Kitabı oxu: «Жизнь и подвиги Роланда Отважного», səhifə 2

– Ты правильно поступаешь, – сказал император, – что думаешь о родителях. Отнеси им хлеб и мясо, а я приказываю тебе завтра снова прийти сюда и пообедать с нами.

– С охотой и удовольствием, – ответил мальчик.

Роланд уже собрался уходить, но Карл остановил его.

– Скажи мне свое имя, смелый молодой человек.

– Родители меня назвали Роландом, а дети, с которыми я играю, зовут Орландино.

Когда же мальчик ушел, Нэм обратился к императору.

– Господин мой, здешние простые люди не могут назвать ребенка таким именем.

Тогда Карл позвал двух юношей из свиты.

– Идите за ним следом и выясните, кто его отец и мать.

Роланд никогда не был так счастлив. Покинув дворец, он побежал столь быстро, что и гончая собака не догнала бы его. Тем более что краем глаза Роланд заметил преследователей. Роланд знал каждую улочку в городе, каждую тропинку в прилегающем лесу, поэтому легко смог уйти от соглядатаев. Он словно растворился, не оставив никаких следов. Слуги ни с чем вернулись к Карлу.

– Бездельники, – сердито воскликнул император, – повесить вас мало! Завтра, если ребенок не придет во дворец, никто не притронется к пище, ни знатные, ни простые люди!

Роланд же, избавившись от слежки, счастливый и ликующий помчался дальше. Он вошел в дом и развернул скатерть, полную яств. Но Берта, вместо того чтобы обрадоваться, испугалась.

– Сынок, кто дал тебе все это?

– Матушка, – ответил он, – один очень добрый и обходительный господин из дворца. Он не только накормил меня досыта всем, что я хотел, но и подарил это вам.

– Как ты туда попал? – спросила Берта.

– Я играл с друзьями и услышал, как глашатай объявил, что каждый может прийти во дворец и его досыта накормят и напоят. Если бы ты была в городе, ты бы тоже смогла поесть.

Берта поняла, что это ее брат приехал и остановился в Сутри и теперь со всей свойственной ему щедростью угощает горожан.

– Ешь, матушка, и радуйся! Завтра я принесу столько же. Господин мне пообещал.

Однако Берта была совсем не рада.

Тем временем из леса вернулся Милон. При виде белого хлеба и сочного мяса его охватил восторг, более семи лет ему не доводилось есть такую пищу.

– Сынок, – сказала Берта, обращаясь к Роланду, – ты должен меня послушать. Я приказываю тебе не ходить во дворец.

Роланд же ответил:

– Хорошо.

Но его уста говорили одно, а в мыслях было совсем другое.

Когда Роланд отлучился, Берта обратилась к Милону:

– Плохи наши дела, мой господин. Тот, кем восхищается наш сын, – мой брат. Я это по скатерти узнала. Если он поймет, что мы здесь, тебя ждет виселица, а меня – костер.

Милон, услышав эти слова, опечалился. Они оба заплакали, предчувствуя неминуемую встречу с императором. Но Милон не беспокоился за сына, он был уверен, что при дворе Карла с ним ничего дурного не случится.

Берта считала иначе, она знала вспыльчивый нрав своего брата. На следующий день она заперла ребенка дома, не позволив ему никуда выходить. Но неугомонный Роланд нашел способ сбежать из лачуги и помчался во дворец.

Уже прошло время обеда, но за стол никто так и не сел. Каждый хорошо помнил вчерашние слова Карла. И когда Роланд вошел в двери, все несказанно обрадовались и начали трапезу.

Роланд снова разместился рядом с Карлом Великим и ел так жадно, что и лев мог бы позавидовать. Герцог Нэм обратился к императору:

– Государь, еще раз скажу вам, этот ребенок рожден не от крестьянина. Видите, какой он красивый? Голод делает его изможденным. Я могу сказать по взглядам, которые он бросает, что это сын какого-нибудь обнищавшего рыцаря, графа или паладина. Когда он вырастет, если не умрет раньше, то заставит плакать язычников и сарацинов. Это не шутка, мое сердце в этом уверено. Сейчас он опустил глаза. Посмотрите на него, когда он поднимет голову. Его взгляд как у льва, морского дракона или сокола. Нам непременно надо узнать его происхождение. Если отец его беден и согласится отдать мальчика нам, мы возьмем его с собой и воспитаем как рыцаря. При дворе он станет лучшим.

– Что ж, – ответил Карл, – будем к нему добры.

Когда Роланд поел, то сам больше ничего не просил. Герцог Нэм приказал принести скатерть, наполнить ее хлебом, мясом и добавить пару каплунов. Когда узел был упакован, мальчик отправился домой.

Император снова послал за ним соглядатаев, тех же, что и в прошлый раз. И Роланд снова легко ушел от них. Гнев Карла был неописуем.

– Клянусь Богом, пережившим страсти, – воскликнул он, – что двор не будет есть, если завтра Роланд не придет!

– Мой господин, – сказал Нэм, – позвольте мне самому заняться этим ребенком. Мы с моим оруженосцем Терисом последуем за ним. От нас-то он не спрячется.

После таких слов Карл успокоился и благословил герцога на это дело.

А Роланд уже входил в свой дом, продолжая петь сочиненную по дороге песенку:

 
– Не плачь, матушка, напрасно,
я принес домой припасы —
хлеб и жареное мясо,
будет все у нас прекрасно!
 

Но Берта, услышав его и увидев продукты, снова заплакала. Милон же, развернув скатерть, уселся за стол и принялся за еду. Плакать ему совсем не хотелось.

Берта взяла сына на руки и расцеловала.

– Мальчик мой, – сказала она, – умоляю тебя, не ходи больше во дворец.

– Почему ты так этого не хочешь? – спросил Роланд. – Что тебя пугает? Я приношу тебе продукты, а ты плачешь? Если бы не ты, я бы ушел вместе с этими прекрасными рыцарями. Они заботятся обо мне, они меня кормят такой едой, которую я в жизни не видел! Когда одна тарелка пустеет, приносят вторую. Я прошу Бога, которому ты научила меня молиться, чтобы им никогда не пришлось уходить отсюда.

– Сынок, – ответила Берта, – не спрашивай меня почему, но поклянись, что больше не пойдешь во дворец.

– Матушка, – сказал он, – как я могу обещать! Вы с отцом заставляете меня жить в лесной хижине и терпеть голод, а во дворце много благородных господ. Раз тебе это угодно, я больше туда не пойду, однако не жди от меня никаких клятв.

Берта поняла, что убеждать мальчика бесполезно, но решила с утра тайком следить за тем, чтобы он не сбежал.

Следующим утром император, проснувшись, позвал герцога Нэма.

– Весь вечер я думал о мальчике Роланде, что приходит во дворец и поражает меня своей смелостью и аппетитом, – сказал Карл, – а потом мне приснился сон, что иду я по пустынной местности и огромный дракон налетает на меня. Я рублю его голову мечом, но меч только отскакивает от его стальной чешуи. Он уже готов вцепиться в меня когтями и разорвать на части, как вдруг откуда ни возьмись появляется лев. Сначала он мне кажется маленьким, но когда подбегает к нам, ставится все больше и больше. Его грива похожа на пламя. Он вцепляется зубами в горло дракона, легко перегрызает его, и чудовище падает замертво.

На что Нэм, подумав, ответил императору:

– Господин мой, я уверен, что это сон вещий, и всемогущий Бог с помощью сна говорит с вами. Дракон – это полчища неверных, которые грозят нам с границ нашей империи. А лев – это мальчик Роланд, что пока еще мал, но впоследствии станет великим воином. Сегодня вечером, если он придет во дворец, я выясню, кто его родители.

– Сделай же это, – сказал Карл, – а я тебя щедро отблагодарю. Выберешь все, что тебе захочется.

Время обеда уже подошло, а Роланда все не было. Слишком уж внимательно следила за ним Берта и не выпускала из дома. Однако стоило ей на мгновение отвлечься, как Роланд выскользнул за дверь. Он не бежал, а летел во дворец. И все равно опоздал. «Эх, молодежь!» – услышал он возгласы, когда входил в залу.

Неспроста герцога Нэма называли многомудрым. Он придумал, как проследить за Роландом, чтобы тот не смог скрыться от слежки.

Роланд пообедал, ему вручили скатерть с продуктами, и он уже направился к выходу, как Карл остановил его.

– Не спеши, мой мальчик, – сказал он, – я хочу порадовать твоего отца, занятого столь тяжелым трудом. Раз он не может прийти во дворец, то отнеси ему этот бокал вина, пусть он выпьет за мое здоровье. И постарайся не расплескать вино по дороге.

Роланду вручили большой бокал, до краев наполненный дорогим вином. Хитрость Нэма удалась, теперь Роланд шел медленно, опасаясь пролить ценный дар, и смотрел лишь себе под ноги.

Герцог Нэм и верный ему Терис следили за ним в отдалении, им даже не пришлось садиться на коней. Мальчик вышел из города и направился в лес. Но и там Нэм не терял его из виду. Наконец, впереди показалась хижина Милона. Берта стояла у двери и ждала сына.

– Мама, я принес не только продукты, но и вино для отца, – гордо сказал Роланд.

Он аккуратно поставил бокал и снял с себя узел с продуктами. Но Берта снова не была рада подаркам.

– Сынок, я просила тебя больше не ходить во дворец. Не к добру все это.

Пока она укоряла сына, из лесной чащи вышли Нэм и Терис. Увидев их, Берта сжалась от страха.

– Добрые люди, что вы ищете? Здесь нет того, кто вам нужен.

Но герцог сразу узнал ее. Несмотря на лишения, Берта оставалась столь же прекрасной, что и раньше. Нэм немедленно преклонил перед ней колени.

– Госпожа, – сказал он, – не бойтесь нас. Мы не причиним вам вреда.

Роланд, увидев незваных гостей, схватил шест, стоявший у стены, и, возможно, ранил бы им герцога в голову, но мать остановила ребенка. В это время из леса вернулся Милон с огромной вязанкой дров. Увидев старых знакомых, он с размаху бросил дрова на землю, так что от удара земля содрогнулась у них под ногами, и собрался было бежать, но Нэм остановил его:

– Не уходи, – закричал он, – тебя не накажут!

Затем сказал Терису, чтобы тот немедленно отправился в город и заказал одежду для сестры императора и Милона, а для мальчика – особый парадный наряд: льняные штаны, сапоги из оленей кожи, шелковую тунику и поверх нее – котт, сшитый из четвертей, одна из которых была бы с королевским знаком. Терис быстрее ветра примчался в город, где приказал лучшим портным сшить за ночь самую богатую одежду. На деньги он не скупился.

Перед визитом во дворец Милон и Берта привели себя в порядок и переоделись. И Роланд, конечно же, не был забыт. Когда он увидел себя в новой одежде, то очень обрадовался – ему никогда не приходилось так наряжаться. Вместе они отправились в город, но у входа во дворец их опередил герцог Нэм, который первым вошел в зал и предстал перед Карлом.

Император, увидев его, спросил:

– Ну что, ты узнал, кто родители мальчика?

– Я все выяснил, но вы обещали мне подарок, если я это сделаю.

– Это правда, – ответил Карл, – что же ты хочешь?

– Мне не нужно ни серебра, ни золота. Я знаю, что ваша щедрость, как и ваша милость безгранична. И в качестве дара я прошу лишь одно – не наказывать Милона и Берту.

– Но где же эти изменники! – воскликнул Карл.

Тем временем в зал вошли Роланд, Милон и Берта. Карла на мгновенье охватила ярость, он взял нож, что лежал рядом с ним, но не успел даже замахнуться – Роланд подскочил к Карлу и сжал его руку столь сильно, что под ногтями появилась кровь. Однако это только обрадовало императора. «Этот парень будет соколом христианства», – подумал он.

Затем Карл сказал Нэму:

– Что ж, будет тебе твой подарок.

Берта и Милон, преклонив колени, стали просить милости и прощения. Карл слушал их молча, хмуря брови. Он не отвечал ни да, ни нет. К счастью, Бог дал им Роланда, ибо тот неожиданно для всех заявил:

– Послушай, любезный господин, подаривший мне каплунов, если ты обидишь моих отца и матушку, я тебе так врежу по зубам, что ты пожалеешь о своем рождении.

Когда Нэм услышал эти слова, он, смеясь, сказал Карлу:

– Когда этот молодой человек рядом, берегись обижать его мать.

Император тоже развеселился и, посадив мальчика на колени, расцеловал его.

– Ты так смел, что я готов считать тебя своим сыном. Не сердись, твои родители не будут наказаны.

– Мой господин, – сказал Нэм, – осталось еще одно. Поскольку вы помиловали родителей, сделайте то, что прославит вас на века. Пусть Берта возьмет ребенка на руки и Милон женится на ней при вас, на глазах рыцарей и пехотинцев.

– Это превосходный совет, – ответил Карл, – если они станут законными мужем и женой, никто не посмеет обзывать мальчика бастардом, и это будет большое благо для него.

– И он в благодарность, – добавил Нэм, – будет верен вам. Это хорошее дело.

Тогда заговорил Милон, обращаясь к Карлу:

– Мой господин! С тех пор как мне пришлось покинуть Францию, мы жили в лесу, я с утра до вечера заготавливал дрова и носил вязанки, чтобы прокормить ребенка и мою милую жену. Я надеюсь, что благодаря вашему милосердию, эта не подобающая мне работа осталась позади. Я хочу быть рядом с вами, участвовать в сражениях и битвах с язычниками.

– Да будет так, – ответил Карл.

Принесли кольца. Берта взяла сына на руки, и император собственноручно вручил кольца Берте и Милону. Свадьба проходила в присутствии всего двора: герцогов, графов, баронов и простых дворян Востока и Запада. Карл был очень доволен собой, но при этом не забывал и о священных обязанностях: по совету герцога Нэма он посвятил многих желающих носить оружие во славу Франции в рыцари.

Роланд, одетый в наряд, говорящий о его королевской крови, с гордым видом расхаживал по залу. Все окружающие умилялись им и повторяли: «Это будет лучший рыцарь, какого когда-либо знала земля. Он станет защитником нашей империи от язычников, сарацин и славян».

Вот и конец моего повествования.

* * *

Жан выдохнул и отер пот со лба, словно он не рассказывал историю, а пахал землю.

– Я слышал от Мишеля Леклера, – сказал Грендор, – жесту, в которой Роланд рождается очень слабым мальчиком и они с Бертой живут в Бретони, а Милон находится в изгнании. Мальчик обретает силу и вырастает крепким и здоровым воином. А затем Карл вынуждает сестру выйти замуж за графа Ганелона, о коем у нас еще пойдет речь.

– Чего только не рассказывают, – сказал Бертран. – Например, что Карл Великий и Берта – дети одних и тех же родителей, а не сводные брат и сестра. Карл Великий замечает интерес сестры к Милону и начинает следить за ними. Берта сама убеждает Милона проникнуть к ней в спальню, и герцог Нэм устраивает их брак. И они не бегут от Карла, он сам прогоняет их из дворца.

– Да, – добавил Грендор, – я слышал песни и о том, что Роланд был плодом любви Карла Великого и его сводной сестры, причем иногда ее зовут не Берта, а Жиль. Согрешив с сестрой, он выдает ее замуж за Милона, тот, воспитав ребенка, умирает, и Берта-Жиль выходит замуж за Ганелона…

– Однако потом, в других песнях все считают его племянником Карла и сыном Милона. Пусть так будет и в нашей истории, – закончил Жан.

Тут в разговор неожиданно вмешался юный Готье:

– Отец, а помнишь, когда я был маленьким, ты мне рассказывал сказку о маленьком Роланде, Милоне и великане, укравшем талисман Артура.

– Да, конечно же, я ее помню. А сколько раз потом ты рассказывал ее мне, – рассмеялся Жан, – и каждый раз по-новому. Поделись же ею с нами.

– Мне неловко перед такими известными мастерами…

– Давай, – подбодрил мальчика Бертран, – не стесняйся. Все мы с чего-то начинали.

И тогда Готье взял виелу, провел смычком по струнам и, не глядя на слушателей, еще не сломавшимся высоким детским голосом запел.

Глава 2. Песнь Готье, сына трувера жана, о битве Роланда с великаном

 
Дворец в столице Карла есть,
Там было рыцарей не счесть,
Но за столы смогли все сесть,
Чтобы и выпить, и поесть,
И тут, покрытый пылью весь,
Гонец принес дурную весть…
 

Гонец что-то тихо сказал Карлу, и лицо императора стало серьезным. Он поднял руку и произнес:

– Подданные мои!

Застольный шум утих, музыканты прекратили игру.

– Время ли нам веселиться?! Этот славный человек сообщил мне, что бесценный талисман, обретенный некогда легендарным королем Артуром, находится в руках недостойного чудовища. Сей великан обитает в Арденском лесу, разоряя добрых людей, а талисман украшает его щит.

Многие рыцари возжелали отправиться на сражение с великаном, был среди них и граф Милон. Услышав о намерении отца, Роланд попросил:

– Отец. Коль я пока еще мал, то возьми меня хотя бы как оруженосца. Я смогу везти за тобой твое копье и щит, готовить пищу в походе и стану выполнять все твои приказы.

– Что же, – сказал Милон, – будь по-твоему. Собирайся.

В итоге шесть благородных рыцарей – Гварин, Нэм Баварский, Милон, Ожье Датчанин, силач Гемон и архиепископ Турпин – отправились в Арденский лес. Это была совершенно дикая местность. Скалы, покрытые дубовыми и буковыми лесами, глубокие речные долины, непроходимые болота и гибельные пустоши. Лес был столь велик, что рыцари решили разойтись в разные стороны, полагая, что так они быстрее отыщут великана. А может, каждый из них хотел самостоятельно победить чудовище и не делить славу подвига ни с кем другим.

Простившись с товарищами, Милон и юный Роланд вошли вглубь леса. Три дня и три ночи они пробирались сквозь чащи, копыта их коней месили грязь болот, поднимали ил со дна рек, высекали искры из скал. Роланд радовался, несмотря на усталость – наконец-то он отправился в рискованный, полный приключений, путь. Его не пугала мощь великана. Наконец, они выбрались на поляну, посреди которой рос древний дуб, чей ствол не смогли бы обхватить и пять человек.

– Отличное место для того, чтобы отдохнуть, – сказал Милон, слез с коня и, присев под дубом, тотчас забылся крепким сном.

Роланд же решил не спать. Ведь великан или дикие звери в любую минуту могли выйти из чащи и напасть на них. Оглядевшись, он увидел стадо оленей, мирно пасущихся на другом конце поляны. Тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков, гудение шмелей и храп Милона.

Но вдруг все олени разом сорвались с места. Из чащи на поляну вышел человек, подобный черной горе. Он держал щит, на котором блистал драгоценный талисман. Роланд решил не будить отца. Он взял меч и повесил его на свое бедро. Меч был столь велик, что волочился за Роландом по земле, однако это не помешало мальчику закинуть за спину щит, взять копье и взобраться на коня. Милон же так и не проснулся.

Когда Роланд приблизился, великан презрительно скривился, после чего раздался смех, от которого сотряслась земля:

– Что за червяк передо мной? Твой меч длиннее тебя, твое копье мне самому впору, а сам ты как муха на спине коня – можно прихлопнуть одной ладонью.

– Ты мне еще дерзишь, гора мяса! – сказал Роланд. – Посмотрим, каков ты в деле. А я хоть и мал, но меч удержать сумею, и пусть не слишком опытен в бою, зато мой конь меня не подведет!

Великан поднял дубину, чтобы обрушить ее на Роланда, но конь вовремя отскочил, а Роланд успел нанести удар копьем. Однако сила талисмана отвела копье в сторону, оно ударило по щиту, и острый наконечник сломался. Тогда Роланд двумя руками выхватил меч. Великан потянулся за своим мечом, но мальчик оказался проворнее и отсек врагу руку, что держала щит.

Великан взвыл от боли, но попытался все же схватить щит другой рукой, однако тут Роланд нанес ему удар по ногам. Следующим взмахом меча мальчик отсек великану голову. Кровь бурным потоком хлынула в долину. Роланд поднял великанов щит, вынул вставленный в него талисман и спрятал под рубахой. На обратном пути к дубу он остановился около ручья и смыл с себя и с коня кровь поверженного противника. Милон по-прежнему спал крепким сном.

Карл уже начал беспокоиться о рыцарях, которые давно не подавали о себе вестей, но тут во дворец вернулся Гемон. Он был мрачен, на его копье была насажена голова великана.

– Славный Гемон, – обрадовался Карл, – ты убил чудовище и привез талисман!

– Вовсе нет, – ответил рыцарь и бросил голову великана к ногам императора. – Я нашел эту голову в лесу. Великан был уже мертв.

Следом за Гемоном во двор въехал Турпин. Он едва держался в седле от усталости.

– Увы, не добыл я талисмана, – сказал рыцарь-священник. – Вот, только дьявольские мощи.

Он бросил на землю руку великана.

Следующим из рыцарей вернулся мудрый Нэм. Тот привез дубину, которую великан выронил во время сражения. За ним – Ожье с великановым мечом. Следом – Гварин со щитом, в умбоне которого было углубление для волшебного талисмана. Все они сокрушались по поводу того, что не добыли талисман, так как найденный ими злодей был уже мертв.

– Должно быть, в лесу был еще один великан, который сразился с тем, чьи доспехи и останки мы привезли, – предположил Нэм. – Он и забрал талисман.

При этих словах во дворе появились Милон и Роланд. Милон, потупив взгляд, подошел к императору. Ему было стыдно, что он несколько дней бродил по лесу и не нашел даже следа великана. Тем временем Роланд, который шел сзади и нес щит Милона, сорвал золотой умбон – бляху в центре щита – и поместил туда сверкающий волшебными лучами талисман. Его блеск увидели все, кроме Милона, ибо тот стоял на коленях перед императором.

– Что же, Милон, встань, дорогой друг, – сказал Карл Великий. – Я вижу, ты с честью выполнил мое поручение.

Милон ничего не понимал. Он обернулся к Роланду и замер от изумления. Затем спросил тихим голосом:

– Ты где его взял, сынок?

– Прости, отец, – ответил Роланд, – я не захотел нарушать твой сон и сам сразился с великаном.

* * *

Готье закончил рассказ и посмотрел на взрослых, ожидая их суда. Грендор улыбнулся.

– Ты молодец, история в твоем изложении хороша. Но что же за талисман был у Артура?

– Не знаю, – честно ответил Готье, – какой-нибудь драгоценный камень.

– Удивительно, – добавил Жан, – в песнях, которые я слышал, тайна этого талисмана не раскрывается. В то время как про меч Артуров все знают.

– Что же, мой юный друг, – сказал Бертран, – могу сказать одно, твой талант несомненен, и ты будешь достойным преемником своего отца. Надеюсь, ты знаешь, что дальше случилось с Роландом.

– Он стал рыцарем?

– Не сразу, – ответил Грендор. – Слышал ли ты песнь об Аспремонте. Ту самую, где герой нашей славной беседы, еще будучи совсем юным, почти как ты сейчас, обретает свой знаменитый меч Дюрандаль и рог Олифант.

– Конечно, я слышал про эту битву, – произнес Готье и повернулся к отцу. – Но я не смогу повторить твой рассказ. И мало что помню.

– Еще бы, – сказал Жан, – я эту жесту редко исполнял. Ты ее слышал всего лишь раз или два. Она столь длинна, что мой друг Раймберт пел ее целых два дня. Однако жонглерам она нравится. Да и публике тоже. Достопочтенный Грендор, не исполните ли вы ее для нас. Может, в вашем варианте она будет короче?

– Что же, постараюсь уподобиться цирюльнику, что убирает лишнее с головы человека и тот после становится лишь краше, – ответил Грендор. – С вашего позволения я немного сокращу историю, но главное оставлю.

– Да, – сказал Бертран, – думаю, у нас хватит времени и вина. А если жеста будет слишком длинной, мы продолжим завтра. Тем более что нашему юному другу полезно узнать детали биты при Аспремонте.

– Тогда слушайте, благородные господа. – Грендор, взял в руки виелу, провел смычком по струнам и, словно обращался не к трем своим друзьям, а к целому залу рыцарей, начал…