Путь Бро

"Путь Бро" – первая книга из «Ледовой трилогии» Владимира Сорокина. Но первая только по хронологии повествования, а не создания. Лично я люблю читать серии книг как раз в порядке развития событий, но не буду спорить с теми, кто предпочитает порядок, в котором книги создавались автором.

У меня остались очень противоречивые впечатления после прочтения этой книги. С одной стороны, сразу после прочтения «Путь Бро» взялась за вторую книгу серии – «Лед», но, с другой стороны, не решусь порекомендовать эту серию никому из своих знакомых – уж слишком нестандартно.

Начало очень увлекает, приятный язык, хорошо воспринимается, но где-то с середины книги начало появляться желание пролистать пару страниц дальше в поисках событий. В какие-то моменты повествование мне начало напоминать «100 лет одиночества» Маркоса (может, я мазахист, но мне это понравилось) :-)

Как любителя звездной фантастики, меня привлекла история Тунгусского метеорита, но самого метеорита, как и звезд в книге крайне мало.

Третью книгу обязательно прочту, но, больше для того, чтобы узнать, чем закончилась эта бесконечная история, чем для получения удовольствия от чтения.

к концу поплыл и измельчал. торопился наверное или самому надоело. взялся за банальные вещи . так можно и читателей растерять…

Всё, что связано с естественными для нас проявлениями человеческой природы, представляется в романе настолько отвратительным, что настоятельно требует полного преодоления. Еда, секс, драки, война, производство механизмов, добыча полезных ископаемых – всё увидено в романе с отстранённо нечеловеческой точки зрения. Вроде бы фантастический сюжетный ход, описывающий какую-то неземную «ледяную» цивилизацию с совершенно не похожей на нашу системой ценностей, обнаруживает ужас перед материальным, гниющим и умирающим с самого рождения миром. «Путь Бро», как и вся «Трилогия», отразил, по собственному признанию Сорокина, его глубочайшее разочарование в современном человечестве и цивилизации.

Очень красивый самобытный язык первую половину книги. Насколько я считаю, за некоторым исключением, классиков невероятно скучными и занудными, настолько я смаковала сложносочиненные предложения автора, где не было ни одного лишнего слова. Просто кайф. И без размазывания каши, все важно. Даже в диалогах угадывался не только характер, но время (конечно, примерно, но все же).

Но позже, когда от словосочетания «мясная машина» стало рябить глаза, то градус моего восторга упал.

Читала «Лед» лет 20 назад, была тогда в диком восторге и вот наткнулась снова, решила прочитать уже трилогию. Снизила бал именно из-за скуки, которая пришла со сканированием «мясных машин». В какой-то момент мне стало не интересно что там с ГГ происходит. Возможно, это произошло из-за обезличивания ГГ, но все же мельтешащие «мясные машины» меня достали.

Вот я в отзыве упомянула несколько раз их и уже раздражает, а в книге становися от них неприятно и душно. И так на протяжении 1/3 книги.

Словосочетание, которое теперь точно отзовется в памяти именем автора или названием книги. Может быть в этом смысл?)

Давайте признаемся честно, мы терпеть не можем, когда нашу человеческую "уникальность", "исключительность" и "венценосность" ставят под сомнение, тычут ее лицом в нечистоты, топчут грязными, тяжелыми сапожищами и обильно поливают фекалиями. Мы яростно негодуем, когда над нашей "одухотворенностью", "святостью" и "душевной глубиной" открыто посмеиваются и глумятся. Мы отказываемся мириться с тем, что наши "совершенные, богоподобные" тела и "светлые" души называют мясными машинами, примитивной биомассой, ошибкой природы, а наше "разумное" существование - бессмысленной дорогой в никуда, в самоуничтожение и небытие. Отсюда становится понятным неприятие большинством людей таких мастеров слова, как Владимир Сорокин, Юрий Мамлеев, Чарльз Буковски, Луи-Фердинанд Селин, Уильям Берроуз. Мастеров слова, показывающих нас - "вершину творения" и "центр мироздания" - в мерзком, неприглядном виде. Но ведь так оно и есть на самом деле. И, как тут ни крути, как ни брыкайся, мы - самые настоящие мясные машины. И тот портрет человечества, который нарисовал Владимир Сорокин в своей потрясающей "Ледяной трилогии", полностью соответствует нашему облику.

Собственно, Сорокин и называет нас мясными машинами. Мясными машинами, которые живут своими низменными потребностями, которые беспрерывно размножаются, пихают в себя переработанные, измельченные, перемолотые трупы животных, бесцельно бредут по Земле-матушке, не желают жить в гармонии ни с окружающим миром, ни с собой, безжалостно убивают других мясных машин и считают, что во всем этом хаосе и безумии есть глубокий смысл. Таким же макаром писатель обходится и с нашей планетой. Он описывает ее, как уродливую раковую опухоль, растущую в теле мироздания, как ошибку, нарушающую своей дисгармонической сущностью Божественное Равновесие и Гармонию Космоса.

Вообще в "Ледяной трилогии" Сорокин формулирует довольно любопытную теорию создания и развития Вселенной. Согласно этой теории, сначала был только Свет Изначальный, который сиял для самого себя в бескрайней абсолютной пустоте. С помощью своих 23000 светоносных лучей Свет порождал миры, заполняя ими пустоту. Но однажды, создав Землю, он совершил чудовищную ошибку. Земля была полностью покрыта водой, и как только лучи Света отразились в ней, то перестали существовать и воплотились в живые существа, в микроорганизмы, животных и человека.

Теория эта, конечно, немного попахивает безумием и ересью, но кто знает, как все обстояло на самом деле. В любом случае на основе своей теории Сорокин строит чертовски увлекательный и невероятно оригинальный сюжет. В "Ледяной трилогии" Братья Света Изначального ледяными молотами, изготовленными из обломков упавшего на Землю Тунгусского метеорита, лупят избранных, несущих в себе светоносный луч, людей по грудной клетке, заставляя их сердца пробуждаться и говорить на языке Света. С каждым ударом молота Братство растет, набирает силу и приближается к Великому дню Преображения. В ходе повествования Сорокин вихрем проносится по истории двадцатого века, демонстрирует свою бурную фантазию и эрудицию, смело и лихо жонглирует литературными жанрами, временами по привычке и к месту ругается матом и показывает себя талантливейшим писателем, харизматичным стилистом и безукоризненным обладателем вкусного, насыщенного и цветистого русского языка.

В заключении мне хочется сказать, что обижаться на господина Сорокина за то, что он называет нас мясными машинами, все же не стоит. Потому что наверняка он это делает не для того, чтобы нас обидеть и оскорбить, а для того, чтобы мы критически оценили самих себя и свои поступки, сделали необходимые выводы и попытались что-либо предпринять для исправления этой плачевной ситуации. Тем более, что в концовке своей трилогии писатель делает неожиданный финт, которым как бы дает понять, что еще не все потеряно, что у нас еще есть шанс на благоразумие, что Бог все-таки существует, что все вокруг создано, сделано, придумано, изготовлено для нас. А это значит, что нам нужно ценить то, что имеем, любить то, чем обладаем, уважать тех, кто рядом и почаще говорить сердцами. Ведь сердца - они же все знают и ведают, они горят и светятся Светом Изначальным. Так-то во.