя Люба, сделай нам чайку, – попросил семейный друг.

– А не подать ли вам что-нибудь покрепче? – предложила я, – что мужикам вода?

– Нет, – ответил гость, – мы выпили за приезд. Не надо много употреблять, это затягивает.

"Какой молодец!" – подумала я.

Гена стройный, довольно высокий, симпатичный. У него были особенные глаза: в них отражались любопытство ко мне, грусть и необъяснимое выражение участия. Возможно, Юра рассказал ему о моём одиноком положении. Но что мне с того? Очередной встречный путник на стезе жизни, к тому же, молодой. Ровесник Юры, который и сейчас называл меня тётей Любой. А мне было лишь двадцать семь лет: девочек родила в восемнадцать. Я говорила ему, чтобы он обращался ко мне по имени, разница-то в шесть лет, но он сказал, что привык и по-другому не может. Получалась интересная картина: парень с девочками имел разницу в возрасте в десять с лишним лет: они звали его Юрой, а он меня тётей Любой, с отличием в шесть.

…Работать новоприбывшего приняли в райцентре: водителем-электриком на подстанцию. Возил на машине бригаду ремонтников и сам помогал им, так платили больше.

Глава 7

Зачастили ко мне ребята. Разговаривал больше Юра, Гена вздыхал, и я часто замечала на себе тревожащие меня, взгляды. До этого, я не воспринимала Юру как мужчину, он был, словно член нашей семьи, "жених". Вскоре почувствовала, что Гена намеревается о чём-то говорить со мной, но не решается.

В один из очередных визитов, Юра ушёл в комнату к "обожаемым", а Гена остался со мной.

– Нелегко тебе, Люба, с двумя детьми, – сказал он.

– Что поделаешь, судьба, значит, такая.

– Я подумал и решил помочь тебе. У меня есть лишние "деревянные". Возьми, купишь что-нибудь. Девочки большие уже, им многое надо.

– Да что ты, Гена, – отказывалась я, – они тебе больше нужны. Предстоит дом покупать, родительницу везти сюда. Нет, не могу взять их.

– На жилище я отдельно откладываю, а эти копейки из моих личных расходных. Мне немного надо, а зарплата у меня большая. Не возьмёшь – сам истрачу на вас, но лучше бы ты их использовала: тебе видней, что нужно купить.

Мне было неудобно, но он настаивал, и пришлось взять деньги. Парень вздохнул свободно, повеселел, у него и настроение поднялось. Видимо, он давно захотел это сделать, но никак не решался.

"Надо же, какой славный, участливый парень! Достанется кому-то хороший муж", – думала я, ни о чём, не подозревая. С тех пор стала по-другому, с пробуждающимся женским интересом, смотреть на своего гостя. А вскоре произошёл случай, после которого я готова была на всё ради нашего славного Гены.

Как-то, в воскресенье, я полоскала в речке стираную одежду. Рядом был высокий, заросший ивами, берег. Под ним глубокий омут, оттого и обрывистый. Мои девочки были где-то наверху. Внезапно, с громким шумом, с кручи сорвалась Оля и исчезла в воде. Я закричала истошным голосом и намеревалась уже прыгнуть за ней, хотя плавать почти не умею.

Но меня отстранили в сторону, раздался всплеск, и я даже не увидела, кто нырнул в реку? От ужаса у меня перехватило дыхание. Где-то, среди деревьев, кричала Юля. В мужчине, появившемся с Олей, я узнала Гену. Он подплыл к мостику, взобрался и, подняв девочку за ноги, начал трясти: она успела нахлебаться воды. Изо рта потекло, Оля закашлялась. Спасатель вынес её на берег, положил на траву. Ещё немного и она открыла глаза. Подбежала заплаканная Юля. Мы кинулись обнимать нашего героя.

Оказывается, дурочкам вздумалось лазать по веткам, над кручей. Вот она и не удержалась. Если бы не Гена, произошла бы трагедия. Думаю, я не сумела бы спасти Олю и утонула бы вместе с нею". – Голос Любы задрожал, на глазах навернулись слёзы. Она замолчала.

– Успокойтесь, Любочка, пожалуйста, всё давно позади.

– Нет, это всегда со мной, – сказала она.

– Раз уж мы прервались, пойду, быстро перекурю, а вы вспоминайте следующие события.

Попутчицы о чём-то секретничали, вновь, демонстративно, не замечая меня.

Поезд остановился. В наш вагон вошло несколько человек. Придя из тамбура, и сев на своё место, я увидел в купе нового пассажира: небольшого, по размерам мужчину, сидевшего рядом с Пандой, которая была довольно пышнотелой. На её фоне новый попутчик, да ещё одетый кое-как, выглядел "бледно". Троица нагло и бесцеремонно рассматривала мужчину. А это был немного "подогретый" вахтовый рабочий.

Попав в общество представительных дам, он растерянно оглядывался, не зная, как себя вести?

– О, нашему полку прибыло! – пришлось выручать его, – надолго к нам пожаловали?

– Не понял?

– Спрашиваю: далеко едем? – упростил я ему своё обращение.

– Аа, до конца.

– Значит, до Нижневартовска?

– Да, я там работаю.

– Кем?

– Электриком. Сейчас без энергии никуда.

– Это точно, – подтвердил я, поворачиваясь к "своей" даме.

Она прикрыла руками нос: – Фу, как от вас табачищем несёт! – фыркнула она, – курите вы и, видимо, не чувствуете. И как только бабы с вами, вонючими, спят? Запах-то, какой удушливый!

– Значит, ваш герой не дымил? – отстраняясь от попутчицы, предположил я. – Это сейчас редкость. Женщины и то, словно, с ума посходили. Скажите Люба, Гена и до встречи с вами не курил? – задал я наводящий вопрос, поворачивая тем самым разговор в нужное направление. "Мадонна" вздохнула, глаза повлажнели.

– Ой, что вы, Виктор Иваныч? Он с детства ни одной сигареты не попробовал. Не переносил даже их запаха.

– Ага, молодец! Так что было дальше, после того как Гена вытащил Олю? – спросил я.

"Мы вместе направились к нам домой. Гена нёс таз с мокрым бельём, а я держала за руки дочерей и была сама не своя. Меня трясло. Но, как только парень ушёл, Оля приступила ко мне с вопросами о том, как её спасали? Я поведала ей последовательность действий. Но когда молвила, что Гена держал её за ноги, вниз головой, выливая из неё воду, она взвизгнула и закрыла лицо руками. Затем, кинулась ко мне с возгласом: – Мама, а всё было на мне, ничего не сползло? Почему ты разрешила так поднимать меня, ведь я большая уже?

Глядя на неё, я смеялась от счастья и её глупости. Дурочка не понимала ситуации. Что значило: сползло – нет, перед трагедией, которая могла произойти?

Как-то, вечером, Гена пришёл к нам с синяками.

– Что у тебя с лицом, ты с кем-то подрался?

– Нет, Люба, что ты, я человек смирный: ударился на работе. Представляешь, делал что-то наверху большого трансформатора и нечаянно упал с него. А на земле всякий хлам железный, ну я и головой туда. Результат, как говорится, на лице.

– Да ты же мог так и глаза повредить! – ахнула я.

– Как видишь, обошлось, – пожал плечами.

Он соврал мне. Несколько пьяных забулдыг, из тех, что домогались меня, встретили его и посоветовали "исчезнуть". В драке с ними и получил ссадины и синяки.

На селе о Любке ходили разные слухи, потому что оба парня часто бывали у нас. Юра охотно возился с дочками, а Гена проводил время со мной. Мы болтали и смотрели телевизор: он был старый, небольшой и к тому же чёрно-белый.

В беседах не касались темы наших связей: тривиальные друзья. Но у него было что-то "за пазухой" и, глядя на меня, он часто вздыхал.