Kitabı oxu: «ELAI. Том I. Несколько жизней», səhifə 3

Пока мама была занята вне дома, я старался занять себя чем-нибудь. В основном это были прогулки по городским улочкам. Я выбирал безлюдные места, чтобы лучше слышать свои мысли. Шум меня раздражает, он мешает думать.

Наш район достаточно безопасный, здесь нет грабителей и убийц. Но он бедный, и люди здесь всегда выглядят беспомощными. Они кажутся мрачными, я это сразу замечаю. Взрослые привыкли к этому миру, но печаль в их глазах выдаёт их.

От этого мне становится ещё хуже, внутри меня всё кипит. Я злюсь на людей, которые не хотят ничего менять, хотя сами больше всего хотят перемен. Я никогда не мог понять этих людей. Возможно, потому что я ещё слишком мал и не могу понять многие правила этого мира. Но что мешает взрослым уберечь себя от нежеланных бед? Кажется, я не смогу найти ответ на этот вопрос, потому что его не знают даже наши взрослые.

Я так задумался, что прошло уже несколько дней. Я давно потерял счёт времени и не могу вспомнить, сколько ночей прошло. Иногда мне становится одиноко, но я стараюсь унять это чувство, занимаясь чем-нибудь. Дел обычно немного, я не хожу в школу, как дети моего возраста, да и не очень хочу.

Раньше я думал, что школа – это трата свободного времени, которое нам отведено на жизнь. Но что происходит сейчас? Даже без школы мой день кажется совершенно бессмысленным. Я чувствую, что скоро окажусь ниже всех.

Я часто думаю о том, стоит ли себя винить во всём этом, но не могу найти нужные слова. Может быть, мне нужно поймать вдохновение, и всё начнёт случаться именно так, как и должно, запустив новый оборот. Я знаю только, что всё бессмысленно, настолько, что достаточно лишь понять смысл один раз, а после только опустить руки. Никто не может на нас повлиять, но, к сожалению, не каждый из нас придерживается этой версии.

Всё это может быть просто сном, от которого никто не может освободиться. Каждый раз я пытаюсь проснуться, день за днём теряя надежду. Мне достаточно лишь подоконника, достаточно холодного окна, хотел бы я уснуть именно здесь и проснуться там, где я нужен. Но каждый раз, открывая глаза, я всё сильнее разочаровываюсь в том самом месте, что до сих пор преследует меня.

Приложив ладонь к окну, я ощутил холод. На улице уже смеркалось, а я так ничего и не успел сделать. Я всегда считал ночи, особенно первую после того, как выпадал снег. Кажется, эта ночь была четвёртой, и я наконец-то смог снова заметить присутствие Фроста, но не сегодня. Сегодня было теплее, чем обычно, и даже холод с улицы не ощущался.

Я смутно помню, что произошло, но на удивление быстро уснул. Однако даже после сна я чувствовал себя невыспавшимся, и мне казалось, что мои глаза стали ещё более уставшими. Веки были опухшими и имели синевато-багровый оттенок, словно синяки.

Иногда я плакал от того, что происходило в моей жизни, от одиночества и из-за людей. Мне хотелось достучаться до каждого, но, к сожалению, у меня не было такой возможности.

«– Фрост, останься, мне грустно…»

Вы знаете, каждая книга уникальна, она рассказывает нам свою собственную историю, и я готов слушать их бесконечно. В последнее время меня особенно пленил один небольшой рассказ. В нём нет глубокого смысла, но он наполнен душой. Я перечитываю его так часто, что уже выучил наизусть, но продолжаю погружаться в него, вдумываясь в суть и пытаясь понять, кто же всё-таки прав. Речь идёт о рассказе о Белой птице.

***

«Жила на свете белая птица, летала по небу и радовалась всему вокруг. Она любила цветы и то, как по-разному они пахнут. Однажды она решила подлететь к каждому цветку на поле, они все были такими разными и цветными, что ещё больше начали нравиться белой птице. Её никогда не расстраивало что цветы намного ярче чем она сама. Белая птица считала, что именно то, что она любит и должно быть самым прекрасным. Так белая птица каждый день летала и любовалась цветами, от того они становились ещё ярче, чувствуя любовь белой птицы.

Однажды белую птицу заметил старик, он видел как она летает и делает цветы ещё прекраснее. Старик решил поймать белую птицу, хотел чтобы цветы в его доме всегда имели яркий красочный цвет.

Белая птица скучала по цветам в своей клетке, и медленно начала угасать на глазах, цветы в свою очередь потеряли свои запахи и тот яркий цвет. Клетка с белой птицей висела возле кровати старухи, которая очень сильно любила эту птицу, но из-за болезни перестала выходить на улицу и смотреть на то, как она летает. Старик очень любил свою старуху, именно для неё он и поймал эту белую птицу, хотел, чтобы его старуха чувствовала себя так же прекрасно как те цветы, вокруг которых так настойчиво кружила белая птица.

Когда старик снова подошёл к своей старухе, он понял что её жизнь почти закончилась, болезнь продолжала её забирать, точно так же, как и угасала на глазах белая птица. Старик, после смерти жены все таки решил отпустить белую птицу на волю, чтобы хотя бы спасти любовь белой птицы, те цветы.

Однако цветы, что украшали поля, уже не были такими прекрасными и яркими, практически не имели запаха. Наконец таки дверца клетки распахнулась, а белая птица из последних сил, с надеждой, взмахнув крыльями тут же упала в низ.

На том месте, где коснулась земли птица, выросли любимые цветы старухи, такого же прекрасного белого цвета. Когда старик смотрел на эти цветы, он с любовью думал о своей жене, но со скорбью вспоминал ту маленькую белую птицу.»

***

Я никогда не мог понять, что именно меня привлекает в этой истории. Удивительно, как старик, движимый любовью к старухе, решился на такой безумный поступок. А как искренне любила цветы белая птица! Её любовь была настолько сильна, что даже на последнем издыхании она не переставала стремиться к ним. Белая птица верила в свою мечту, несмотря на все преграды.

Как жаль, что такие безумства встречаются только в сказках. Я бы хотел стать этой белой птицей. Интересно, какая история произошла бы со мной, если бы я оказался на её месте? Смог бы я так же сильно влюбиться? Порой это кажется таким романтичным, что я не могу поверить, что когда-либо встречу человека, по которому сойду с ума настолько же. Не то чтобы мне этого очень хотелось, просто иногда мне становится интересно фантазировать на эту тему.

Я пытался заснуть, но этот шум не давал мне покоя. Всё чаще и чаще я открывал глаза и смотрел в окно, а снег, падая с крыши, издавал глухой стук. Глядя в небо, я пытался найти среди облаков звёзды, одновременно отвлекаясь на падающие хлопья снега и полушёпотом рассуждая о чём-то вслух.

– Мне почему-то не спится, и я задаюсь вопросом: что сейчас происходит в твоей голове? Наверное, тебе сейчас холодно, ведь ты на улице, а мне тепло и уютно.

Знаешь, я иногда вспоминаю тот рассказ, но не могу определиться, какая из сторон мне ближе. Кажется, что они обе неправы, и это печально, ведь в основе всего этого лежит любовь, если это чувство можно назвать любовью.

Мне бы очень хотелось увидеть тебя хотя бы на мгновение. Тогда я бы не чувствовал себя таким одиноким и, возможно, даже смог бы заснуть. Когда снег стучит в окно, мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я засыпал, но я так устал…

Мои глаза закрылись, и меня окутала пелена сине-розовых облаков. Я словно воспарил в небо, и моё тело перестало существовать. Не помню, что мне снилось, и было ли это важно, но, видимо, нет, раз я так быстро забыл об этом.

Под утро я услышал, как кто-то настойчиво стучится в дверь. От испуга я подскочил и чуть не упал с подоконника. Страх сковал мои движения, и я забыл, как ходить. Мне не хотелось встречаться с этим незнакомцем лицом к лицу. Однако через несколько минут шум прекратился, и моё беспокойство сменилось на привычное состояние нейтральности.

Глубоко вдохнув затхлый воздух, я спустился вниз, прихватив с собой стакан воды. Забравшись обратно, я решил снова понаблюдать за суетой, что царила снаружи, неторопливо потягивая воду маленькими глоточками.

Мне кажется, что я чем-то похож на ту белую птичку из рассказа. Мне очень нравится холод, который дует из окон. Я люблю снег и всё, что с ним связано: блеск от света фонарей, маленькие бриллиантовые частички, из которых состоит снег. Это ощущение не вызывает у меня ни радости, ни угнетённой печали – только умиротворение, которое пронизывает всё тело насквозь.

Я не испытываю безумной любви к этому всему, не могу умереть ради холода, но точно не смогу без этого состояния жить. Кажется, я настолько устал от всего, что холод раз в год – это луч света в моей тьме. Эта тьма легко поглощает всё и может укрыть что угодно от людских глаз. Удивительно, но лишь животные могут противиться её воле, и то не все, только избранные, как выяснилось.

Это так волшебно, не правда ли? Так волшебна эта тьма, и так прекрасен тот свет, что направлен на поверхность снега. Главное, чтобы он от этого воздействия не таял, тогда всё будет прекраснее, чем я рассчитываю.

– Элай.

Мама снова хочет что-то от меня, но каждый раз, когда я пытаюсь понять, что именно, я удивляюсь. Иногда мне не хочется ничего слышать из того, что она говорит, и половина слов просто проходит мимо меня. Я часто слышу только своё имя и несколько фраз, а остальные звуки сливаются в неразборчивый шум.

Мои мысли часто становятся слишком личными, особенно когда в них врывается её голос. Всё сразу меняется, погружаясь в бездну мрака. Мне кажется, что страх охватывает душу, заставляя меня подчиняться. Однако сегодня всё иначе. Её настрой совсем не похож на предыдущий, но это не мешает маме снова причинить мне боль. Как обычно, я не спешу подходить, что чаще всего вызывает у неё раздражение.

– Элай…

Перед моими глазами возникла худая синяя рука, которую от меня прятала ведьма. Я всё так же не мог понять, куда исчезает моя мама в такие моменты. Мне казалось, что она либо растворяется в ведьме, либо сама причиняет себе вред, и это нельзя было отрицать.

Страх остаться в полном одиночестве был настолько сильным, что я больше не мог терпеть это. Я всегда был одинок, рядом со мной никогда не было мамы, но сейчас что-то странное происходило, и это вызывало у меня беспокойство. К сожалению, я всё ещё не мог понять, что происходит, и это действительно тревожило меня.

– Элай!

Она так настойчиво произносит моё имя, или это только кажется мне? Жаль, что все эти вопросы остаются лишь в моей голове, а поделиться ими я просто не имею права. В горле словно застрял ком, который не хочет проходить, а тело пронзает дрожь.

Своими пугающими пальцами она поманила меня, и я не смог отказаться. Мне пришлось неохотно подойти к ней. Я сел на её колени, которые были холодными и неудобными. Казалось, будто кости впиваются в мою плоть, как это обычно бывает, когда мама гладит меня по голове.

Я не мог сопротивляться, только терпел и пытался понять, что же такого важного мама решила рассказать мне сегодня. За всё время, что мы живём вместе, она не делала попыток наладить со мной контакт или сблизиться.

На несколько мгновений я вновь увидел её прежней – ту самую маму, которую я так сильно любил и по которой безумно скучал. Эта добрая женщина с потрясающей улыбкой, которая не могла прожить и дня без радости и танцев, часто кружилась и танцевала с отцом, наполняя дом волшебной атмосферой.

Но эти мгновения прошли, и я снова оказался в пугающей реальности своего нынешнего существования. Мама нежно провела своими тонкими пальцами по моей щеке, а затем перешла к волосам, осторожно поглаживая их, словно боясь спугнуть.

– Милый, ты помнишь те выходные? Мы так часто проводили время все вместе. Тогда мы были счастливы, тогда мы ещё могли называться семьёй.

Мне было слышно, как дрожит её голос, словно она вот-вот расплачется. Мама как-то странно улыбалась, как будто вот-вот начнётся истерика, которая так долго давила изнутри. Эта боль так глубоко врезалась в её душу, что голос порой хрипел, пытаясь выдавить её из себя.

Она всё так же нежно проводила ладонью по моим волосам, рассказывая занимательные истории из жизни, но я не мог разделить с ней этих радужных эмоций. Сейчас меня терзал лишь страх неизвестности, от чего было так сложно сосредоточиться на чём-то конкретном. Всё вокруг вызывало сомнения – начиная с её действий и заканчивая каждой ноткой в голосе.

– А помнишь парк? Мы любили кататься на колесе обозрения, откуда открывался великолепный вид на город. Иногда мне казалось, что до всего этого можно легко дотянуться. Ты всегда улыбался, был таким смышлёным и счастливым ребёнком, я даже завидовала твоей беспечности. Ты так легко мог выражать свои эмоции.

Мама глубоко вздохнула, словно на мгновение перестала дышать, и замерла, оставив ладонь на моей макушке. В этот момент я не мог видеть её эмоций, но мог отчётливо ощущать ту атмосферу, которая повисла в воздухе, ту боль, которая пропитала его. Я мог лишь изредка наблюдать за её руками через большое зеркало, стоящее напротив. Однако солнце отнимало у меня этот момент отчаяния, закрывая своими лучами её лицо. Я мог лишь наблюдать, не имея возможности что-либо изменить, даже если бы это было в моих силах.

– Скажи, почему ты молчишь? Почему так настойчиво игнорируешь всё то, о чём я говорю?

Её рука содрогнулась, и она с силой вцепилась мне в волосы, отчего боль пронзила горло. Я схватился за голову, пытаясь разжать её пальцы и освободиться от болезненной хватки, но, как оказалось, это было не нужно.

Мама рухнула на колени, положив руки на мои плечи. По её щекам потекли слёзы, но я не мог видеть их из-за её длинных неухоженных волос. Мне казалось, что я ощущаю эту боль на себе – ноющую, тянущуюся от самого сердца и угнетающе нарастающую. Эта боль словно пронзала сердце, настолько сильно, что чувствовать её было невыносимо.

Внезапно она подняла на меня взгляд, и её глаза моментально стали холодными и безжизненными. Это болезненное состояние так долго мучило её, и она словно пыталась избавиться от него. Мама медленно подвинулась ближе ко мне, пытаясь заглянуть как можно глубже в мои глаза, словно искала то, что так давно потеряла. Её глаза настойчиво бегали из стороны в сторону, и мне казалось, что она скоро заглянет в мою душу и разорвёт её на части своим бездушным взглядом.

– Он так хотел забрать тебя у меня, но я не могла допустить этого. Я знаю, что ты без меня не справишься. Ты так похож на меня, что я не могу смотреть на своё отражение. Я просто не могу видеть тебя таким! Как ты мог родиться именно таким, почему ты не такой, как он? Почему ты такой же безнадёжный и слабый? Ни на что не способный уродец…

Она смотрела в пол, прижавшись лбом к моей груди. Она всё ещё держала меня за плечи, изредка сжимая их. В этот момент на моём лице не отражалось никаких эмоций, за всё время я научился хорошо скрывать их. Я понимал, что всё это безумие долго накапливалось в её голове. Именно сегодня, словно поток, всё внезапно вырвалось наружу. Я не мог помнить всего, о чём она говорила, ведь чаще всего именно бред фильтровался в моей голове. Раньше именно так я справлялся со всеми её нападками и придирчивостью. Если бы я не пользовался этим, то, наверное, слишком быстро сошёл бы с ума.

– Ты не имеешь права быть таким, как я! Не смей вести себя именно так! Ты должен изменить это… Мы должны что-то сделать…

Её взгляд наполнился ярким блеском, и я увидел в нём панику, которую раньше никогда не замечал. Отпустив меня, мама начала лихорадочно искать что-то по дому. Она внезапно успокоилась и попыталась взять себя в руки, но слёзы продолжали стекать по её лицу.

Я видел, как она поспешила вниз, и слышал каждый её шаг, а также громкий грохот падающих вещей. Я медленно переступал с ноги на ногу, осторожно следуя за ней. Дверь то открывалась, то захлопывалась, а мама бегала из одной комнаты в другую, как будто собирала вещи.

Через некоторое время она остановилась, схватила меня и быстро посадила в машину, заботливо пристегнув ремнём безопасности.

Мы уже проехали несколько миль и оказались за городом. Всю дорогу я наблюдал за напряжённым лицом матери в зеркале заднего вида. Она была погружена в свои мысли и уверенно давила на газ.

Я также перевёл взгляд на окно и заметил небольшой узор на стекле, который вызвал у меня лёгкую улыбку. Мне было приятно, что Фрост посетил меня даже в такой непростой ситуации, словно стараясь поддержать. Сегодня его картины были более изящными, чем обычно, и какими-то необычными и нетипичными для его творчества.

Моя фантазия разыгралась, и я начал находить на стекле то двери, то деревья, разглядывая всё это среди замёрзших снежинок. Погода была необычной, более холодной и снежной, и такие огромные хлопья снега я ещё никогда не видел. Я восхищённо наблюдал за происходящим и радовался тому, что сейчас происходит.

Я внимательно рассматривал каждую снежинку, пытаясь найти в ней что-то новое. Каждая из них напоминала пёрышко – такое бархатное, волшебное. Именно сейчас я наконец смог почувствовать пусть небольшое, но счастье. Мне казалось, что именно сейчас начнётся что-то новое и интересное, чего ранее я никогда не испытывал.

ELAI. Chapter III.

Однажды даже самый яркий огонёк в небе погаснет, и никто не вспомнит о его существовании. Как грустно осознавать, что я помню каждую звёздочку на небе, какой бы яркой или смуглой она ни была из-за облаков, которые её покрывают. Я помню каждую пылинку где-то там, далеко, помню исчезающие в небе кометы, яркие вспышки света и каждую частичку жизни, что огоньками плавно спускается с небес.

Иногда хочется аккуратно коснуться «жизни», почувствовать, какая она на ощупь. Наверное, мягкая, так кажется на первый взгляд. Их так много вокруг, словно кто-то рассеял семена повсюду поздно ночью, и только мне довелось заметить их. Они так настойчиво опускаются вниз, словно звёзды, и полыхают над головой. Дымка, переливающаяся несколькими цветами, окутывает каждую звезду в фиолетовый космос, отчего они кажутся осязаемой болью, от которой так сложно отказаться.

Мы часто погружаемся в мир сновидений, где попадаем в другие реальности. В этих снах каждый из нас становится тем, кого видит в зеркалах. Иногда мечты и самые заветные желания исполняются, но лишь на мгновение, словно нам дают шанс всё испортить. И мы снова разочаровываемся и забываем обо всём, что видели. Лишь частично вспоминая сон после пробуждения, мы понимаем, что это было.

Удивительно, как можно воспринимать этот безжизненный мир, в котором даже на самого себя оказываешься не в силах повлиять. Каждый пытается убедить тебя в том, как «правильно» жить, не разобравшись даже в себе.

Вокруг лишь усмехающиеся лица, покрытые вечными масками лжи, сквозь которые невозможно разглядеть даже самые простые эмоции. Кажется, что люди вокруг – бездушные куклы, которые не способны чувствовать и лишь выполняют команды кукловодов, чему способствует общество.

Это бесконечно бессмысленное существование, где можно лишь казаться удобным. Никто не хочет отказываться от своего «места», все боятся быть «не такими», «странными», ведь мнение каждого почему-то имеет значение.

Все чего-то вечно страшатся, опускают взгляд, словно чувствуют вину перед тобой или просто стыдятся того, чего «достигли», веря, что это правильно. На нас пытаются повесить ярлыки, привить нам неспособность действовать в одиночку, но это лишь очередное заблуждение, которое нам прививают ежедневно.

Самое печальное, что всё это уже давно стало нашей обыденностью, которая прочно вошла в нашу жизнь и пеплом опускается на дно наших ран.

Я действительно не понимаю, как всё устроено вокруг. Я настолько далёк от происходящего, что никто из них не сможет посягнуть на мою реальность. Они словно призраки, которые бродят где-то рядом, разговаривая на непонятном мне языке, который даже не вызывает интереса.

В ушах стоял пронзительный звон, словно от выстрела, такой звонкий и мрачный, что заглушал все остальные звуки. Казалось, что этот звон не стихает, а только усиливается, перерастая в свист. Создавалось впечатление, что кто-то стоит рядом и дует в свисток, не переставая, наполняя воздухом мои лёгкие.

Дыхание прерывалось, и я чувствовал, что вот-вот задохнусь. Мне казалось, что кто-то с силой давит на рёбра, пытаясь их сомкнуть, перемещаясь снизу вверх по каждому ребру. Это ощущение мешало сосредоточиться, мысли путались, а яркие вспышки света вспыхивали перед глазами. Я жадно вдыхал малейший доступ кислорода резкими, но маленькими глотками, словно его вот-вот не останется. Всё это сопровождалось острой болью в груди, из которой кто-то стремился вырваться.

От происходящего меня отвлекал лишь горький металлический привкус во рту. Он был повсюду, словно так пахла душа, которая, каясь перед небом, наносила себе всё более глубокие раны. Вокруг меня были разбросаны кучи осколков, которые я чувствовал у своих стоп. Это напоминало мне о моей ничтожности, которую немного перекрывал оттаявший снег.

Это ощущение напоминало мне о тебе. Холод был повсюду, постепенно обжигая, растворяясь в осколках стекла. К этой боли, казалось, был чувствителен каждый. Я не мог не думать об этом, не мог оставить чувства без внимания. Возможно, я просто жадный эгоист, который не способен позаботиться даже о собственном благополучии, сводя все шансы до нуля.

В глазах нет страха, лишь безразличие, которое окутывает сознание. Чувствуется пепел, покрывающий всё вокруг большими хлопьями, и туманная дымка, которая не собирается рассеиваться.

Иногда прорываются лучи света, отражаясь от земли, и попадают прямо в глаза, вызывая желание ослепнуть. Рядом проносятся огни, которые потоком следуют по дорогам, не давая возможности даже вздохнуть.

Где-то под землёй слышится глухой звон колёс, который дрожью отдаётся в спине. Ощущение невесомости наполняет всё тело, заставляя сон ещё сильнее манить в забытье.

На коже ощущаются капли воды от оттаявших снежинок, которые постепенно превращаются в обледенелые катки. По телу образуются глубокие трещинки и небольшие ожоги, но это ощущение пекла быстро забывается под слоем белых одеял.

Раньше мне часто казалось, что именно так плачет небо, а слёзы превращаются в хлопья, чтобы ослабить тянущуюся боль, которая длится целую вечность. Это жалобное страдание, которое так сильно печалит, почему-то не способно никого удивить, ведь всё это также стало частью обыденности, перенасыщенной эмоциями всех вокруг.

Я осознаю, насколько сильно люблю эту «боль». Она стала моей слабостью, заперла меня в клетку, за которую я так часто борюсь. Мне достаточно лишь на мгновение погрузиться в этот заснеженный мир, в свою вселенную, ещё не запятнанную.

Здесь я могу быть совершенно один, укрыться одеялом, забыться и уснуть, найти тот самый прекрасный мир, свою лучшую «жизнь», не погрязнув в этом «существовании».

Всё вокруг закружилось, в голове, словно от стен комнаты, отразился знакомый голос, который я раньше никогда не слышал. Он был таким воздушным, словно шёпот. В этот момент я не мог произнести ни слова, только глубоко вдохнуть, как мне казалось, в последний раз.

Этот голос настойчиво преследовал меня, отвлекая от реальности, но я не мог разобрать ни единой фразы, что лишь усиливало моё внимание. Лёгкая дрожь пробежала от кончика носа к ногам, а холод, который раньше сопровождался теплом, теперь обжигал.

Казалось, затих даже звон, который так настойчиво беспокоил меня, но уши закладывало от воцарившегося писка. Туман становился всё гуще, мир закружило в карусели, всё вокруг перестало быть видимым, обесценилось, потеряло навсегда своё значение.

Всё переросло в бесконечную тьму, которая унесла за собой тот ничтожный мир вместе со мной, жестоко лишив его красок.

– Ма##м####…

– Ты#####Ш######…

– Не#####Мэ####…

– Ну#####м…

– ######…

В первые несколько минут мне было трудно что-либо расслышать из-за свиста в ушах. Фразы часто обрывались, напоминая лишь набор букв, который заглушался звуками приборов и проходящими мимо шумами.

Меня знобило, и я чувствовал, как капельки пота стекают по шее, обжигая раны, которые покрывают почти всё тело, не оставляя свободного места.

Зрение вернулось в норму, и свет уже не казался таким ярким. Ощущение давления в грудной клетке нарастало только при действиях, требующих усилий. Мне было трудно подняться с кровати и делать поспешные шаги, поэтому я передвигался довольно медленно, осторожно переступая с ноги на ногу и погружаясь в собственные мысли. Это позволяло мне отвлечься от эмоций, которые давно накапливались внутри, с каждым разом становясь всё сильнее, превращаясь в башню, которую строили мои мысли.

Иногда мне становится так страшно, что я не могу понять, откуда берётся этот страх. Он поглощает все мои эмоции, превращая их в негатив. Даже моё сердце, которое обычно трепещет от переполняющих его чувств, начинает замедляться, заглушая боль.

Я всё так же скучаю по тебе, Фрост. Мне так не хватает того холода, который ты приносил с собой. Обжигающе холодного тепла, от которого немеют пальцы ног.

Помню, как лежал тогда, не осознавая, что происходит вокруг. Меня беспокоила лишь острая боль в голове, и я пытался понять, почему этот писк в ушах не стихает. Я не мог понять, почему всё это происходит со мной, и мог лишь ждать – возможно, какого-то чуда, которое, как мне казалось, никогда не произойдёт.

Знаешь, я так часто думаю о тебе, что мне начинает казаться, будто ты существуешь, пусть даже где-то в параллельной вселенной. Я так искренне верю в это, что, кажется, скоро этот твой вздох отпечатается на моей щеке, и я увижу то дыхание под окном, твой отпечаток руки на стекле. Тогда, возможно, я смогу наконец увидеть тебя самого.

За окном сгущались сумерки, и звёзды, словно не желая быть замеченными, скрывались за облаками. Небо хмурилось, словно находя в этой ситуации что-то беспечное, и комната постепенно наполнялась тревожными эмоциями.

Мне казалось, что прошло всего несколько часов, но на самом деле я проспал почти семь месяцев, находясь в коме. Согласно календарю, висевшему напротив на грязно-жёлтой двери, уже был сентябрь, и листья падали на землю.

Лунный свет частично освещал комнату, делая её ещё меньше. Удивительно, но в окне всё ещё можно было разглядеть своё отражение, словно в зеркале. Казалось, что ничего не изменилось: тело всё так же было усеяно пятнами до самой шеи, только появилась ещё более заметная худоба, а волосы немного отросли.

Я неуверенно провёл глазами по своему телу, вернувшись обратно ко взгляду. Это движение было рассеянным и неторопливым, а увиденное не вызывало никаких эмоций. Усталость покрывала мои плечи, словно плед, а сон, как обычно, не считал нужным прийти, оставляя меня наедине с собой.

Меня не беспокоило моё состояние, и я не задумывался о причинах своего нахождения здесь. Достаточно было лишь увидеть своё отражение, чтобы убедиться в реальности произошедшего, точнее, наконец, захотеть этого…

– Как странно, мне снова не спится…

Эти слова на мгновение вызвали улыбку на моём лице, но она быстро сменилась слезами. Одна слезинка за другой медленно стекали по щекам, оставляя за собой болезненные влажные следы. Ожоги от снега ещё не зажили, и ощущение жжения, словно пламя, разгоралось в тех местах, куда попадали слёзы. Глаза опухли ещё сильнее и приобрели знакомый мне оттенок синевы.

Глухая боль, перерастающая в истерику, наполняла грудь, не давая нормально вздохнуть. Не слышно ни звука, лишь глухой крик, отражающийся от стен моей внутренней клетки. Даже белая птица смогла вырваться из неё, а я нет. Порой кажется, что я даже рад тому, что нахожусь внутри, но правда в том, что только своими силами я смогу освободиться.

Я действительно искренне любил это чувство единения с самим собой – прекрасное, но в то же время такое ужасное одиночество. Почему-то именно сейчас оно словно пожирает меня изнутри, оставляя после себя пустоту.

Душа наполняется сквозными дырами, из которых сочится боль, обволакивая каждую косточку моего жизненного скелета. Ещё немного, и он переломится под тяжестью небывалых побед, оставив за собой океан горечи от слёз, который затопит все пустоты, не оставив от меня даже ощущения видимости, мысли о возможном существовании.

Мой «мир» пытается исчезнуть, истребить этим «криком» всю реальность, затмив всю радость, которая на мгновение осела пыльцой. Не понимаю, когда я позволил себе погрязнуть в этом потоке скорби, что тенью проносится где-то рядом, обволакивая всё тело.

Я стремительно погрузился в мир, полный печали, и неожиданно глубоко увяз в этом болоте. Ведь это была моя вселенная, единственный луч света в моей тьме, который не могла затмить даже гниющая реальность.

Эта любовь была болезненной, но именно она защищала меня от всех страхов, не позволяя представить мир без неё. Это было не одиночество, а самопожертвование ради спокойствия близких людей.

Страх, который я испытывал, не сравнится ни с чем, что я когда-либо знал. Достаточно было даже слабого присутствия, пусть и крика, но это был мой мир, моя боль, моя вселенная, за пределы которой я никогда не выходил.

Теперь это ощущение напоминает лишь о том, как быстро эта боль решила наполнить мою душу гнилью, оставив после себя лишь «воспоминание».

В комнату проник холодный луч света из-под двери, оставляя небольшую щель у самого пола. В коридоре раздавались шаги, которые невозможно было не услышать: тяжёлые и глухие, они эхом отражались от стен. Дверь медленно распахнулась, и на пороге появился незнакомый паренёк примерно моего возраста. К тому моменту мои глаза уже высохли, эмоции пришли в норму, и я мог лишь наблюдать за тем, что преподносит мне жизнь.

Оказалось, что его мама работает в детском приюте, куда меня в итоге отправили. Он часто приходит сюда, чтобы провести время с ребятами, так как дома ему совсем неинтересно. Но что интересного в том, чтобы проводить время со мной? На самом деле, мне совсем не хочется его компании, я предпочитаю оставаться один в своей комнате, избегая всех вокруг.

Паренёк неторопливо направился в мою сторону, аккуратно прикрыв за собой дверь, и этот стук показался мне беззвучным. Всё это время я просто наблюдал, стараясь не произнести ни слова. Он тихо подошёл ко мне и сел совсем близко, и ощущение нейтральности подавляло всякое желание к взаимодействию. Я подвинулся на край кровати.