Kitabı oxu: «Восемь столпов православия. Православные поэмы», səhifə 3

Глава 6
Подвижничество Феодосия

 
Немного рассказать пора о том,
как искушаем бесами он был,
как соблюдал он Божеский закон,
как черноризцев преданно хранил.
Ведь он в своей пещере главный пост,
что перед Пасхой, проводил всегда.
Вот в ней и его тело удалось
похоронить, когда пришла беда.
Всегда там до недели Вербной был,
и в пятницу, вернувшись в поздний час,
он к братии смиренной приходил
и подавал постящимся свой глас.
Тяжёл был пост тогда, не как сейчас.
Непросто было строгий пост держать.
Готов был поддержать их в этот час,
подвижничества подвиг прославлять.
А духи досаждали много раз,
пока в пещере пост он проводил,
он видел их движения не раз.
Но говорят, Господь ему судил
одерживать победы всем назло.
Представьте лишь пещеры темноту
и бесов… каждый раз ему везло.
Молитвою исполнил он мечту,
хоть раны были и нанесены,
но невредимы вера и душа…
И в темноте невидимой стены
бесовские проказы там вершат.
Их силою Христовой победил,
и не могли приблизиться потом,
хотя у них в достатке было сил.
Непобедим навеки Божий дом.
После молитв садился подремать
на стуле. Ложе он не признавал.
Чуть подремав, опять спешил вставать,
ведь на молитву Бог его призвал.
Когда ж садился снова, бесов сонм,
дудевших и сопевших, не могли
спугнуть его, ведь был бесстрашен он,
к тому ж его молитвы берегли…
И так всю ночь до самого утра.
И пакостили в доме среди всех,
где братия для иноков пекла.
Порою раздавался адский смех…
Тогда-то Феодосий и решил
остаться до заутрени в дому,
молитвы он там всенощно вершил,
потом уж бесу и ни одному
попасть никто туда не позволял.
После заката Феодосий вдруг
ночами возле келий всё гулял,
узнать скорей желая близкий круг
обители, что вверил ему Бог.
Он разгонял болтающих в ночи,
был с ними справедлив всегда и строг.
Никто вовек не слышал, как кричит.
Смиренные беседы проводил,
чтоб в вере их сомнений не нашлось,
по вечерам молиться их учил.
Никто не слышал от него угроз,
но виноватый сразу падал ниц,
смиренное прощение моля.
У веры Феодосия границ
ни Бог не видел, ни его друзья.
«Молю вас, братья, о спасенье душ
молитесь неуклонно и в трудах,
молитвой освящённою к тому ж,
не будет ведом вам бесовский страх.
Идите по пути, ведущем в рай,
сопровождая бденьем и постом
молитвы, искушений избегай,
чтоб стали мы счастливыми потом».
 

Глава 7
Чему Феодосий учил

 
Чему же Феодосий их учил?
Усердствовать в молитвах и постах,
молиться Богу, сколько хватит сил,
и засыпать с молитвой на устах.
Корил любодеянье, воровство,
пустые разговоры вместо дел.
Он веровал в молитвы волшебство
и прославлял Божественный удел.
Не место пьянству и обжорству тут.
Гоните прочь немыслимую лень.
Пускай всё время наполняет труд.
Трудитесь над собою целый день.
«С покорностью по Божьему пути
идите, не страшася ничего,
ведь всё, что может там произойти, —
бесценное веление Его.
Смирением мы милость обретём,
мирское отвергая навсегда.
В грехах с пути прямого не сойдём,
с молитвою идя через года».
Жизнь в праздности беспечно проводя,
не сможем мы избавиться от мук.
Путями покаяния идя,
и жизнь украсить сможете вокруг.
«Нас покаяние приводит в рай.
Пусть труден путь, сумеем одолеть.
Вставай на подвиг, дня не дожидай,
чтоб смог ты ради Бога порадеть».
Так он учил всех иноков своих,
примеры подавая всякий раз.
И часто вера вдохновляла их
молиться ночи, не смыкая глаз.
И монастырь подобен небу стал,
где Феодосий – солнце среди них…
Вы знаете, так монастырь блистал!
Отец Софроний на путях своих
вечернею порой там проезжал.
Такая темень, просто глаз коли.
И тут он свет нежданный увидал
над куполами, где монастыри.
Вот так сиял благодеяньем он,
Феодосий наш, восславив Божий храм.
Своим он благолепием силён,
прославился по храмам и церква́м…
Услышав о столь дивном житие,
бояре приезжали и князья,
оставив покаяние свое,
дарами пользу храму принося.
Порой дарили даже сёла им.
Особенно же Изяслав ценил.
Был сильно Феодосий им любим.
А тот порой, как с ним поговорил,
но, возвратившись в замок свой, грустил
о том, что их беседа пресеклась.
Бог место прославлял, что было сил.
Повсюду говорил о Лавре князь.
Заботился об иноках всегда
почтенный Феодосий и велел,
чтоб закрывали церкви все тогда,
когда обед прошёл. Для всех удел —
чтоб братия сумела отдохнуть
от утрени да от молитв ночных.
К вечерне открываем лишь был путь
для верующих и гостей иных.
Однажды здесь курьёз произошёл.
Наш Изяслав приехал на коне,
во двор, как раньше, пешим он вошёл,
к монахам обратился в тишине,
прося тотчас ворота отворить.
«Нам до вечерни отворять нельзя,
отец наш Феодосий так велит». —
«Да с кем ты разговариваешь? Я
твой князь». Привратник, испугавшись тут,
помчался к Феодосию сказать…
Похожий случай от Петра ведут:
сумели из темниц освобождать,
отправился к ученикам своим.
Рабыня же, от счастья всё забыв,
не отворила, побежала к ним,
Петру так двери и не отворив…
Мы отвлеклись. Блаженный отворил
ворота, чтобы князь войти сумел:
«Да правду ли привратник говорил,
никто ворота открывать не смел?» —
«Всё правда, чтобы новых сил набрать
после молитв ночных и поутру,
должны же хоть когда-то отдыхать.
Но раз уж вы пришли ко мне, к добру
приветствую приход ваш. Очень рад».
И побежал беседы сладкий мёд.
Такие встречи выше всех наград.
Пусть Божья радость каждого найдёт!
 

Глава 8
Сподвижники Феодосия

 
Варлаам наш стал игуменом теперь
монастыря Димитрия. Князья
его возводят, открывая дверь
и сразу Варлаама приглася.
Решил он посетить Иерусалим.
Всё осмотрел внимательно он там.
Мечтой Константинополя томим,
отправился он по святым местам.
Приятно исполнение мечты.
Чего ещё игумену желать?
Бродил с усладой дивной красоты,
спеша здесь поскорей приобретать
всё, в чём нужду пытает монастырь.
А закупив, уж ты не обессудь,
и захватив молитвенный псалтирь,
в обратный отправляется он путь.
А путь тогда неблизок и тяжёл.
Своей земли достиг предела он
и был болезнью страшною сражён.
Владимир на пути. Совсем смирён
и болен и от этого смущён,
он прибыл в монастырь Святой Горы.
Жестокою болезнью побеждён,
свою кончину встретил до поры.
Но прочно завещал друзьям своим
его домой обратно отвезти
и в храме том, что был им так любим,
похоронить. Что куплено, свезти
и только Феодосию отдать,
что был его сподвижником всегда.
А на него спустилась благодать.
Им не видаться больше никогда.
И лишь при погребении его
последний раз Феодосий увидал.
Кто скорбь его опишет самого?
Соратника навеки он терял.
У Феодосия в монастыре
и почивает ныне справа он.
Он из гробницы утром на заре
всем посылает Божеский поклон.
Взамен его христолюбивый князь
избрал у Феодосия опять
Исайю, чтоб игуменом мог стать
он вместо Варлаама. Надо знать,
прославился тот жизнию своей
монашеской. Когда года пройдут,
в Ростове среди множества церквей
все в нём уже епископа найдут.
А где же Никон¹⁸? Где Тмутаракань,
есть остров, а на острове том – храм.
А в нём наш Никон. Поскорее глянь,
какая красота по сторонам.
Но умер князь, что остров укреплял,
и просят слёзно жители его,
раз к киевскому князю путь им дан,
послать к ним княжить сына самого
у Святослава. Никон много лет
не видел Феодосия досель.
Причины благороднее и нет,
чтоб снова навестить простор земель,
где вместе начинали они путь
и строили великий Божий дом.
Им есть что вспомнить, есть о чём взгрустнуть,
и есть о чём ещё мечтать притом…
Вот встретились и, на колени пав,
обняв друг друга, плакали навзрыд.
Стоял над головой великий храм.
Два исполина, каждый знаменит.
Но виделось, монахи они вновь,
и мо́лоды опять и сил полны…
В сердцах пылала прежняя любовь,
на головах – блистанье седины…
Стал Феодосий друга умолять
остаться с ним навеки. Обещал,
да только князя ведь сопровождать
никто ему теперь не запрещал.
Когда же князя он сопроводил,
вернулся с благодарностью назад.
И Феодосий возблагодарил
того, кто стал давно ему как брат.
Когда же отлучался по делам
наш Феодосий, другу доверял
всю братию и свой великий храм,
свои надежды он ему вверял.
Когда же всех он мирно поучал,
просил всегда и Никона, чтоб тот
сронил хоть слово, чтобы не молчал,
весь полный и смиренья, и забот.
Пожалуй, всё, что можно рассказать
о тех, кто рядом, рассказала я.
Теперь уже не стану отвлекать.
Жизнь Феодосия влечёт меня.
 

Глава 9
Божий человек

 
Был Феодосий Божий человек,
покорен, смирен и трудолюбив.
Ценили все слова, что он изрек.
Его души немеркнущий мотив
звучал в душе у тех, кто рядом с ним.
Он путь всем черноризцам освещал.
Трудолюбив был, жаждою томим
познаний высших Божеских начал.
Покой не знал он ни для рук и ног,
ни для души, исполненной тепла.
Как лодочка, меж бурь и меж тревог
его судьба великая текла.
Он помогал и хле́бы выпекать
и убирать, здоровьем был силён.
Он страждущих стремился утешать
и укреплял их неустанно он.
Припоминаю случай я такой.
Был келарем¹⁹ блаженный Феодор.
По-нынешнему, он завхоз простой.
До наших дней дошло с тех давних пор.
Во дни святые праздник должен быть
любимой Богородицы тогда.
Сказал Феодор: «Некому носить
воды». – «Да это горе не беда!» —
воскликнул Феодосий и пошёл
и стал носить сам воду. Увидал
монах и сразу множество нашёл,
кто за водою тотчас побежал.
В другой раз Феодор его просил
людей послать, чтоб заготовить дров.
«А у меня-то разве нету сил?»
И тотчас Феодосий и помог.
Работы не гнушался никакой.
Вовеки не гордился ни пред кем.
Работал черноризцем день-деньской
во имя процветанья Божьих стен.
Без дела никогда он не сидел.
Бывало, Никон пишет, он прядёт
для переплёта нитки между дел.
Работа в церкви каждого найдёт.
Милы его смиренье с простотой.
Обычно первый в церковь он входил,
а выходил последний. Но мечтой
Господь его великой наделил.
Одежда – власяница для него.
Ещё одна поверх, но так ветха́,
и надевал её он для того,
чтоб первой не увидеть без греха.
Убогие, бывало, упрекнут,
что ходит он ободранный всегда.
Он с радостью воспринимал свой путь,
укоры оставляя без следа.
Он Божии слова припоминал:
«Блаженны вы, коль порицают вас.
Возрадуемся, всех нас ждёт финал
достойный, если жизнь так удалась».
И он все оскорбления сносил
и радовался чистою душой.
Не в золоте награда, свыше сил
дарует счастье Божий мир большой.
Отправился отец наш по делам,
христолюбивый князь его позвал,
да задержался, не вернётся сам
до вечера. Тогда-то князь сказал,
чтоб его на телеге отвезли.
Взмолился кучер: «Очень я устал.
Я лягу полежать, а ты возьми
и на коне, да посильней хлестать».
Он думал, черноризца он везёт.
Но Феодосий смирен, как всегда.
Сел на коня, покуда тот несёт,
а кучер спит, не ведая стыда.
Когда же он готов был задремать,
сходил с коня, его в поводьях вёл.
А все, кого им привелось встречать,
увидев его, кланялися в пол.
А подъезжали, кучеру сказал:
«Займи же своё место на коне, —
и всякий, кто повозку ту встречал,
поклоны посылал тебе и мне».
Когда ж доехал до монастыря,
вся братия встречала между дел,
а кучер, уж испуга не тая,
подумал: «Кто же тут со мной сидел?»
Сам Феодосий за руку ведёт.
Вот покормил, дал денег, отпустил…
Ну кто ещё смиреннее найдёт
того, кто вовсе не чванливым был?
 

Глава 10
Борьба с бесами и искушениями

 
Учил обычно он смиренностью своей:
«Покорным следует идти своей судьбой,
чтоб не найти того, кто был бы вас смирней.
Друг к другу в кельи не ходите вы гурьбой.
Так пусть же каждый в келье молится один.
Не отвлекайтесь на мирскую суету.
Чтоб наважденье не смогло вам навредить,
молите Бога победить заразу ту.
Чтоб козни дьявола могли мы одолеть,
молитва и посты – оградой нам.
Зовите Бога, чтоб преодолеть
все искушенья с болью пополам.
И у меня бывало так не раз.
Вот я привычно ночью пел псалмы,
вдруг чёрный пёс явился. Я тотчас
поклон хотел отбить, как и все мы.
Он не даёт. Попыток много, но
всё поклониться пёс мешает мне.
Хотел уже ударить, хоть темно,
но вижу – он растаял в стороне.
Сначала меня трепет охватил
и страх, но стал молиться сразу я
так долго, сколь тогда хватало сил.
С тех пор они боятся все меня».
Поведал Нестору монах Иларион,
как часто бесы причиняли ему вред.
Как только лёг, тотчас со всех сторон
его тащили. Верите иль нет,
но под стеной его хотели раздавить.
И продолжалось это много дней,
пока не стал об этом говорить
он Феодосию. А тот ему скорей
сказал: «Молись, не думай уступать
бесовским промыслам. Покажешь слабину —
ещё сильнее станут досаждать». —
«Позвольте, келью я свою сменю.
Нет силы, отче, находиться здесь». —
«Не бойся, я тебя теперь храню», —
перекрестил его он, и однесь²⁰
забыли бесов и всю их родню.
Однажды из села монах пришёл.
Сказал: в хлеву, там, где стоял весь скот,
поганый бес пристанище нашёл,
есть не даёт тому, кто там живёт…
Священник и молился, и кропил
несчастный хлев всегда водой святой,
да только бесов он не отвратил.
«Ты ж знаешь, Феодосий, что любой
молитвами и праведным постом
всегда сражает нечисть, но никак…»
И Феодосий поспешил в тот дом,
всю ночь молился… Это верный знак,
что больше бесам не бывать в хлеву.
Всё так и вышло. Пронеслись года,
но больше бесу здесь ни одному
не появиться раз и навсегда…
 

Глава 11
Чудесные видения Феодосия

 
Искусен был чернец²¹ Иларион.
Он книги переписывал весь день.
А Феодосий, делом увлечён,
прял шерсть иль делал, что ему не лень.
Так каждый вечер заняты они.
И вот в один из этих вечеров
вошёл к ним эконом, бедой гоним,
чтобы сказать ему хоть пару слов
о том, что нету денег на еду.
Блаженный отвечал: «Уже темно.
Молись, быть может, выход я найду».
Запел он тут псалмы. Но вновь в окно
стучался эконом, и снова он
блаженного просил ему помочь.
Быть может, в долг даст кто-то, всё равно…
А Феодосий снова гонит прочь
и говорит: «Нас не оставит Бог».
В сиянье тут же воин перед ним,
на стол бросает гривну как залог,
выходит. Благодарностью томим,
блаженный помолился. За порог
привратнику²² он крикнул: был ли кто?
Поклялся тот, что ни один не мог
войти сюда. Вот это поворот!
Блаженный гривну золота отдал,
а эконом, взяв, понял всё сей миг.
А Феодосий срочно приказал
устроить праздник для друзей своих.
Все ночи Феодосий проводил
в слезах, молясь о братии своей.
Когда же кто-то к келье подходил,
то слышали, как он молился в ней
и бился головою и рыдал.
Нет, ничего чернец не говорит,
подходит шумно. Но он не застал.
А Феодосий делал вид, что спит…
По три раза́ приходится стучать,
пытаясь «пробудить его от сна».
Потом он будет всех благословлять.
И этим всем судьба его полна.
Ещё такой вот случай был тогда.
Чернец покорный был там Дамиан,
что подражал блаженному года́,
был смирен, добр и Господу желан…
Он книги, как положено, читал,
молился еженощно до утра,
был кроток духом, к Богу припадал
и услужить Ему всегда был рад.
Но всех нас караулит смертный час.
И к Богу с просьбой обратился он:
«Позволь меня, мой Бог, как и сейчас,
не разлучать с тем, кем я покорён.
Хочу и в самом лучшем из миров
бок о бок с ним продолжить жизнь души.
Для этого всю жизнь я был готов
молиться, свято верить, не грешить».
Вдруг Феодосий перед ним предстал,
расцеловал, сказав: «Да будет так!»
И понял Дамиан, что этот знак
могли лишь небеса ему подать.
Видение исчезло, и тогда
просил он Феодосия позвать.
«Что, отче, мне знакомый все года,
так будет ли, как ты сумел сказать?» —
«Не знаю я, о чём ты говорил…»
Вот тут он ему всё и рассказал.
Тот, прослезившись, то же повторил,
на что ему и ангел указал…
А Дамиан обрадовался тут
среди своих подвижников родных,
всех обнял… Вот и ангелы идут.
И вверил он себя заботам их.
Он с почестями похоронен был…
Когда же час Феодосия пришёл,
то Дамиан его препроводил
туда, где всем нам будет хорошо…
 

Глава 12
Чудо с церковью

 
Растёт честная братия числом.
Уж келий не хватает, вот беда.
Там много черноризцев к ним пришло…
И вот проблема создалась тогда.
Пришлось построить новые ещё,
а чтоб и их теперь огородить,
разрушили ограду. За плечом
дыра зияет. В монастырь манить
тут начала разбойников она.
И как-то ночью в заповедный час
ватага из разбойников сама
примчалась, чтоб ограбить всё тотчас.
Сокровища несметные там есть,
казалось им, поэтому они
пошли не в кельи, что стояли здесь,
а к церкви, где горящие огни.
Услышали поющих голоса.
Подумали, что братия поёт.
Придётся подождать. Вот чудеса.
Ещё не раз разбойник подойдёт,
но все не утихают, слышишь сам…
А в церкви ведь сокровища их ждут.
То ангельские были голоса.
Вот скоро на заутреню придут …
И вот уже ударил пономарь…
Что делать им? Решили подождать,
когда пойдёт заутреня сама…
Разбойники тут стали рассуждать:
«Как все придут, мы в церкви их запрём,
чтобы не выйти уж обратно им,
всех перебьём, богатства заберём».
Внушал то бес им, жадностью томим.
Так и случилось. Вот псалмы звучат,
и служба завершается уже…
«Пора! – кричат разбойники. – Бежать…»
И тут Господь послал чудесный жест.
Вдруг церковь в небеса Господь вознёс,
да так, что тот, кто в церкви, и не знал,
что уж рукою им подать до звёзд…
Когда это разбойник увидал,
то в ужасе умчался он назад,
забыв про своих планов громадьё,
от страха просто выпучив глаза…
Не так-то просто обокрасть её…
Раскаялись разбойники, потом
к Феодосию виниться все пришли,
всё рассказав, как Бог велик притом,
что зло своё остановить смогли.
А Феодосий их перекрестил
и, вознося Всевышнему хвалу,
разбойников он с миром отпустил.
Вот точно так и было в ту пору.
Такое ж чудо кто-то из бояр
однажды видел близ монастыря.
Хватило веры правильно понять,
не испугаться, честно говоря.
А церковь прямо в облаках плыла.
Поближе он подъехал посмотреть,
да чья же это церковь-то была.
Феодосия. Подумать-то посметь,
и то конфуз. Но прямо на глазах
она внезапно опустилась вниз.
Боярин подошёл и рассказал
блаженному про Божеский сюрприз.
Потом неоднократно приезжал,
спасительные разговоры вёл,
Феодосия безмерно уважал
и в чистой вере свой покой обрёл.
Ещё один боярин шёл на рать
и вот решил он тут пообещать,
коли живым вернётся, чтоб сковать
убор иконе да две гривны дать
на церковь. Бой прошёл, хоть был он смел,
забыл про обещание, что дать
самой он Богородице посмел
и церкви что сумел пообещать.
И вот раздался ночью страшный крик:
«Климент!», то Богородицы пред ним
икона от Феодосия, чей лик
узнал он. И растаяла, как дым,
произнеся: «Что посулил, отдай.
Спеши свои посулы исполнять!»
Он испугался страшно, так и знай.
Исполнил всё. Решил ещё отдать
Евангелие в дар монастырю.
Пришёл он к Феодосию, храня
за пазухой его. Вам говорю,
такого страха ранее ни дня
Климент наш не испытывал. «Отдай,
что нам принёс, и рядышком садись».
Вот это прозорливость через край.
А ты читай да Богу-то молись…
 

Глава 13
Где сокровища ваши?

 
Наш Феодосий был христолюбив,
и хлебосолен был он. Всякий раз,
когда к нему кто в гости приходил,
усаживал за стол, давал наказ
кормить гостей. А чем? Тем, что они
вкушали сами. Это свежий хлеб
да чечевичный суп, что часто дни
их украшал в моменты между треб.
И так всё просто, вкусно было так,
что даже князь, отведав сотни яств,
всё разобраться не умел никак,
откуда эта вкуснота взялась.
«Мне слуги всё готовят целый день,
но ничего вкуснее не едал.
Поведай мне, среди своих людей
какой секрет скрываешь ты всегда?» —
«Коль хочешь ты узнать секрет, скажу,
что перед тем, как к кухне приступать,
благословенья просят. Дорожу
я теми, кто так должен поступать.
Потом идут они и к алтарю,
поклонятся три раза, лишь тогда
свечу зажжёт, я точно говорю.
И эти, и прошедшие года
лишь так и зажигаем мы очаг.
А воду как налил в котёл, проси
благословенья с кротостью в очах,
а уж тогда и варево меси…
А твои слуги делают, бранясь,
ругаясь да ворча, и оттого
еда моя твоей вкуснее, князь,
по разрешенью Бога самого». —
«Поистине так, отче, всё и есть.
Без Бога ни житья и ни еды…
Благослови же то, что будем есть.
Давно не ел такой я вкусноты!»
И вправду, Феодосий был велик.
Он Божие богатство собирал,
всех черноризцев отличал средь книг,
жалел всегда их он и уважал.
Нет, не хотел сокровищ собирать.
Всего важней ему души дары
да Божье слово, что за благодать
он принимает. Украшать дворы,
хлеб печь да огород вести для всех,
молиться вместе, сколько хватит сил.
Вот такова, по его смыслу, честь.
Богатство никогда он не любил.
А как он часто кельи обходил
и проверял – нет лишнего чего,
а если, не дай Бог, и находил,
то в печь бросал, не смея никого
здесь отличать. Недаром говорил:
«Не следует имущество иметь.
Как с чистою молитвою сверх сил
сокровища могли бы мы посметь?
Недаром Бог всегда и говорит,
что где сокровища, там и сердца.
Нельзя ни собирать их, ни копить.
Не зря мы слышим мнение Отца —
коль ночью твою душу заберу,
сокровища достанутся кому?
Доволен будь, что сердцу и уму
ничто не надлежит у нас в дому.
Лишь кров и пища, больше ничего».
Вот так он черноризцев и учил.
Не обижал вовеки никого.
Всех сберегал, а надо – и лечил.
Скорбел душой, когда кто, ослабев,
вдруг покидал его прекрасный храм.
Молился Богу, чтобы Тот успел
да вразумил ушедшего, а сам
всегда молился, сколь хватало сил,
пока не возвращался брат назад,
но никогда ни в чём не укорил,
а только ласково смотрел в глаза.
А среди его паствы был один.
И приходил, и уходил не раз.
Но Феодосий, Богом так любим,
прощал всегда. Простил он и сейчас.
Тот небольшой достаток накопил
и смирно Феодосию принёс.
Тот выслушал и враз постановил,
чтобы он всё добро своё без слёз
в печь бросил, черноризцем чтобы стать.
И он его ослушаться не смог.
До смерти в церкви жил и почивать
призвал его, как видно теперь, Бог.
Вот так Феодосий обо всех радел,
прося хранить сокровища души.
Не черноризцев золото удел.
Молись побольше – меньше согрешишь…