Kitabı oxu: «Молитва для адмирала», səhifə 3

6

На следующий день, в субботу, к обеду Дмитриевский подвез свое семейство к дому родителей, и они начали потихонечку выгружаться на разбитый асфальт внутриквартального проезда. Дмитриевский ворчал на неудачно припарковавшуюся «мазду», занявшую сразу два места, а Ирка – на заснувшего по дороге сына. Так, в синхронном ворчании, они и вошли в скромную родительскую трешку. Родители Дениса, папа Александр Сергеевич (пенсионер) и мама Ольга Александровна (работающая пенсионерка), всегда радовались их приходу (в большей степени внукам, как казалось Денису), и внуки отвечали деду с бабой такой же радостью, зная – их наверняка ждет что-нибудь вкусненькое.

Отец сидел в гостиной, на диване перед телевизором, на экране которого два импозантных джентльмена играли в снукер. Плоская панель «Самсунга» была вмонтирована в темно-коричневую стенку, занимавшую всю стену, а перед диваном стоял заваленный газетами длинный низенький стол. Правую часть стенки занимали отсеки платяных шкафов, и из одного из них наружу выглядывал уголок клетчатой рубашки.

Дети разбежались по квартире, а Дмитриевский прошел в гостиную, приветственно кивнув бате. Тот кивнул в сторону шкафа и проговорил хмуро:

– Штучка торчит…

Денис не сразу понял, в чем дело. А потом, догадавшись, подошел к шкафу.

– Не люблю, когда штучки торчат… – продолжил гнуть свою линию отец.

– Чего, убрать? – спросил Денис, улыбнувшись.

– Уж будь любезен.

Дмитриевский заправил в шкаф торчащий кусочек рубашки и сел рядом с отцом.

– Трамп Дональдсона разносит, – кивнул тот в сторону играющих мужиков. – Щепа летит…

– А футбола нет? – спросил Денис: он не очень-то любил снукер.

– Уфа с Мордовией мучаются, по спутниковому. Включить? – улыбнулся папа.

– Только не это.

– Ну, тогда не выступай.

В гостиную забежала Лиза.

– Дедушка, – спросила она, запрыгнув ему на коленки, – а ты видел моих новых друзей?

– Нет, – ответил тот. – Как же я мог их видеть? Ты только пришла.

– Так они уже здесь были. До меня.

Фантазерка Елизавета любила всех запутать, а потом дать разгадку.

– Как это? Я бы их тогда точно увидел. И попросил посуду помыть. А так пришлось бабушку просить…

– Дедушка, они здесь были. Вот в этом месте. – Лиза указала на кресло у окна.

– Не было тут никого, – продолжал упрямиться дед.

– Невидимки, что ли? – спросил немного владеющий ситуацией Денис.

– Да, – ответила Лиза, – невидимки. Невидимые люди. Мои друзья.

– А, понятно, – присвистнул Александр Сергеевич. – Невидимки, значит. Защитники «Зенита» твои друзья? Вчера играли – так защиту вообще не видно было…

– Ты скажи своим друзьям, – предложил отец, – пусть они в понедельник ко мне в офис приходят, я им работу дам…

– У них есть работа, – серьезно отвечала Лиза.

– Какая это?

– Конфеты кушать.

– А. Понятно. Я им тоже работу найду, – пояснил Дмитриевский. – Подпишут мне кое-чего. Проникнут в кабинет к одному дядьке и подпишут…

Лиза серьезно посмотрела на папу и убежала из комнаты на зов бабушки.

Александр Сергеевич показал на коробку в углу комнаты:

– Диня, будь другом, забери, пожалуйста…

– Что это? – спросил Дмитриевский.

– Архив твоего деда. Моего отца. Он часто говорил, что хотел бы передать это все тебе. Там и письма, и тетради с записями, и дневники.

Дед Дмитриевского был военным моряком, подводником. Дослужившись до капитана первого ранга, в тридцать восемь лет сошел на берег и стал преподавателем в курсантском училище. Говорили, что ему совсем чуть-чуть не хватило до адмирала.

Дмитриевский оттащил коробку в прихожую, чтобы не забыть. Заглянул на кухню. Дети за столом уплетали что-то вкусное под неусыпным надзором бабушки. Ирка сидела там же. Вернулся в гостиную.

– Я маленькую принес, – сказал Денис бате, а тот, подскочив на диване, буквально вихрем улетел к холодильнику. Вернулся с закуской:

– Так тащи!

Денис достал бутылку хорошей водки из бело-зеленого полиэтиленового пакета.

А вечером, вернувшись домой, начал разбирать коробку с тетрадями деда. К полуночи инвентаризация завершилась: отложил одну тетрадь, которая показалась интереснее всех, оставил ее на тумбочке. Остальное вернул в коробку и убрал в гардеробную. Затем, вспомнив кое о чем, написал СМС Косте Аблокатову и лег спать.

Аблокатов не прочитал. Он уже спал как сурок. Увидел письмо лишь в воскресенье утром. Дмитриевский просил его в понедельник как можно раньше решить вопрос с начальником одного из земельных департаментов. Пройти через офисную бухгалтерию, взять финансирование, поехать и решить. А Костю с утра в понедельник с надеждой и нетерпением ждали уже по двум адресам… Однако он ответил «ОК» на зов шефа и пошел на кухню варить себе кофе.

«Разберемся, – проворчал голосок у него в голове, – разберемся. Успеем».

А в полдень понедельника бледный, как папиросная бумага, Аблокатов ерзал на стуле напротив Дениса, глядя вниз, на краешек торчащей из-под стола черной пластиковой урны. На диване, кроме обычного там в последнее время Бориса Аркадьевича, сидел Марат Забирохин, представитель ООО «Щит», фирмы, курирующей их по линии безопасности.

– Костя. Ты пришел в бухгалтерию, взял конверт с двадцатью тысячами евро и пошел к себе в кабинет?

Денис смотрел на бледное лицо Аблокатова, а тот – вниз, на краешек мусорного ведра.

– Да.

– Там из твоих были только Комаров и новенькая.

– Да.

– Поехал на Стачек, Комарова отправил на Зодчего Росси, а новенькую – с конвертом к дяде Ване?

– Да.

– И ничего не екнуло?

Тут проснулся безопасник:

– Денис! Какая, на …, разница теперь, что у кого екало? Задача проста до неприличия. Найти девушку и конверт. Потому что, как я понимаю, до дяди Вани он не доехал. Так?

Все посмотрели на Дениса.

– Не доехал, – ответил тот и нахмурился.

– Это точно? – переспросил Марат.

– Я знаю дядю Ваню пятнадцать лет. И все его хитросплетения тоже.

– Ну, тогда, собственно, нам нужно чуть-чуть побольше информации об этой вашей новенькой. Как там ее зовут? – Марат посмотрел на Дмитриевского.

Денис после небольшой паузы переадресовал вопрос Борису Аркадьевичу. А тот, в свою очередь, посмотрел на Костю. Костя же молчал, бледнея еще больше.

– Охренеть! – выкрикнул Забирохин. – Вы чем здесь занимаетесь?

Вызвали кадровичку Любу. Та пришла через пять минут с тоненькой папкой личного дела в руках и, протянув ее Дмитриевскому, пробормотала как бы невзначай:

– Говорила же… Не слушали меня…

– Копия паспорта, копия диплома, трудовой договор, – Денис перечислил содержимое папки и протянул ее безопаснику. Марат вытащил черно-белые листы копии паспорта.

– Марианна Ро, – проговорил он, – зарегистрирована в поселке Коммунар, на улице Садовой. В доме три.

– Марианна Ро? – переспросил Борис Аркадьевич, не вставая с диванчика.

– Борис Аркадьевич, – повернулся к заму Забирохин. – Ты меня спрашиваешь, как зовут твою же сотрудницу. Причем я только что назвал ее имя, прочитав эту крайне плохую копию… Как вы вообще могли отдать конверт с двадцаткой евро девушке, зарегистрированной в поселке Коммунар?

– А ты-то сам где зарегистрирован, юморист? – бросил слегка рассерженный Борис Аркадьевич.

– На улице Беринга, – невозмутимо отвечал Забирохин. – Великого мореплавателя и путешественника.

– Так я и думала… – проворчала Люба. – Чувствуется этот островной снобизм… Жители Васильевского – удивительные, конечно, создания…

– Любовь Михайловна, ты свободна, – прервал Дмитриевский ее биолого-географический анализ. Забирохин же завелся; видимо, тема была для него больной:

– Конечно, Любовь Михайловна, удивительные! Ведь окружающая среда накладывает свой отпечаток. Для кого-то окружающая среда – залив и набережная Смоленки, а для кого-то – ларьки на пересечении Стойкости и Симоняка…

– Вот засранец! – буркнула Люба, двигаясь к двери. – Ну и память…

– Так, ладно, ребят, давайте к делу. – Борис Аркадьевич чуть привстал с диванчика и поменял позу на более удобную.

– Да, – согласился Марат. – Мне нужна совершенно обычная информация о вашей этой Марианне Ро. Где она живет. Понятно, что не в Коммунаре. Я, конечно, туда народ отправлю проверить, но факт, что не там. Я думаю, по этому адресу двести человек зарегистрированы. С кем она общалась?

– У Орловой месяц работала. – Дмитриевский взял телефон. – Там, с девчонками, наверное. Больше ни с кем.

Набрал Орлову. Та не отвечала.

– В суде, наверное… – Денис посмотрел на Скрипника, как будто ожидая поддержки. Тот же молча сверлил взглядом коротко стриженный затылок Аблокатова.

– Давайте так… – Марат решил взять руководство в свои руки. – Борис Аркадьевич, ты опроси девок Ольгиных. Денис, а ты отправь айтишника поковыряться с ее компьютером, может, есть чего. А я пока съезжу к корешам в РУВД, пошепчусь да пробью ее по базам. Сбор здесь же через два часа. Если, конечно, сама не объявится.

Набрал Марианну.

– Выключен, – констатировал Забирохин. – Все, друзья, по коням.

И, взяв с собой папочку с документами, вышел из кабинета. После его ухода на минуту воцарилась полная тишина. Потом ее прервал Аблокатов:

– Опер, что ли? Бывший?

– Да, – ответил Борис Аркадьевич.

– Кокаин не подбросит? – попытался разрядить обстановку Денис.

– Денис Александрович, опер – не синоним слова «подлец». Так, чтоб ты знал… – Борис Аркадьевич был непробиваем в своей серьезности.

– Ладно, – буркнул в ответ Дмитриевский. – Разбежались.

Через два часа вся компания собралась вновь, единственная разница – к ним добавился компьютерщик Витя. Марат начал опрос со Скрипника:

– Борис Аркадьевич, чего там у тебя?

– Сейчас в офисе только две девчонки-судебницы. Они с этой Марианной не общались. Остальных опросил по телефону. Вика и Катька тоже не общались, а вот Ксюха пару раз ходила с новенькой на обед. Адреса проживания не знает. Но говорит, что где-то по ее ветке метро. По ее направлению. Это либо «Ладожская», либо «Большевики».

– Ага, – проворчал Марат. – Либо «Улица Дыбенко». Или «Новочеркасская».

– Не. На «Дыбенко» как раз Ксюха. А новенькая где-то совсем рядышком, с ее слов.

– Понятно. Витя? – Забирохин посмотрел на компьютерщика.

– Вообще ничего. – Тот развел руками. – Такое ощущение, что она комп не использовала. Последние файлы месячной давности декретницы этой вашей, Вероники. И временные файлы интернет-страниц – старые…

– У нее свой ноутбук, – тихо проговорил Костя, и вся компания молча уставилась на него. – Чего вылупились? – проворчал он. – С утра ей задачу ставил – обратил внимание. Хороший, мощный, маленький такой ноутбук…

Скрипник выругался, а Денис с надеждой посмотрел на Забирохина. Тот тоже был невесел:

– Паспорт левый. Женщины по имени Марианна Ро, родившейся в поселке Добрянка Пермского края 15 августа 1987 года и зарегистрированной в поселке Коммунар Ленинградской области, не существует.

– Существует, Марат Станиславович, – ляпнул Витя, – я сам ее видел…

– Ты видел девушку, которая представляется Марианной Ро. Документы себе каким-то образом сделала…

– Витя, а не пойти ли тебе… – начал было Дмитриевский, но тут его прервала Орлова, заглянувшая в кабинет:

– А, вот вы где все собрались! Что вы здесь замышляете? Дворцовый переворот?

Настроение у нее было хорошее; видимо, утренний суд прошел удачно.

– Что, выиграла? – поинтересовался Денис. А Витя, который уже было приподнялся со стула, снова сел, поняв, что выпал из поля зрения шефа.

– Ага! – улыбнулась Ольга. – Там от этих деятелей кореец какой-то рубился, жесть вообще… Была бы позиция послабее – неизвестно, как закончилось бы… А вы чего такие хмурые?

Марат погрузил ее в ситуацию.

– Расскажи все, что знаешь об этой Ро, – закончил он.

Ольга села на стул справа от Аблокатова и, задумавшись, убрала за ухо выбившуюся прядь волос. Дмитриевский посмотрел на Ольгу и, откинувшись в кресле, потянулся за сигаретами. В его мыслях не было паники или страха. Просто усталость. И каждый день в эту копилочку падали новые капли. Непривычно. Обычно трудности и перипетии лишь усиливали мотивацию и оптимизм. У Аблокатова же внутренний голосок поднялся до писка и верещал что-то вроде: «Костик! Смотри, главное, чтобы на тебя все не развернули! Следи за ними. Особенно за оперком». И он бледнел еще больше, не справляясь с этим внутренним балаболом. Наконец Ольга выдала:

– Ну чего, училась в универе, хорошо вроде, знания очень мощные, но теоретические все. Память феноменальная или близкая к этому. Помнит много нормативки и учебной макулатуры. А на практике не очень получалось. Я ее поэтому и спихнула Косте… Ей в процессы нельзя, она там начинает судьям лекции читать.

– Да, практика у нас сильно отличается от теории… – шепнул Аблокатов, вторя голоску в своем сознании.

– А живет где, знаешь? – спросил Забирохин.

– На Малой Охте где-то. Недалеко от «Новочеркасской». В хрущевках там снимает то ли однушку, то ли комнату…

– Интересы, хобби?

– Не знаю.

– Жидковато.

Забирохин направился к двери.

– Ты куда? – спросил его Денис, понимая, что задает риторический вопрос.

– Работать, – предсказуемо ответил тот. Голубые глаза Марата горели огоньком интереса. Оно и ясно: случай редкий, а успех обещает премию.

В кабинет влезла голова рекламщика Васи:

– Витя, у тебя телефон трезвонит без конца, ты его на столе забыл. Мама вроде…

– Витя? Ты еще здесь? – удивился Денис, посмотрев на компьютерщика.

В итоге народ рассосался, и через пять минут в кабинете остались только Денис и его заместитель.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – Дмитриевский посмотрел прямо в глаза Бориса, а тот испуганно завращал ими, не зная, что ответить. Думал Борис о вчерашней ночи и о том, как Ленка стояла у открытого окна, обнаженная, с сигареткой, и лунный свет ласково поглаживал ее грудь. Потом она вернулась в постель, а к окну отправился уже Борис. Уснули они ближе к трем.

– Двадцатка до дяди Вани не доехала. Но это еще не значит, что наши обязательства перед ним исчерпаны. Дядя Ваня подписал постановление, и мы его вчера благополучно забрали из канцелярии. А расчет так и не произведен. Нехорошо.

Скрипник выдохнул с облегчением:

– Это да.

– Твои мысли? Что там с наличкой?

– Не очень-то…

– Тогда займись, а… Поскреби по сусекам… А я схожу перекушу.

Денис вышел из офиса и, перейдя улицу, завернул в кафешку «Сьерра» в здании напротив. Ему повезло: Замятина только начала поедать свою солянку, и у Дениса появлялся шанс весело провести обеденный час.

– Здесь свободно, мэм? – спросил он, разглядывая новые часы Валентины. – Чего, договорилась все-таки с москвичами?

– Даже если я скажу «занято», думаю, вряд ли тебя это остановит, не так ли? Москвичей взяла! Не будешь подавать на меня в суд за это?

– Как знать, как знать… – негромко произнес Денис, усаживаясь напротив. – Возмещение морального взыскать с тебя, что ли… Как соляночка?

– Отменная, Денис Александрович. Рекомендую.

Он заказал себе такую же солянку и свиную отбивную в перечном соусе.

– Художника всякий может обидеть, – улыбнулась Валя.

– Какого художника? – фыркнул в ответ Дмитриевский. – Тоже мне любительница абсента…

Так, в шутливых препирательствах, прошли десять минут, и Денису принесли суп. Валентина очень легко и естественно чередовала болтовню с серьезными разговорами. Дмитриевский не мог забыть, как где-то с полгода назад за таким же непримечательным обедом между парочкой шуток она втиснула вопрос:

– А ты знаешь, зачем живешь, адвокат дьявола?

Он тогда поперхнулся от неожиданности, а Валентина оставалась более чем серьезной:

– Я в книжке одной читала. И теперь забыть не могу. Мы живем не только для того, чтобы кушать, пить и заниматься сексом…

– Конечно, нет, – попытался отшутиться Денис. – Не забывай про керлинг! Есть, пить, заниматься сексом и играть в керлинг!

– Не только! – не унималась Замятина. – Каждый человек – это целая россыпь талантов. Только мы можем не знать про них. Или знать про какие-то… Но у каждого есть один, главный талант… Самый мощный… Мы должны найти то, для чего предназначена наша жизнь. Искать и найти. Понимаешь? А если сами не будем искать, то жизнь так или иначе нас направит именно туда. Пока мы не усмирим гордыню и не возьмемся за дело…

Серьезное заявление, подумал тогда Денис, а Замятина тут же вытащила на свет божий шутку про трех евреев. На том и кончился разговор. А сейчас она уже прикончила солянку и попросила официанта принести ей кофе.

– Как бизнес, друг мой? – спросила Замятина, как будто увидев что-то в усталых глазах Дениса. – Приторговываешь правосудием?

Дмитриевский провел рукой по трехдневной щетине, вздохнул и вкратце рассказал о делах; кроме, конечно, последнего эпизода, который пока должен был оставаться внутри маленького социума их фирмы. Хотя, подумалось ему, там уже столько народу в курсе – наверняка в ближайшее время всплывет. Будет еще один повод для шуток.

Замятина выслушала Дениса без особого энтузиазма.

– Да уж, – отозвалась она, ухмыльнувшись, – с подводной лодки сложно сойти, если она уже погрузилась. Может, тебе всплыть, дружочек? Выйти на капитанский мостик и подышать?

Денис, несколько удивленный такой метафорой, открыл было рот для ответа, но его прервал телефонный звонок Орловой.

– Денис, ты когда вернешься? Я хочу отъехать через часик, надо поговорить.

– Через полчаса буду, – ответил он и положил телефон на стол.

Замятина, прищурившись, смотрела в свою чашку, что-то выискивая в кофейной гуще.

– Гадаешь, мать? – съехидничал Дмитриевский. – Где там твои женихи-то?

Она подняла свои удивительные карие озера на Дениса, кокетливо откинула со лба прядь черных как смоль волос и с абсолютно серьезным и грустным видом заявила:

– А мне не нужен никто. С тех пор как ты шесть лет назад вероломно женился на Ирке, мне никто не нужен. Гоню всех… Одна ребенка воспитываю…

Дмитриевский вылупился на нее, открыв рот, а Замятина, выдержав секунд двадцать, все-таки захохотала, привлекая к себе взгляды посетителей ресторана.

– Поверил! – смеялась она. – Поверил, а!

Денис выругался и принялся доедать суп.

Валя все продолжала смеяться. Потом вдруг притихла.

– Я артисткой мечтала стать. В детстве. Терехову как увидела в мушкетерах… Миледи…

– А чего не стала?

– Мама… А ты?

– Чего? – спросил Денис сквозь бульканье супа.

– Кем мечтал стать? В детстве?

Денис глубоко задумался. Он не привык к таким вопросам. Особенно от Замятиной.

– Космонавтом, – спустя какое-то время ответил он.

– Да ладно?! – засмеялась Валентина. Дмитриевский тоже улыбнулся.

– Да уж, загнул. Сыщиком хотел. Детективом…

– Шерлока Холмса посматривал?

– Ага…

Замятина с трудом, но все-таки покончила со своим кофе (смех еще некоторое время управлял ее физиологией) и убежала в офис, оставив Дмитриевского наедине с только что поданным горячим. Доев отбивную, Денис написал СМС дяде Ване, извинился за технический сбой в процессе и подтвердил чуть более позднюю доставку посылки.

«Бывает, – прилетело в ответ. – Жду».

Вернулся в офис. У кабинета терлась Ольга, нетерпеливо ожидая его.

– Забыла кое-что, – начала она с места в карьер, – про новенькую-то. Думала тебя не дергать, но Марата тоже нет, телефон у него вырублен, а у этого старикана, – она кивнула в сторону кабинета Скрипника, – только молодые художницы в голове. Скажу – и через пять минут все вылетит в другое ухо…

Взгляд ее переместился вниз, и она, как будто вспомнив еще что-то, проговорила тихо:

– Вот блин, каблук сломала с утра, пришлось в суд в балетках топать…

– Не отвлекайся, – прервал ее Денис. – Что там у тебя?

– В пятницу ближе к обеду я ей сказала, что ее переводят в отдел Аблокатова. И она тогда вот, в первый раз на моей памяти, проявила какие-либо эмоции. Заревела. И сказала, мол, у метро «Новочеркасская» живет какой-то бездомный дядька. И этот дядька – лучший из всех людей, с которыми она за месяц тут общалась. Мол, мы, типа, все того… Что лучше, типа, общаться с бомжом…

Дмитриевский задумавшись, почесывал щетину:

– Знаешь, что из этого следует, звезда моя?

– Что?

– Во-первых, она только месяц в Питере, а во-вторых, у нас есть мостик. Бездомный такой, немытый мостик. Сейчас поедешь, найдешь этого бродягу и доставишь в офис.

Денис серьезно посмотрел на Орлову.

– Не, Денис… – улыбнулась она. – Я не могу… В балетках…

– Ладно, – согласился тот, – я сам.

7

Ближе к четырем часам вечера Аблокатов, вырулив свой темно-серый японский шлюп с тесной и неудобной парковки администрации Центрального района, направился в аэропорт. Прилетал из Новосибирска его двоюродный брат с женой.

«Очень вот кстати… – бормотал ехидный голосок в голове. – Делать больше нечего, как к функциям решалы добавлять еще и полномочия экскурсовода…»

Родственники объяснили свой визит по-сибирски прямо: октябрь у вас, в Питере, выдался теплый, а у нас отпуска; короче – едем. И приехали. Точнее, прилетели. Точнее, прилетали в 17.10, и Косте уже не было смысла возвращаться в офис, тем более что все текущие задачи можно отследить по телефону, а основная проблема – с новенькой-потеряшкой – решалась без него. И он, включив погромче «Металлику», отправился в путь.

В это же время Дмитриевский, который так и не дозвонился до Забирохина, изучал окрестности станции метро «Новочеркасская». Интересные места. Станция без вестибюля вытекала на поверхность планеты девятью-десятью выходами, делая круг по Заневской площади. Дмитриевский, оглядев это безобразие, решил последовательно проверить каждый выход, за исключением тех, которые вели на трамвайные остановки. Поднимался, осматривался и, не находя ничего мало-мальски похожего на рассказ Орловой, спускался обратно под землю. Сделав два круга, решил перекурить и пройти чуть вглубь квартала от станции метро. Пройдя метров двадцать, Денис остановился рядом с двумя мужчинами, которые пили пиво рядом с ларьком-шавермой, и, попросив у них прикурить, приветливо улыбнулся:

– Ребят, вот если бабла совсем мало, куда здесь можно зайти водочки выпить?

Те непонимающе оглядели его, пялясь в основном на черную кожаную куртку, и потом один из них, лысоватый, в черной же косухе, будучи, видимо, посмекалистей, предложил:

– Давай мы тебя доведем, а ты нас угостишь?

– Давай! – с легкостью согласился Денис, и они направились обратно к метро, чтобы по бесконечным переходам выбраться на другую сторону улицы. Прошли метров пятьдесят по проспекту и очутились у входа в рюмочную, не озаглавленную почему-то даже скромной надписью «кафе» или что-то в этом роде. Столиков пять, занятых – три. Многие мужики, выпив рюмашку, выходили на улицу, курили и грелись на солнышке, чтобы через какое-то время вновь нырнуть внутрь, за еще одной порцией счастья.

Денис, купив выпивки и по бутербродику со шпротами на закуску, пригласил новых друзей за только что освободившийся столик у окна.

– Не… – пробасил в ответ на приглашение второй мужчина, крупный, седовласый и загорелый, как будто только с курорта. – Это Андреича место. Он сейчас перекурит и вернется. Давай лучше туда. – Он мотнул головой в сторону свободного места у противоположной стены.

Выпили. Закусили. И Дмитриевский решил сразу взять быка за рога:

– Мужики, буду с вами честен, у меня конкретная задача, и я пока не очень понял, как ее решить.

– Да мы уже поняли, что ты сюда не просто выпить зашел, – ответил лысоватый. – Чего случилось? Не держи в себе… Разорвет!

Денис улыбнулся и вкратце объяснил мужикам, что ему здесь нужно. А точнее – кто. Те, помялись немного, и за ответ опять принялся облысевший:

– Слушай, мы здесь каждую травинку не знаем… Мы не отсюда. С завода. С «Буревестника». У нас как смена заканчивается, мы по пивку с Серегой берем и, так сказать, ведем культурно-бытовое общение.

– Правильно, мужики! Правильно делаете! Но наверняка здесь-то есть кто-нибудь, кто всех и все знает. А вы, может быть, знаете его… Мы его угостим… Что скажете?

– Ну не знаю… – засомневался лысый. – Не знаю…

Загорелый же, Серега, оказался более сговорчивым:

– А как же Андреич? Он отсюда. Здесь, на Малой Охте, родился, вырос… И, по-моему, ее пределов никогда не покидал.

И потом добавил, чуть задумавшись:

– А нет, покидал… Один раз его в армию забрали, на границу с Норвегией. Родину охранять. А второй – когда сидел за кражу, под Воркутой. Охраняли от него родину.

Андреич тем временем вернулся на место дислокации, пройдя через барную стойку, и ребята, также обновив себе напитки, попросили разрешения присоединиться к нему. Тот, немного удивленный вниманием, согласился. Дмитриевский описал задачу. Андреич, все внимательно выслушав, выпил стопочку, выдохнул в рукав и предложил выйти на воздух.

– Душно здесь, у Гальки, – объяснил он. На улице заговорил: – Значит, смотри. Постоянных в районе двое. Один трется у библиотеки. Вон, напротив. – Он показал пальцем на противоположную сторону проспекта. – Там тетки его подкармливают, книжки дают читать. А второй в основном по переходу болтается. А на ночь уходит в сторону моста, там в домах есть еще открытые подвалы. Пошли опросим их.

– Давайте еще по одной дернем, на дорожку… – взбунтовался Серега. – И пойдем…

– Тоже дело, – согласился Андреич, – Иди банкуй, мажор…

И Дмитриевский направился к затаившейся за прилавком Гале за новой порцией огненной воды. Выпили. Закусили. И направились к подземному переходу.

Компания нашла того, кого искала, достаточно быстро, спустившись и пройдя два пролета налево. Мужчина в полудреме сидел на коробке из-под книг, полученной, видимо, тут же (неподалеку расположился книжный ларек). Он спал или просто сидел с закрытыми глазами, крепко задумавшись о чем-то. Серега решил с силой растолкать незнакомца, не побоявшись притронуться к давно не знавшему стирки свитеру. Это оказалось ошибкой. Дядька отреагировал мгновенно: открыл глаза и заорал что есть мочи что-то неразборчивое. Чем и привлек внимание проходящих мимо полицейских. Двое молодых ребят, патрулирующих станцию, приблизились к их группе, и один из них – крепенький блондин небольшого росточка – предложил предъявить документы. Оценив диспозицию, бродяга сделал свою речь более разборчивой.

– Начальник, убивают! Грабят! – завопил он.

– Помолчите, любезнейший, – предложил ему второй полицейский, высокий, статный парень. – Сами разберемся. Так что с документами?

Он невозмутимо посмотрел на ребят. Мужчины вытащили паспорта, Дмитриевский – водительское удостоверение. Но это ровным счетом ничего не меняло. Высокий коп саккумулировал все документы у себя и, даже не открывая их, предложил компании проследовать за ним в местную комнату полиции. Работяги начали возмущаться, а Дмитриевский, немного расслабленный выпитой водкой, наоборот, наблюдал за происходящим с плохо скрываемым интересом. Последний раз такие приключения выпадали на его голову в далекие студенческие девяностые.

Проведя компанию в местный красный уголок – небольшую комнатку, содержащую в себе два письменных стола, стулья, лавку у стены и подобие камеры, называемой в народе «обезьянник», – высокий полицейский предложил им сразу последовать туда, в таинственный полумрак камеры. Закрыв друзей на ключ, полицейские сели за стол, и высокий предложил блондину:

– Административку сделай. Распитие спиртного в общественном месте.

– Они же вроде не пили? – блондин пытался отпираться, видимо, писать ему было лень. – Может, так для профилактики посидят?

– Нехорошо… Вдруг Саныч приедет. А у нас здесь такие красавцы так сидят…

– Там один мажористый какой-то… Видел? – Блондин взял водительское удостоверение Дмитриевского и начал его рассматривать.

– Нет перед Богом ни мажора, ни работяги – все одно… – тихо проговорил высокий коп, а его коллега фыркнул недовольно:

– Опять ты за свое…

И начал заполнять протоколы.

В обезьяннике обнаружился еще какой-то молодой парень, видимо, студент, который не доехал домой после пары. Возрадовался прибытию новых гостей:

– Мужики, есть у вас чего?

И подсел поближе, с интересом рассматривая Дмитриевского.

Серега достал из черной сумки начатую банку «Охоты».

– Спасибо! Хорошо, что у вас не изъяли вещи…

Студент после большого глотка вернул банку владельцу. Серега предложил выпить и Дмитриевскому. Тот не отказался. Глотнул, чуть поморщился. Поймал себя на мысли, что давно не пробовал подобного, и улыбнулся ей.

– А у тебя изъяли? – спросил Денис.

– Ну да. Зажигалку «Зиппо» и пачку «Петра I».

– Фигово, – резюмировал Серега.

– Да уж. Хорошего мало.

Студент с грустью посмотрел на стол, за которым блондинистый полицейский заполнял протоколы. Именно там и нашли временное пристанище зажигалка и пачка. Продолжал время от времени ворчать, то повышая голос, то скатываясь на шепот. Дмитриевского клонило в сон. Мужики рядышком переговаривались, тихонечко обсуждая политическую обстановку. Но тут новое обстоятельство мгновенно как рукой сняло сонливость Дениса. В комнате полиции появился Марат Забирохин. Дмитриевский вжался в стену, изображая хамелеона. Появление Марата не произвело фурора: блондин даже не поднял голову, продолжая старательно заполнять бумаги, а высокий выдавил из себя:

– О, товарищ майор… С чем вы сегодня к нам? Что принесли? Пшеничные краюшки? Тридцать серебряников?

Блондин фыркнул, а Марат спокойно сел на пустующий стул; видимо, давно знал ребят и их подколы.

– Сашок, – обратился он к длинному копу, – ты все не угомонишься?

– Я уже давно угомонился, Марат… Видел бы ты меня лет десять назад…

– Да видел, видел… – улыбнулся Забирохин.

– Ну да, точно.

– Саша, девицу одну ищем. – Марат положил перед Сашей распечатанную на простом принтере в формате А4 фотку новенькой. – Живет где-то рядом с метро, в хрущевке. Снимает. Пошукайте…

Марат вытащил из бумажника пару купюр. Блондин мельком взглянул на происходящее, и рука его автоматически забегала быстрее. Взялся за третий протокол. Забирохин исчез так же быстро, как и появился.

Компанию выпустили минут через пятнадцать. Каждому из подвыпившей тройки раздали по протоколу об административном правонарушении, заставив расписаться в нескольких местах. Потом высокий, Саша, предложил им удалиться:

– Извиняйте, если что не так. Есть жалобы или предложения?

У Дмитриевского было одно интересное свойство. Когда он выпивал (причем именно водку с пивом, неважно, в каких пропорциях), у него всегда рождались четверостишья, причем первые две строчки – одни и те же, а вот две завершающих менялись в зависимости от ситуации и собеседников. Поэтому вместо жалоб и предложений у него вырвалось:

– Из избы торчит труба. Век торчит. А может, два. Из трубы идет дымок. Помолился бы, Санек…

Саша покосился на него и сказал тихо, чтобы никто более не расслышал:

– Я молюсь, мажорик… Беспрестанно молюсь. Но молитва мертва без действия… Все. На выход.

На прощанье Серега показал Денису, как прийти к библиотеке, где, возможно, находился второй бездомный, который мог привести Дмитриевского к его цели. Пояснил: