Kitabı oxu: «Печенье для любимой», səhifə 2

Женщина то и дело оглядывалась, а я пытался разглядеть ее краем глаза. Она была худощавой. На фоне белого платья огненно-рыжие волосы бросались в глаза. Должно быть, она была старше меня. На лице – не девичья, а зрелая женская уверенность. Густой макияж подчеркивал карие глаза, и от женщины приятно пахло. На самом деле даже слишком приятно. Чересчур насыщенный запах.

Мы уже почти спустились с церковного холма, когда ее ярко-красные губы разомкнулись:

– Я выйду на последнем повороте перед площадью, но на всякий случай тебе стоит прибавить скорость.

Ее турецкий был лучше моего испанского, но она слишком акцентировала некоторые слоги. Мой взгляд скользнул к пачке денег на соседнем сиденье. Нахмурившись, я посмотрел на рыжую в зеркало:

– Зачем мне прибавлять скорость? Чего именно ты боишься?

Как будто я нажал на какую-то кнопку – сразу же за моими словами снаружи раздался визг шин на резком повороте.

– Вот чего! – Она вжалась в сиденье.

Сперва я не понял, но, увидев в боковых зеркалах блестящую черную машину, невольно сглотнул. Ничего хорошего это не сулило.

– Кто это? – спросил я.

Нога сильнее надавила на педаль. В салон ворвался ветер. Рыжие пряди незнакомки развевались вокруг лица.

Не ответив, девушка нервно застучала кулаками по сиденью, бормоча что-то по-испански.

– Эй, я с тобой разговариваю! Кто это? – закричал я, перекрывая шум ветра.

Она сжала челюсти:

– Организаторы свадьбы.

Машина преследователей постепенно сокращала дистанцию. А мне не хотелось разгонять свою развалюху еще сильнее.

– Почему они за нами гонятся? – настаивал я.

Женщина опасливо высунулась в окно, чтобы посмотреть назад.

– Эй, я спрашиваю, почему они преследуют это жалкое корыто!

– Они ловят кое-кого, кто сбежал со свадьбы, – буркнула девушка.

Черная машина была уже так близко, что я мог разглядеть людей в черных рубашках внутри. Мои подозрения относительно будущего мигом усилились:

– Кого? Кто, блин, сбежал с этой свадьбы?

Мой взгляд метался между боковыми и задним зеркалами до тех пор, пока рыжая не повернулась ко мне. Взгляд карих глаз впервые встретился с моим в зеркале.

– Невеста… – напряженно сказала она.

Я плюнул на зеркала и развернулся всем корпусом. Бросил взгляд на белое платье женщины, которая пригнулась на сиденье, и в панике снова ухватился за руль.

– Пожалуйста, скажи, что это не ты! Пожалуйста, скажи, что на испанских свадьбах гости тоже носят белое и что у меня на заднем сиденье не сидит сбежавшая невеста!

Настала короткая пауза. Затем я услышал тихое:

– Lo siento…¹³

Я вновь взглянул на небеса. Знал же, что мы с ними так легко не помиримся.

Стиснув зубы, я в последний раз посмотрел в боковые зеркала. В этот момент солнечный блик отразился от оружия, которое высунулось из окна машины позади нас.

– ТВОЮ МАТЬ!

Глава 4. Договор

Когда я резко свернул на повороте, рыжие волосы с заднего сиденья хлестнули меня по лицу.

– Невеста! Ты невеста! Невеста, блин!

Я не хотел принимать этот факт. Но скорость мы набирали. Я прикрыл глаза, не обращая внимания на дорогу. Ветер, врывающийся в открытые окна, продолжал швырять волосы девушки мне в лицо, но я игнорировал их. И все остальное – эти рыжие пряди, саму девушку, людей, преследующих нас, их оружие… Всего этого нет. Может, если я закрою глаза достаточно надолго, они действительно исчезнут.

Но отрицать что-то – не значит делать это невидимым или несуществующим. Я понял это после тех бесчисленных месяцев, что принимал «Эдем». Игнорирование не уничтожает. Оно накапливает. Растит. Затягивает. Убивает тебя.

В груди поселилось знакомое чувство. Пальцы задрожали. Пришлось открыть глаза. Мне нужна была моя камера… Я взглянул в зеркало. Мои проблемы по-прежнему оставались со мной – а теперь в очередь за ними вставали новые.

– Ладно. Ты та невеста с той свадьбы!

Женщина закатила глаза:

– ¡Mierda!¹⁴ Сколько раз тебе еще повторять?!

Она была ужасной попутчицей.

– Не повышай на меня голос! – Я потянулся к пачке денег на соседнем сиденье. – И забери! – Не глядя, я швырнул стопку на заднее сиденье.

Рыжая уже открыла было свои алые губы, но тут в боковом зеркале мелькнуло отражение вооруженных людей в преследующей нас машине. Я грубо перебил девушку, толком не успевшую заговорить:

– Почему у этих парней сзади оружие?!

Алые губы дрогнули в нерешительности. Она не ответила. В голову мне пришла безумная мысль:

– Ты что, выходила за какого-то мафиози?

Я рассмеялся. Взглянул на нее. Но она не присоединилась к веселью. Почему? Почему она не возражает? Черт!

– Ты шутишь, да?

Она закинула несколько прядей за ухо, и ее карие глаза стали видны:

– No es mafia¹⁵. В Испании мафии уже нет. Это скорее… фамилья, контролирующая свою территорию.

– Звучит как мафия.

– Тебе обязательно вешать ярлыки?!

Один из мужчин высунулся из окна и что-то крикнул. Громко, зло, угрожающе. Это явно было последним предупреждением.

Я пытался решить, что делать, и все лучше понимал, что надо остановиться. Но я никогда не отличался тем, что делаю то, что надо. По крайней мере раньше уж точно не отличался. Это только последние несколько лет я стараюсь вести себя примерно.

Бах! Выстрел! Черт возьми, как можно держать слово в такой ситуации? Я не понял, стреляли ли в воздух или в нас.

– ¡Dios mío! ¹⁶ Держись, почти приехали. Не сбавляй скорость. Впереди стена, увитая плющом. Мы въедем в нее.

Я поморщился. Кажется, девушка опять что-то напутала в грамматике.

– Въедем?

Она не ответила. Через несколько метров показалась та самая стена. Прямо перед нами, на последнем повороте, – огромная стена, зеленая от плюща. Обычная. Из бетона. Такая, врезавшись в которую на машине, можно отправиться прямиком на тот свет.

– Думаю, это та стена. Извини, но непохоже, что за ней что-то есть!

Рыжая не колебалась. Только выпрямила спину:

– ¡Vamos! Езжай дальше.

Мы не сильно оторвались от черной машины сзади, однако стена заходила за поворот. Если тут действительно есть какой-то трюк, мы могли бы скрыться в слепой зоне. Но стена выглядела… как стена.

– Ты уверена?

– Вперед. ¡Vamos!

– Ладно. Продолжаю ехать в стену!

Я сузил глаза, готовясь к удару. На этот раз я зажмурюсь, и проблемы действительно исчезнут. После того как я врежусь в стену, чувства наверняка меня покинут. Даже чувства к ней…

Мы приближались.

– Там нет дороги! – закричал я.

– ¡Ahí está!¹⁷

– Нет!

– Есть, говорю! ¡Vamos!

Ладно. Если уж мне суждено умереть, пусть это будет эффектно.

Я вдавил педаль в пол. И заорал так, что голос перекрыл рев ветра.

В этот миг наш драндулет пробил плющ.

Мы на полной скорости врезались в зеленую стену. Перелетели через канаву за ней и жестко приземлились на неровную дорогу.

Я невольно усмехнулся, чувствуя, как машина сбавляет ход после прыжка. Не мог сдержаться. Мы только что прожили ту самую сцену погони, которая есть в каждом боевике. И хоть я ни за что не признался бы этой рыжей с заднего сиденья… это было круто.

Приструнив в себе озорного мальчишку, я поправил зеркало и взглянул на девушку.

– Dije¹⁸… – самодовольно заметила та.

Я не стал реагировать. Не мог позволить этой женщине, едва не убившей меня, потешить свое эго.

– Только настоящие мадридцы знают эту дорогу, – похвасталась она, перекидывая волосы на одно плечо.

Я оглянулся. Черная машина не появлялась.

– Если мадридцы знают эту дорогу, почему те парни ее не нашли? Выглядели они очень по-мадридски.

Она приподнялась и нагнулась ко мне:

– Когда нужно, люди ищут другие ходы, chico¹⁹. К тому же короткие пути знают только те, кто убегает. А эти всегда были в роли преследователей. Поэтому они этой дороги не знают.

Я промолчал. Мы катили дальше, подпрыгивая на ухабах. Солнце поднималось выше. Пальцы все еще дрожали, и я стиснул зубы.

Каждый раз, когда я терял внутреннее равновесие, тьма внутри начинала искать способ поглотить меня. Я со злостью наклонился, запрокинув голову к небесам. Это они были во всем виноваты!

– Отличная работа! Сначала ты заставил меня потерять камеру, потом гонял пешком пятьдесят километров, пока с меня семь потов не сошло. И только я подумал, что наконец поем, сел в машину и расслабился, как ты устраиваешь этот цирк! Засовываешь в мою машину невесту какого-то мафиози и подставляешь меня под обстрел! Давай уже иди до конца – пусть тот мешок с мышцами вгонит мне пулю в зад, чтобы довершить дело! – Я ударил по рулю. – Из-за тебя я потерял ее! Ее! Мы не так договаривались!

Я тяжело задышал через нос.

– С кем ты разговариваешь? – раздраженно спросила девушка с заднего сиденья.

Я уставился в зеркало на ее светло-карие глаза. Мне нужно было сорвать злость на ком-то – и вот пришла ее очередь. Впервые с момента обнаружения ее в машине я внимательно разглядывал пассажирку.

Она была красивой. Слишком красивой. Раз она называет меня «чико», то, скорее всего, она старше, хоть по внешности и не скажешь. В ее облике было столько броских деталей, что взгляд не знал, за что зацепиться: насыщенно-рыжие волосы, яркие глаза, вызывающие алые губы, фарфоровая кожа и безупречная фигура. Достаточно, чтобы свести мужчину с ума.

Мне повезло – мой рассудок уже помутила другая женщина. Иначе я точно попал бы в беду.

Хотя… Погодите-ка. Я уже в беде!

Видимо, я сказал это вслух, потому что девушка нахмурилась, будто мой голос ее раздражал. Не дав ей заговорить, я начал первым:

– Ты турчанка?

Ее произношение было слегка странным, но слишком правильным для иностранки. Она отвела взгляд, не ответив.

Хватит с меня ее проблем. Мне нужно найти свой фотоаппарат.

– Слушай, деточка, я буду говорить медленно, чтобы ты поняла. – Я сбавил скорость. – Сейчас я остановлюсь и…

– ¡No!

– Да, остановлюсь. И даже подожду, пока ты пересядешь в одну из машин сзади.

Она яростно замотала головой:

– ¡Nunca!²⁰

– ¡Sí, sí! Так я смогу найти того воришку, который украл мою камеру, пока моя тачка еще на ходу.

Девушка скрестила руки на груди:

– Что это за драгоценная камера, о которой ты твердишь?

Та камера была моим дыханием. Моим равновесием в этом мире. Но я не мог сказать этого незнакомке.

– Ее украли? – спросила она.

Я угрюмо кивнул.

– ¡Estupendo!²¹ Если ее украли, я знаю, где ее искать.

– Откуда ты можешь это знать? – скептически протянул я.

– Местные знают всех карманников. Они воруют только у los turistas.

Я нахмурился, вглядываясь в ее глаза, скрытые под челкой. Видя мое недоверие, она продолжила:

– Ладно, я докажу. – Девушка прищурилась, что-то обдумывая. – Если вор смог незаметно подобраться к твоей камере, значит, это ребенок. А раз ты гнался за ним несколько километров, то он должен быть быстрым. – Она постучала тонкими пальцами по подбородку. – Это был невысокий худой мальчишка с черными волосами в майке с именем Усэйна Болта²²?

Я ударил по тормозам. Женщину отбросило вперед, и она откинула волосы, упавшие на лицо. Я развернулся к ней, забыв про зеркало.

Она была права. Тот самый мальчишка, укравший камеру, был одет в майку как у ямайского спортсмена.

– Я помогу тебе его найти, – сказала рыжая.

Карие глаза смотрели решительно.

Я прищурился:

– И что ты хочешь взамен? Мы оторвались от тех парней. Ты можешь сейчас выйти и исчезнуть. Я тебе больше не нужен. Значит, у тебя есть какой-то интерес.

Она наклонилась ближе. Без зеркала ее лицо выглядело еще более впечатляюще:

– Я отведу тебя к твоей камере, чико. Но сначала нам нужно кое-куда заехать. Мне нужно кое-что забрать. И сделать это надо сейчас, пока жених не добрался туда.

– Почему?

– Потому что это мой единственный шанс. Я сбежала со свадьбы как раз ради этого. Те парни, что гнались за нами, скоро сдадутся и вернутся в церковь. Я должна успеть до того, как они предупредят жениха.

Я колебался:

– Что ты хочешь забрать?

Она стиснула зубы:

– То, что принадлежит мне. То, что должно остаться у меня.

Что-то в ее глазах заставило меня содрогнуться. В них горело то же чувство, что испытывал я по отношению к своему фотоаппарату.

Если у меня есть шанс вернуть его – даже с помощью этой безумной женщины – я должен им воспользоваться.

Я протянул ей руку:

– Convenido²³.

Она вскрикнула и вместо рукопожатия обняла меня, насколько позволило сиденье. Я слегка отстранился, убрав ее тонкие руки, развернулся и завел двигатель.

– Как тебя зовут?

– Ясмин. ¿Tú?²⁴

Я ненадолго задумался:

– Ромео.

Девушка криво усмехнулась:

– Необычное имя для турка.

– Как и твое – для испанки, – многозначительно ответил я.

Ее губы дрогнули, но она ничего не сказала в ответ.

Глава 5. Роза

Я не мог поверить, что нанялся в водители к сумасшедшей. Но да, факты оказались именно таковы. Девушка была красивой, но безумной. Те, кто думает, что красота искупает все, просто не сталкивались с тем, что может прятаться под прекрасной оболочкой.

Прошло уже около одиннадцати минут, как она исчезла внутри. Я припарковал машину у стены огромного особняка и наблюдал, как моя пассажирка проходит через массивные железные ворота. Охранники в черных бронежилетах поверх футболок были явно удивлены, но не препятствовали. Видимо, они ее знали.

Что еще страннее – они выглядели испуганными.

Я смотрел, как ее белое платье мелькает среди зелени, как рыжие волосы развеваются на ветру, а каблуки отбивают ритм по мостовой. (Возможно, я даже украдкой углядел, как ее бедра соблазнительно покачиваются при ходьбе.) Охранники тут же схватились за телефоны и принялись отчаянно что-то объяснять, словно их невидимый собеседник должен был срочно предпринять какие-то шаги.

Я не ясновидящий, но даже мне стало очевидно – вот он, знак, что пора сваливать.

Не выдержав, я нажал на клаксон. Раздался глухой, слабый звук. Даже мой драндулет, казалось, боялся того, что вот-вот произойдет.

Охранники метались, не зная, что делать, переглядываясь между собой, косясь то на дом, то на меня. Наконец один из них потянулся к чему-то на поясе.

Я снова нажал на гудок. На этот раз в гудке прозвучало то же отчаяние, что испытывал я сам.

Ей нужно выбираться из этого чертова особняка!

И что она, вообще, собиралась там взять? Она же сбежала из-под венца, бросив жениха в церкви, – что может быть настолько важным, чтобы ради этого возвращаться?

Драгоценности? Дизайнерская обувь? Сумка? Меха?

Я не успел закончить мысленное перечисление, как моя пассажирка появилась, держа в руках…

Не то, что я ожидал.

Я бы отдал все, чтобы там оказалось что-то из моего списка.

Но нет.

Она несла маленькую девочку.

Девочку!

Черт побери!

Женщина быстро шла к машине, а ребенок в ее руках покачивался. Игнорируя шокированные взгляды – мой и охранников, – она распахнула дверь, запихнула девочку внутрь, сама прыгнула следом и тут же скомандовала:

– ¡Vamos!

– Эй-эй! Сначала объясни!

– Что?

Я ткнул пальцем в ее трофей:

– Это! Это… не то, чего я ожидал, ясно? Ты что, не могла, как любая нормальная разъяренная женщина, украсть бриллианты, сумку или, не знаю, туфли?!

Рыжая с подчеркнутым спокойствием усадила девочку на сиденье. Маленькая девочка тоже с рыжими, но короткими волосами уставилась на меня огромными голубыми глазами, совсем не похожими на глаза женщины. Под этим взглядом ругательства застряли у меня в горле.

– Я уже похитил одну невесту, но похищать ребенка – это перебор! – в итоге твердо заявил я.

Тем временем охранники двинулись в нашу сторону. Самый злой шел сзади. Шок прошел, и теперь ими двигал инстинкт, велящий взять дело под контроль.

Ясмин захлопнула дверцу и притянула к себе девочку.

– ¡VAMOS!

Я стиснул зубы:

– Ты не можешь просто махать пальцем и орать «Вамос!». Чтобы ты знала – я обожаю истории о детях из враждующих семей. Но не такие! Я не могу ввязываться в семейные разборки, которые ставят под угрозу мой зад! Ты меня поняла?!

Мой взгляд на секунду соскользнул с ее злого лица на ребенка. Девочка смотрела на меня. Не просто смотрела – буравила. Мне стало не по себе, но я не мог отвести от нее взгляд. Будто загипнотизированный, я продолжал смотреть в эти круглые глаза. Если бы она хоть на секунду моргнула, я смог бы опять начать мыслить здраво.

Но глаза девочки были слишком синими.

Как ультрамарин.

Как ее глаза…

Черт!

Пальцы задрожали. Я резко отвернулся, сглотнул, ударил по рулю.

ЧЕРТ!

Сквозь открытое окно донесся крик:

– ¡Señora Yasmin!

Колеса моей таратайки взвизгнули, поднимая пыль. Охранник достал пистолет, но мы уже были слишком далеко.

Я бросил взгляд на заднее сиденье.

Что, черт возьми, я делаю с этим ребенком в тачке?!

Оставалось лишь ехать, проклиная все подряд. Я не знал, куда направляюсь. И постоянно проверял зеркала – инстинкт подсказывал, что черные машины появятся снова.

Так и произошло.

Когда до центра оставалось несколько сотен метров, один из блестящих черных автомобилей показался позади.

– Ваши друзья прибыли, сеньо-о-ора, – я нарочно растянул последнее слово.

Женщина не ответила, лишь высокомерно сморщила нос.

– Есть тут еще стены, в которые можно въехать, или мы умрем в этой чертовой тачке? – продолжал я.

Пассажирка думала. Было очевидно, что планов на дальнейшее у нее не имелось. Может, она просто не ожидала, что доживет до этого момента.

Женщина кусала алые губы, глаза ее потемнели, а преследователи все сокращали дистанцию.

– Езжай на площадь! – вдруг скомандовала она.

– Ты издеваешься? Там полно полиции! Я только что украл чужого ребенка – мне совершенно не надо соваться им на глаза! Я оторвусь от этих ублюдков, высажу вас и навсегда исчезну!

Женщина крепче прижала к себе девочку:

– Я не крала чужого ребенка. Это моя дочь.

Я закатил глаза:

– Видимо, ее отец не разделяет твоего мнения.

– ¡No! Он мне не отец! – Тонкий голосок девочки заполнил салон.

Я невольно взглянул в зеркало, в те самые синие глаза, взгляда которых старался избегать.

Девочка выпрямилась. Высвободилась из объятий матери и уверенно посмотрела на меня. Ее взгляд был милым и бесстрашным. Видимо, цвет глаз она унаследовала не от матери, но вот смелость – да.

Посмотрев на нее пару секунд, я вынужден был сглотнуть. Она не должна казаться такой знакомой! Кое-как мне удалось отвести взгляд.

Я подумал о ближайшей площади. Мадрид славится своими площадями, и почти все дороги ведут к какой-нибудь из них. Так что я доверился интуиции.

Через несколько минут машин вокруг стало больше. Теперь мы сделались частью спокойного потока транспорта. Это было хорошо – между нами и преследователями оказались десятки автомобилей ни в чем не повинных граждан.

Но сейчас мы двигались очень медленно.

Перед тем как выехать на Плаза Майор, я свернул на небольшой каменный мост – скорее эстакаду.

Но тут Ясмин выкрикнула:

– ¡Gira a la izquierda!²⁵

Я вздрогнул, резко выкрутил руль и едва успел вписаться в узкий проезд под эстакадой. Это даже сложно было назвать дорогой. Просто пространство между каменными опорами.

Рыжая снова скомандовала:

– ¡Para!²⁶

Я резко затормозил и оглянулся на дорогу, с которой свернул. Черная машина была ближе, чем я думал. Если повезет, трафик скроет нас на пару минут. Но я был уверен – скоро они снова нас увидят.

Я всем корпусом развернулся к заднему сиденью. Рыжая не шевелилась, но тяжелое дыхание выдавало, что в голове у нее бурлят мысли. Сначала она бросила сдержанный, но многозначительный взгляд на дочь, сидевшую рядом, затем резко высвободилась от ее объятий и повернулась ко мне:

– Так, теперь слушайте меня внимательно!

Девочка покорно кивнула. Я же с подозрением уставился на женщину.

– Ты берешь мою дочь и уезжаешь, Ромео! – заявила она.

– Что?

Брови мои взлетели аж к самым волосам, но женщина, не обращая внимания, сдернула с плеча девочки рюкзачок и сунула его мне:

– Забирай ее и уезжай!

Я уже открыл рот, но она резко припечатала к нему ладонь:

– Не показывайтесь нигде до сиесты. Когда все уляжется, идите в заведение «Суэрте» на площади. Войдете – скажете, что вы друзья Мигеля.

Я снова попытался заговорить – и снова меня остановили. На этот раз она еще и прижала рюкзак к моей груди.

– Я вас найду. Отвлеку их и приду за вами. – Впервые с самого начала нашего общения, во взгляде пассажирки не читалось высокомерия. В нем проступила мольба: – Это моя последняя просьба, Ромео. Обещаю…

Медлить было глупо. Я и так помог ей больше, чем можно было ожидать. Даже через край. У нее нет права просить еще что-то. Их проблемы меня не касаются – у меня свои есть. Я вздернул подбородок, готовый высказать все это вслух, но ее твердый голос перебил меня:

– Сделаешь это – и я верну твою камеру.

Я пристально посмотрел в глаза Ясмин, ища хоть намек на ложь в их карих глубинах. Но его не было. Я протянул руку к рюкзаку. Девочка рядом с ней шевельнулась. Я знал, что это глупо. Но мне нужен был этот фотоаппарат.

Резко схватив розовый рюкзачок, я подхватил свой и выскочил из машины. Ясмин посмотрела на дочь:

– Ты готова?

Девочка уверенно кивнула. У меня было ощущение, что они уже проходили это. Без лишних эмоций, словно повторяя заученный сценарий, женщина открыла дверь.

Пока маленькая девочка вылезала, встряхнув короткими рыжими волосами, Ясмин уже перебралась на водительское место. Она тронулась, даже не попрощавшись, и мой драндулет зарычал. Я успел схватиться за открытое окно, останавливая ее:

– Погоди! Кто такой Мигель?!

Рыжая закатила глаза.

– Тот, кто спасет твою задницу, – сказала она.

Благодарность мигом сменилась резкостью.

– Мама! – одернула ее девочка.

Видимо, ее турецкого хватало, чтобы понимать грубые слова.

Когда малышка встала рядом со мной, Ясмин снова посмотрела на меня и произнесла с ненатуральной вежливостью:

– Если хочешь спасти свою турецкую попу – иди к Мигелю и жди меня, Ромео.

Не дав мне ответить, она бросила взгляд на дорогу, жестом велела нам скрыться из виду и резко рванула с места. Я притянул девочку к себе и прижался к каменной стене. Мы ждали, пока драндулет скроется из виду, и я чувствовал себя виноватым. Хотя и не должен был. Наверное, в других обстоятельствах Ясмин могла бы быть хорошим попутчиком.

Перекинув рюкзак через плечо, я сжал маленькую ладошку и припустил бегом. Мы были на открытом пространстве – черные машины могли появиться в любой момент. Чтобы план Ясмин сработал, нам требовалось скрыться, так что мы нырнули в путаницу узких переулков.

Я перешел на быстрый шаг, почти таща девочку за собой. До Плаза Майор мы еще не добрались, но вскоре влились в толпу, стекавшуюся к площади. Я не мог идти быстро – маленькая рука в моей ладони меня тормозила. Пройдя метров сто, я взглянул на девочку – и резко остановился, так что она врезалась мне в ноги. Девочка тяжело дышала. Выглядела слишком бледной и уставшей. Что-то было не так…

Я присел рядом. Ее губы посинели. Я наклонился ближе – ее дыхание было хриплым.

– Ты больна? – нахмурился я.

Девочка слабо кивнула. Рыжие пряди прилипли к ее лицу. Я приложил руку к ее лбу – он был ледяным и весь покрылся холодным потом.

Следуя инстинкту, я положил ладонь на ее грудную клетку и закрыл глаза. Прислушался к ритму. Потом открыл глаза и убрал руку:

– Проблема с сердцем…

Девочка на секунду замешкалась, но снова кивнула. С трудом сглотнула. Пересохшие губы все еще были синими. Но малышка пыталась успокоиться – видно было, что это с ней не впервые. В отличие от тела, ее дух был силен. Она привыкла…

Усталые глаза смотрели в мои. Усталые ультрамариновые глаза. Я так хотел, чтобы они были другого цвета…

Не думая, я подхватил девочку на руки. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Шея едва поддерживала голову, и вскоре та упала мне на плечо.

Я больше не бежал, но шел быстро и осторожно, держась самых людных мест. Прерывистое дыхание ребенка обжигало мне шею. Я не мог мыслить трезво. Перед глазами всплывали образы из прошлого. Я, маленький, пытаюсь справиться с приступом, как эта девочка… Я ищу помощи и не нахожу… Я сижу в темноте в маминой комнате, убеждаю себя не плакать… Все это проносилось перед моим взором.

Дыхание участилось. Зрение затуманилось. Как будто жалкий маленький Эмир бродил где-то здесь же, среди толпы, а я пытался его догнать. Он то появлялся, то исчезал и кричал в своей темной комнате что есть мочи.

Грудь сдавило, и я с усилием кашлянул. Я снова превращался в того жалкого Эмира, который никому не был нужен. Я до сих пор помнил, каково это.

Тишина в те моменты душила сильнее любого шума. Поэтому тот Эмир жаждал грохота, который заглушил бы голоса внутри. Если не находил – кричал сам. Кричал, чтобы сбежать от тишины, затягивавшей его…

В ушах зазвенело. Звуки смешались. Колени дрожали.

Я остановился, поставил на землю девочку и посмотрел на нее. Она была в лучшем состоянии, чем тот маленький Эмир, стоявший у меня перед глазами. К губам вернулся здоровый розовый цвет. Но глаза… Глаза все еще были опасны. Все еще того оттенка. Цвета ее глаз…

Она была мне нужна. Она…

Я закрыл глаза, чувствуя, как стучит сердце. Черт, я больше не могу держать себя в руках…

В панике я зашагал вперед. Вспомнив, что девочка осталась позади, развернулся и снова схватил ее за пальцы. Бежать она не могла. Поэтому я толкнул первую попавшуюся дверь и зашел внутрь.

Это оказался антикварный магазин с резными рамками и стульями. Людей в нем почти не было. Я направился к первой попавшейся неприметной стене, остановившись у колонны.

Выпустил маленькую руку, прислонился спиной к стене и съехал на пол. Подтянул колени к груди. Грудную клетку сдавило. Каждый раз, когда я думал, что привык к этому, следующий приступ оказывался сильнее.

Я начал привычный ритуал. Крепко зажмурился. Не глядя, прижал руку к левой стороне груди. Туда, где было написано ее имя. Ладонь вдавилась в кожу. Веки горели.

Задыхаясь, словно в бреду, я зашептал:

 
– Небеса мои —
Там, где Джульетта. Каждый пес, иль кошка,
Иль мышь презренная, любая тварь
Здесь может жить в раю – Джульетту видеть;
Один Ромео – нет!²⁷
 

Я наполнил сердце воспоминаниями о ней, как делал всегда. Блеск в ее зрачках, улыбка, привычка убирать волосы за ухо, когда они падали на учебник; привычка после еды отряхивать ладонь о ладонь; как она засыпала, сидя у моей кровати; как подрагивали ее губы, когда ей что-то снилось… Однако воспоминания истлевали. Моя память заимела скверную привычку предавать меня.

Сердцебиение замедлялось, я уже успокаивался, но чувствовал – следующий приступ я не переживу. Лазурные глаза в моей памяти теряли четкость. Черт побери, я должен найти свою камеру!

– Ты разговариваешь с Богом?

Я уже забыл о присутствии девочки. Откинул голову назад, ощутив прохладу стены на затылке. Расслабил веки, приоткрыл глаза.

– Нет.

– С Аллахом разговариваешь?

Я непроизвольно сжал губы. Покачал головой, глядя на нее.

– Тогда с кем? – не унималась девочка.

Я тяжело вздохнул:

– С Джульеттой.

Малышка нахмурила брови:

– А Джульетта – это что?

Сердце под моей ладонью спокойно отстукивало это имя.

– Джульетта… Джульетта – это всё… – пробормотал я.

Тишина продлилась всего несколько секунд.

– Я иногда разговариваю с папой.

Я снова повернулся к ней.

– А где твой папа?

Хрупкие плечики передернулись:

– Умер. – Не дав мне отреагировать, она продолжила: – Джульетта тоже умерла?

Я опустил голову. Убрал ладонь от груди. Глубоко вдохнул, поднялся и отряхнул с себя мелкую пыль. Снова сжал маленькие пальчики девочки.

– Идем, – сказал я, делая вид, что не услышал ее вопроса.

Перед выходом нас окликнул продавец. Должно быть, мы производили странное впечатление. Я уже открыл рот, чтобы огрызнуться по-испански, но малышка опередила меня.

– Que tengas un buen día, señor²⁸, – проговорила она тоном, не оставляющим места для возражений.

Я невольно улыбнулся. Она явно была не по годам взрослой. У выхода, перед тем как снова нырнуть в толпу, девочка откинула рыжеватые волосы, и я повернулся к ней:

– Как тебя зовут, малышка?

Перед ответом она закатила глаза – точь-в-точь как мать. Затем пропела голосом, достойным актрисы:

– Роза.

Я улыбнулся:

– Mucho gusto²⁹, Роза. Меня зовут Ромео.

Роза попыталась скрыть улыбку, но сверкающие зубки уже выдали ее.