Kitabı oxu: ««Казахский геноцид», которого не было», səhifə 3

Как видим, просто разгул принуждения к учебе и парте. В 1931/32 учебный год коммунисты оторвали от родных стад и загнали силой в начальную школу 266,2 тысячи казахских детей. При коэффициенте рождаемости за 1921–1925 годы (дети этих годов рождения пошли в четырехклассную начальную школу в 1931 году) в 40 человек на 1000 человек и численности казахов в Казахстане в 3,7 млн человек, численность каждого детского возраста³⁵ составляла около 148 тысяч человек. Соответственно, четыре школьных возраста начальной школы – около 594 тысяч человек. Таким образом, в школу в 1931 году пошло 44,7 % казахских детей. Это приблизительные подсчеты, не претендующие на абсолютную точность, но выражающие долю казахских детей, охваченных начальным образованием.

Кстати, тов. Мирзоян никогда не критиковал за это тов. Голощекина, видимо, удовлетворившись отрывом казахских детей от родных юрт и стад. Сильный экономический кризис несколько ослабил железную хватку коммунистов, но, как видим, ненамного. И в самые голодные 1932–1933 годы, вместо того чтобы позволить им спокойно умереть с голоду, Казкрайком и его ретивые уполномоченные все же загнали в начальные школы порядка 35 % казахских детей.

Это не считая старой забавы большевиков – ликвидации неграмотности, когда они хватали ни в чем не повинных людей и заставляли их учить непонятные знаки. В КАССР ликвидация неграмотности также свирепствовала, и тов. Голощекин даже пообещал с партийной трибуны ликвидировать неграмотность под корень, а председатель ЦИК КАССР, тов. Ерназаров и вовсе говорил в своем выступлении на юбилейной сессии ЦИК КАССР 3 октября 1930 года о всеобщем начальном обучении. Закон о всеобщем начальном обучении был принят на этой сессии ЦИК КАССР. Какая жестокость!

Изучение непонятных значков также преследовало далеко идущую цель – заставить казахов читать, чего они никогда прежде не делали. И о чем читать? Прекрасная коллекция казахской литературы Отдела восточной литературы РГБ в Москве позволяет сказать, о чем именно. Например, о сельском хозяйстве, земледелии и животноводстве. «Казакское краевое издательство», согласно этому коварному плану Казкрайкома, печатало книги на казахском языке. Например, книгу агронома Н. Долгова «Севооборот»³⁶³⁷. Большевики намеревались мучить ни в чем не повинных казахских кочевников также книгами С. И. Данилова «Яровая пшеница»³⁸, М. Красильникова «Удобрения под картофель»³⁹ и даже П. А. Маркова «Полеводство в колхозах»⁴⁰. Одной пшеницей и картофелем дело не ограничивалось, и казахских кочевников также заставляли читать книгу А. Жакыпова «Правильное содержание и уход за сельскохозяйственными животными»⁴¹ или книгу Е. Ф. Лискуна «За правильное кормление (кормовой баланс)»⁴².

Им еще повезло, у них была возможность читать изредка, время от времени. Многих же загнали на советскую службу. В 1933 году в аппаратах районных, областных и краевых учреждений было 39,2 тысячи казахов (29,8 % от общей численности сотрудников), в административно-хозяйственных учреждениях – 21,3 тысячи казахов (31 %), в учреждениях просвещения – 9,7 тысячи казахов (35 %), в торговле – 17,6 тысячи казахов (29,3 %), и даже в учреждениях здравоохранения – 1,3 тысячи казахов (12,8 %)⁴³. Всего 89,1 тысячи казахов были загнаны на советскую службу, были принуждены к грамотности и ежедневному использованию письма.

Все это можно проиллюстрировать не только цифрами, но и конкретными биографиями людей, известных в Казахстане всем и каждому. К примеру, Бауржан Момышулы изведал на себе жестокость Казкрайкома в полной мере. Его сначала загнали учиться в школу, и он в 1929 году окончил полную среднюю школу. Этого уполномоченным показалось недостаточно, и Момышулы самого заставили мучить грамотой казахских детей в качестве школьного учителя. Потом его принудили стать секретарем райисполкома, начальником районной милиции, районным прокурором, инструктором Алма-Атинского горвоенкомата. И этого было мало. Чтобы уж совсем сжить строптивого казаха со свету, его в ноябре 1932 года загнали в Красную армию.

Или вот еще жертва «казгеноцида» – Габдол Слалов. И его тоже оторвали от любимых баранов, загнали сначала в Уральскую городскую ремесленно-техническую школу, потом на Макатские нефтепромыслы рабочим. Но коварный Казкрайком на этом не остановился; вдруг казах между сменами на добыче нефти будет еще тайком скот пасти. Слалова в 1930 году сослали в Алма-Ату, где заставили сначала работать в Наркомземе КАССР, а потом силой загнали работать в редакцию газеты «Трудовой казах», а потом в редакцию газеты «Социалистік Қазақстан». Подчинившись жестокому насилию, Слалов сделался журналистом и писателем.

Еще пара примеров. Камаш Бегимов родился в кочевом ауле Мусабек на реке Сокур, недалеко от Караганды, но железная рука партийных уполномоченных оторвала его от степей и скота, загнав в Карагандинский горный техникум, после окончания которого выслали в окрестности Караганды мучить казахских детей изучением непонятных значков и всякой ненужной кочевникам премудрости. На этом советская власть не остановилась и в ноябре 1939 года загнала Бегимова в Красную армию, где его силой посадили в самолет. Казаху приличествовало ездить на лошади, но неумолимая советская власть принудила Бегимова летать на штурмовике Ил-2.

Родители будущего дважды Героя Советского Союза Талгата Бегельдинова были людьми предусмотрительными и отдали мальчика младшему брату отца, который уехал во Фрунзе. Но и там Бегельдинова в 1938 году достала рука советской власти, загнала сначала в аэроклуб, потом в школу пилотов и военное авиационное училище, а там уже и в кабину самолета Ил-2.

И так далее, и тому подобное. Свирепствовал Казкрайком над казахами в полную силу и крайне изобретательно.

Если эти же факты изложить без циничного сарказма, то получится картина небывалого и невиданного ранее культурного развития казахов как национальности. Почти 30 тысяч рабочих и более 89 тысяч служащих, обученных и грамотных, всего за несколько лет первой пятилетки – очень много для национальности, которая только-только стала выходить из средневекового состояния. Развитие начального образования закладывало основу для дальнейшего развития, поскольку обученные в начале 1930-х годов дети через 7–10 лет вступали в трудоспособный возраст уже с определенным уровнем грамотности, позволяющим обучать их дальше различным специальностям.

Казахским пропагандистам «казгеноцида» эти обстоятельства, должно быть, известны. Но они предпочитают об этом молчать и делать вид, что ничего этого не было. Это и понятно. Иначе им пришлось бы отвечать на крайне неудобные для них вопросы, вроде того, почему это при голоде и «геноциде» в КАССР выпускалась сельскохозяйственная литература на казахском языке. Это чтобы казахским кочевникам веселее голодалось, что ли?

В общем, мы можем с полным правом заявить: в действительности – все наоборот. Партийное руководство, в лице ЦК ВКП(б) и Казкрайкома ВКП(б), имело масштабные планы увеличения численности казахского населения в КАССР, мощного развития казахского сектора животноводства и земледелия, а также ликвидации неграмотности, начального, среднего и профессионального обучения с целью всестороннего приобщения к высокопроизводительному труду. Уже только приведенных фактов достаточно, чтобы однозначно сказать, что миф о «казгеноциде» – это чушь и абсурд.

Глава вторая. Зачем и почему?

Но тут встает вопрос, который явно требует продолжения банкета. Миф-то все-таки появился. Казахским историкам, чтобы не городить заведомой чуши, достаточно было заглянуть в эти материалы к партконференциям, которые в Алматы и в Астане (не так давно превратившейся в Нур-Султан), конечно, имеются. Отсюда вопрос: зачем и почему появился миф о «казгеноциде»; зачем и почему его всячески насаждают в Казахстане и требуют его официального политического признания?

Перефразируя известную поговорку: «Если Рейхстаг поджигают, значит, это кому-нибудь нужно», следует поставленным вопросом озадачиться всерьез. У всякого явления, а миф о «казгеноциде» бесспорно является вполне себе существующим явлением политико-идеологического рода, есть свои причины и предпосылки для появления, которые и обусловливают его существование. Такие причины и предпосылки есть, конечно, и у мифа о «казгеноциде».

Credo quia absurdum

Казахские «голодоморщики» вполне могли бы подписаться под этим изречением, приписываемым Тертуллиану, потому что их миф абсурден, если посмотреть на него несколько более внимательно, и не под влиянием бурлящих эмоций, а трезвым взглядом.

В Казахстане про казахов рассказывают много захватывающих историй о том, какие казахи были сильные, смелые и героические люди, какие среди них были батыры, как они били захватчиков в многочисленных войнах. Такие истории рассказывают и про Великую Отечественную войну, несмотря на всю нелюбовь казахских нацпатов к советской истории. Одновременно в мифе о «казгеноциде» утверждается прямо противоположное: казахов взяли и ограбили почти подчистую, и казахи почти не сопротивлялись. О грабеже при оседании пишет, например, Киндлер, правда, не приводя конкретных примеров⁴⁴.

В аулы приезжали уполномоченные, чаще несколько человек, вооруженные в лучшем случае револьверами и винтовками, и делали с казахами все, что им приходило в голову. Например, некий Утешев в одиночку загнал аул № 16 Кзыл-Ординского района в колхоз угрозами и арестами бедняков и батраков. В ауле № 16 Аламесекского района (Кзыл-Ординский округ; после упразднения округов такого района не было) 21 января 1930 года уполномоченный Мурзагалиев провел собрание и объявил аул полностью коллективизированным⁴⁵. В обоих случаях не было отмечено никакого сопротивления. Отбирали скот, заставляли сдавать зерно, осаживали на точках оседания и заставляли при этом ставить юрты улицами⁴⁶. Пишут, что еще отбирали юрты и превращали их в загоны для скота; об этом говорил сам тов. Голощекин: «Кибитки всех колхозников были построены шпалерами… были выделены в качестве скотных дворов юрты, путем уплотнения и вселения хозяев в юрты других семей!!»⁴⁷ Также заставляли убивать собак и верблюдов, чтобы сдать кости (аул № 8 того же Аламесекского района⁴⁸), отбирали деньги, в общем, издевались как хотели. Чапай Мусин был краток, написав, что создание колхозов сопровождалось жестоким насилием⁴⁹.

При этом хозаул – это 10–15 юрт, как минимум полсотни человек населения и 20–25 мужчин. Они могли бы взять уполномоченного с наганом голыми руками, просто навалиться толпой, скрутить и отобрать оружие. И не только руками. У казахов было много подручных предметов, с которыми они обращались очень хорошо. Камча и аркан – хорошее средство против вооруженного человека. Можно было подкрасться и ударить камнем. Можно было проявить коварство, напоить уполномоченного аракой, придушить и закопать в степи, а потом сказать, что не было никакого уполномоченного, заблудился, должно быть, где-то. В борьбе за выживание все средства хороши. Но таких случаев в мифе о «казгеноциде» ни разу не упоминается. Казахское население, прекрасно понимая, что без скота им смерть, почему-то совершенно не проявляло приписываемого им героизма и смелости, или хотя бы коварного вероломства, не пыталось что-нибудь сделать с уполномоченными, покорно выполняло все, что им скажут, а потом молча умирало с голоду.

Стоит отметить, что миф о «казгеноциде» в этом пункте противоречит такому объективному критерию, как количество солдат и офицеров из Казахстана, награжденных боевыми орденами и медалями в годы войны. Известно, что боевые награды получили 96 638 казахов, в том числе 98 человек получили звание Героя Советского Союза, Талгат Бегельдинов получил звание дважды Героя Советского Союза. Чтобы получить награды, надо было реально отличиться, проявить мужество и героизм. Но мы видим поразительную картину, что одни и те же люди то проявляют поразительную покорность перед уполномоченным с наганом в руке, то весьма неплохо воюют против сильного и прекрасно вооруженного противника. Именно что те же самые, поскольку мужчины, пережившие голод, потом отправились на войну. Казахские «голодоморщики» даже не пытаются объяснить это странное противоречие.

Конечно, если долго тренироваться, то можно научиться удивительным вещам, например, не замечать в упор очевидных противоречий или с убежденностью в голосе провозглашать взаимоисключающие утверждения. В казахской исторической науке такие тренировки поставлены на должную высоту, если тридцать лет казахские историки, увешанные всякими научными званиями и регалиями, совершенно серьезно проповедовали устно и печатно оскорбительное по своей сути для казахского народа утверждение, что будто бы казахи безропотно подчинялись уполномоченному с наганом, отдали ему весь скот и потом просто сдохли с голоду.

Если считать это правдой, то, оставаясь при этом при здравом рассуждении, нужно признать все и всякие рассказы о геройстве казахов выдумкой и считать казахов народом робким до неспособности к защите основ своего существования. Или же признать, что неправ миф о «казгеноциде»; но тогда его придется вычеркнуть из истории Казахстана совсем.

Эмоции играют весьма важную роль в утверждении мифа о «казгеноциде», поскольку спекуляции на жалости к жертвам голода, усиленной всякого рода душещипательными картинами, вроде вымерших аулов, описанных Валерием Михайловым, отключают рациональное мышление и делают человека восприимчивым к легенде, в которой концы явно не сходятся с концами.

Отрешение от эмоций и логический анализ содержания этого мифа довольно быстро и легко доводят до признания его неправоты и очевидного несоответствия исторической действительности, даже без детального анализа. Да можно и без действительности исторической обойтись. Я бы очень хотел посмотреть на казахского нацпата, да хоть на того же Айдоса Сарыма, печатно пообещавшего добиться к 2021 году официального признания геноцида казахов, который стал бы всерьез утверждать, что казахи были такие робкие и беззащитные, что ограбить их было проще простого. Казахский нацпат будет, конечно, яростно, с пеной у рта это отрицать, и тем самым будет отрицать одно из ключевых положений мифа о «казгеноциде». Казахский национализм, хоть чуть-чуть последовательный и со здоровым национальным чувством, с отсутствием самоуничижения, неизбежно придет к отрицанию «казгеноцида». Или же… бежали робкие казахи!

Ну не абсурд ли? А ведь в это всерьез верят и даже требуют официального политического признания. Дорогие вожди движения «Новый Казахстан»: Косанов, Жумалы и Сарым, и все, кто им верит, вы вправду считаете казахов настолько робкими, что они не были способны отстоять свое имущество и свою жизнь перед лицом уполномоченного с наганом? Да или нет?

Можно ли было нажиться на казахах?

В рамках мифа о «казгеноциде» необычайную наклонность уполномоченных к изъятию скота можно было бы объяснить стремлением нажиться на казахах. Мол, скот – бесспорную ценность – отбирали для того, чтобы профинансировать индустриализацию. Подобное утверждение есть в мифе об украинском «голодоморе», что, мол, зерно изымали у крестьян ради продажи на экспорт для того, чтобы купить оборудование для строящихся заводов. Это утверждение было опровергнуто, и было показано, что как только обозначились признаки серьезного голода, экспорт зерновых был свернут.

В мифе о «казгеноциде» такое утверждение делается редко и в обобщенном виде, например у Мусина⁵⁰. В классический набор тезисов мифа о «казгеноциде» оно не входит. Но мы его рассмотрим, чтобы показать очень важную особенность эпохи коллективизации в Казахстане, а именно: союзный центр дал КАССР намного больше, чем взял.

Нужно напомнить, в особенности для тех, кто всерьез верит в миф о «казгеноциде», что 1929–1934 годы – это первая пятилетка и начало второй пятилетки, время бурной индустриализации в СССР. Это эпоха массового строительства крупных заводов, фабрик, электростанций. В это время были построены такие известные советские индустриальные гиганты, как ДнепроГЭС, Магнитогорский металлургический комбинат, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы.

Казакская АССР занимала в этом процессе индустриализации очень важное место, поскольку обладала огромными ресурсами полезных ископаемых, в особенности меди. На Казахстан приходилось 40 % всех известных в то время в СССР запасов меди⁵¹. Или, в оценках того времени, 6,7 млн тонн. Без меди индустриализация была невозможна; без нее нельзя было изготовить электромоторы, генераторы, всю электротехнику. Между тем новая промышленность строилась на основе электроэнергетики и всесторонней электрификации. Поэтому в годы первой пятилетки в Казахстане усиленно развивалась добыча и выплавка меди, строились крупные медеплавильные заводы. Казахстан был богат не только медью, но и свинцом, цинком, железными рудами, углем, фосфоритами, нефтью. Все это имело большое значение для амбициозных планов индустриализации, которые претворялись в жизнь.

Размах строительства в годы первой пятилетки был непредставимо большим в сравнении с предшествующим уровнем экономического развития КАССР, бывшей, как мы уже знаем, республикой аграрной. В 1931–1934 годах, как следует из отчета Совнаркома КАССР IX краевому съезду Советов, в хозяйство автономной республики было вложено 2137 млн рублей, в том числе в 925,6 млн рублей в промышленность (из них 755,3 млн рублей в тяжелую промышленность) и 749,3 млн рублей в сельское хозяйство, в создание сети совхозов и машинно-тракторных станций⁵².

Насколько это была огромная сумма, говорит хотя бы такой факт. В 1928/29 году всему Казахстану было начислено сельхозналога после всех скидок и льгот на сумму 15,5 млн рублей⁵³. В 1934 году, также после скидок и льгот, колхозники и единоличники КАССР получили начисленный сельхозналог на сумму 13 млн рублей⁵⁴. В 1931 году весь доход от сельского хозяйства оценивался в 35,6 млн рублей⁵⁵. Сумма вложений в сельское хозяйство в 1931–1934 годах эквивалентна суммарному доходу всех крестьян и кочевников в КАССР за 21 год.

Конечно, Казахстан не мог за свой счет профинансировать столь грандиозную программу индустриализации в промышленности и в сельском хозяйстве. Вложения из республиканского бюджета за эти же годы составили 121,5 млн рублей. Все остальное – более 2 млрд рублей – это союзные вложения.

Сколько стоил скот? В 1928 году заготовительная цена овцы составляла 11 рублей за голову, а поголовье овец было 22 116,3 тысячи голов⁵⁶, не только в казахских, но и в неказахских хозяйствах. Стоимость всего овечьего поголовья в заготовительных ценах составляла 243,2 млн рублей. Стоимость всего скота в автономной республике на 1929 год можно грубо оценить в 1,2 млрд рублей⁵⁷.

Как видим, даже если можно было бы забрать в Казахстане весь скот подчистую, до последней головы, то и этого не хватило бы, чтобы оплатить индустриализацию в одном только Казахстане, не говоря уже о союзном масштабе. Но так ведь и не весь скот был изъят из казахских и неказахских хозяйств. В материалах к партконференциям даны достаточно точные данные о размерах скотозаготовок. Итак, в 1928/29 году (в основном в 1929 году) было заготовлено 687,7 тысячи голов крупного скота и 1064,6 тысячи голов мелкого скота⁵⁸. В 1930–1932 годах было заготовлено 2868 тысяч голов крупного и 5434 тысяч голов мелкого скота⁵⁹. Всего за 1929–1932 годы: 3555 тысяч голов крупного и 6498 тысяч голов мелкого скота. Если считать крупный скот по заготовительной цене коров, а мелкий скот по заготовительной цене овец 1929 года, то общая стоимость заготовленного крупного скота составила 248,5 млн рублей, а мелкого – 71,4 млн рублей, всего – 320,2 млн рублей.

Это пусть профессор Мусин рассказывает легковерным казахам, что индустриализация в Казахстане, которую он назвал выражением великодержавного шовинизма и даже «голощекинской индустриализацией», против которой якобы выступала казахская интеллигенция, всеми тяготами легла на крестьян и кочевников⁶⁰. Цифры это необычайно лживое утверждение, настолько лживое, что даже удивительно его слышать из уст бывшего историка компартии, совершенно опровергают.

Сравним: 2137 млн рублей капиталовложений в КАССР и 320 млн рублей стоимости заготовленного в КАССР скота (не только у казахов, но и у всех остальных). Картина ясная и совершенно очевидная. И вывод тоже очевидный, хотя и неприличный: казахи, даже в совокупности, просто были слишком бедны, чтобы можно было всерьез рассчитывать поживиться за их счет, не говоря уже о столь грандиозном деле, как финансирование индустриализации.

Конечно, и с казахов Сталин что-то взял. Но это больше соответствует известной пословице: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Чтобы основательно содрать с казахов мясо, кожу и шерсть, требовалось еще сначала умножить их стада, увеличить их запашку и вообще приобщить к высокопроизводительному труду. Чем, собственно, Казкрайком ВКП(б) и занимался со присущей ему решительностью и изобретательностью.

Русские должны стать врагами: о причинах появления мифа о «казгеноциде»

В разборе любого исторического мифа, а в особенности лживого, важно установить, кто первый стал о нем говорить. Если читать нынешние публикации, то может сложиться представление, что его состряпали люди, далекие от истории, вроде писателя Валерия Михайлова, не слишком хорошо подготовленные и потому наделавшие ошибок. Но это не так.

Миф о «казгеноциде» создавали хорошо обученные, опытные и авторитетные историки: академик Академии наук Казахстана, доктор исторических наук Манаш Козыбаев, доктор исторических наук Жулдузбек Абылхожин, кандидат исторических наук Кайдар Алдажуманов⁶¹. Они еще в 1992 году выпустили небольшую брошюру, в которой миф о «казгеноциде» был изложен во всех его основных чертах⁶². До этой брошюрки был еще ряд публикаций, выпущенных в годы перестройки, то есть в 1989–1991 годах, которые также написали и опубликовали известные ученые Казахской ССР, в частности демограф, научный сотрудник Института философии и права АН КазССР, впоследствии ректор Центрально-Азиатского университета, доктор политических наук Макаш Татимов. Именно Татимов впервые вывел и опубликовал цифру погибших от голода казахов – 2020 тысяч человек⁶³.

Манаш Козыбаев, один из родоначальников мифа, был главным редактором Казахской Советской энциклопедии и директором Института истории, археологии и этнографии им. Ч. Ч. Валиханова АН КазССР, депутатом Верховного Совета КазССР. Как рассказывает Кайдар Алдажуманов, в ноябре 1991 года по инициативе Козыбаева Президиум Верховного Совета КазССР создал государственную комиссию по изучению обстоятельств голода и массовых репрессий. В нее вошли Козыбаев (председатель), Алдажуманов, юрист, академик АН КазССР Гайрат Сапаргалиев и Татимов. Были в составе еще участники, которых Алдажуманов в своем интервью почему-то не назвал по именам. Члены комиссии поработали в архиве КГБ и выдвинули как раз те тезисы, которые и стали основой мифа о «казгеноциде». Алдажуманов особо подчеркнул: «В заключении нашей комиссии было написано, что трагедия в Казахстане в период 30-х годов носит черты геноцида»⁶⁴.

В декабре 1992 года Президиум Верховного Совета Казахстана утвердил результаты работы этой комиссии, они были опубликованы (очевидно, брошюра 1992 года также относится к числу опубликованных по итогам работы комиссии материалов) и стали своего рода официально признанной в Казахстане исторической истиной. Об этом обстоятельстве нынешние пропагандисты мифа о «казгеноциде», скорее всего, забыли, раз теперь требуют официального политического признания этого мифа.

Академик Козыбаев был главным редактором Казахской Советской энциклопедии. Это очень важный факт во всей этой истории. Из того, что Козыбаев редактировал энциклопедию, прямо вытекает, что он был в курсе всех перечисленных аспектов истории КАССР, в частности истории индустриализации в автономной республике. Он хорошо знал про все крупные стройки: Риддер, Коунрад, Балхашский комбинат, Караганду и многие другие. Козыбаев, конечно, имел доступ во все архивы КазССР и союзные архивы, под его началом был большой коллектив историков, в том числе специализировавшихся на вопросах истории советского Казахстана. Так что академик мог получить информацию любой степени детализированности по любому историческому вопросу.

И при всем при этом Козыбаев был сочинителем исторического мифа, изначально построенного на вранье, противоречащего всему, что было известно о хозяйственной политике Казкрайкома ВКП(б) в начале 1930-х годов. Даже более того, Козыбаев лично участвовал в создании и, похоже, даже руководил созданием мифа о «казгеноциде», который для казахов имел самое оскорбительное звучание и выставлял их безвольными, робкими слабаками, не способными дать отпор немногочисленным уполномоченным.

Многочисленные ученые степени и регалии, или даже награды, как орден «Құрмет» и знак «За заслуги в развитии науки Республики Казахстан», как у Алдажуманова, как видим, далеко не всегда являются гарантией доброкачественности всего того, что выходит из-под пера того или иного историка. Даже напротив, степени и регалии иногда способствуют утверждению и закреплению лживого исторического мифа, такого как миф о «казгеноциде». Однако было бы неправильно предаваться эмоциям и сводить весь вопрос к тому, что именитые казахские историки грубо попрали принципы научной объективности. Они достаточно хорошо знали историю советского Казахстана, чтобы понимать, что они занимаются ее извращением, стало быть, делали это сознательно и умышленно. Для этого у них были какие-то причины.

Некоторые из этих причин, побудивших казахских историков взяться за извращение истории советского Казахстана, лежат на поверхности. Провозгласивший независимость Казахстан не мог, конечно, дальше существовать в виде советской социалистической республики; он должен был получить другую основу, и эта основа должна была быть только казахской.

Однако возникла серьезная проблема, состоящая в том, что казахская нация вовсе не соответствовала своему предназначению стать основой нового государства. Она попросту не была оформлена, не имела должного сплочения и единства, в частности, у нее не было опорного пункта, вокруг которого можно было бы это сплочение и единство создать в долгосрочной, исторической перспективе.

Какие-то тактические и временные моменты, сплачивающие казахов вместе, конечно, находились. В конце 1980-х годов такими моментами были протесты против назначения первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Геннадия Колбина – русского, не знающего казахского языка и вообще переброшенного в Казахстан с Ульяновского обкома КПСС; а также движение за закрытие испытательного ядерного полигона в Семипалатинской области. Но потом Колбина сменил Нурсултан Назарбаев, полигон закрыли – эти сплачивающие моменты отпали.